Персона грата "Персона грата": Константин Косачев
Признание независимости двух закавказских республик – Абхазии и Южной Осетии – было на этой неделе политической темой номер один. Решение это было принято руководством страны быстро, однако, не будем забывать, что путь к такому решению был долгим и непростым. Почему такое признание стало возможным именно сегодня, наверное, всем понятно. Сложнее разобраться, чем же Россия рисковала, к каким политическим и экономическим последствиям такое решение может привести? Председатель комитета ГД по международным делам Константин Косачев – желанная персона в нашей студии.
Можно ли было в данной ситуации избрать другую тактику? Или Россия после югоостениской трагедии просто не могла не признать независимость этих республик.
Очень плохо, когда отсутствует выбор в той или иной ситуации, но, я боюсь, это была именно та самая ситуация для России, когда у нас не было выбора. Выбор был раньше. И мы, на самом деле, могли признать независимость Южной Осетии, Абхазии, Приднестровья еще в момент распада Советского Союза. И мы этого не сделали – и не сделали совершенно осознанно, хотя уже тогда понимали, что конфликты очень глубокие - и исторические, и с точки зрения эмоций. Но мы этот выбор сделали, потому что понимали, что в момент распада Советского Союза делить как-то иначе, как по административным границам Советского Союза невозможно, потому что иначе это деление не прекратилось бы никогда. А я напомню, что тогда все государства, которые образовывались на территории Советского Союза, имели очень мощные собственные армии, Украина, Белоруссия и Казахстан еще и ядерное оружие. Так что тот выбор России поддержать все без исключения государства постсоветского пространства в их бывших советских границах мне представляется совершенно правильным, потому что тем самым мы избежали югославского сценария и совершенно страшной гражданской войны – чудо, что бы избежали гражданской войны.
Константин Косачев в студии "Радио России"
Далее у нас был второй раз выбор признавать независимость – будем сейчас говорить только о Южной Осетии и Абхазии – каждый раз, когда они к нам обращались с соответствующими призывами. А это было несколько раз на протяжении 90-х годов, и несколько раз уже в последние годы, и мы раз за разом делали выбор не признавать независимость этих республик, этих территорий, потому что мы пытались выступать до последнего гарантом, спонсором, если хотите, международного права, которое сложилось не по итогам распада Советского Союза, а гораздо раньше, которое мы всегда безусловно признавали. И вообще, если говорить о территориальной целостности государства, то и в документах ООН и ОБСЕ, и во многих других черным по белому написано, что любое изменение границ может быть только предметом согласия вовлеченных в соответствующий диспут сторон. Мы так действовали, мы это говорили Армении и Азербайджану, мы это говорили Молдавии и Приднестровью, и мы это говорили Грузии в лице Тбилиси и, соответственно, Абхазии и Осетии в лице Сухуми и Цхинвали. И то что Грузия де-юре сохранилась как территориально целостное государство – я подчеркиваю де-юре - вплоть до 8 августа этого года - это, на самом деле, не достижение грузинских властей, а это результат последовательной позиции Российской Федерации, которая эту территориальную целостность поддерживало, и которая давала грузинским властям шанс достижения этого политического компромисса, добровольного согласия народов Абхазии и Южной Осетии на проживании в совместном с грузинским народом государстве.
Мало того, что грузины этот шанс просто не реализовали, поскольку они все эти 16 лет бубнили, прошу прощения за это слово, что конфликтов как таковых нет, а есть "рука Москвы", тем самым забывая, что и абхазский и югоосетинские народы никогда не соглашались жить с грузинами вместе – ни в XIX веке, ни в ХХ веке, тоталитарное советское государство их к этому принудило, инициатива исходила от товарища Сталина, не будем об этом забывать. Я сейчас не о национальности, а о нем как лидере тоталитарной системы, который народы расставлял, как мы знаем, вдоль каких стенок, и как он ими распоряжался. Так вот, отрицая очевидное, что предыстория этих двух конфликтов колоссально глубока, что нужно совершенно невообразимое, чтобы развернуть эту историю вспять, грузины пошли по пути наименьшего сопротивления, всячески демонизирую Россию, объявляя ее источником сохранения этих конфликтов, и не делая ничего, чтобы эти конфликты решить по сути. И вот все это закончилось 8 августа. Закончилось, к сожалению, трагически. Но вот в этой ситуации у России впервые не было никакого другого выбора, кроме как защитить людей и граждан России и всех остальных жителей Южной Осетии и Абхазии. Я думаю, что мы здесь, конечно же, действовали в отношении всего населения, а не по паспорту, как говорится, но обязанность защищать своих граждан здесь тоже имела ключевое значение. Мы не имели выбора с тем, как обеспечивать безопасность этих двух территорий уже после того, как горящий конфликт уже закончился, потому что доверие к грузинским властям, что они больше не применят силу, не осталось просто и в помине.
И, наконец, мы не имели выбора, что касается признания этих двух территорий, потому что здесь произошло событие, на мой взгляд, пока еще недостаточно проанализированное. Уже после подписания известных шести пунктов, в то числе Европейским союзом в лице Саркози, вдруг весь Запад, включая господина Саркози, провозгласил формулу, что территориальная целостность Грузии вообще не обсуждается. Только территориальная целостность Грузии. И вот в этот момент у любого нормального обозревателя, наблюдателя за этой ситуацией, должен был возникнуть очевидный вопрос – хорошо. Если мы говорим о единственной альтернативе территориальной целостности Грузии, как ее собираются восстанавливать грузинские власти с помощью своих зарубежных партнеров? Политически? Еще раз прийти к абхазам и югоосетинам и сказать, все что было раньше забываем, теперь давайте жить в мире и дружбе? Исключено. Принуждением, военной силой? Наверное, да. Во всяком случае, у господина Саакашвили этот план по-прежнему в мозгах прису3тствует. Но согласиться с этим, сказать, что да, мы тоже будем делать вид, что ничего не произошло и территориальная целостность Грузии продолжает существовать, для России было бы абсолютно безответственно.
