Любить нельзя воспитывать Выпуск 239

Д.ЗИЦЕР: Привет, дорогие, с радостью и волнением я начинаю наш очередной радио и видеоэфир. Радио, потому что вы слушаете нас на радиостанции «Маяк». Видео, потому что вы можете смотреть нас на «смотрим.ру». Как обычно среда, значит, мы можем не только услышаться, но и увидеться.

Я напомню вам, каким образом устроена видеочасть нашего эфира на всякий случай для тех, кто вдруг не смотрел нас неделю назад. Время от времени мы будем с вами, как обычно слушать музыку, которую слушают наши дети, но только мы сможем ее еще и смотреть. Это значит, что в эфире на «смотрим.ру» будут клипы на те самые песни, которые слушают наши дети и мы вместе с ними.

К слову сказать, вот, что мы подумали в связи с введением такого пока экспериментального нового формата. Дорогие друзья, которые слушают нас, друзья до 18 лет, если у вас есть любимая музыка, а у вас есть любимая музыка, я это точно знаю, соберитесь-ка вы в своей школе в компанию, подумайте о рейтинге 10 и пришлите этот рейтинг нам. У нас на сайте появится специальная форма для этого. Мы с огромной радостью, во-первых, поставим в эфире, во-вторых, еще и посмотрим вместе, а не только послушаем. Ну, и со временем подумаем о том, каким образом ввести дополнительную мотивацию, ну, во всяком случае, как-нибудь наградить, какой-нибудь подарочек, сюрпризик, которые любят все.

Все остальное, дорогие друзья, остается без изменений. Программа «Любить нельзя воспитывать». Мы начинаем и начинаем с песни.

Ну, что, друзья, начинаем. С напряжением и надеждой смотрю в экран, потому что сейчас у нас с вами будет первый вопрос. Смотрим, смотрим и видим Валентину, Карловы Вары. Боже мой, Валентина, во-первых, здравствуйте.

ВАЛЕНТИНА: Здравствуйте, Дима. И здравствуйте, все радиослушатели и зрители.

Д.ЗИЦЕР: Вам даже не передать, как я тоскую по вашему городу, Валентина. Я тоскую, как Блок. Как сказано в одном прекрасном фильме – я бы завтра приехал, если бы была такая возможность.

ВАЛЕНТИНА: Приезжайте, будем очень рады.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вы сами знаете, что такой возможности нет. Ну, хорошо, передавайте там привет всем, всем моим любимым местам, ну, собственно говоря, вы догадаетесь, какие. Ладно, я вас слушаю.

ВАЛЕНТИНА: Обязательно. Речь пойдет о мальчике 6 лет, первоклассник. Ну, в Чехии это нормально, в Чехии школа начинается с 6 лет. И дело в том, что уже несколько раз случалось так, что он брал и затем присваивал вещи, которые ему не принадлежат. Ну, извините за такой эвфемизм, и потом соответственно не возвращал. И было это, в основном…

Д.ЗИЦЕР: Это не эвфемизм, он брал вещи, которые ему не принадлежат, нет никакого эвфемизма, все хорошо пока.

ВАЛЕНТИНА: Да, да, можно сказать и хуже.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, подождите, Валентина. Я прерываю вас, у нас разговор такой, знаете, не в моем стиле, но я прерываю вас третий раз, я знаю. Нет, нельзя сказать хуже, про человека 6 лет нельзя сказать, что он эти вещи украл. Давайте я это слово произнесу за вас.

ВАЛЕНТИНА: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Нельзя. А почему нельзя, мы скоро разберемся с вами. Давайте.

ВАЛЕНТИНА: Хорошо. И, значит, сейчас это снова произошло в школе, и мы снова обратились к нему, я и папа, я имею в виду, к нему с разговором об этом. И поговорили, мы его убеждали, мы ему разъясняли ситуацию, даже, в принципе, пугали полицией. Ну, не в том смысле, что мы сейчас вызовем полицию, а в том, что, в принципе, как бы такие люди потом имеют дело с полицией.

И мой любимый способ убеждать людей, вернее, детей в том, что я говорю, что, ну, в принципе, сейчас ты находишься на стороне зла, то есть, например, там из «Звездных войн» на стороне зла. И вот у меня вопрос. Как или нам понять, почему, что его к этому ведет? И как нам с ним разговаривать, что нам такое конкретно, какие-то слова, может быть, конкретные, что нам ему сказать такое, чтобы он понял, что, если он хочет взять какую-то вещь, он должен, прежде всего, договориться с противоположной стороной?

Д.ЗИЦЕР: Ну, да, где волшебная кнопка, вы говорите, короче говоря.

ВАЛЕНТИНА: Ну, да, может быть, волшебная кнопка или слова, может быть, какую-то игру с ним провести, что, дорогой, вот смотри, я тебе даю свой телефон, а ты мне взамен даешь свою игрушку, конфету.

Д.ЗИЦЕР: Валентин, вопрос понятен. Мне нужно несколько примерчиков. Во-первых, когда и как это произошло первый раз, ну, или второй раз, не важно?

ВАЛЕНТИНА: Сложно сказать, когда это произошло первый раз. В садике просто были случаи, когда, например, воспитатели в садике мне сказали, что пропали какие-то вещи и потом были найдены у него в шкафчике. Или, например, вот последний инцидент, он взял у ребенка, у своего одноклассника игрушку, это была игрушка уровня, как они называются, тамагочи. И дома, когда я увидела чужую игрушку, я у него спросила – о, у тебя новая игрушка, откуда? Он сказал – это мне друг дал поиграть.

Д.ЗИЦЕР: Все, я понял, Валентина. Еще один вопрос, дома…

ВАЛЕНТИНА: Это нормально, потому что я…

Д.ЗИЦЕР: Дома он что-нибудь брал у вас? Деньги, ваши вещи, что-нибудь?

ВАЛЕНТИНА: Нет, дома никогда ничего не брал.

Д.ЗИЦЕР: Нет, отлично.

ВАЛЕНТИНА: Но у меня как бы дома свобода. И, в принципе, я вам объясню ситуацию. Я не считаю, что брать чужие вещи нельзя, но нужно договариваться. То есть, например, я сторонница того, что я старые вещи отдаю другим, беру у подруг их там вещи…

Д.ЗИЦЕР: Да я понял, Валентин, да все отлично, я уверен, что вы отличная, он отличный, папа отличный, все отличные, спокойно. Я совершенно вообще ни в чем вас не подозреваю.

ВАЛЕНТИНА: Ребенок это видит, и он понимает, что обмен хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Нет связи, поверьте мне. Ну, подождите, давайте остановимся на одну секунду.

ВАЛЕНТИНА: Почему?

Д.ЗИЦЕР: Что случилось? Что за беда?

ВАЛЕНТИНА: Все, слышно меня?

Д.ЗИЦЕР: Я слышу вас прекрасно. Значит, скажите мне, пожалуйста, Валентина, я понимаю, что ему всего 6 лет, но все-таки вы же задавали ему какие-то такие взрослые вопросы – а зачем, а почему? Чего он говорит-то? Не знаю?

ВАЛЕНТИНА: Он говорит, что я знаю, что ты мне это все равно не купишь.

Д.ЗИЦЕР: А вы купите?

ВАЛЕНТИНА: Да не проблема. То есть там взято уровня, я не знаю, фломастер не той формы, как у него.

Д.ЗИЦЕР: Купите или нет?

ВАЛЕНТИНА: То есть там… Конечно, куплю. Ну, то есть куплю, но просто, например, недавно он хотел специальную ручку, резинку, я ему купила…

Д.ЗИЦЕР: Валентина, да подождите секунду, давайте выйдем в другой режим. Подождите, вопрос, ответ, вопрос, ответ, такая для начала простая история, расследование. Вы купите. Значит, естественно, когда он говорит – мама, ты мне это все равно не купишь, мама такая говорит, мамина реплика – как не куплю, куплю. Его реплика, давайте.

ВАЛЕНТИНА: Все.

Д.ЗИЦЕР: Что? Он говорит – ты не купишь. Ну, вы говорите – я куплю.

ВАЛЕНТИНА: Я ему говорю, я не «не куплю», я говорю – давай обсудим, а что тебе нужно-то? А зачем тебе эта вещь? Потому что эта вещь взята, а потом я ее нахожу, например, валяющейся под диваном.

Д.ЗИЦЕР: Что это значит, скажите мне, пожалуйста? Как вы это объясняете? Я уверен, что вы знаете ответ.

ВАЛЕНТИНА: Возможно, я знаю ответ. Я считаю, что, может быть, он еще на уровне, когда он не видит разницы, вот, как маленькие дети – вижу, значит, я возьму в песочнице.

Д.ЗИЦЕР: Нет, дружище.

ВАЛЕНТИНА: Может, у него сейчас…

Д.ЗИЦЕР: Это значит совсем-совсем другое, нет, нет. Это значит, что эти вещи он берет не потому, что он хочет эту вещь. Точно.

ВАЛЕНТИНА: Но он же хочет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ну, подождите. Знаете, что, давайте, я спросил вас, берет ли он какие-то вещи дома. Теперь, поскольку этот пример к вам не относится, я приведу вам пример про домашних. Я специально проверил, чтобы вы не нервничали. Довольно частая история такая вот бывает, что ребенок уже в 6 лет, между прочим, а еще чаще в 8, в 9 вдруг начинает дома брать какие-то вещи. Мама вдруг замечает, что из кошелечка денежки пропали или откуда-то, и так далее.

Значит, очень часто мамы, это у нас и в программе бывало, мама говорит – ну, Дим, я вообще не понимаю, что происходит, мы все покупаем, у нас открытый, значит, бюджет и так далее. И Дима говорит то же самое, что он говорит сейчас Валентине. Он говорит – это значит, что деньги человек берет не потому, что ему деньги нужны. А с деньгами, знаете, что чаще всего происходит в таких случаях? Они, ну, прожираются, извините за выражение. То есть они жгут руки, человек старается как можно быстрее, чтобы эти деньги исчезли.

С предметами, которые вы приводите в пример, происходит нечто подобное. Я забросил за диван, у меня где-то в сумке она валяется, я не буду этим пользоваться. Следовательно, Валентина, вот теперь вы, зачем же он их берет, что бы это могло быть?

ВАЛЕНТИНА: Не знаю, привлечь внимание, удовлетворить свою минутную потребность.

Д.ЗИЦЕР: Класс, я абсолютно был уверен в том, что вы очень быстро найдете ответ. Я абсолютно уверен, ладно, «уверен» слишком громкое слово, я почти уверен в том, что, на самом-то деле, это использование неверного инструмента, для того чтобы привлечь внимание.

К слову сказать, в моем примере, не имеющем к вам отношения про родителей, это почти всегда работает так. То есть человек, действительно, в 6, в 7, в 8, в 9 лет, он до конца не понимает, как бы это сказать, каким образом это самое внимание привлечь безопасно. Он понимает, что деньги, например, это сфера эмоциональная, и он, значит, туда тыкает пальчиком как будто, ударяет, и мама реагирует.

Теперь, здесь это происходит не с мамой, здесь это происходит с другими людьми. Он почти точно, Валентин, ну, кровью не распишусь, но почти точно, во-первых, хорошо понимает, что чужое брать нехорошо. Вы это столько раз повторили уже с вашим мужем, что уже кто угодно запомнил бы. На эту тему не волнуйтесь, он это знает. Просто точно. Первое.

Второе. С ним происходит что-то, чего он сам объяснить не может. Помните, я вначале вам сказал, что воровством это назвать нельзя. Это не воровство. Это какое-то внутри него действие происходит, действие, воздействие на него, если хотите, в результате которого он совершает вот этот неприятный для вас поступок, и для него тоже неприятный поступок.

Поэтому я бы на вашем месте разговаривал с ним совершенно на другую тему. А именно, я бы разговаривал с ним не о том, что нехорошо брать чужое, и что придет полиция, и вообще ты на стороне зла. Ну, Валентина, ну, какая сторона зла? Ну, мальчик 6 лет, ну, какая сторона зла? Ну, кончайте, ну, ей богу, ну, у вас такая хорошая улыбка, вот теперь я могу это говорить слушателям, а вы говорите про сторону зла. Ну, вы чего, прикалываетесь, что ли, как говорят в России.

ВАЛЕНТИНА: Ну, нет, есть прикол небольшой, да.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, мне кажется, что говорить надо о другом. Говорить надо о следующем. Слушай, а что с тобой происходит, расскажи, вот в тот момент, когда ты хочешь взять чужое? Вот хочешь взять какой-то предмет? Вот ты взял карандаш, а что с тобой происходило, можешь рассказать? Вот как это захотелось взять карандаш?

Он сначала очень-очень удивится этому вопросу, так же, как и вы, наверное, немножко удивляетесь. Но вот сейчас вы подумаете вместе со мной и поймете, что на этот вопрос ответить сложно, но возможно. Ну, когда говорят – руки чешутся, знаете? Иногда руки чешутся это физически. Вот как у меня работает голова моя 6-летняя? Я увидел и я захотел? Я не успел сказать себе «стоп»? Я не знаю инструмента, как сказать себе «стоп»?

Ведь смотрите, это очень важная вещь, Валентина, между нами, девочками. Человек может желать чужого, правда? Это очень-очень сложно выполнимая заповедь – не возжелай чужого. И тут как раз штука не в том, чтобы не возжелать, а в том, чтобы знать, что с этим делать, если я возжелал, понимаете? Не будем говорить библейским языком «отруби себе руку», не будем рубить никому руки, потому что есть другие способы. Может, в этот момент я могу бегом-бегом, вот я почувствовал этот укольчик в голове, и бегом-бегом, я убежал. Думаете, нет такого способа? Еще как есть.

А, может, мне в этот момент поможет конфетка волшебная, которую мама положит мне в сумочку. Вот прямо есть волшебная конфетка, между прочим, от этого. И так далее, и так далее. То есть говорить нужно об этом. Говорить с ним нужно, как с человеком, которому нужна помощь в инструментах, а не как с человеком, который совершает дурное. Да, он с точки зрения взрослой системы координат совершает дурное, да. Но с точки зрения ребенка он ничего дурного не совершает, он срывается раз за разом.

Более того, видимо, он попробовал один раз, попробовал второй раз, встретил, так или иначе, эмоциональную реакцию, я вас не ругаю, я вас понимаю, это закрепилось еще и из-за эмоциональной реакции. И он идет, бедный, знаете, как на заклание. И вот каждый раз – раз, я взял, и я знаю уже в глубине души, что дальше будет, но думать об этом не хочу, замкнутый круг такой, короче говоря. Так что говорить с ним надо, на мой взгляд, на тему – котик, как можно тебе помочь, вот давай мы с тобой придумаем, все у нас будет очень хорошо. Все.

ВАЛЕНТИНА: Отлично. Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Прощаюсь. Пока, пока.

ВАЛЕНТИНА: Да, попробуем. До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Мы идем дальше. Пробуйте, получится, я вам обещаю.

Следующая картинка у нас. Дима Зицер педагог, точно. А, Евгения, Томск. Здравствуйте, Евгения.

ЕВГЕНИЯ: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Поехали.

ЕВГЕНИЯ: Слышно меня хорошо?

Д.ЗИЦЕР: Еще как, и видно, и слышно, полная красота.

ЕВГЕНИЯ: Здравствуйте, Дима. Я хочу задать такой вопрос, я из города Томска. Сейчас находимся у бабушки с сыном, это в Анжеро-Судженске. Интересует такой вопрос, наверное, многих родителей данный вопрос интересует. Как, поделитесь опытом борьбы с пристрастием ребенка к гаджетам, к телефонным играм? Все остальное не вызывает интереса особого.

Д.ЗИЦЕР: Сколько ребенку-то?

ЕВГЕНИЯ: Сейчас 9.

Д.ЗИЦЕР: А раньше, что этого ребенка интересовало? Или он родился у вас сразу и гаджет попросил?

ЕВГЕНИЯ: Конечно, нет.

Д.ЗИЦЕР: А что же произошло?

ЕВГЕНИЯ: Раньше его интересовали и шахматы, и бассейн.

Д.ЗИЦЕР: Да? А что случилось? Ну, давайте, давайте, а что произошло?

ЕВГЕНИЯ: Ну, у меня есть предположение.

Д.ЗИЦЕР: И у меня.

ЕВГЕНИЯ: Да, допустим, в семейной жизни был такой момент, что достаточно строгий папа, и он как бы, если замечал, что делает уроки, он туда приходил и начинал ругать его, еще что-то. Любая деятельность, то есть вызывала какую-то реакцию критическую очень.

Д.ЗИЦЕР: Ну, все.

ЕВГЕНИЯ: Да, наверное, это как бы, получается, убегание, если так предположить. Но, может быть, и нет. Сейчас-то нет убегания, но привычка-то остается.

Д.ЗИЦЕР: Ну, все, ну, короче говоря, вы просто хотели со мной в эфире поговорить, я чувствую. Ладно, я шучу.

ЕВГЕНИЯ: Вообще нет, я по поводу вашего видения.

Д.ЗИЦЕР: Потому что вы знаете все ответы. Дружище, вы знаете все ответы, но я с удовольствием, я отвечу, я расширю немножечко ваш ответ. Значит, во-первых, это здорово, когда у человека, который задает вопрос, действительно, есть хотя бы намек на ответ. Что происходит обычно с нашими детьми? Вот давайте я в очередной раз это расскажу и расскажу с удовольствием.

Значит, вот смотрите. Действительно, они рождаются любопытными, правда же? Почти все, чтобы не сказать все. Любопытными, ручки ко всему тянут, и все хотят потрогать, и во все хотят поиграть, и так далее. Значит, дальше бывают несколько сценариев.

Значит, бывает сценарий первый, когда родители сами дают ему гаджет в руки и транслируют при этом – слушай, мне не до тебя. Я не про вас сейчас, я, действительно, общий сценарий. Мне не до тебя, я занимаюсь своими очень-очень важными, естественно, делами, а ты давай, сиди и рот свой не разевай, и мне все равно, чем ты занимаешься. Подсадка такая со взрослой стороны.

ЕВГЕНИЯ: Ну, да, действительно, не видно, не слышно человека.

Д.ЗИЦЕР: Ну, да, удобно, конечно. Ну, родили зачем-то, господи, не подумали, а тут вот теперь как раз, уж раз родился, так есть, чем занять его. Ну, такой есть нормальный способ. Есть способы и другие, как подсадить его на гаджеты. Один из них вы только что описали. Это когда, что бы я ни делал, так или иначе, мне, ну, дают по рукам, громко говоря. Мне говорят – слушай, у тебя не получается, ты делаешь это плохо, ты неудачник, ты делаешь неправильно, ты должен сейчас делать не это, а вот то. И тогда потихонечку, 9 лет это тот возраст, в 7 лет начинается тот возраст, я убегаю, я, ребенок, я убегаю все дальше и дальше, и дальше.

ЕВГЕНИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Отлично, ну, видите. А в 7 лет это еще и связано с кризисом 7-летия, ну, бог с ним. Все мы не сможем засунуть в один ответ. Значит, все, я оказываюсь в гаджете, я сбежал туда.

Дальше начинается история трагическая, потому что и там меня взрослые умудряются достать, значит, в моем этом углу с гаджетами, и говорят – нет, нет, никаких гаджетов, иди, почитай. Мама, мама, что почитать, о чем ты говоришь? Ну, почитай Бунина или Тургенева, может быть, ну, что-нибудь вот такое. И у человека вообще начинается такой распад.

Теперь, поскольку гаджеты все-таки это вещь, которую я могу себе обеспечить в любой момент, ну, если не дома, то в школе, не в школе, так по дороге из школы, и так далее, гаджеты затягивают меня все больше и больше, и больше.

ЕВГЕНИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Теперь, что с этим делать, вы спросите меня. Ну, так у меня коротенький вопрос, а папа-то ваш, что про это говорит?

ЕВГЕНИЯ: Ну, с папой мы сейчас разъехались, потому что он неадекватно на все реагирует. Он у нас алкоголик, короче говоря.

Д.ЗИЦЕР: Ну, короче говоря, дело не только в гаджетах, говорите вы. Да все, вопросов больше нет. Нет, нет, давайте, еще минутка у меня и за эту минутку надо успеть ответить, помимо того, что мы уже ответили. Значит, чего с этим делать? Я расскажу вам, что с этим делать. Во-первых, задать себе вопрос, вам задать себе вопрос, чем вы увлечены. Вот, чем увлечены вы, честно?

Не надо мне сейчас давать ответ, сами, лучше всего бумажечку и ручечку взять и написать. Я увлечена – первое, второе, третье, я не знаю, вязанием, вышиванием, я катаюсь на лыжах, я готовлю, кулинарные курсы веду, скворечники сбиваю. Это первое. Ваш ребенок еще в том возрасте, когда он может заразиться вашей страстью, и это очень-очень круто.

Второе. Попроситесь, вот это странно сейчас прозвучит, попроситесь внутрь. То есть в тот момент, когда человек играет, например, в компьютерную игру, вы подойдите и скажите – котик, а можно я сяду рядом с тобой, это же тебе интересно, значит, это не может быть ерундой.

ЕВГЕНИЯ: Я это делала, да.

Д.ЗИЦЕР: И умничка, если делаете. Потому что, если мы внутри вдвоем, значит, когда вы скажете – а теперь пойдем, приготовим вкусненький салатик или пойдем, посмотрим новую выставку у нас в городе, он скажет, или она скажет, есть шанс на это – мама такая крутая, она делит это со мной, она такая увлеченная, мне тоже стоит попробовать. Вот, на самом деле, это главные пути. Я с вами должен прощаться, потому что и новости надо иногда послушать. Удачи вам, всего доброго, пока.

Мы продолжаем, друзья. Я так лихо сказал перед новостями на «Маяке» «а теперь мы слушаем новости», что зрители «смотрим.ру» могли на меня обидеться. Нет, нет, друзья, мы-то на «Маяке» слушаем новости, а вы-то смотрите клипы, которые смотрят и слушают молодые люди, с которыми мы с вами так часто общаемся.

Ну, что, поехали дальше. Жду с нетерпением, кого же я жду? Ольгу из Ижевска, и вот я ее дождался. Здравствуйте, Ольга.

ОЛЬГА: Здравствуйте, Дима. Спасибо за возможность задать вопрос. Вот у меня следующая ситуация. У меня сын, ему 7 лет, он учится в 1-м классе и в музыкальной школе тоже в 1-м классе. И вот после очередного урока, хора мне позвонила учительница и пригласила меня поприсутствовать на следующем занятии. Потому что мой ребенок на занятии, он балуется, он не слушает, не интересуется самим уроком, не выполняет задания, которые ему говорят и, более того, в эту игру он втягивает других ребят, после чего, ну, понятно, не занимается уже никто. И у меня соответственно вопрос.

Д.ЗИЦЕР: Хороший мальчик у нас, мне кажется, активный, может увлечь товарищей. Мне кажется, что все за него пока.

ОЛЬГА: Он активный, да. Если бы мне сказали, что он балуется, я бы как бы совсем не удивилась, это так. Но он управляемый. То есть, ну, мы много, куда ходим, нигде меня пока что не вызывали. Меня интересует вот именно вызов и мое присутствие на уроке. Я хочу узнать, как правильно мне поговорить с учителем, как разрешить эту ситуацию, потому что понятно, что присутствовать все время я не буду.

Д.ЗИЦЕР: Нет, вы не можете. Но я собираюсь говорить с вами совершенно на другую тему. Вы меня простите, вы потом меня направите в нужное русло, если захотите. Слушайте, а зачем он на хор-то ходит у вас?

ОЛЬГА: Он ходит в музыкальную школу по классу фортепиано, это один из предметов.

Д.ЗИЦЕР: Зачем? Зачем, скажите мне?

ОЛЬГА: Ему интересно, по крайней мере, заниматься фортепиано ему интересно, он этого хочет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, шикарно. А про хор, что мы с вами можем сказать, включив, так сказать, короткий…

ОЛЬГА: Про хор он говорит, что ему…

Д.ЗИЦЕР: Короткий сеанс дедукции, да, я хотел сказать.

ОЛЬГА: Он говорит, что ему не интересно, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Ему не интересно. Выводы, которые делает мама Оля? Будешь петь, я сказала.

ОЛЬГА: Ну, это как бы один из этапов. Его нельзя выбросить и без хора освоить музыку.

Д.ЗИЦЕР: Оль, это полная, можно, интересно, на федеральном радио и на канале «смотрим.ру» сказать слово «туфта»? Думаю, что «туфта» сказать можно. Это полная туфта, это чепуха, это ерунда. Я вот играющий человек, это никакого отношения не имеет к хору. Я, может, и пою при этом, но это не связано вообще ни с чем. Зачем?

Имеется юноша 7 лет, который с удовольствием занимается музыкой. Я фанат музыки, даю вам честное слово. Причем фанат музыки не только в пользовательском смысле, но и в смысле создания контента какого-то, как нынче говорят. Зачем? Этот хор же, на котором ему не интересно, неприятно, еще и, понимаете, маму дергает училка. Это же создаст ему такое поле напряжения и отношения ко всей музыке, нет?

ОЛЬГА: Ну, конечно, это отягощает, если ему не нравится.

Д.ЗИЦЕР: Так, а зачем нам это? Ну, дайте мне одну причину на свете, я обещаю вам серьезно к этому отнестись.

ОЛЬГА: Ну, мы живем в таком мире, что вот эта учебная программа, я не могу отказаться от одного урока, иначе его просто не переведут в следующий класс.

Д.ЗИЦЕР: Конечно, можете. Мы живем в таком чудесном мире, Оля, в котором мы можем много, чего выбирать. Мы не можем выбирать бесконечно, это правда. Иногда нам говорят – нет, извини, здесь ты выбирать не можешь, иногда даже в те моменты, когда могли бы этого не говорить. Но в ситуации с 7-летним мальчиком, который любит музыку, ну, что, в чудесном городе Ижевске, я у вас был, ну, что, нет другой возможности заниматься музыкой? Ну, конечно, есть. И учителя музыки у вас есть, и частные учителя, и не частные учителя, ну, конечно, есть.

То есть просто, смотрите, это дело ваше, это же я не то, что хочу поменять вашу жизнь срочно. Но мне кажется, что эта ситуация-то очевидная. Если Оля замечательная, с которой я только что познакомился, например, вот я посажу вас за, не знаю, вышивание, а Оля начнет баловаться, иголочкой тыкать в подружек, выкрикивать что-то и так далее, я, конечно, могу Ольгу связать и заставить ее. Я могу на нее накричать, я же взрослый. Я могу ее унизить, я могу маму позвать.

Но вообще-то, если я хочу отнестись к ней по-человечески, я предположу, что? Что Ольге это не надо просто. И что, может, она, возможно, если она займется чем-нибудь, что ее интересует, она будет прекрасна, она будет звездой. Ну, что?

ОЛЬГА: Ну, наверное.

Д.ЗИЦЕР: Ну, наверное. Смотрите, жалко просто, жалко, еще раз, вы, естественно, наш разговор закончится через пару минут, вы, конечно, поступите так, как вы считаете нужным, естественно. У меня нет цели никогда и в разговоре с вами тоже поменять чью-то жизнь, честно. Но просто подумайте про это всерьез. Да еще и учительница, на самом деле, я не буду ругать учительницу, я стараюсь учителей не ругать.

Но вообще-то ведь она зовет вас, чтобы что? Чтобы его унизить? Чтобы продемонстрировать вам, что у вас сын так себе? Чтобы сказать – я сама не справляюсь, Оля, я хочу отдать тебе часть моей зарплаты, потому что ты мне нужна, для того чтобы подсобить? В чем цель-то? Никакой благой цели в этом я, в общем, не вижу, на самом-то деле. Ну, может, мне что-то не приходит в голову. Оль, ну, взвесьте, ну, пожалуйста, пожалуйста. Ну, просто взвесьте такую возможность.

Ни в коем случае не бросать занятия музыкой, это довольно большая редкость, когда человек в 7 лет хочет заниматься игрой на фортепиано. Это бывает, я вам верю, здорово, если это ваш случай. Но именно поэтому тут есть некоторая опасность. Потому что, если игра на фортепиано будет, как это сказать, сопряжаться для него с чем-то неприятным, он же забьет на это. Ну, просто в 7 лет он не может любимой, замечательной маме Оле сказать – мама Оля, извините, отвали. А через три года сможет или через пять лет, и будет очень-очень нехорошо.

ОЛЬГА: Да, да, хорошо, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Да?

ОЛЬГА: Я поняла, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, хорошо, у меня есть, на самом деле, еще две минутки, мы можем с вами еще о чем-нибудь поговорить, а могу на сообщения поотвечать. Ну, давайте мы таким путем и пойдем, ладно. Я желаю вам удачи. Спасибо вам большущее. Пока, пока. Я надеюсь, что мы ответили, на самом деле, на вопрос, хотя и не вполне на тот, который задавался.

Ну, давайте попробуем быстренько посмотреть, что есть у нас в сообщениях. Слушайте, ничего чего-то я не находится. «Дима, у меня с мамой сложные отношения». А вот давайте, давайте. «У меня подавленное состояние. Несмотря на это, часто бывает, моя мама по личным причинам какими-то жесткими словами обращается ко мне. Как сказать об этом маме? Как сделать так, чтобы, по меньшей мере, меня это не задевало? Имя Вадим, возраст 26 лет».

Ох, Вадим, не дочитал я. Не взял бы я ваше сообщение, но возьму, раз уж мы про это разговариваем. Слушайте, Вадим, вы же взрослый, вам 26. Вы не пишете об этом, но, возможно, у вас своя семья. Мне кажется, что в этой ситуации нужно подумать, как взрослый про взрослого, вот как сделать так, чтобы мама вас услышала.

Мама, которая обращается к вам с какими-то жесткими словами, делает это потому, что, сейчас я делаю паузу, для того чтобы вы могли подумать и в голове ответить. Делает это, потому что, первый вариант, считает, что иначе вы ее не услышите. Второй вариант, считает, что она недостаточно значима для вас. Есть третий вариант, это правда, она привыкла, таким образом, с вами разговаривать, ну, и так далее. Есть и четвертый, и пятый. В любом случае, мне кажется, что изменить это можно только путем разговора.

Пригласите маму в кафе, я не шучу, закажите что-нибудь вкусненькое и маме, и себе. Поговорите с ней о том, как вы себя чувствуете. Поговорите с ней о том, как вы ее любите, и как она для вас значима, какой она важный для вас человек. Поговорите с ней о том, что слышите вы ее намного лучше в случае, если она не использует жесткие слова и выражения. Я думаю, что это верный путь. Это верный путь, к слову сказать, для людей в любом возрасте.

Знаете, дети иногда в программу звонят и задают подобные вопросы, я отвечаю похожим образом. Попробуйте оказаться на ее стороне и тогда ситуация может измениться. У нас клипы на «смотрим.ру», у нас реклама по «Маяку», и через две минуты мы продолжаем.

Ну, что, друзья, мы снова вместе и привычно я смотрю в экран. Я просто рассказываю это слушателям, они этого не видят. Всматриваюсь и обнаруживаю Марину из Сыктывкара. Здравствуйте, Марина.

МАРИНА: Здравствуйте, Дима. Очень рада вас видеть и слышать.

Д.ЗИЦЕР: Взаимно.

МАРИНА: Не ожидала, что так случится. Спасибо вам за все, что вы делаете. В общем, у меня вопрос такой, что как бы я в положении, и мне трудно об этом сообщить 15-летнему сыну.

Д.ЗИЦЕР: Потому что?

МАРИНА: Я не знаю, какие найти слова. Ну, это, скажем так, второй брак, и все эти годы его единственного, и сейчас вот, возможно, все это придется ему с кем-то делить, как он думает. И раньше мы разговаривали на эту тему, ну, может быть, несколько лет назад. И когда я что-то подобное, заводила разговор о чем-то подобном, он высказывался резко негативно.

Д.ЗИЦЕР: Это как?

МАРИНА: Что он не хочет. Я не хочу, зачем это нужно, тебе что, меня мало?

Д.ЗИЦЕР: А зачем это нужно, Марин?

МАРИНА: Ну, зачем это нужно? Ну, это, прежде всего, нужно, наверное, маме, то есть мне.

Д.ЗИЦЕР: Ну, расскажите, зачем? Я вас не подкалываю вообще ни разу.

МАРИНА: Ну, вообще, как я планировала рассказать сыну, зачем это нужно, что…

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, Марин, подождите, я, честное слово, сделаю вашу жизнь проще. Расскажите мне.

МАРИНА: Не понимаю. Зачем это нужно?

Д.ЗИЦЕР: Ну, а как? Вот вы говорите, ваш сын не понимает, зачем это нужно. Я говорю вам – давайте начнем с простого, расскажите взрослому мужчине, отцу троих детей, зачем это нужно? Варианты ответа ведь могут быть разные, правда?

МАРИНА: Мне кажется, чем больше детей, тем лучше.

Д.ЗИЦЕР: Раз. Давайте еще.

МАРИНА: А лучше для кого? Для меня или для сына?

Д.ЗИЦЕР: Ну, для вас, конечно, для вас, наверное.

МАРИНА: Ничего в голову не приходит так сразу.

Д.ЗИЦЕР: Как-то я вас поймал, не желая того, между прочим, даю вам честное слово. Я-то считал, наоборот, что вам будет довольно легко про это рассказать.

МАРИНА: То есть вроде бы как я сама не знаю, зачем это нужно?

Д.ЗИЦЕР: Вот вроде как, да. То есть вы знаете-то точно, не волнуйтесь, все про это знают, мамы про это знают.

МАРИНА: А, все, я поняла, зачем.

Д.ЗИЦЕР: Сейчас расскажете обязательно. Но начать надо обязательно с этого. Потому что вы ведь не ему ребеночка рожаете, правда?

МАРИНА: Не ему.

Д.ЗИЦЕР: Не ему, отлично. Это часть семьи. Значит, для него, для 15-летнего этого человека, у которого, наверное, жизнь уже как-то, знаете, устаканилась, уже все в ней понятно и так далее, действительно, любое изменение, не только появление братика или сестрички, любое изменение это такое, знаете, колебание основ, на которых он стоит. Это можно понять, правда? Значит, с ним нужно про это разговаривать и разговаривать по-честному.

Для того чтобы разговаривать с ним по-честному, нам нужен честный ответ, вот самый честный на свете. И я думаю, что вам стоит его поискать. Я думаю, что их много. И тогда вы, понимаете, давай я чуть-чуть еще, капельку еще, мне кажется важным этот момент. Потому что в противном случае может получиться такая странная ситуация, что вы как будто, либо спрашиваете у него позволения родить ребенка, либо оправдываетесь немножко. Это вообще-то не так.

МАРИНА: Думаю, так и есть.

Д.ЗИЦЕР: Это не требует его позволения, это не требует вашего оправдания, это ваша жизнь. Вот это тот случай, когда я говорю про это взрослой женщине. Обычно это происходит наоборот, я говорю об этом детям. Это ваша жизнь. И вы в своей жизни, ну, помимо того, что вы имеете право организовывать ее так, как вы считаете нужным, но в этой жизни у вас происходит много-много разного, и этот 15-летний мальчик, безусловно, часть вашей жизни. Нужно ему про это сказать, но только с понятными причинами, аргументами и так далее. И нужно прийти к нему делиться радостью, на самом деле, об изменениях, которые у вас в жизни происходят. Давайте вы теперь.

МАРИНА: Дима, хочу сказать вам честно, что от того момента, как я написала этот вопрос, и до сегодняшнего эфира, на самом деле, я уже сказала это сыну. И реакция мне совсем не понравилась. Потому что я знаю своего ребенка, и я знала, какой будет ответ. Исходя из того, что мы раньше с ним об этом разговаривали, и то, что я слышала, меня это прямо пугало. То есть я боялась…

Д.ЗИЦЕР: Марина, что сказали? Давайте так, у нас две минутки всего с вами, поэтому коротко, что сказали, что он ответил.

МАРИНА: Сказала – сын, вот так и так, ожидаем пополнение в семье. Он ответил – зачем, зачем это нужно, меня это не интересует. Я говорю – давай, пожалуйста, об этом поговорим. Я не хочу об этом разговаривать, и ушел. Больше мы к этой теме не возвращались. Он не мог об этом забыть. У нас нормальные отношения, но я чувствую, что он это знает. Я знаю своего сына, он у меня внутри себя это держит, понимаете. И я не хочу заниматься умалчиванием.

Д.ЗИЦЕР: Марин, я понимаю, но мы ведь ровно на этот вопрос и успели ответить. Я ведь не знал, что вы уже с ним поговорили.

МАРИНА: Вы знаете, я получила ответ перед тем, что я сейчас сказала, в принципе. То есть какое-то начало я уже получила. Единственное, что, в какой форме мне ему это говорить, я чуть ли ни ваши слова беру, то, как вы говорили, сказать.

Д.ЗИЦЕР: Берите. В данном случае я обычно говорю – найдите свои, но в данном случае, хотите, берите мои. Значит, во-первых, нужно сделать то, что дети называют домашнее задание. Нужно хорошо-хорошо, Марин, ответить на вопрос, зачем это нужно. Это странно звучит в отношении к рождению ребенка, но вообще-то это нужно. Я не хочу вам подсказывать ответы, но ответов там есть много и про любовь…

МАРИНА: А у меня он есть.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, и про любовь, и про полноту вашей жизни, и про изменения, которых вы хотите, и так далее. И надо прямо подробно ему про это рассказать. Теперь очень важно в данном случае, мне кажется, взять верный тон. И верный тон это не – сын, тебя в жизни ждут изменения, нет. Сын мой любимый, я с тобой, как с любимым человеком делюсь об изменениях, которые произойдут у меня в жизни.

МАРИНА: Я только так и говорю.

Д.ЗИЦЕР: Первый пункт. А второй пункт – давай, котик, подумаем, как сделать так, чтобы для тебя это тоже было кайфом, радостью и удовольствием, и уж, конечно, не испортило тебе что-нибудь. То есть мы говорим абсолютно конкретно и в определенном смысле даже технически – давай подумаем, где мы можем подстелить соломки, что мы можем изменить, что мы можем для тебя сделать и так далее. Мы заканчиваем. Спасибо вам большущее. Рад, что вы это произнесли, что ответ получен. Удачи вам. Не волнуйтесь, это круто.

У нас Ольга из Москвы и на экране, и по радио. Нашу маму и тут, и там показывают, Ольга.

ОЛЬГА: Дима, здравствуйте, добрый вечер.

Д.ЗИЦЕР: Здравствуйте.

ОЛЬГА: Давайте, наверное, сразу к вопросу, чтобы не терять время. Моему сыну 8 лет. Сразу оговорюсь, что в Москве мы живем последних пару лет, до этого мы жили в другом городе. Ребенку пришлось несколько раз менять коллективы. Сейчас он учится второй год в школе, коллектив у него пока вот второй год стабильно тот же.

Но стала замечать такую особенность, что он очень просит остаться после уроков, чтобы погулять с ребятами из школы. Но при этом не пытается как-то принимать участие в этих играх, все больше ходит, как сторонний наблюдатель. Даже, если в какой-то момент вступает в игру, то любое какое-то проявление от ребят, как, не знаю, игра в догонялки, кто-то нечаянно, возможно, поставил подножку или кто-то в него попал снежком, у него вызывает гнев, слезы, и он как бы уходит. Естественно, приходит ко мне, я его успокаиваю, но обратно он уже в игру не возвращается. И это повторяется как бы из раза в раз. И каждый раз он мне говорит – все, завтра гулять я не буду.

Я разговаривала с учителем, чтобы узнать, как ситуация обстоит в школе. И в школе учитель говорит, что, в целом, ну, он не сказать, что лидер в коллективе, но не сказать, что ребята как-то против него, то есть плюс, минус со всеми такие нормальные отношения у него. Вот хотела узнать, какие вопросы, возможно, ему задать, чтобы его не травмировать как-то? И вообще, в целом, я замечаю, что он плохо дружит именно с какими-то компаниями. То есть он очень хорошо общается, когда они вдвоем с кем-то.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, Оль, ну, плохо дружит компаниями, хорошо общается, когда вдвоем. А вас-то, что волнует?

ОЛЬГА: Ну, мне кажется это странным в каком-то смысле.

Д.ЗИЦЕР: Почему?

ОЛЬГА: То есть, ну, потому что, как сказать, то есть я вижу, что вот одна компания ребят, вот другая компания ребят, а мой как-то ходит, ну, поодиночке.

Д.ЗИЦЕР: Ну, как поодиночке, подождите. У него друзья-то есть? Вот вы сказали, что один на один он общается хорошо. Есть этот один на один?

ОЛЬГА: Он может с любым, ну, то есть это не важно, какой ребенок остается один. То есть бывает такое, что мы выходим, например, выходит не весь класс гулять, а кто-то из ребят. Это могут быть разные ребята. То есть вот такого прямо друга постоянного, насколько мы с ним разговариваем, он говорит, что нет. У него осталась одна подружка в другом городе. И вот как бы ее он воспринимает, как друга, а здесь в школе он говорит – у меня друзей нет, говорит он мне.

Д.ЗИЦЕР: Так, а скажите мне, пожалуйста, это вы его спрашиваете, есть ли у него друзья? Или он приходит и говорит – мама, у меня нет друзей?

ОЛЬГА: Нет, мы просто с ним разговариваем. Да, скорее, это от меня идет. Я говорю – а с кем ты дружишь, с кем тебе нравится общаться в классе?

Д.ЗИЦЕР: Следующий вопрос. Сейчас еще пару вопросов и мы, я думаю, что приступим к ответу, может быть. Слушайте, а он, вам кажется, что он страдает от этого?

ОЛЬГА: Не могу ответить. Ну, то есть ко мне он не приходит и не жалуется по этому поводу.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот. Давайте я расскажу вам, как сейчас работает моя мысль, может, вы скажете – мысли у тебя дурацкие, а, может, наоборот, мы что-нибудь с вами вместе и нащупаем.

Ну, во-первых, у нас есть целых два варианта, это много. Вариант первый, что человек страдает от того, что он не может сблизиться с какими-то ребятами. И, действительно, ему от этого плохо, и ему нужна помощь, и так далее. И вариант второй, что человек вообще не страдает. Что речь идет об определенном характере. Он переживает, возможно, расставание со старой школой, а, может, и не переживает, это довольно давно было уже.

И, если мы вдруг случайно говорим о втором варианте, может такое быть, то тогда каждый раз, когда мы лезем к нему и расковыриваем ему эту ранку, то вообще-то мы делаем ему хуже, а не лучше, как вы понимаете. Потому что, еще раз, бывают разные люди, Оль, как вы понимаете. Ну, бывают интроверты, бывают люди, которым трудно с компаниями сойтись. У вас, кстати говоря, дом-то шумный? У вас много компаний дома?

ОЛЬГА: Ну, нет, так как мы живем в другом городе, нет, практически нет. У нас тоже получается…

Д.ЗИЦЕР: Чему нас это учит?

ОЛЬГА: Ну, понятно, да, он видит. И, в целом, конечно, мы говорили не один раз, что друзей быть много не может…

Д.ЗИЦЕР: Ну, все, тут она раскололась. Ну, Оль, ну, он же должен маму любимую слушать и ей верить, и он это делает. Мне кажется, что на данный момент переживать точно не за что. Осторожненько, может быть, ну, чтобы вы не волновались, стоит его спросить – тебе помощь нужна? Может быть, и то не факт. То есть еще хорошо-хорошо я бы понаблюдал.

Теперь давайте на всякий случай, предположим, он ответит – нужна, хотя по первичным данным, нет, он, скорее удивится и скажет – да нормально. Ну, такое взаимодействие. Другое дело, подождите, это я все продолжаю, видите, у меня мысль путается, потому что я продолжаю прямо в эфире размышлять. Другое дело, что, когда он к вам прибегает и говорит – мам, я огорчен, меня кто-то обидел и так далее, в этот момент, может, и можно завязать такой разговор. Но все равно я бы начинал с вопроса – тебе помощь нужна?

То есть, понимаете, Оль, ты мне это сообщаешь просто, чтобы я тебя, не знаю, пожалела? Я мама твоя, я пожалею с удовольствием, иди, моя радость, я тебя обниму, поцелую, чаечку налью и так далее. Или хочешь, чтобы мы с тобой про это поговорили? Помощь нужна?

Теперь, если вдруг он говорит – помощь нужна, ну, все, у вас все карты в руках. Тогда нужно говорить с ним о механизме, я думаю, что вы его сами хорошо себе представляете, который поможет ему этих ситуаций избежать. Тогда у нас есть возможность, если помощь нужна, спросить – а чего ты хочешь-то? Ты хочешь играть или ты хочешь стоять в стороне? Тебе комфортно, скорее, быть внутри или быть наблюдателем?

Оль, слово вам даю, таких людей много, которые наблюдают и счастливы в этот момент. И когда их выдергивают из этого наблюдения, они как раз и начинают нервничать. Так что вот. Но вообще-то, может, я и понаблюдал бы и сам на вашем месте для начала. Я не знаю, как у вас ощущение, я отмазался или мы ответили?

ОЛЬГА: Я поняла, в какую сторону рыть, скажем так.

Д.ЗИЦЕР: Не рыть, Оль, не рыть. Мой совет – не рыть. Да бросьте вы про это париться, извините. Вот давайте, нас же никто не слышит сейчас, мы вдвоем, видите, вот на экране мы вдвоем. Ну, правда, нашим детям нужна наша помощь, это чистая правда. Но с этой помощью мы не должны соваться, на мой взгляд, постоянно, когда нас о ней не просят.

Иногда, особенно в этом возрасте, мы говорим всего о 8 годах, может, и стоит спросить время от времени – котик, тебе помощь нужна? И напомнить – в любую секунду, с чем бы ты ни пришел, я всегда здесь, я всегда помогу, я всегда на твоей стороне и так далее.

Но, если мы часто возвращаемся к одной и той же теме, например, дружбы, вы же понимаете, что с ним может произойти, и, может, уже немножко происходит. Если мама все время так навязчиво про это разговаривает, может, со мной что-то не так, действительно.

ОЛЬГА: Ну, это к вопросу о родительских страхах. Наверное, есть какой-то страх внутренний, что уже столько раз ребенок из-за нас сменил коллектив, мы переехали в другой город.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так и бойтесь на здоровье.

ОЛЬГА: Есть желание, что еще переехать и как бы, чтобы не травмировать его, поэтому, наверное, я так…

Д.ЗИЦЕР: Но все равно минимальная какая-то травма, не травма, но минимальная встряска у него будет, конечно. Слушайте, бояться нормально, ну, бойтесь, конечно. Но в этой ситуации, мне кажется, что, этот вопрос, который вы мне не задавали, но я по блату отвечу, все, последние 30 секунд.

ОЛЬГА: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Когда вы переезжаете, начинайте с вопроса – что в лучшую сторону изменится в его жизни. Это такое уравнение, которое, когда мы разрешаем, оно открывает нам голубые дали, можно сказать, понимаете?

ОЛЬГА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: То есть мы переезжаем не потому, что мы вынуждены, у нас там, не знаю, лучше квартира, другая работа или что-то еще. Что изменится в его жизни в лучшую сторону? И, если ответ «ничего», то тогда, как вы понимаете, это ответ средний, чтобы не сказать плохой, и тогда мы думаем о том, что изменится, что мы можем изменить в лучшую сторону. Вот, собственно, и все. Прощаемся?

ОЛЬГА: Да, спасибо вам большое.

Д.ЗИЦЕР: Пока. Мы идем дальше, друзья. А у нас сразу Анна из Германии на экране, вот это да. Вот интересно, про Россию пишут город, а про Германию пишут Германия. Анна, вы откуда?

АННА: Добрый вечер. Я нахожусь в городе Тюбинген. Это маленький…

Д.ЗИЦЕР: Тюбинген, я не знаю даже такого. А это возле чего?

АННА: Это такой прекрасный университетский город рядом со Штутгартом.

Д.ЗИЦЕР: Рядом со Штутгартом, это понятнее, безусловно.

АННА: Штутгарт, ну, это юг.

Д.ЗИЦЕР: Штутгарт знаем, ладно. Я вас слушаю, Анна.

АННА: Дима, спасибо за возможность задать вопрос. Ребенку 1,5 года. Мы с мужем планируем в ближайшие несколько лет переезжать из страны в страну, то есть менять место жительства несколько раз. И я волнуюсь и интересуюсь, может ли это как-то, не знаю, может ли это как-то повредить ребенку.

Я просто думаю о таком синдроме, знаете, гарнизонных детей, которые там говорят, что вот, я не мог выстраивать с людьми отношения из-за того, что всегда чувствовал, что вот-вот я снова перееду, что жизнь постоянно меняется, она непредсказуемая. И я думаю, не может ли это стать, может ли такой в жизни сценарий, который, возможно, будет происходить…

Д.ЗИЦЕР: Так, Анна, давайте поймем цель звонка. Если, предположим, я скажу вам – может. Что это изменит в вашей жизни?

АННА: Ну, я бы задала вопрос, как ему можно помочь, как его поддержать, укрепить?

Д.ЗИЦЕР: Хорошо. Значит, смотрите…

АННА: Просто, что вы думаете по поводу такого…

Д.ЗИЦЕР: Я расскажу, расскажу, просто это такая разминка у нас, чтобы у нас разговор завязался, вы же понимаете. Слушайте, а скажите мне, пожалуйста, если не секрет, а почему вы собираетесь переезжать, причем так надолго вперед вы смотрите?

АННА: Это связано с карьерой моей, с карьерой мужа.

Д.ЗИЦЕР: Ну, хорошо, ну, я понимаю, если вы говорите, мы через годик переедем, через два, через три. Но я так понимаю, что вы говорите и про через пять, через семь, через десять или нет?

АННА: Ну, это, скорее, перспектива ближайших пяти лет. То есть в течение пяти лет мы планируем переехать.

Д.ЗИЦЕР: С богом, переезжайте. Я, знаете, хочется сказать что-нибудь – отпускаю тебе грехи, дочь моя, ступай. Ну, ладно, я скажу. Это просто меня так расслабляет видеоэфир. Видите, поскольку я, наконец-то, после трех лет вижу того, с кем я разговариваю, мне хочется общения такого, действительно, непосредственного. Ань, смотрите, вот, что я про это думаю. Во-первых, я думаю, что пока мы говорим о человеке 1,5 лет, вы и есть его дом. Вот папа и мама это и есть его дом.

АННА: Справедливо.

Д.ЗИЦЕР: Значит, соответственно мама и папа переезжают из одного города в другой, и даже из одной страны в другую, отлично, мой дом перемещается вместе со мной, все в полном порядке. То есть на эту тему ближайшие, ну, пару лет, мне кажется, у нас нет необходимости особо волноваться. Просто, я не знаю, слышали ли вы предыдущий мой разговор со слушательницей, если нет, я с удовольствием вам повторю. Главный тезис, на котором мы закончили, там косвенно был один похожий вопросик маленький, это был не основной, но похожий.

Так вот, я говорил о том, что, когда мы переезжаем куда-нибудь, нужно задать себе вопрос – чем улучшится жизнь нашего ребенка, в чем она улучшится? Это прямо вопрос важный-преважный. Не изменится, а улучшится. Чтобы ему было, зачем переезжать.

АННА: Да, я слышала.

Д.ЗИЦЕР: Ближайшие год, два ему нужно переезжать, потому что переезжают мама с папой. Мама с папой будут еще более счастливы, и все будет хорошо, и мне тоже немножко достанется. А дальше этот вопрос становится все более актуальным. Зачем это мне? Зачем это ему? Он не задаст до поры, до времени такой вопрос, но здорово, если вы зададите его.

Теперь смотрите, если речь идет о том, что человек переезжает в возрасте, ну, не знаю, 5 лет и далее, а уж, тем более, 7 и далее, ну, я не буду вас обманывать, конечно, на него это влияет, безусловно. Но еще раз, влиять это может по-разному. Ему должно быть абсолютно понятно, как и в любой другой ситуации, на каком свете он живет. Вот это важный момент. Я переезжаю, потому что, не знаю, у меня там появится своя комната, потому что там удивительный собор в этом городе, потому что там есть прекрасный театр, в который мы будем ходить, потому что, потому что, это очень-очень важные ответы. Ну, вот, собственно говоря, и все.

Теперь смотрите, бояться вперед не стоит, хотя подобное заявление, как то, которое я выдал сейчас, сами по себе не стоят ничего. Бояться не стоит, расскажи мне, Дима, как не бояться? Ну, я расскажу, пожалуйста. У вас в запасе есть полтора, два года, ну, займитесь реализацией нашего чудесного плана, как сделать, так, чтобы он был счастлив вместе с вами, он даст вам фору в сто очков, все в порядке.

После этого, если через пару лет нам предстоит какой-нибудь переезд, во-первых, мы можем еще разочек поговорить. Но у нас есть в запасе все равно ход, мы говорим о том, почему и куда, и зачем мы переезжаем, и что это меняет для него в лучшую сторону, это важно. Если нет, тогда это нужно организовать. Ну, и все.

Но при этом, конечно, с каждым годом вам все больше и больше нужно брать в расчет, что вас не двое, а трое. Я уверен, что вы это понимаете. Но при принятии решения в возрасте, не знаю, 7 лет, предположим, конечно, нужно брать в расчет, как изменится жизнь его. Вот, собственно, и все.

АННА: Супер. Спасибо. Прямо успокоили. А можно короткий вопрос?

Д.ЗИЦЕР: Вот не знаю даже, ну, короткий. Ну, давайте, ладно, свой короткий вопрос, меня будут ругать, но ради такого дела.

АННА: Как понять, что ребенок готов к детскому саду?

Д.ЗИЦЕР: Извините, как понять, что?

АННА: Что ребенок готов к детскому саду?

Д.ЗИЦЕР: А вы собираетесь еще на почве переезда его в детский сад засунуть какой-нибудь? Короткий вопрос.

АННА: Конечно, не все сразу, но перспектива все равно есть, в какой-то момент, не сейчас.

Д.ЗИЦЕР: Перспектива, какого времени? Когда?

АННА: Ближе к 3, я думаю.

Д.ЗИЦЕР: Вы увидите, это очень-очень понятно, поверьте мне. Во-первых, вы увидите, насколько он готов от вас оторваться чуть-чуть, если мы говорим про 3, в общем, это одно из изменений таких возможных и визуальных. Для начала простые вещи, насколько он во дворе вообще готов, оглянувшись, где моя мама Аня, рвануть куда-нибудь в другой угол двора. Это такие простые вещи.

Насколько он способен завязывать отношения, пусть рядом с вами, но без вас, тем не менее. Насколько он реагирует на других людей, я не имею в виду на людей чужих, ни в коем случае, на ваших друзей, которые приходят к вам домой, которые с ним разговаривают. Он не обязан при этом, это важно, но, тем не менее, насколько он на это реагирует.

Теперь, в любом случае, когда мы идем в детский сад, как вы понимаете, мы начинаем с похода вместе, мы смотрим, как это устроено, и мы наблюдаем. Вот и все. В 3 года он вам все расскажет. Может, не словами, но он вам точно абсолютно даст понять, каким образом устроена его жизнь в этом самом детском саду.

АННА: Супер. Больше у меня вопросов нет. Спасибо большое, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Ну, смотрите, я скажу вам правду вот теперь, поскольку вы меня развели, не побоюсь этого слова, на дополнительный вопрос. Вот у меня сейчас две минуты есть до новостей, хотите про что-нибудь поговорим еще, не хотите, возьму сообщение. Но, поскольку, мне кажется, у вас там бродят еще какие-то подвопросы, то смело давайте, раз такое дело.

АННА: Просто вы говорите о таких каких-то маркерах, и я представляю своего ребенка, и мне кажется, что он готов уже сейчас, поэтому я…

Д.ЗИЦЕР: Что? Это не повод.

АННА: Не повод отдавать его, не знаю, отдавать…

Д.ЗИЦЕР: Вот, вот, браво, что вы остановились сами, как классно, это правда, да, глагол неуместен. Это не повод идти в детский сад в 1,5 года. Нет, не повод.

АННА: Нет, не повод, вот я, поэтому и думаю, а какие все-таки главные вещи, потому что, понятно, что в 3 года кризис и много всего происходит. И мне просто кажется, что можно, не знаю, можно перепутать, можно перепутать какие-то вещи…

Д.ЗИЦЕР: Нет, Ань, он ведь у вас первый, да? Я правильно понимаю? И единственный на данный момент, да?

АННА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, я открою вам… На данный момент, говорю я, единственный. Я открою вам такой, знаете, важный-важный родительский принцип, это я сейчас говорю даже не как Дима Зицер, ведущий программы, а как Дима Зицер папа. Слушайте, с первым мы все так паримся, вы знаете. Потому что нам кажется, и мы правы, это хорошо, что так нас природа устроила, мы, кажется, что мы недостаточно хорошие родители. Нам кажется, что мы много-много, чего недоделываем. Нам кажется, что мы не можем его понять. Все это правда.

Но потом со временем и, глядя назад, и уж, тем более, со вторым или с третьим ты вдруг понимаешь, что все немного попроще. Что, если мы по-человечески к ним относимся, ну, действительно, по-человечески, по-родительски, по-матерински, по-отцовски, если им тепло, если им хорошо, то тогда со всем остальным тоже все будет в порядке. Они подсказывают. Они ведь тоже очень-очень хотят с вами общаться и очень-очень хотят понять. Но только ему в этот момент 2 года или 3 года, у него нет инструментов, которые есть у вас.

Поэтому на эту тему, то, что вы волнуетесь, это, ну, абсолютно нормально, мы все волнуемся, думаете, я не волнуюсь, все родители на свете волнуются. Вот и все. Но это волнение не должно превращаться в действие, когда мы их, знаете, вяжем по рукам и ногам. Все, пока, теперь уж точно прощаюсь. Посмотрим клипы на «смотрим.ру», послушаем новости на «Маяке» и снова объединимся.

И я приветствую, кто же покажется сейчас на экране? Я приветствую Илью из Воронежа. Здравствуйте, Илья.

ИЛЬЯ: Здравствуйте, Дима. Ну, как обычно, вначале все вас очень благодарят, я тоже не буду исключением.

Д.ЗИЦЕР: Пропустим эту часть, ладно. Ура, спасибо.

ИЛЬЯ: Давайте к делу. Я молодой педагог, преподаю русский язык и литературу в Воронеже, в лицее. И у меня сложилась такая ситуация, что всего полставки. То есть в этом году я работаю в 6-м классе с 9 часами в неделю, и при этом являюсь их же классным руководителем.

Д.ЗИЦЕР: Класс.

ИЛЬЯ: Сами понимаете, это прекрасная возможность, для того чтобы делать с ними все, что я захочу и все, что моей душе угодно.

Д.ЗИЦЕР: Безусловно.

ИЛЬЯ: А душе моей угодно отменить у них домашние задания по русскому языку, как минимум, письменные. Потому что, ну, во-первых, не в последнюю очередь, благодаря вашему разрушительному влиянию.

Д.ЗИЦЕР: Прекрасно звучит – разрушительное влияние. Но я вас понимаю при этом, да.

ИЛЬЯ: Вопрос чисто технический. Потому что, на самом деле, вы человек, который в своей школе подобные зверства не практикуете, и я думаю, вы понимаете, как это сделать так, чтобы детям в итоге не навредить. Потому что, скажу честно, мне страшно. Потому что нам всем вбивают в голову, что русский язык это важный предмет, что, если дети его не будут, все его будут сдавать.

Д.ЗИЦЕР: Что абсолютно верно, между прочим, на мой взгляд.

ИЛЬЯ: Да, я тоже так думаю, иначе бы я его не преподавал. И когда я, вопреки всем своим страхам, хочу реализовать проект, который, как мне кажется, будет детям полезен, я хочу минимизировать риски, поэтому обращаюсь к вам. Ну, и попутно у меня еще есть подвопрос, потому что добро от администрации получено. Директор сказал – экспериментируйте на свое здоровье.

Д.ЗИЦЕР: Класс.

ИЛЬЯ: Да, большое спасибо директору, если он это услышит. А вот добро от родителей пока не получено, потому что еще не было родительского собрания. Но дети уже сказали «да», и я боюсь, что вопросы возникнут только у нескольких родителей, которые любят пожестче, ну, вы понимаете…

Д.ЗИЦЕР: Да подождите, я готов с вами порассуждать вместе.

ИЛЬЯ: Расскажите, пожалуйста.

Д.ЗИЦЕР: Значит, давайте так, давайте поиграем, Илья. Я родитель на родительском собрании. Ну-ка, расскажите мне, Илья, чем плохи домашние задания по русскому языку? Или зачем вы их отменяете? Давайте без категорий «хорошо-плохо» обойдемся.

ИЛЬЯ: Подождите, вот, да, чем плохи, я думаю, родители сами понимают, потому что рассказы о том, как мы с ним страдали все воскресенье, чтобы выучить что-то там или написать что-то там, он рыдал, плакал, а мы его заставляли…

Д.ЗИЦЕР: Давайте, нет, все понятно, но в эту сторону идти жалко. Давайте вообще в прямо противоположную сторону. Давайте, знаете, что, я вам помогу, чего мы достигнем?

ИЛЬЯ: Я считаю, что, если мы отменим домашние задания, не факт, что успеваемость вашего ребенка улучшится. При этом я считаю, что я способен сделать так, чтобы она и не ухудшилась. Если домашние задания не сильно влияют на успеваемость, зачем дети страдают. Ну, логика примерно такая, если доносить все максимально просто.

Д.ЗИЦЕР: Это раз. Отлично, этот аргумент я, как родитель, принимаю. То есть вы говорите так – Дима, я не буду разрушать тебе выходные и портить твои отношения с собственным ребенком. Я могу тебе гарантировать, говорите вы, что от этого не пострадают знания русского языка, литературы и так далее, да? Это первый пункт.

ИЛЬЯ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Давайте, переходим ко второму. Мне мало.

ИЛЬЯ: Пункт номер два. Есть эффективные исследования, которые показывают, что обучение самостоятельное без должной мотивации плохо работает, поэтому лучше я буду работать с ним в классе, как профессионал, чем он будет страдать дома, а вы будете портить мне эффект, который я получаю с ним при работе в классе.

Д.ЗИЦЕР: Шикарно.

ИЛЬЯ: Вы замечательные родители, вы замечательные…

Д.ЗИЦЕР: Естественно. Шикарный аргумент. То есть вы говорите в своем втором пункте, что вы не просто не испортите, так сказать, уровень мотивации. Вы говорите, что вы будете более эффективны без домашних заданий. Правильно я понимаю?

ИЛЬЯ: Предполагаю, что да. Не факт, что это сразу отразится на оценках, опять-таки.

Д.ЗИЦЕР: Почему?

ИЛЬЯ: Потому что эта эффективная мотивация не всегда…

Д.ЗИЦЕР: Оставьте, сейчас мы с вами еще оценки отменим, подождите, такими темпами мы сейчас отменим оценки к концу этого разговора.

ИЛЬЯ: Слушайте, Дим, если бы можно было. Понимаете, директор на оценки добро не даст.

Д.ЗИЦЕР: Сейчас мы придумаем, да подождите, Илья. Отлично, это шикарный разговор, я благодарен вам, редакторам, всем за этот разговор, честное слово. Значит, каким образом, то есть, почему вы более эффективны, на ваш взгляд, как учитель, если нет домашних заданий?

ИЛЬЯ: Потому что, если дети не связывают мой предмет и вообще меня с их страданием, то, наверное, они будут более открыты к тому, что я им сообщаю. А уж заинтересовать их предметом или не заинтересовать, это уже мои проблемы, как учителя.

Д.ЗИЦЕР: Абсолютно с вами согласен. Ну, я совершенно с вами согласен, потрясающе. Значит, давайте теперь тогда я чуть-чуть подобавляю, а вы меня поспрашиваете и тоже помучаете. Вероятно, скажете вы, это изменит каким-то образом, чуть-чуть для начала то, что происходит на уроке. Да, наверное, мы иначе будем структурировать происходящее на уроке, правда же?

ИЛЬЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Наверное, это изменит чуть-чуть для начала то, как они ведут тетради, например. Потому что обратная связь, первое, что вам скажут родители, может быть, те самые несколько, а, может, и все – слушай, а как ты будешь узнавать, собственно говоря, что с ними происходит, с нашими детьми? Ведь домашнее задание, вы его проверяете. Ну, давайте вы, я вижу, знаете ответ, давайте.

ИЛЬЯ: Нет, я, кстати, не знаю ответ, я могу сказать, что происходит сейчас. В данный момент дети, поскольку они у меня одни-единственные, их всего 24 человека, я могу себе позволить каждый урок тратить первые 10 минут урока на практикум. То есть дети в начале урока пишут какой-то маленький практикум орфографический или там, какой угодно по тому, что они делали вчера. И я понимаю, если ребенок что-то не знает, я могу его оставить на перемене, оставить его для консультации и поговорить с ним конкретно по этой теме, чтобы он не отстал.

Д.ЗИЦЕР: Отлично, отлично, конечно. Еще и в этом случае, если это не связано со страданием, вы еще, естественно, скажете его родителям, начнете использовать другие формы, которые вы не можете себе позволить из-за объема и проверки домашнего задания. И объединение в малые группы, и какие-то дискуссии и тусовки, и, в общем, и, бог знает, чего. Совершенно точно.

Теперь слушайте, вы правы в вашем опасении, на мой взгляд, относительно того, что могут прийти родители и сказать, что это их не устраивает по той или иной причине. Но вы правы и в том, что вы, мне кажется, в глубине души, а, может, и не в глубине души, вы верно понимаете причины такого родительского ужаса и страха. Это же привычка просто, это же привычка.

ИЛЬЯ: Ну, довольно очевидно, да, и страх. Потому что вот сейчас, смотрите, сейчас ему отменяют домашнее, потом он разбалтывается, становится наркоманом, потом его находят под забором.

Д.ЗИЦЕР: Естественно.

ИЛЬЯ: Очевидная же логичная цепочка.

Д.ЗИЦЕР: Да, очевидная цепочка, Илья.

ИЛЬЯ: Примерно такое мне родители и рассказывают.

Д.ЗИЦЕР: Вы абсолютно правы. Теперь у нас с вами есть фора. Поскольку мы училки, у нас с вами есть фора. Я вам скажу, какая. К счастью, в нашем обществе к учителям относятся, ну, не скажу с благоговением, но в учителе готовы увидеть образователя, это важный момент, и просветителя уж точно.

И в этом смысле, вот еще раз, это важно, мне кажется это важным, если, действительно, начинать с того, что родители и дети выигрывают, а не оправдываться, потому что вы перестаете давать домашние задания, это, в общем, меняет систему координат целиком. Вы, в общем, об этом вполне себе сносно рассказали. Ну, собственно, и все.

ИЛЬЯ: Хорошо. Но проблема в том, что родители не самое страшное, что есть. Самое страшное, что есть, это коллеги, которые, ну, я не буду говорить, у меня замечательные коллеги. Они мне сказали, что я сумасшедший, я ждал. Но они задали мне много вопросов, которые я хочу передоверить вам, потому что на них у меня нет ответа.

Д.ЗИЦЕР: Давайте.

ИЛЬЯ: Например, вопрос такой. Все эксперименты это дело хорошее, но 6-й класс, середина года, что вы творите? То есть я планирую это сделать, все второе полугодие 6-го класса. Почему не сначала 5-го, зачем сейчас менять коней посреди переправы?

Д.ЗИЦЕР: Досрочный ответ. Наоборот, если речь идет о сентябре, тогда речь идет о революции. Теперь, поскольку мы с вами не хотим делать никакой революции, именно в середине учебного года мы введем и проверим новые формы и обучения, и взаимодействия. Это дает нам возможность, ну, между нами, вам не придется это делать, на мой взгляд, но это дает нам возможность посмотреть на результаты, проанализировать их через 3-4 месяца, подготовиться к следующему году. Вместо того чтобы объявить детям, себе, родителям – все, у нас экспериментальный год и так далее.

Наоборот, вы уже набрали темп, у вас все хорошо, они уже внутри предмета находятся, внутри материала, внутри дискурса, извините за выражение, русского языка и так далее, мы можем себе позволить в этот момент, как они говорят, эксперимент. Тут нет никакого эксперимента, к слову сказать.

В чем эксперимент-то, на самом деле? Так, если мы с вами вдумаемся. Ну, правда, ну, где эксперимент? Вы собираетесь менять материал? Нет, не собираетесь. Вы форму обучения, скорее, добавите и чуть-чуть видоизмените, но вы не откажетесь ни от чего. То, что они не будут лишние…

ИЛЬЯ: Программу придется перетрясти.

Д.ЗИЦЕР: Ну, хорошо, вы перетрясете немножко.

ИЛЬЯ: Программу придется каким-то образом немножко утрясти, чтобы у них было больше времени на те самые практикумы.

Д.ЗИЦЕР: Переходим к следующему вопросу, давайте. У нас с вами три минутки.

ИЛЬЯ: И последний вопрос, да, да.

Д.ЗИЦЕР: У меня к вам есть еще один.

ИЛЬЯ: Ой, слушайте, успею за глаза. Хорошо, хорошо. Что делать в следующем году? В следующем году моя прекрасная жизнь с одним классом кончается. Я вынужден буду взять как бы ни полторы ставки. У меня будут 9-е классы, которые сложные. А они сами смогут? Вот мне вопрос задали довольно доброжелательные ко мне люди, коллеги. Смогут ли дети без вашего неусыпного контроля, вы же понимаете, что это требует больше вложений, на самом деле, чем…

Д.ЗИЦЕР: В 9-м?

ИЛЬЯ: Нет, в 6-м, в моем 6-м, которые продолжат, который станет 7-м.

Д.ЗИЦЕР: Смогут, смогут.

ИЛЬЯ: Смогут?

Д.ЗИЦЕР: Смогут.

ИЛЬЯ: Могут ли они этому научиться за полгода, если до этого 6 лет…

Д.ЗИЦЕР: Вот, конечно, да, потому что хорошему учатся быстро. Но теперь, Илья, вот сейчас с вами разговариваю так, как будто мы вдвоем, вот честно-пречестно. Я понимаю, и вы понимаете, что нас многие слышат, но, действительно, как коллега с коллегой. Слушайте, но в этот момент процесс надо структурировать довольно жестко. То есть, что это значит, правила игры должны быть понятны. Жестко, пусть не подумают сейчас слушатели, что мы имеем в виду жестить, жестоко и так далее.

ИЛЬЯ: Кулаком по столу и кожаная плетка.

Д.ЗИЦЕР: Абсолютно. Понятые правила игры. То есть мы понимаем, как мы работаем, мы понимаем, как построена наша обратная связь, мы понимаем, как построены наши связи с родителями и так далее. Если правила игры понятны, они, конечно, это научатся. Кстати, я должен кое от чего вас предостеречь, хотя, может быть, и напрасно. Понятно, что в 9-й такую историю вводить невозможно…

ИЛЬЯ: Два человека подсажены на одобрение и очень хотят.

Д.ЗИЦЕР: Это ерунда. В 9-м такую историю вводить невозможно. Почему? Потому что я вам в этом смысле приведу пример нашей школы, на которую вы сослались. К 9-му они уже умеют, на самом деле, делать сами в кавычках домашние задания, если им это необходимо. Они умеют подойти к учителю и попросить помощи и сказать – окей, я понял, теперь дома я продолжу сам, проверь меня, пожалуйста. Они умеют входить в проектную деятельность, которую, конечно, вы планируете, кивните мне сейчас просто. Просто кивните.

ИЛЬЯ: Конечно.

Д.ЗИЦЕР: Вот Илья кивнул, те, кто его не видит. И в этот момент это же не то, что вы говорите – все, русский язык у нас только с 2-х до 4-х в школе. Нет, наоборот, в этом смысле русский язык становится очень-очень значимым предметом. Потому что соберутся у нас 4 человека, и эти 4 человека скажут – Илья дорогой, не знаю вас по имени отчеству, как они называют, мы хотели бы продолжить что-то дома, не потому что вы нам это задаете, а потому что мы так, извините за выражение, подсели на русский язык, что нам очень-очень хотелось бы понять, откуда возникло это слово, откуда возникло мое имя, откуда возникло название моего города и так далее.

ИЛЬЯ: И последний микро вопрос. А где опыта-то набираться? Понимаете, в чем проблема, я с радостью учился бы этому, учился бы новым формам, но проблема в том, что стажировку в Финляндии мне никто не оплатит, и времени у меня нет. Где, как научиться?

Д.ЗИЦЕР: Не надо стажировку в Финляндии, спокойно, все нормально. Во-первых, проверьте, это прозвучит, как самореклама, но это не реклама. Проверьте возможность участия в одном из наших семинаров, просто приехать и поучаствовать, например. Мы с удовольствием показываем и рассказываем. А, во-вторых, это тот случай, когда глаза боятся, руки делают.

Я знаю очень-очень много учителей, среди которых много молодых учителей, которые пробуют, и от этой пробы учатся. Когда-то так учились русские артисты замечательные, между прочим, входили и делали. Пока, удачи вам. У нас реклама, друзья, и клипы на «смотрим.ру».

Мы продолжаем, дорогие друзья. Ну, не могу не прочесть сообщение. «Дима, слушая ваш диалог с Ильей я, бабушка 5 внуков, получаю бешеное удовольствие, как от игры в шахматы. Спасибо». Лариса из Челябинска пишет. Лариса, спасибо вам большущее.

Я прочел ваше сообщение не только потому, что сам получил от него огромное удовольствие, спасибо за спасибо, что называется. Но еще и потому, что, мне кажется, это поддержка для молодых учителей, для Ильи, в частности, с которым мы разговаривали. Здорово, спасибо вам большое.

Ну, и, возможно, последний диалог на сегодня. Мария из Петербурга. Наконец-то, Петербург, а то сегодня как-то вообще без Петербурга и без Петербурга. Привет.

МАРИЯ: Дима, привет. Я Маруся, мама Лео. В общем, у меня такой вопрос к тебе. Что делать, если сын 14 лет попросил удалить все его личные фотографии из соцсетей, где он еще ребенок? Я не знаю, как правильно поступить, посоветуй, пожалуйста. Мне эти фотографии дороги, как память.

Д.ЗИЦЕР: Дружище, мне кажется, простой ответ. Это хорошо, я, кстати говоря, рад, что мы сразу на «ты», это чудесная история. Слушай, поддерживаю, во-первых. Во-вторых, мне кажется, сохранить и удалить, нет? А что не так?

МАРИЯ: Ну, я люблю их пересматривать, и сейчас вот все альбомы как бы в интернете у меня, в основном. Я бы не хотела их очень удалять.

Д.ЗИЦЕР: Ну, я понимаю, дружище, но что же поделаешь. Мы же знаем, на самом деле, что сегодняшние технологии позволяют сохранить все-все фотки и спокойно их пересматривать. Ну, давай, слушай, а зачем тебе, чтобы они были в соцсетях? Давай покопаем.

МАРИЯ: Ну, у меня есть традиция, я каждый год пишу ему поздравления, уже много-много лет. И мне хочется, чтобы, когда он вырос, все мои слова о любви он прочитал. Чтобы наше общее воспоминание сохранилось не только…

Д.ЗИЦЕР: Ну, подожди, ну, ты же, Марусь, ну, подожди секунду, ну, мы же с тобой понимаем, что вообще-то есть другие способы достичь того же результата. Я тебе скажу по секрету, возможно, ты про это не знаешь, но вообще еще совсем недавно не было соцсетей, представляешь себе?

МАРИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: И люди поздравляли друг друга другими способами. Это я не троллю тебя, нет, нет. Но это важно, чтобы это прозвучало, есть другие способы, иногда даже более глубокие. Ну, не буду сравнивать. Что не так-то? Давай поймем, что тебя так гложет, на самом деле?

МАРИЯ: Я, на самом деле, хочу разобраться, почему вот он хочет, чтобы я удалила фотографии, где он маленький. Такая же история с детскими рисунками, которые…

Д.ЗИЦЕР: Хорошо, давай зайдем с этой стороны. Я не возражаю, давай зайдем с этой стороны, давай. Твое объяснение возможное, почему это бывает? Почему это может быть?

МАРИЯ: Возможно, он вырос и не хочет.

Д.ЗИЦЕР: И что?

МАРИЯ: Хочет быть более взрослым.

Д.ЗИЦЕР: А что такое более взрослым в этом случае? Ну, подожди, что такое более взрослым, давай поймем? Оставим мужественным в стороне.

МАРИЯ: Ну, он сейчас называет себя мужчиной.

Д.ЗИЦЕР: Он называет себя мужчина. Значит, что он может увидеть в детских фотографиях? Это не частый случай, между прочим, но случай интересный. Что он может увидеть в детской фотографии? Что может его там задеть?

МАРИЯ: Я думала, что он может быть маленьким, что он может быть слабым. И еще его беспокоит, что это могут увидеть его друзья. А сейчас такой возраст, что он наверняка не хочет этого.

Д.ЗИЦЕР: Вот, он, может быть, это, действительно, гипотеза, но я ее поддерживаю. Может быть, действительно, ему не очень нравится, его не очень устраивает, что это фотографии, на которых он может выглядеть смешным, может выглядеть слабым.

Тут есть еще один момент, Марусь, мне кажется, этот момент важный. Это ведь фотографии, которые, ну, когда-то, юридически прозвучит, я не имею это в виду, но, тем не менее, когда-то были сделаны не с его согласия, правда?

МАРИЯ: С его. Я каждую фотографию с ним утверждаю все время.

Д.ЗИЦЕР: Дружище, ну, подожди, когда он был мальчиком, я не знаю, маленьким 3-х лет, ты его спрашивала, можно ли выложить твою фотографию в соцсеть?

МАРИЯ: С 3-х лет где-то. Мы все время с ним смотрели, я говорила – Лео, тебе это нравится? Он – да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ты понимаешь, какая штука, еще раз, я целиком на твоей стороне, я чувственно, мне кажется, тебя очень-очень хорошо понимаю. Но при этом я понимаю, что с точки зрения человека взрослого, я просто допускаю, что и со мной такое могло бы произойти, понимаешь. Больше того, я допускаю, что и с тобой такое могло бы произойти.

Когда, я не знаю, подружка твоя выложила какую-нибудь фотку, когда вы на вечериночке какой-нибудь, и она такая – Марусь, можно я выложу? Ну, и ты такая – да, конечно, да. И настроение веселое, и все хорошо. Потом неделя прошла, звонишь ты этой подруге, говоришь – слушай, чего-то, убери эту фотку. Не может такого быть?

МАРИЯ: Да, да, такое бывало.

Д.ЗИЦЕР: Такое бывало даже, смотри, как я нечаянно ударил в десятку. Такое бывало. Ну, так отлично. Теперь смотри, то, что ты описываешь про него, это же оно и есть такое, только объем больше. Теперь, мне кажется, что тебе с Лео надо поговорить. И поговорить именно на эту тему. Поговорить о том, почему тебе это дорого и донести до него, что тебе это дорого, и что для тебя это необходимо и важно.

Но при этом, мне кажется, донести до человека 15 лет очень важно еще одну мысль. Естественно, ты гармоничная, самостоятельная личность. И, естественно, у тебя права на эти фотографии уж точно не меньше, чем у меня, может, и поболее. Поэтому, не торгуясь, естественно, если ты скажешь, я их уберу. Слушай, мне будет жаль. Я не буду манипулировать своими чувствами к тебе, я говорю тебе, как есть, не в этом дело. Если когда-нибудь, для меня это очень важная тема, если когда-нибудь ты позволишь мне, именно в такой формулировке, позволишь мне вернуть их, для меня это было бы очень-очень важно.

МАРИЯ: Отлично, такие слова замечательные. Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Пойдет?

МАРИЯ: Супер.

Д.ЗИЦЕР: Теперь по блату за последние полминуты, которые у нас остаются до конца программы, я тебе скажу. Слушай, в тот момент, когда ты как бы вырубаешь возможность соцсети, даю тебе честное пионерское, ты придумаешь такие формы поздравлений, причем с теми же самыми фотографиями, что, как говорил Михаил Афанасьевич Булгаков, небу станет жарко, понимаешь? Будет потрясающе. Я серьезно тебе говорю, я не шучу сейчас. Ура? Прощаемся?

МАРИЯ: А уже идеи пошли.

Д.ЗИЦЕР: А уже идеи пошли, тем более.

МАРИЯ: Ура, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Марусь, я прощаюсь. Желаю удачи, пока, пока.

Дорогие друзья, ну, что, мы заканчиваем сегодняшнюю программу. Очень-очень рад я был сегодня вас и слышать, и видеть. Прощаюсь до следующей недели. И как обычно желаю вам любви от всего сердца. Пока.