От трёх до пяти Вертинский был далёк от политики

130 лет со дня рождения Александра Вертинского. Гость Евгения Сатановского и Сергея Корнеевского в студии "Вестей ФМ" – историк Андрей Светенко.

СВЕТЕНКО: Портрет Вертинского на фоне эпохи вдвойне интересен и в чем-то до конца неразгаданный, может быть, и, кроме всего прочего, не оценен и не понят по прошествии лет. Потому что трудно найти, пожалуй, на мой взгляд, другого такого артиста, деятеля искусств, который с эстетической точки зрения был бы так далек от советской власти. Это вот все грассирующее: "В бананово-лимонном Сингапуре..." – это все претило маскулинной, мужественной советской власти. И, в общем-то, этот человек уехал в эмиграцию, тем более что у него, что называется, до революции уже все было: он был известный эстрадный артист, он был известный певец, он был известный киноактер – это тоже нельзя сбрасывать со счетов, несмотря на то, что немое кино, как раз для него вот этот его образ Пьеро, а главное, что в этом смысле он был далек от политики по определению. Все его творчество – это эпоха декаданса, это сплошная экзотика и чувственность.

САТАНОВСКИЙ: Не рабоче-крестьянский персонаж.

СВЕТЕНКО: Абсолютно. Но и, с другой стороны, не белогвардеец, который точит зубы на советскую власть, готовый взять в руки ружье и сражаться, которых было много. И в этом смысле вот начало его знаменитого стихотворения или песни: "Я не знаю, зачем и кому это нужно, кто послал их на смерть недрожащей рукой. Только так беспощадно, так зло и ненужно опустили их в вечный покой!" – это один из символов вообще Гражданской войны, это его стихотворение, этот романс, который ушел в народ. Насколько он в этом смысле сам по себе двусмысленный получается!

САТАНОВСКИЙ: Очень печально.

СВЕТЕНКО: Кто виноват? Это же тоже позиция в стиле "мальчики, не деритесь". Как же, не деритесь, если за три года 12 миллионов?! Это после уже Первой мировой и революции относительно бескровной, а вот в 1918, 1919 и 1920 – извольте получить. И, кстати говоря, вот это все было навеяно тем, что он встретил октябрьский переворот в Москве как раз в день 25 октября по старому стилю, как раз в Москве был его концерт, потом в Москве неделя боев – это целая история, как устанавливалась советская власть в первопрестольной, это, в общем-то, тысячи жертв, и ситуация очень долго колебалась то в одну, то в другую сторону. И вот как раз похоронами юнкеров, погибших во время этих боев, и навеяна эта песня, этот романс. И, в общем-то, он никому не понравился. Не понравился красным – это понятно, его вызывали в ЧК для консультации. Очень интересный момент в связи с этим романсом, потому что он открытых призывов не содержит, а содержит вздохи, охи и ахи, и Вертинский резонно ответил чекистам: "Вы же не можете запретить мне их жалеть этих юнкеров!"

САТАНОВСКИЙ: Ну, могли, как показывает опыт потом.

СВЕТЕНКО: Ему и ответили: "Почему не можем, можем, если что, можем запретить и дышать тебе!"

Также в программе:

о Борисе Годунове.

Полностью слушайте в аудиоверсии.