Вечер с Игорем Ружейниковым Бывают ли выходные от любимых работ?

РУЖЕЙНИКОВ:  У нас в гостях наш, и, я надеюсь, ваш друг, актер, писатель, ну, просто Владимир Качан. Если, ну, можно сказать, народный артист России, нужно сказать. Я сказал уже. Привет, Владимир.

КАЧАН:  Ты как-то застенчиво это сказал.

РУЖЕЙНИКОВ:  Потому что мы неоднократно с тобой говорили о званиях, которые есть у тебя, и о заслуженном, и о народном.

КАЧАН:  А потом приходили оба к мысли, что у Аль Пачино и Николсона званий нет никаких.

РУЖЕЙНИКОВ:  Слушай, я тут прочитал, ну, она горькая фраза, но я так думаю, что Аль Пачино ее  говорил, в том числе, и о своей актерской судьбе. Она у него вроде как, ну, если в кино не разбираться, вроде это такой  сверх успешный актер. А у него были провалы, он долгое время не снимался. Фраза была потрясающая, вот именно, если заглянуть в жизнь человека, который отдает себя искусству. «Когда я вам понадоблюсь, я буду в том же месте, в котором я был, когда я вам был абсолютно не нужен». Красиво, умнейший человек. Горько и умно.

КАЧАН:  Да, да. Ну, потому-то и играет все так, как следует, понимаешь, безо всяких скидок на шоу, серьезно все очень.

РУЖЕЙНИКОВ:  Слушай, можно я тебе задам вопрос, он с легким налетом интима такой, я прошу прощения.

КАЧАН:  Спроси у меня вопрос, а я отвечу тебе ответ.

РУЖЕЙНИКОВ:  Я сказал задам вопрос, а не спрошу вопрос.

КАЧАН:  Ну, задавай.

РУЖЕЙНИКОВ:  Я фильтрую. Мы сегодня с Еленой говорили о том, что я просто сказал, ну, это не  дифирамб, что из определенной группы актеров российских ты, если не один, если не самый востребованный,  то один из самых востребованных  последние несколько лет. А группа это то, что я бы назвал, здесь пошел интим, возрастные. Я сказал, почему? Я сказал, потому что ты…

КАЧАН:  Неужели по кочану?

РУЖЕЙНИКОВ:  У меня более пространно. Я сказал, во-первых, потому что  это хороший актер, он может играть 70-летних и 50-летних, а, во-вторых,  просто, ну, человек просто, кроме всего прочего, хорошо выглядит,  потому что за собой следит, может играть и таких, и таких, и таких. У меня рождается вопрос. Вообще судьба актеров после 50 лет, я не знаю, как в театре, я в театре вообще не разбираюсь, но кинематограф, я немножко знаком с ним, она у нас почему-то плачевна. У нас актеры после 50 и особенно после 60 лет, их как корова языком. У меня такое ощущение, что они никому не нужны. Это кино такое снимают? Это мы все хотим быть молодые, 30-летние, и чтобы у всех ноги из ушей росли, я не понимаю, чего происходит?

КАЧАН:  Если ноги из ушей, то чем он тогда думает?

РУЖЕЙНИКОВ:  А, может, не нужно это вообще? Может, не нужен умный взгляд правильно пожившего человека?  Может быть, это не нужно?

КАЧАН:  Ну, это нужно, но опять-таки нужно…

РУЖЕЙНИКОВ:  Кому?

КАЧАН:  Ну, понимаешь, это как всегда, это соотношение обыкновенной культуры, извиняюсь за такое слово, и массовой культуры. И 95 процентам, получается  людей, конечно, это не нужно, им нужен тот самый попкорн и чипсы, не очень полезные для организма, которыми их бесконечно кормят. Теперь насчет моей востребованности. Ты не прав, я не так востребован, как тебе показалось. Да, я снялся, например,  в 2014 году в нескольких кинофильмах, но там не было никаких, например, главных ролей таких. Там есть пара ролей, за которые мне, мягко говоря, не стыдно. Но я не испытываю никаких комплексов по этому поводу.

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, у тебя еще есть, чем заниматься, кроме кинематографа, мягко говоря.

КАЧАН:  Вот именно, я, поэтому и хотел тебе это сказать.

РУЖЕЙНИКОВ:  Так я же не сказал про занятость, а востребованность. Востребованность и занятость это немножко разные вещи.

КАЧАН: Ну, у меня есть пара запасных аэродромов, которыми я доволен, скажем так, в своей биографии. И  даже, если меня не пригласят ни в какое кино в течение ближайшего какого-то времени…

РУЖЕЙНИКОВ:  Ты от тоски не помрешь, это точно.

КАЧАН: Я не помру от тоски, мне не скучно сочинять прозу или сочинять музыку. Ну, не скучно, понимаешь. И особенно прозу в последнее время. Я занимаюсь этим увлеченно, хорошо.

РУЖЕЙНИКОВ:  Я тебе больше скажу – ее еще и читать не скучно, ты знаешь. Ты можешь об этом не знать, ты ее пишешь, а я ее читаю.

КАЧАН:  Спасибо тебе, я знал твое мнение и оно мне, поверь, очень важно и дорого.

РУЖЕЙНИКОВ:  Я здесь подсадил пол «Маяка» на твою прозу.

КАЧАН: Ну, в общем, короче говоря, и сейчас я пишу один рассказ, который я, например, сделал по предложению одного кинорежиссера, я сел писать синопсис. Я не умею писать синопсис, но знаю хорошо, не понаслышке, что продюсеры сейчас книгу или сценарий, они просто не читают, они читают две страницы синопсиса, они читают две страницы краткого содержания вещи.

РУЖЕЙНИКОВ:  Вот, знаешь, человек приходит, я прошу прощения, я тебя перебиваю, просто давно не общались, а то все по телефону. Приходит человек, допустим, домой, и: жена, налей-ка мне борща. Жена ему наливает борщ, он две ложки сверху съедает, а тут она его убирает. Ну, все, ты же понял, в чем дело, ты же вкус понял уже. Вот это так же примерно.

КАЧАН:  Да, это клевое сравнение, но, понимаешь, здесь оно гораздо циничнее, потому что действительно невежество, оно царствует там, понимаешь, они могут в этом… поэтому так все похожи сериалы один на другой, приемы похожи один на другой, артисты, кочующие из сериала в сериал, похожи один на другой, одна роль на другую, и  все это малыми, что называется, средствами. Никто  не затрачивает определенных усилий, для того чтобы вникнуть в материал. Ну, короче, сел я писать синопсис. Через три страницы, я не удержался в рамках двух страниц, то есть я начал серьезно писать, как все, дело происходит такое, такое, стал действие описывать. А потом я через три страницы понял, что я пишу повесть, ничего у меня не вышло с этим делом. И вот сейчас это все развивается. Но, если я тебе сейчас расскажу просто сюжет…

РУЖЕЙНИКОВ:  Да расскажи, если можно, и не мне, всем. Если можно.

КАЧАН:  Нет, это тебе лично и не в эфире, это я могу рассказать.

РУЖЕЙНИКОВ:  А, хорошо, ну, глупо рассказывать сюжет.

КАЧАН: Потому что  там действительно такой я придумал сначала, как бы тебе сказать, такой активный ход, что это вполне действительно можно снять. Но дальше мне стали интересны диалоги, дальше стали интересны описания героинь, описания героя и так далее. Но сюжет, я тебе расскажу, и ты поймешь, почему это абсолютно киношная история. Я ее рассказал Леше Пиманову, но потом его,  с которым я работал в фильме «Три дня в Одессе», и, кстати, вот ты сказал про возрастные всякие дела, это так забавно. В фильме Леши  Пиманова «Три дня в Одессе» я исполняю роль главаря одесских бандитов по кличке Виртуоз. А Оля Погодина исполняет роль моей возлюбленной, любовницы, которая хочет за меня выйти замуж, а я, мол, вор в законе, мне это не полагается. Шли годы, что называется, прошло не так много времени, три или четыре года, и сейчас снимается фильм «Маргарита Назарова», а Оля Погодина там продюсер. Мало того, что она играет  Маргариту Назарову, она теперь там и продюсер. А я там, вот диапазон какой, а я в той был, она была моей любовницей, которая мечтает соединить со мной судьбу, а здесь я играю старого директора цирка, то есть сначала молодого, потом совсем через несколько серий абсолютно дряхлого и старого, потерявшего жену, потерявшего жизнь, веру.

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, это же приятно.

КАЧАН: Вот я играю такого. То есть диапазон возрастной в моих киноработах, он, конечно, огромен, но меня это только забавляет. Игорь, и потом вот мы договорили сейчас  про Лешу Серебрякова, с которым мы снялись в этом фильме, который называется «Погружение», короткометражный фильм, то вот он не стесняется говорить о том, что он зарабатывает деньги своими киноролями, потому что это профессия.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.