Поговорим с Михаилом Веллером (архив) Последняя инстанция
24 сентября 2007, 15:50
У автора программы есть несколько тем для разговора, которые он и попытается вклинить между конкретными вопросами, недостатка в которых эфир Михаила Веллера не испытывает. А вопросы порой бывают довольно неожиданные...
СЛУШАТЕЛЬ: Какова была дальнейшая судьба жандармов и городовых после Февральской и Октябрьской революций?
ВЕЛЛЕР: Правильно: вопрос должен быть прямым, беспощадным, конкретным и любым, потому что судьбы всех жандармов и городовых после революций я не знаю. Более того, сознаюсь честно, что над судьбами их всех я даже не задумывался и не знаю, в каких источниках это сейчас искать. Хотя по идее что-то должно отмечаться.
Известно, что после Октябрьской революции, когда ЧК понадобились профессиональные кадры, какое-то количество филеров, сыскарей и чинов постарше пытались приспособить к делу, и люди начинали работать в новых органах, в новой милиции и ЧК, но таких было очень немного. В принципе, они были классовые враги. Понимаете, складывалось так. Скажем, Семеновский лейб-гвардии полк активно участвовал в подавлении событий 905-го года, ну и просто иногда стрелял по народу. После Октябрьской революции все бывшие семеновцы, попадавшие в руки красных, расстреливались неукоснительно. Вот семеновцы были объявлены врагами; было такое дело.
Жандармы и городовые были сначала на стороне, естественно, той власти, где был царь, а потом, естественно же, на стороне той власти, где было Временное правительство. А потом - потом все они были большие враги народа, и уничтожались они стихийным способом там, где их находили. То есть ни один жандарм, ни один городовой в здравом рассудке в форме, разумеется, на улицу не выходил; они скрывались как могли.
Значит, - резюмирую, - исчерпывающе ответить я не могу; не знаю. Но в принципе, в первую же осень - зиму после октябрьского переворота они разбежались как могли и кого не уничтожили. Потому что в те времена массу народа уничтожали; достаточно было принадлежности к "нехорошему" классу. То есть по ленинской записке в богачи записывались все, у кого месячный доход на семью был более пятисот рублей, а также почти все люди не только умственного труда, но и вообще не физического, вплоть до машинисток. Их гоняли на трудовые повинности, они должны были носить при себе справки из домкомов и - знаете - именно из них набирали заложников, которых расстреливали "в случае чего".
Когда в городе, в первую очередь в Петрограде, а затем и в Москве, уничтожали офицеров (офицеры, которые попадались на глаза в форме, уничтожались все. Это уже потом, когда Троцкий в 18-м году стал создавать Красную армию, было велено офицеров приспосабливать, и их перестали расстреливать или резать, где заставали). У жандармов и городовых была примерно такая же судьба, хотя я и сознаю некоторую расплывчатость своего ответа.
СЛУШАТЕЛЬ: Можно узнать ваше мнение об обманутых дольщиках?
ВЕЛЛЕР: Историю про обманутых дольщиков, которую уже не поднимал только ленивый, о которой мы тоже говорили, можно рассматривать как крупную аферу в масштабах всей страны, которая, на мой взгляд и к моему величайшему прискорбию, находится под прикрытием официальных государственных и муниципальных органов. Потому что, по логике вещей, известно, кто с людей собирал деньги и кто заключал с ними договоры. Известны конкретные физические лица. Нетрудно выяснить, когда, какие договоры, на каких условиях эти люди заключали с муниципалитетом, с подрядчиками и так далее, то есть вскрыть механику аферы совсем нетрудно. Все реально ответственные люди этих компаний должны сесть с полной конфискацией имущества всей родни, а стоимость имущества всей родни, хоть на Каймановых островах, хоть в Воронежской области, неважно, - должна идти на покрытие их долгов. Потому что на самом деле это, конечно, узаконенное мошенничество.
Эта система была описана в потому и снискавшем славу романе Марио Пьюзо "Крестный отец", когда молодая пара - он - бедный работник, американский итальянец, она - его бедная невеста, - несколько лет копили деньги. Они внесли взнос, чтобы купить мебель, а мебельная фирма обанкротилась, и получить с них ничего нельзя. Над молодыми глумится приказчик, потому что по закону все чисто: ваши денежки ухнули. Дон Корлеоне посылает своего молодого человека, который идет к хозяину и проводит с ним очень короткую тихую беседу; после этого белый и трясущийся хозяин выходит к этой молодой паре и говорит, что, конечно же, произошла прискорбная ошибка. Конечно же, их взнос действителен, и он лично проведет их на склад, где они могут выбрать любую мебель согласно прейскуранту, который заполняли. А эти два кресла и диван он дарит просто от себя...
Вот так, к сожалению, решаются эти вопросы, а никаким иным образом не получается. По идее, должно быть крупнейшее судебное дело, а поскольку вопрос это социальный, есть мнение, что следователь должен снять показания и с того, кто наверху социальной лестницы...
СЛУШАТЕЛЬ: Какова была дальнейшая судьба жандармов и городовых после Февральской и Октябрьской революций?
ВЕЛЛЕР: Правильно: вопрос должен быть прямым, беспощадным, конкретным и любым, потому что судьбы всех жандармов и городовых после революций я не знаю. Более того, сознаюсь честно, что над судьбами их всех я даже не задумывался и не знаю, в каких источниках это сейчас искать. Хотя по идее что-то должно отмечаться.
Известно, что после Октябрьской революции, когда ЧК понадобились профессиональные кадры, какое-то количество филеров, сыскарей и чинов постарше пытались приспособить к делу, и люди начинали работать в новых органах, в новой милиции и ЧК, но таких было очень немного. В принципе, они были классовые враги. Понимаете, складывалось так. Скажем, Семеновский лейб-гвардии полк активно участвовал в подавлении событий 905-го года, ну и просто иногда стрелял по народу. После Октябрьской революции все бывшие семеновцы, попадавшие в руки красных, расстреливались неукоснительно. Вот семеновцы были объявлены врагами; было такое дело.
Жандармы и городовые были сначала на стороне, естественно, той власти, где был царь, а потом, естественно же, на стороне той власти, где было Временное правительство. А потом - потом все они были большие враги народа, и уничтожались они стихийным способом там, где их находили. То есть ни один жандарм, ни один городовой в здравом рассудке в форме, разумеется, на улицу не выходил; они скрывались как могли.
Значит, - резюмирую, - исчерпывающе ответить я не могу; не знаю. Но в принципе, в первую же осень - зиму после октябрьского переворота они разбежались как могли и кого не уничтожили. Потому что в те времена массу народа уничтожали; достаточно было принадлежности к "нехорошему" классу. То есть по ленинской записке в богачи записывались все, у кого месячный доход на семью был более пятисот рублей, а также почти все люди не только умственного труда, но и вообще не физического, вплоть до машинисток. Их гоняли на трудовые повинности, они должны были носить при себе справки из домкомов и - знаете - именно из них набирали заложников, которых расстреливали "в случае чего".
Когда в городе, в первую очередь в Петрограде, а затем и в Москве, уничтожали офицеров (офицеры, которые попадались на глаза в форме, уничтожались все. Это уже потом, когда Троцкий в 18-м году стал создавать Красную армию, было велено офицеров приспосабливать, и их перестали расстреливать или резать, где заставали). У жандармов и городовых была примерно такая же судьба, хотя я и сознаю некоторую расплывчатость своего ответа.
СЛУШАТЕЛЬ: Можно узнать ваше мнение об обманутых дольщиках?
ВЕЛЛЕР: Историю про обманутых дольщиков, которую уже не поднимал только ленивый, о которой мы тоже говорили, можно рассматривать как крупную аферу в масштабах всей страны, которая, на мой взгляд и к моему величайшему прискорбию, находится под прикрытием официальных государственных и муниципальных органов. Потому что, по логике вещей, известно, кто с людей собирал деньги и кто заключал с ними договоры. Известны конкретные физические лица. Нетрудно выяснить, когда, какие договоры, на каких условиях эти люди заключали с муниципалитетом, с подрядчиками и так далее, то есть вскрыть механику аферы совсем нетрудно. Все реально ответственные люди этих компаний должны сесть с полной конфискацией имущества всей родни, а стоимость имущества всей родни, хоть на Каймановых островах, хоть в Воронежской области, неважно, - должна идти на покрытие их долгов. Потому что на самом деле это, конечно, узаконенное мошенничество.
Эта система была описана в потому и снискавшем славу романе Марио Пьюзо "Крестный отец", когда молодая пара - он - бедный работник, американский итальянец, она - его бедная невеста, - несколько лет копили деньги. Они внесли взнос, чтобы купить мебель, а мебельная фирма обанкротилась, и получить с них ничего нельзя. Над молодыми глумится приказчик, потому что по закону все чисто: ваши денежки ухнули. Дон Корлеоне посылает своего молодого человека, который идет к хозяину и проводит с ним очень короткую тихую беседу; после этого белый и трясущийся хозяин выходит к этой молодой паре и говорит, что, конечно же, произошла прискорбная ошибка. Конечно же, их взнос действителен, и он лично проведет их на склад, где они могут выбрать любую мебель согласно прейскуранту, который заполняли. А эти два кресла и диван он дарит просто от себя...
Вот так, к сожалению, решаются эти вопросы, а никаким иным образом не получается. По идее, должно быть крупнейшее судебное дело, а поскольку вопрос это социальный, есть мнение, что следователь должен снять показания и с того, кто наверху социальной лестницы...
