Поговорим с Михаилом Веллером (архив) Кратеры действующих вулканов
21 июля 2008, 15:49
С Генрихом Семеновичем Штейнбергом, академиком, директором Института вулканологии и геодинамики, некогда легендарной, мифической фигурой в Ленинграде, автор программы увиделся на книжном фестивале, который проходил на Крымском валу в Доме художников...
(Запись этой беседы слушайте в аудиофайле)
ВЕЛЛЕР: Когда я узнал, что вы - это вы, то мог ли я не схватить вас за рукав, не оттащить в сторону, не пригласить на передачу?! Я буду говорить то, что слышал от вас еще в Ленинграде, а вы будете это опровергать, или, наоборот, опровергать "не совсем". Впервые я прочитал о вас в одной из книг Андрея Битова, на тот момент писателя еще почти молодого, одного из тех, кто составлял гордость современной ленинградской литературы. Мне помнится, что книжка называлась "Двенадцать подвигов Генриха Штейнберга".
Из этих подвигов я - прошла тысяча лет! - запомнил два. Подвиг первый - как Андрей вместе с вами был в пионерском лагере, а вы отличались субтильным сложением, интеллигентным воспитанием и тонкими ручками. И вы поспорили с кем-то из силачей дружины, что выжмете сто раз отрезок рельса. К спору никто не отнесся всерьез, потому что тот рельс такой как вы не смог бы выжать ни разу. Все остальное описание - это как вы, делаясь из белого красным, из красного - синим, из синего - черно-зеленым, извиваясь под этим рельсом, некоторым образом выталкивали его на вытянутые руки, и это продолжалось раз за разом, и произошло сто раз. Никто не мог поверить, что произошло это на самом деле... Расскажите, что там было на самом деле?
ШТЕЙНБЕРГ: Начну с поправок. Повесть Битова называлась "Путешествие к другу детства". А "подвиги Генриха" с разными номерами - это были раздельчики.
ВЕЛЛЕР: Клянусь: кроме подвигов Генриха, я не помню ничего из той книжки! Но такой подвиг-то был?!
ШТЕЙНБЕРГ: Очень может быть! Такой подвиг был, только он был не с рельсом, а с ломом. И не сто раз (Андрей пишет, что сам он поднял его сто пятьдесят четыре раза, - крепенький был); я сказал, что подниму тысячу раз. Он в это поверить не мог, но это состоялось. Честно говоря, этого не помню, но Андрею верю: фактурно там все очень точно.
ВЕЛЛЕР: Значит, я не так уж все и переврал... Другой подвиг - это как аспирант Генрих Штейнберг сдавал экзамен по английскому языку, зная по-английски фразу "Pete has a map". Перед заходом у него в руках была газета "Moscow News". Его спросили, что там написано, он ответил: "Москов невс!" И когда он вышел с экзамена по кандидатскому минимуму, где больше двух нельзя было получить никак, потому что знания равнялись нулю, он небрежно сказал: "Четверка..." Насколько это правда?
ШТЕЙНБЕРГ: Это правда, хотя некоторые преувеличения и есть. Вообще я прочитал, как некогда Ломоносов, помните? "Может собственных Платонов / И быстрых разумов Невтонов / Российская земля рождать". Ломоносов знал немецкий. Я тоже знал немецкий, поскольку его учил. Да, такие моменты действительно были... Сдал я на четверку; за что мне Борис Ефимович Шор поставил четверку - не знаю. Может быть, за то, что он был инвалид, а я - почти мастер спорта...
ВЕЛЛЕР: А вот теперь начнем разговор. Времена большой славы мировой и советской вулканологии, ее огромной популярности несколько прошли. И значит, я опять сейчас пущусь в воспоминания о другом веке...
(Запись этой беседы слушайте в аудиофайле)
ВЕЛЛЕР: Когда я узнал, что вы - это вы, то мог ли я не схватить вас за рукав, не оттащить в сторону, не пригласить на передачу?! Я буду говорить то, что слышал от вас еще в Ленинграде, а вы будете это опровергать, или, наоборот, опровергать "не совсем". Впервые я прочитал о вас в одной из книг Андрея Битова, на тот момент писателя еще почти молодого, одного из тех, кто составлял гордость современной ленинградской литературы. Мне помнится, что книжка называлась "Двенадцать подвигов Генриха Штейнберга".
Из этих подвигов я - прошла тысяча лет! - запомнил два. Подвиг первый - как Андрей вместе с вами был в пионерском лагере, а вы отличались субтильным сложением, интеллигентным воспитанием и тонкими ручками. И вы поспорили с кем-то из силачей дружины, что выжмете сто раз отрезок рельса. К спору никто не отнесся всерьез, потому что тот рельс такой как вы не смог бы выжать ни разу. Все остальное описание - это как вы, делаясь из белого красным, из красного - синим, из синего - черно-зеленым, извиваясь под этим рельсом, некоторым образом выталкивали его на вытянутые руки, и это продолжалось раз за разом, и произошло сто раз. Никто не мог поверить, что произошло это на самом деле... Расскажите, что там было на самом деле?
ШТЕЙНБЕРГ: Начну с поправок. Повесть Битова называлась "Путешествие к другу детства". А "подвиги Генриха" с разными номерами - это были раздельчики.
ВЕЛЛЕР: Клянусь: кроме подвигов Генриха, я не помню ничего из той книжки! Но такой подвиг-то был?!
ШТЕЙНБЕРГ: Очень может быть! Такой подвиг был, только он был не с рельсом, а с ломом. И не сто раз (Андрей пишет, что сам он поднял его сто пятьдесят четыре раза, - крепенький был); я сказал, что подниму тысячу раз. Он в это поверить не мог, но это состоялось. Честно говоря, этого не помню, но Андрею верю: фактурно там все очень точно.
ВЕЛЛЕР: Значит, я не так уж все и переврал... Другой подвиг - это как аспирант Генрих Штейнберг сдавал экзамен по английскому языку, зная по-английски фразу "Pete has a map". Перед заходом у него в руках была газета "Moscow News". Его спросили, что там написано, он ответил: "Москов невс!" И когда он вышел с экзамена по кандидатскому минимуму, где больше двух нельзя было получить никак, потому что знания равнялись нулю, он небрежно сказал: "Четверка..." Насколько это правда?
ШТЕЙНБЕРГ: Это правда, хотя некоторые преувеличения и есть. Вообще я прочитал, как некогда Ломоносов, помните? "Может собственных Платонов / И быстрых разумов Невтонов / Российская земля рождать". Ломоносов знал немецкий. Я тоже знал немецкий, поскольку его учил. Да, такие моменты действительно были... Сдал я на четверку; за что мне Борис Ефимович Шор поставил четверку - не знаю. Может быть, за то, что он был инвалид, а я - почти мастер спорта...
ВЕЛЛЕР: А вот теперь начнем разговор. Времена большой славы мировой и советской вулканологии, ее огромной популярности несколько прошли. И значит, я опять сейчас пущусь в воспоминания о другом веке...
