Сергей Стиллавин и его друзья О фильме "Чернобыль"

С.СТИЛЛАВИН: Дорогие друзья, итак в Москве 10 часов 10 минут, и некоторое время назад, полтора часа назад я обещал нашим слушательницам, что их ожидает встреча с Данилой Козловским. И девушки все уже приготовились, я тоже.

И я хочу отдельно сказать, что наш эфир в этом часе проходит по-взрослому. Вы знаете, что набирает обороты медиаплатформа «Смотрим», и прямо сейчас на этой платформе, она бесплатно устанавливается на ваш смартфон, можно смотреть и слушать наш прямой эфир, который посвящен сегодняшней премьере.

С 15 апреля в кинотеатрах страны фильм «Чернобыль». Режиссер и исполнитель главной роли Данила Козловский, и он на связи с нашей студией. Данила, доброе утро, дорогой. Сейчас я начну слушать, слышит Данила, да? И тогда мы, собственно говоря, сможем поговорить. Данила Валерьевич, ну, мы в прошлый раз с вами встречались на премьере, на закрытой премьере фильма «Тренер».

Д.КОЗЛОВСКИЙ: Да.

С.СТИЛЛАВИН: Вот, прекрасно слышу. Мы там познакомились, и я поделился с вами такой сентенцией, что «Тренер» был фильмом, который программировал будущее. И, действительно, после этой картины, вот, ты знаешь, наши футболисты как-то начали играть по-новому, по крайней мере, во время Чемпионата мира по футболу это произошло, и мы все болели за наших ребят. И я вот мысленно думал, что отчасти именно фильм «Тренер» как-то помог ребятам собраться.

И вот новая картина, Данила Валерьевич, я хочу честно вам сказать, девушки очень много писали сегодня в наш эфирный чат, ждали встречи с вами. И я даже в эфире сказал такую мысль – вот Козловский настоящий профессиональный актер. Он не набивает оскомину у зрителя, он появляется тогда, когда нужно, а не светится во всех подряд фильмах и не надоедает зрителям. Поэтому я очень это ценю в вас, как в актере и как в режиссере.

Данила, ну, если перейти к фильму, который вот сегодня выходит на самые широкие экраны, он называется «Чернобыль», почему эта тема? Вот, как вы получили это предложение и почему заинтересовались? Потому что вам на момент этого чрезвычайного происшествия, этой катастрофы был 1 годик. Мне было 13, я это помню, эти события. А вот для вас, что была та авария? Вот, как вы ее воспринимали вот в те годы, в своей ранней юности?

Д.КОЗЛОВСКИЙ: С удовольствием отвечу на вопрос. Во-первых, спасибо огромное за добрые слова, это очень приятно, спасибо. И я, действительно, помню ту фразу, которую вы сказали после закрытого показа, и она мне тогда очень понравилась, и я тогда надеялся, что будет так. И, в общем, не беру на себя ответственность ни в коем случае за успех нашей страны на Чемпионате мира, но очень радуюсь, что успех был.

Что касается фильма «Чернобыль», то изначально, конечно же, я не собирался вообще заниматься этой темой, у меня были другие художественные планы. И все, что я знал о Чернобыле до момента подготовки к фильму, это то, что я называю «чернобыльская мифология», когда я слышал про двуглавых телят, бегающих по лесу, про гигантские помидоры, огурцы, про всякую вот эту вот, так сказать, такую, ну, в общем, глупость, не имеющую никакой правды.

И когда я стал готовиться к фильму, то у меня поразило, насколько за всем этим стоит человек. Потому что для меня понятие «Чернобыль» было такое, ну, некое что-то такое громадное, трагическое, страшное, безличностное совершенно. И когда я стал подробно заниматься этой темой, я увидел, какое количество судеб, жизней, историй там, сколько там было проявлений и самопожертвования, и героизма, какого-то такого ежесекундного, ежедневного. И какое там количество, конечно, удивительных судеб, и все это, по-своему, невероятно кинематографично. Там вообще каждый отдельный эпизод заслуживает отдельного большого фильма.

А что касается самого предложения, то изначально идея принадлежит Александру Роднянскому, моему партнеру, сопродюсеру картины. Он прислал мне некий текст, в котором я увидел несколько сцен, которые меня, в общем, поразили своей драматичностью, своей пронзительностью. Мы с ним встретились, я обговорил свои условия, сказал сразу, что вы навряд ли согласитесь на эти условия, но давайте сейчас я вам их озвучу, и мы так расстанемся.

На что он выслушал мои условия и сказал – да, давайте работать, только теперь давайте производить картину вместе, будем партнерами, продюсерами. И дальше мы ударили по рукам и начали работать.

С.СТИЛЛАВИН: Данила, ну, мы не будем делать вид, что эта тема не затрагивалась в кино. Я думаю, что все наши слушатели и зрители фильма «Чернобыль» твоего, они знают сериал «Чернобыль», который там пару, тройку лет назад прошел. Ну, какие выводы можно сделать из того фильма? Что советская система прогнила, там главная сентенция, антиядерная пропаганда, что, мол, ядерная энергия, энергетика это плохо, и, в общем-то, и все. Ну, да, там были тоже показаны люди конкретные, ну, многие из них достаточно уродливые и отталкивающие, я имею в виду руководящие сотрудники.

Вот, когда вы с Александром Ефимовичем, он, кстати, будет в нашем эфире в следующей половине часа, вот взялись за сценарий, за продюсирование, вот у вас какая главная была задача? Что вы хотели рассказать об этой катастрофе вот от себя?

Д.КОЗЛОВСКИЙ: Если сравнивать, скажем, с сериалом наших заокеанских коллег, к которым я отношусь с большим уважением, что они вообще подняли эту тему, и довольно, с моей точки зрения, ну, как-то попытались максимально подробно, деликатно и с уважением к людям отнестись к этому. Но наше кино совершенно про другое.

Все-таки, если говорить про сериал HBO, это такая некая попытка такой, в общем, исторической реконструкции, такая документальная отчасти работа, как бы документальная. Или как публицистическое высказывание на тему вообще, что такое Чернобыль и история о главных этапах ликвидации самой аварии.

Наше же кино про очень конкретных людей, про очень конкретные судьбы, про конкретную семью, которая жила своей жизнью. И врезается Чернобыльская катастрофа, которая полностью меняет их дальнейшее существование, полностью меняет самих героев, которая ставит перед ними определенные выборы, на которые они должны решиться, которая заставляет их по-другому, в общем, переоценивать и себя, и свои отношения.

В общем, это история про то, как они справляются или не справляются, про их страхи, про их сомнения, про, в общем, все то человеческое, что, как мне на сегодняшний день кажется это важным и гораздо интереснее, чем просто там, условно говоря, высказываться о государственной машине лжи или находить виноватых. Это все тоже, я понимаю, почему это и важно, и интересно для кинематографистов, но для меня сегодня история про конкретную семью, про их личную драму, про их любовь, про их отношения на фоне глобальной катастрофы гораздо для меня сегодня важней и интересней.

И в этом смысле мы предлагаем зрителю испытать эмоциональное переживание вместе с героями, а не просто рассказать о том, что произошло в Чернобыле. Наши герои являются как бы проводниками во всей этой истории. Мы предлагаем просто на два часа эмоционально пережить их кусок жизни.

С.СТИЛЛАВИН: Данила, я напомню, друзья мои, сегодня, 15 апреля, стартует в лучших кинотеатрах страны, стартует фильм «Чернобыль». Продюсер и исполнитель главной роли Данила Козловский сейчас с нами в прямом эфире на радиостанции «Маяк» и на медиаплатформе «Смотрим».

Так вот, Данила, я помню публикации тех лет, я был мальчиком интересующимся публицистикой уже в то время, хотя мне было 13 лет, я помню эти трагические истории пожарных, эти судьбы, эти люди, которые гибли, они сгорали просто за считанные дни. Скажи, пожалуйста, а насколько вот герои твоей картины, они биографичны в отношении тех реальных судеб, которые происходили. Я понимаю, что художник, он делает составной портрет, такой вот общий, собирательный образ, но, тем не менее, конкретные вот истории и случаи, они вошли в фильм твой?

Д.КОЗЛОВСКИЙ: Мы сознательно даем титр в начале картины, что кино вдохновлено реальным событием, которое произошло в 1986 году. Но судьбы персонажей и их истории, это вымышленные образы. Притом что, когда я готовился к фильму, то я встречался с большим количеством ликвидаторов чернобыльцев и знакомился с материалами, архивными документами, и с художественной литературой, безусловно. Конечно, несмотря на вымышленность наших героев, они во многом основаны и вдохновлены реальными судьбами.

Ну, вот, если говорить, скажем, про линию самой аварии, ликвидацию аварии, то мы взяли за основу эпизод, который известен, как «чернобыльские дайверы», когда трое инженеров спустились в подреакторное помещение бассейна-барботера и откачали воду. Таким образом, предотвратили возможность второго, еще более крупного взрыва, в результате которого, возможно, большая часть Европы на следующий день была бы необитаемой.

Притом что сам этот факт, он тоже оброс огромным количеством легенд, мифов, каждый по-разному об этом рассказывает, каждый по-разному интерпретирует это, и в этом тоже не так просто разобраться. Поэтому мы сознательно не претендуем ни на какую историческую реконструкцию, ни на какую документальную интонацию, все-таки создаем художественное кино.

С.СТИЛЛАВИН: Художественное кино. Тем не менее, Данила, я знаю, что на съемках ведь был и настоящий огонь. И вот ты упомянул уже дайверов.

Д.КОЗЛОВСКИЙ: Да, конечно.

С.СТИЛЛАВИН: И там подводные съемки. Вот сегодня же мы живем в мире, когда все можно нарисовать. Говорят, искусственный интеллект замечательно рисует котиков и людей, которых нет на самом деле. Ведь все можно было изобразить на компьютере.

Д.КОЗЛОВСКИЙ: Можно.

С.СТИЛЛАВИН: Вы сознательно делали все по-настоящему? То есть это был реальный огонь?

Д.КОЗЛОВСКИЙ: Да, это было, в общем, нашим художественным решением, которое, конечно, нам с точки зрения производства все усложнило. Но мы хотели при всем, при том, что, как у нас художественное кино, но все, что касается самой аварии и, так скажем, линии реактора и самого Чернобыля, мы хотели быть в этом смысле максимально, ну, скажем, не документальны, но достоверны по эмоциям и по масштабу.

И вообще все-таки, несмотря на то, что это очень личная история, она происходит на фоне глобальной техногенной катастрофы. И все, что связано с этой катастрофой мы попытались воссоздать максимально эпично и масштабно. Поэтому мы построили трехэтажные донные декорации подреакторных помещений в Будапеште, где находится один из лучших специалистов в мире по подводным съемкам, затопили их водой и опустились под воду с аквалангами и с камерой, и снимали все эпизоды, связанные с водой.

Также благодаря «Росатому», нас пустили, за что им огромное спасибо, нас пустили в пятый недостроенный энергоблок, который находится на территории Курской АЭС, который один в один, как Чернобыльский реактор, тот же тип РБМК-1000, который построен по тому же архитектурному проекту. И это, конечно, было совершенно удивительно, потому что кинематографистов, в принципе, не пускают на такие объекты стратегической важности.

Нас пустили, и в этом смысле нам удалось избежать постройки, в общем, там декораций или съемок на зеленом фоне, на фоне хромакея. Все, что нам оставалось, это насытить все это людьми, реальными пожарными, которые были из Курчатова, из Курской области, историческим транспортом, который мы искали по всей стране, огромным количеством пиротехники, все это дело зажечь и начать снимать. И в этом смысле эта сцена сложилась, как мне кажется, максимально достоверно с точки зрения пожара и всех составляющих.

С.СТИЛЛАВИН: Данила, важный вопрос, я долго к нему готовился, формулировал, как бы так поэлегантнее его задать, и задам его следующим образом. Я хочу спросить режиссера Данила Козловского, с какой трудностью он принимал решение утвердить на главную роль актера Данила Козловского?

Д.КОЗЛОВСКИЙ: Ну…

С.СТИЛЛАВИН: Мне нравится, Данила, что ты улыбаешься, и это показывает живого, нормального человека, без пафоса без этого, типа, например, вариантов не было.

Д.КОЗЛОВСКИЙ: Я не могу сказать, что это был тяжелый выбор.

С.СТИЛЛАВИН: Это было условие, которое ты Роднянскому Александру Ефимовичу выдвинул вначале?

Д.КОЗЛОВСКИЙ: Нет, нет, это как раз не то было условие. Условия были, касаемо режиссуры и продюсирования. Нет, это было, на самом деле, даже, скорее, я думаю, что условие Роднянского. Он сразу, в общем, посмотрев «Тренер» и увидев, с его точки зрения, удачную коллаборацию режиссера и актера в одном кадре, сразу предложил мне подумать и над исполнением главной роли.

С.СТИЛЛАВИН: Скажи, пожалуйста…

Д.КОЗЛОВСКИЙ: Но мне в этом смысле очень понравилась роль, что она не такой, не привычный, в общем, такой герой без страха и упрека, а что это, в общем, не самый даже положительный персонаж в начале фильма, сомневающийся, трусливый, не имеющий особенности брать ответственность. В общем, не самый приятный человек, в жизни которого начинают происходить встречи и события, которые его начинают менять. Вот эта арка такого, в общем, сложного и живого персонажа, она мне показалась очень интересной, и, конечно, я, как артист хотел это сыграть.

С.СТИЛЛАВИН: Скажи, пожалуйста, а как тебе удается, вот уже, получается, вторая картина, где ты выступаешь в двух качествах одновременно, мы знаем очень много примеров, когда исполнители становятся сами себе начальниками. И многие дела затухают, гаснут, потому что появляется снисхождение к себе и так далее.

Как ты удерживаешь вот планку того, чтобы быть к себе критичным одновременно со стороны, со стороны этого процесса? Как делает обычный режиссер, который вот рядом сидит и оттуда пальцем тыкает – нет, Данила, не так ты сыграл, браток, ну-ка, переделай.

Д.КОЗЛОВСКИЙ: Ну, я-то в этом смысле не только, в общем, моя не самая, надо сказать, особенность, которая мне сильно помогает, но я, сейчас без всякого кокетства, довольно самокритичен к себе и, в общем, не сильно себя люблю. И в этом смысле это качество, ну, в общем, помогает. Я как-то стараюсь объективно к себе в кадре относиться.

Ну, и что касается вообще, в принципе, подготовки к фильму, это же не так, когда ты приходишь на съемочную площадку в первый день, ты решаешь – а теперь я буду играть эту роль. Это какой-то естественный, органичный процесс, который идет в течение нескольких лет, когда ты готовишь картину, и ты уже понимаешь, что ты будешь это играть, и ты готовишь ее, как режиссер и как актер, и вместе со своей съемочной командой, с командой художников, операторов, постановщиков. Ты начинаешь к этому…

С.СТИЛЛАВИН: Данила, я должен сказать нашим слушателям и зрителям, что сегодня в кинотеатрах начинается фильм «Чернобыль».

Доброе утро всем, кто слушает сегодня утреннее шоу радиостанции «Маяк» и смотрит приложение «Смотрим». Оно бесплатно, друзья мои, можно установить на свой смартфон прямо сейчас, и тогда наши гости, гости этого часа будут вам не только слышны, но и видны, хорошо видны.

Друзья мои, сегодня 15 апреля, сегодня на широкий экран в России в прокат выходит фильм «Чернобыль». Главную роль в этой картине исполнил Данила Козловский, с которым мы побеседовали в первой половине этого часа. Ну, а сейчас с нами на прямой связи продюсер, автор картины Александр Ефимович Роднянский. Александр Ефимович, доброе утро.

А.РОДНЯНСКИЙ: Доброе утро.

С.СТИЛЛАВИН: Александр Ефимович, ну, вот Данила был блистателен, в белой рубашке, вы в черном, как и положено, и рассказывал о том, что он выставил условие вам, как продюсеру о своем участии. Не буду допытываться, какие, смелый человек, Роднянскому условия выставлял. Александр Ефимович, я знаю, что эта история, в принципе, это очень ваша личная тема, правда?

А.РОДНЯНСКИЙ: Да.

С.СТИЛЛАВИН: Вы даже являетесь обладателем удостоверения ликвидатора Чернобыльской аварии. Я очень бы хотел услышать, если это не доставляет вам излишнюю душевную боль, вот, как это с вами происходило в те апрельские дни 1986-го?

А.РОДНЯНСКИЙ: Ну, во-первых, я должен сказать, что обладателями, не знаю уж, как назвать их, счастливыми или не очень, этих удостоверений являются, и это говорит о масштабах трагедии и о масштабах всей той операции, которую называют «ликвидация последствий» взрыва на Чернобыльской АЭС, являются 500, ну, более полумиллиона человек. Это все те люди, которые работали в зоне ликвидации.

Среди них были абсолютные герои, ну, прежде всего, те, кто, собственно говоря, расчищал крышу. Самым страшным было это расчистить крышу от радиоактивных обломков после взрыва. И это вот, собственно говоря, вот те, при взрыве погибло 2 человека, а потом, позднее в течение трех месяцев умерло еще 29, это после лучевой болезни, ожогов и так далее. Вот это вот те самые пожарники, об одном из которых у нас идет речь в фильме.

Что касательно меня, ну, я был документалистом, молодым документалистом, и меня директор киностудии вызвал к себе, отправил туда. Я киевлянин, а Киев всего лишь 90 километров по прямой от Чернобыля, а, если по дороге, то 130 километров, ну, не более двух часов даже в те времена езды, то есть совсем рядом. И он сказал, что надо ехать и снимать.

Там было много съемочных групп. Среди них совершенно знаменитые, ну, как бы люди, чьими кадрами, собственно говоря, и осталась в истории эта трагедия. Ну, например, там был режиссер Владимир Шевченко, сделавший первый фильм о Чернобыльской аварии, и он назывался «Хроника трудных недель». Он, к сожалению, очень быстро скончался после этих съемок от рака горла. Но не важно, это все было ужасно.

А я-то поехал, к счастью, это было самое начало мая, то ли 1-е, то ли 2-е. И я помню, ну, свое ощущение, ну, естественно, выбирая молодого документалиста, абсолютного счастья, что мне, наконец, поручили что-то достойное, что-то важное. Ну, а, приехав туда, я уже увидел огромное количество людей, которые навсегда остались в моей памяти. Возвращался я туда на протяжении трех лет первых вот ликвидации аварии с 1986 по 1988 год, снимая и эпизоды для разных фильмов, и какие-то там важные этапы ликвидации, неоднократно, оставаясь там по несколько недель. Ну, вот, и поэтому многое запомнил, многое увидел.

В голове осталось навсегда, главным образом, вот эти люди удивительные, которые совершенно, как и герои нашего фильма не героические, обычные вроде бы. Ничто не предвещало в их жизни необходимости сделать какой-то важный выбор, важный поступок. И вдруг вот, оказавшиеся в этих нечеловеческих, а подчас там, действительно, абсолютно нечеловеческих условиях, они проявлялись удивительным образом. Ну, так, наверное, и бывает в жизни, никто же не рождается героем.

С.СТИЛЛАВИН: Александр Ефимович, а эти люди, они были, вот сейчас по прошествии 35 лет, ну, и вообще три десятка лет прошло с окончания советской эпохи, кажется, что советские люди были какими-то особенными. Ну, я сам как бы вот немножко советский человек, до 18 лет жил в Советском Союзе. Данила играет, вот он советский человек по фильму? Вы ставили перед ним такую задачу? Или просто, или это, как бы это сказать, общечеловеческие вещи, которые он переживает в картине, его герой, конечно, не он лично, а его герой?

А.РОДНЯНСКИЙ: Ну, он, мягко говоря, совсем не героический, он обычный парень, причем такой, я бы сказал, плейбой, не способный взять, принять на себя ответственность. Собственно, там это очень важно в фильме, это же такая пронзительная история любви на фоне огромной техногенной катастрофы. И он не в состоянии взять на себя ответственность за женщину, которую он любит, за ребенка, который к нему имеет отношение, он как-то подрабатывает, что-то покупает, что-то продает. Он очень советский человек в том смысле, в котором советские люди были такими же, как все, людьми, мечтавшими о лучшей жизни, о том, как выстроить свою жизненную траекторию в соответствии со своими такими тайными мечтами и представлениями. Но было и что-то уникальное.

Вот первая часть объединяет и делает универсальными всех советских людей, ну, ничем не отличает ни от бельгийцев, голландцев, ни американцев. А вот вторая часть, вот что-то странное в отношениях, объединявшее огромное количество людей и делавшее, ну, совершенно невозможным проявить там трусость, слабость на фоне, когда рядом с товарищами. И вот эта вот какая-то странная вещь, она, наверное, действительно, была характерна для тех, кто вырос в условиях вот этой вот советской эпохи, может быть, где-то излишне, ну, нарочито и назидательно, но, безусловно, проповедавшая очень гуманистические ценности, как минимум, на словах.

Но очень часто, может быть, сама система была бюрократична и несправедлива, и во многом она и завершила свое существование в силу огромного количества процессов, но с людьми-то было многое в порядке, люди-то были и честными внутренне, и старавшимися объединиться перед лицом опасности, и не видевшими разницы между друг другом национальной, этнической, религиозной. Ну, вот то, о чем, так сказать, долго говорили, о единой исторической, о новой исторической общности, советском народе. Это казалось тогда реальностью.

Но в фильме нет ностальгии по Советскому Союзу. Есть попытка сделать, аутентично передать ощущение того мира, в котором жили эти люди. И он подчас, мне кажется, узнаваем. Не только, потому что они носят вещи того времени, а это, кстати сказать, винтажные вещи, они все оттуда. Не только потому, что это квартирки. Причем, вы же понимаете, что Припять, то есть городок атомщиков, это такая лучшая часть советской жизни, там жили очень хорошо, там в магазинах продавалось много больше, чем в обычных городах Советского Союза. Там давали, вот парикмахерша двухкомнатную квартиру могла получить. Там, в общем, жило 50 тысяч человек в условиях, ну, очень качественных. И соответственно это вот такой советский мир, может быть, его лучшая часть.

С.СТИЛЛАВИН: Александр Ефимович, а вот сама манера съемки, я, поскольку еще не смотрел, хочу в кинотеатре спокойно посмотреть, так сказать, может быть, наедине с самим собой и со своими воспоминаниями о том времени. А в этом фильме не только антураж и аутентичные вещи, как сейчас принято говорить, из той эпохи настоящие, ну, вот сама манера съемок, вы ставили себе задачу и Даниле, чтобы манера съемок и монтаж были бы не современными с той точки зрения, что сейчас все клиповое. То есть две секунды кадр висит, уже зритель устал, давай-давай следующий. Вот именно с помощью как бы видео, самой картинки вы пытались передать вот ту эпоху именно зрительно?

А.РОДНЯНСКИЙ: Нет, этот фильм сделан совершенно иначе. Мне кажется, он современный в хорошем смысле, он не клиповый. Клиповость подразумевает отсутствие или слабость драматургии, недостаточное внимание к человеческим проявлениям, к психологии, к сложности человеческих характеров.

Здесь же все иначе. Во-первых, я должен сказать честно, на мой взгляд, операторская работа фильма, и это общее такое, как бы мнение, абсолютно выдающаяся. Фильм сняла одна, наверное, из самых талантливых творческих персонажей, позвольте сказать так, оператор Ксения Середа. Ей 26 лет, она до этого сняла сериал «Звоните ДиКаприо!», она сняла кинофильмы «Кислота» и «Дылда» Кантемиру Балагову, и уже заявила о себе совершенно феерическим образом.

Но «Чернобыль» сложнейший фильм. И вот 26-летняя молодая женщина удивительным образом справилась с этой работой. Это не картина под Советский Союз, и она не снята в стиле там, скажем, 80-х годов. Она снята нервно, она снята очень часто такой, как бы подвижной камерой, в ней есть энергия, сила и чувства Данилы.

Это, в принципе, я всегда, когда пытаюсь говорить о фильме, упоминаю следующее. В так называемых отечественных блокбастерах, ну, то есть в фильмах, претендующих на многомиллионную аудиторию, всегда в жанровых картинах, всегда не очень различим автор, это всегда коллективная работа. Ну, то есть не принято говорить об этих картинах, как о фильме такого-то конкретного человека. Мне кажется, «Чернобыль» это авторский фильм внутри жанрового сегмента нашего кино. В нем есть такая личность Данилы Козловского с его нежностью, с его страстью, с его чувствами. Мне кажется, это очень важное обстоятельство. И камера передала это чувство.

Она очень неожиданна, она может обращать внимание постоянно на детали, на какие-то самые неочевидные вещи, на руку, на то, как двигается человек. Она приближается и рассматривает лицо постоянно. Там очень много людей. Мне кажется, что вот сцены, которые связаны с катастрофой, с пожаром, вот первыми, когда прибывают, вы не видели, и я не буду, естественно, спойлерить и рассказывать, что происходит в фильме, но это очень сильные сцены.

Равно, как и сцены в больнице, куда там попадают позднее наши герои и так далее. И в них есть вот этот нерв, и это огромное количество людей, ощущение массы, масштаба. Причем не желание там проявить это в фильме как бы аттракционно, нет, это желание всмотреться в людей, которые вдруг оказались, ну, очень часто как раз Чернобыльскую ликвидацию сравнивали с войной, ну, понятно. Просто ситуация настолько как бы знакомая и настолько неожиданная, да еще в условиях пустого города, быстро опустевшего, на следующий день вывезли там всех практически, на сутки чуть опоздав, естественно, но вывезли всех, кто жил в Припяти.

Ну, вот это ощущение нерва постоянно, оно присутствует. Мне кажется, вот эти два часа фильма, они, поэтому и проходят так быстро и так держат аудиторию, потому что в нем, за ним есть и ритм, и нерв. Поэтому это не клиповость, но это, безусловно, такая, как, знаете, как в джазе хорошем бывает, нервная внутренняя интонация.

С.СТИЛЛАВИН: Александр Ефимович, и вопрос, который не могу не задать. Почему Данила?

А.РОДНЯНСКИЙ: Ох, я вам признаюсь честно. Ну, поскольку для меня, как вы уже поняли, фильм был в известном смысле такой давней очень мечтой, я пытался неоднократно подступаться к теме. Я делал документальные картины, я сделал фильм в авторском сегменте с очень талантливым отечественным автором и режиссером Александром Миндадзе, одним из самых таких классических авторов еще советского кино. Но это был фильм, безусловно, рассчитанный на сегмент, скорее, как мы говорим, синефилов.

Мечтал же всегда о фильме, способном предложить зрителям сильное эмоциональное переживание. И, конечно же, перебирал в голове большое количество режиссеров, к которым обратиться, и в которых ты можешь поверить.

С.СТИЛЛАВИН: Александр Ефимович, короткая реклама, и мы вернемся в наш эфир.

А.РОДНЯНСКИЙ: Амбицией волновать аудиторию. У нас огромное количество режиссеров, которые стесняются, боятся, пытаются выглядеть умными, лукавыми, образованными, какими угодно, но не эмоциональными. А среди тех, кто пытается делать жанровое кино, огромное количество необразованных и неподготовленных к тому, чтобы уважительно и с большим профессионализмом рассказывать полноценные истории.

За Даней Козловским я почувствовал вот эту страсть волновать людей, дать возможность идентифицироваться с героями, и, подключившись к ним, прожить их жизнь. При этом он умный, образованный человек, один из лучших учеников и любимейший ученик блистательного театрального режиссера Льва Додина, глубоко вовлеченный в школу такого психологического театра. И поэтому я поверил, что, с одной стороны, у нас будет сильная психологическая история, а, с другой стороны, эмоциональная, способная взволновать миллионы нашей зрителей.

С.СТИЛЛАВИН: Александр Ефимович, спасибо за ответ. И вернемся к вашей истории. Вам было 25 лет ведь в 1986-м году?

А.РОДНЯНСКИЙ: Да.

С.СТИЛЛАВИН: И вы, вот, если честно, вы осознавали, что вы рискуете, вот, когда вы ехали туда на съемки? Вот, кроме того, что вы были окрылены, наконец, молодому документалисту дали возможность снять серьезную работу, я с профессиональной точки зрения понимаю. Но вот вы тогда не понимали, что это опасно?

А.РОДНЯНСКИЙ: Нет, как очень многие не понимал. Этот враг невидимый, знаете. Это вот никоим образом сравнивать нельзя, но это, как ощущение с ковидом. Вот как бы что-то происходит, непонятно, что, что это, где. Ну, да, понятно, все мы знали теоретически, что радиация это опасно, но мы никогда не сталкивались, ни с ее последствиями, ни с лучевой болезнью.

Мы не понимали, что предельно допустимая концентрация может превысить норму в 90 тысяч раз или сколько там было, в 87 тысяч раз. Представьте себе, это не там, где эти герои фантастические, эти пожарные, там и солдаты, которые там подымались за 40 секунд, одевая свинцовые передники, пробежать и выбросить какой-то обломок. А именно там, где вот просто были люди, жили, там бывало превышение вот в такое количество раз. Да, этого вначале никто ничего не понимал.

И повторюсь, я-то был один из десятков тысяч людей, ну, я-то снимал, кто-то убирал, кто-то готовил, те, кто помогали этим главным людям выполнять эти задачи. Никоим образом я не рассказываю о своем опыте, но я этих людей видел своими глазами и снимал, и сталкивался с персонажами совершенно удивительными. Вот этого чувства вначале, опасности не было, оно возникло позже.

С.СТИЛЛАВИН: Александр Ефимович, и Данила упоминал, и вы говорили так же о слабостях вот в характере главного героя в начале картины. Мы за эти два часа переживем вот такой генезис или восхождение, или что-то такое? Знаете, как сейчас любят на тренингах женщинам мозги пачкать, говорят – развиваться надо, личностный рост, давайте бабки, мы вас разовьем. Вот ты вместе с героем Данилы проходишь этот путь из мещанина, шмоточника, условно говоря, до человека, у которого на место встают ценности в башке?

А.РОДНЯНСКИЙ: Ну, фильм и настоящее кино, оно всегда про изменение людей. И вот, чем это изменение точнее, убедительнее, вот этот вот путь, в кино даже есть особый термин, который используется – «арка» так называемая, то есть путь, путешествие, которое проделывает герой из точки «А», где мы его встречаем в определенном состоянии, до финальной точки, где он совершенно иной.

Ну, я надеюсь, что у нас очень сильная трансформация героя происходит внутренняя и убедительная, не потому что, и, причем, он абсолютно точно лишен пафоса фильм. Это происходит, потому что он любит и начинает чувствовать какую-то и свою вину, и свою ответственность за близких ему людей. Там нет общестатистических соображений. В этом смысле это близкий опыт любого совершенно человека, и мы так и пытались делать.

С.СТИЛЛАВИН: Короткий вопрос, может быть, более адресованный к вам, как к взрослому человеку, как к старшему человеку. Для того чтобы любовь и ответственность проснулись в мужчине, требуется вот такое потрясение? Потому что мы много видим вокруг инфантильных людей, я вот об этом.

А.РОДНЯНСКИЙ: Среди прочего это и есть тема фильма, потому что оказывается вначале, что главному герою значительно легче, как это, закрыть амбразуру собственным телом, чем взять на себя ответственность за близких. К сожалению, часто бывает, что нужно потрясение.

Но для этого, наверное, в том числе, и существует кино, для того чтобы, прожив опыт другого человека на экране, благодаря этой машине времени и пространства, которая называется кинематографом, все-таки почувствовать и измениться самому. Все-таки мы надеемся, что нужно влиять иначе, не только через крупнейшие потрясения такие, как ликвидация Чернобыльской аварии.

С.СТИЛЛАВИН: Друзья мои, с нами на прямой связи был Александр Ефимович Роднянский, автор, создатель, продюсер фильма «Чернобыль». Сегодня на календаре 15 апреля, все мы помним дату 26-е 1986 года, и вот начинается первый уикенд показа нового фильма, главную роль в котором и так же роль режиссера, вернее, должность режиссера исполнил Данила Козловский. Мы приглашаем вас в кинотеатры. Александр Ефимович, огромное вам спасибо за ваше уделенное нам время. Спасибо.