Персона грата "Персона грата": Павел Медведев

Не секрет, что между финансовыми организациями и их клиентами отношения не всегда складываются безоблачно. И в этом клубке взаимных претензий бывает очень непросто найти компромисс. С 1 октября спорные вопросы с банками россиянам поможет решить финансовый омбудсмен.

Первый, кто занял в России этот пост, член думского комитета по финансовому рынку Павел Медведев – желанная персона в нашей студии.

- Могу предположить, что Вы с этим назначением испытали противоречивые чувства. Дело нужное и важное, но так много в нашей банковской системе взаимного непонимания, что Вам точно придется непросто…

Павел Медведев: Противоречивые чувства действительно есть. Я боюсь напортить. Боюсь, что каким-то своим неосторожным действием я могу погубить эту идею.

- А идея хорошая?

Павел Медведев: Идея блестящая! Надо честно признаться: не мы ее родили. Она родилась чуть ли не 200 лет назад в Европе, но у нас есть возможность эту идею привить на нашу российскую почву. Я не думаю, что у меня появятся какие-нибудь дополнительные сложности: как депутат Госдумы я 20 лет занимаюсь разрешением противоречий, выполнением просьб физических лиц – клиентов банков. В этом смысле напряжения не станет больше. Появятся некоторые новые возможности. Ведь омбудсмен в некоторых случаях может не просить, а требовать. Кроме того, банкиры, которые вошли в пул омбудсмена, наймут мне помощников: сейчас мы с единственной моей помощницей на этом поприще просто захлебываемся работой, особенно во времена кризисов.

- Но Вы же представляете, какой у Вас будет вал обращений и жалоб? И у Вас, наверное, будет теперь обширный аппарат для обработки этих потоков?

Павел Медведев: Нет никакой причины для того, чтобы вал увеличился относительно того, что есть сейчас. И так (спасибо журналистам) известно, что я готов помогать, и мне пишут из Владивостока, Калининграда и даже из Парижа (просьба вернуть царские долги). С наступлением кризиса этот поток возрос. К счастью для моей психики, большинство обращений – просьбы, а не жалобы. Но с 1 октября появляются дополнительные руки и головы, которые будут мне помогать.

- В одном из интервью Вы приводили пример банка, который отказывался реструктуризировать кредит, когда человек теряет работу. Этот человек приходит к Вам, и Вы пытаетесь уговорить банк. Означает ли это, что кроме уговоров, других рычагов воздействия у Вас нет?

Павел Медведев: Как у депутата – нет. Более того, депутат должен очень деликатно высказывать свою просьбу, что банкир не подумал, что депутат, вопреки закону, думает, что может приказать банку. Но когда человек ко мне приходит, мы вместе с ним формулируем то, что депутат может попросить у банка, и луну с неба мы у банка не просим никогда. И поэтому 90% ответов банка бывают положительными. Мне хочется думать, что именно это спровоцировало банкиров "подставить головы": согласиться с тем, что иногда все-таки я буду не просить, а принимать обязательные для них решения.

- Что это за банкиры?

Павел Медведев: Сейчас юридически их шесть. Но физически уже больше. Я получаю по электронной почте вопросы из разных городов и весей. И АРБ (Ассоциация российских банков) тоже получает вопросы о том, как присоединиться к этому пулу.



- То есть в перспективе можно надеяться, что все российские банки скажут: "Да, финансовый омбудсмен – это человек, которого мы признаем"?

Павел Медведев: Это моя мечта, мне бы этого очень хотелось. Но количество банков, которые присоединятся, будет очень сильно зависеть от того, как я себя поведу. Я между Сциллой и Харибдой: я обязан и мне хочется защищать физических лиц (что я и сейчас делаю). Но я не должен вести себя безумно и забывать, чьи деньги выдаются банком заемщику – а это наши с вами деньги, если у нас есть депозиты в банке. Значит, с одной стороны у меня стоят физические лица, которые просят реструктуризировать кредит, а с другой – физические лица, которые боятся потерять своим депозиты. Мне могут сказать: ведь у нас есть система страхования вкладов. И это правильно: вкладчики не должны понимать, как работает система страхования. А я-то обязан! И если я буду слишком много требовать от банков, то и система страхования вкладов подорвется. Банки нельзя подвергать слишком большим рискам, поэтому я должен искать золотую середину. Надо отметить, что почти никто из тех, кому я весной прошлого года помог реструктуризировать кредиты, не пришли ко мне с аналогичной просьбой повторно: года хватило людям, чтобы решить свои проблемы и возобновить платежи. Я надеюсь, что нового кризиса не будет, и этот цикл закончится благополучно.

- В продолжение разговора о рычагах воздействия: а нужен ли нам специальный закон о финансовом омбудсменстве, который бы помог Вам в непростой работе?

Павел Медведев: Хороший закон точно бы не помешал. В подавляющем большинстве западных стран, где финансовое посредничество хорошо развито, есть такие законы. Правда, есть по крайней мере одна страна (Германия), где омбудсмен, так же, как и я, договорный. То есть банки и финансовые организации согласились с тем, что будет человек, который станет посредничать. Но я помню, как закон о страховании вкладов пробивал себе дорогу в жизнь 12 лет, так сразу становится особенно ценным то, что даже без закона банки согласились на существование моей должности.

Полностью интервью слушайте в аудиофайле.