Интервью "В книжный магазин приходят за чудом"

ЗАСЛАВСКИЙ: В студии – Григорий Заславский, добрый день. И сегодня я рад приветствовать в этой студии Бориса Куприянова – человека, которому мы обязаны появлением первого и самого, слава богу, долгоживущего проекта в области некоммерческой интеллектуальной литературы -- это книжный магазин "Фаланстер". И говорить мы будем не только о 20-летии этого магазина (хотя на самом деле это не магазин, это книжный клуб), но и о новом достаточно (относительно "Фаланстера") проекте "Горький" – сайт о литературе. И я рад приветствовать. Борис, добрый день.

КУПРИЯНОВ: Добрый день.

ЗАСЛАВСКИЙ: Понятно, менялись не часто адреса "Фаланстера". А сама атмосфера меняется? Вообще, как люди проводят время в книжном магазине?

КУПРИЯНОВ: Многое поменялось. Есть вещи, которые за 20 лет не меняются, но вообще за 20 лет поменялось очень многое и в издательском мире, и в книжном мире, и по-разному он структурирован. Изменения происходят значительно чаще, чем нам хотелось, и значительно чаще, чем, может быть, нам бы не хотелось. Но, конечно, все меняется.

20 лет были переломные у нас в книжном бизнесе. Когда все начиналось в 2002 году, мы еще жили в эпохе дефицита. То есть покупательские пристрастия читателей были связаны с тем, что выходит книжка – надо срочно купить, потому что через год ее не будет. И не будет уже никогда, ее можно будет найти только у букинистов. Эта ажиотация, еще с советских времен тянувшаяся, давала серьезную фору книжным продавцам.

Потом, в 2002 году еще существовали старые прекрасные магазины, которые открылись энтузиастами в 90-х годах не благодаря, а вопреки: когда люди бросали свои работы и шли заниматься книжной торговлей, потому что любили книги. Сейчас, наверное, никого из тех магазинов уже не осталось ни в Москве, ни в Петербурге, что очень печально. Они были построены по-другому принципу, они были не очень в экономике. Поэтому, конечно, меняется очень многое. Изменились и читательские пристрастия. Когда мы открывали "Фаланстер", у нас было очень немного художественной литературы, например, но было очень много философии. Сейчас у нас истории больше, наверное, раза в три, чем философии. И почти не было социологии, а сейчас социология занимает очень серьезное место. Это изменение связано со временем, с людьми, с какими-то читательскими практиками. Вполне естественно. Вспомните, даже если говорить о театре, 20 лет назад не было вообще сборников пьес, 10-15 лет назад их было очень много, сейчас их тоже немного. Это все связано с настроениями, с ощущением времени, с модой тоже, наверное.

ЗАСЛАВСКИЙ: Интересно, когда вы в первом ответе разделили покупательское и читательское. Мне кажется, что сегодня покупательское и читательское почти совпадает. Потому что, если человек хочет что-то прочитать и, имея возможность это купить, он, скорее, покупает, чем становится читателем. Необязательно это "книга-книга", это может быть электронная книга, не бумажная. Но все-таки эта возможность, которая раньше всегда была, поскольку все пользовались библиотеками, люди не работали с книгой, сегодня все-таки человек предпочитает эту свободу обращения с текстом, где можно оставить свои пометки.

КУПРИЯНОВ: Да, я, пожалуй, соглашусь с вами. Это то, что я сказал про экономику дефицита, которая была, когда книгу надо было купить, потому что потом ее не будет, любая книга была дефицитной. Книги стоили не так дорого, как сейчас, и поэтому люди могли себе позволить купить книги впрок. Если мы заходим домой к какому-то нашему много читающему приятелю, у которого большая библиотека, мы понимаем, что многие книжки, как сказали бы раньше, "не разрезаны". И это вполне естественно. Сейчас покупают по-другому: для того, чтобы читать. Глубина рынка изменилась, книги есть в доступе. Если нет бумажных в виде новых в магазинах, то их можно найти у букинистов. Поэтому да, рынок изменился. Книги покупают для чтения, что, в общем-то, хорошо и нормально, так и должно быть...

Полностью слушайте в аудиоверсии!