Сергей Стиллавин и его друзья Мой район. Изменение городских пространств

С.СТИЛЛАВИН: Товарищи дорогие, душа, сердце и тело тянутся к прекрасному. Сегодня мы с вами поговорим о значении городских пространств, Владик, и изменениях городского пространства в Москве. Как вот это все повлияло на людей? Ведь Москва-то сегодня, Владик, это удобный и красивый европейский город, правильно?

ВЛАДИК: Абсолютно.

С.СТИЛЛАВИН: Забота о людях и повышение качества жизни – приоритеты развития столицы. За 11 лет, дорогой товарищ, реализовано более 100 масштабных проектов, которые решают повседневные задачи и проблемы горожан. По данным исследования PricewaterhouseCoopers, это такая организация, Москва это лидер среди 14 мегаполисов по комфортности социальной инфраструктуры. Это близость объектов к местам проживания, их разнообразие и финансовая доступность услуг, вот, что важно, сопровождаются высокой удовлетворенностью жителей, понимаете?

ВЛАДИК: А как иначе.

С.СТИЛЛАВИН: В исследовании ведь кто принимали участие, помимо Москвы, какие города? Ну, вот, пожалуйста, Париж, Сеул, Токио, Гонконг, Барселона, Шанхай, Нью-Йорк, Берлин, Мехико, Сингапур, Сан-Пауло, Чикаго и Москва. Также Москва занимает третье место среди 14 городов по уровню комфортности досуговой инфраструктуры, понимаете, лидируя по количеству досуговых объектов в пешей доступности и их разнообразия. Откуда ни выйди пешком, раз, и досуг.

ВЛАДИК: И в дамках.

С.СТИЛЛАВИН: Да, и является, кстати, одним из самых озелененных городов с высокой долей площади всех зеленых насаждений. Чуть не сказал наслаждений. И доступностью общественных парков и скверов. А где насаждения, там и наслаждения, понимаете, дышишь кислородом, хорошо. Так вот, друзья мои, наш эфир проходит при поддержке программы Мэра Москвы «Мой район».

А с нашим экспертом мы обсудим вопрос модернизации городской среды. И на связи с нашей студией Павел Степанцов, магистр социологии и сооснователь исследовательского агентства Synopsis Group, преподаватель Московской архитектурной школы. Павел, доброе утро.

П.СТЕПАНЦОВ: Доброе утро.

С.СТИЛЛАВИН: Рады пообщаться. Павел, ну, а что же вот, с вашей точки зрения именно, как архитектора, как человека, так сказать, тонко чувствующего пространство, вот, что формирует городское пространство? И чем это пространство от других пространств отличается?

П.СТЕПАНЦОВ: Да, первое, что я должен сказать, я должен сознаться, я не архитектор, я социолог, так случилось, но все равно занимаюсь исследованиями городских пространств. И, если говорить про то, что отличает городское пространство от других пространств, то здесь, наверное, нам интересно было бы сравнить, что произошло, что такое с людьми происходит в городе.

Вот, например, если сравнивать, допустим, крупные города с малыми городами, или крупные города с какими-то небольшими сельскими населенными пунктами, и первое, что приходит на ум, что бросается в глаза, что мы видим, это то, что город, в принципе, предполагает более интенсивную жизнь. Ну, даже вот, если просто сравнить, когда мы живем в крупном городе, у нас больше впечатлений, мы можем с большим количеством людей пересекаться. То есть, как с теми людьми, которых мы не знаем. У нас больше возможностей для проведения свободного времени, работы и так далее.

И вот, на самом деле, еще в начале XX века такой немецкий социолог Георг Зиммель как раз говорил, что первое, на что мы обращаем внимание, когда говорим про крупные города, про большие города, это интенсивность жизни и интенсивность впечатлений. Причем вот эта интенсивность жизни и интенсивность впечатлений настолько шире, настолько активнее, чем в тот момент, когда мы живем в малых городах, что она формирует особый тип отношений человека к городу и к городской среде.

Этот тип, он отличается тем, что, если чаще в малых городах, в небольших каких-то населенных пунктах это отношение во многом более эмоциональное, то в крупных городах оно более рациональное. Потому что у нас уже не хватает, скажем так, чувств, духовных сил, для того чтобы просто обрабатывать этот объем впечатлений. И в конечном итоге наша жизнь становится более рациональной, более интеллектуальной.

Что это значит? Это значит, что, когда мы встречаемся с городской средой, нас, в первую очередь, мы обрабатываем ее на основании каких-то обобщенных моделей восприятия. Ну, грубо говоря, простой пример. Если в небольшом населенном пункте вы идете, например, в магазин или в ту же школу, в какой-нибудь другой социальный объект, то, что там происходит? Вы встречаете тех людей, которых вы лично чаще всего знаете. У вас с ними устанавливаются плотные, доверительные социальные отношения.

В чем такое преимущество и во многом недостаток большого города, это в том, что в тот момент, когда вы где-то оказываетесь, вы выстраиваете с людьми более анонимные и более рациональные отношения на основании того, что социологи называют обобщенные средства коммуникации. То есть вы, например, не знаете продавца в магазине, вы не знаете человека, людей, с которыми вы встречаетесь на улице. Чаще всего вы не знаете, на самом деле, даже тех людей, которые живут рядом с вами. Например, можно подумать, сколько соседей мы знаем, скольких соседей мы знаем в лицо, скольких мы знаем по именам.

Мы, например, когда-то, еще в начале 2010-х годов проводили исследование и узнали, что половина москвичей не узнают своих соседей по лестничной клетке в лица. А вот, если подумать про то, сколько мы знаем соседей по именам, и с каким количеством соседей мы общаемся, то это будет значительно меньше.

Ну, и соответственно, что получается. Получается, что, когда мы живем в крупном городе, мы должны находить какие-то иные способы выстраивания отношений с людьми, которые основаны, в первую очередь, на анонимности, на общих для всех формах общения. То есть это первый момент, который я хотел бы выделить, это анонимность в городской среде.

И во многом вот эта анонимность в городской среде, когда мы говорим про современные города, она дает людям ощущение свободы. Почему? Потому что, ну, представьте себе, когда вы живете в небольшом городе или каком-то плотном сообществе, вы у всех на виду. На всех формах коммуникации…

С.СТИЛЛАВИН: Павел, ну, то есть фактически город это такая предтеча, а сегодня уже конкурент, условно говоря, метавселенной или интернету, да, получается?

П.СТЕПАНЦОВ: Во многом, конечно же, да. Интернет это, безусловно, городской феномен, когда вы предельно анонимны и чувствуете предельную свободу в городе, конечно же, так же. Когда вы переезжаете в город или оказываетесь в городе, вы чувствуете себя намного более свободно и намного более анонимно.

С.СТИЛЛАВИН: Ну, вот меня поразили цифры, что половина москвичей не узнает людей, которые живут с ними на одной лестничной клетке. Это, конечно, сенсация. То ли память так вышибает, то ли люди гримируются, я не знаю. В последнее время очень модно разный имидж, особенно у женщин, так сказать, имитировать, может быть, эффектно предстают в разных образах друг перед другом в лифте, не знаю. Но цифры сумасшедшие, конечно. Не узнать человека, который живет на лестничной клетке, я уж не говорю про имя и фамилию, это понятно.

П.СТЕПАНЦОВ: Ну, да.

С.СТИЛЛАВИН: Ужасно. Павел, ну, а вот как это самое городское пространство влияет вот именно на людское поведение? Вот как это все работает?

П.СТЕПАНЦОВ: Да, на самом деле, смотрите, опять же, первое, что мы видим, это ощущение свободы. Мы можем позволить себе, когда находимся в разных социальных ситуациях, представлять, раз уж мы проводим параллель с интернетом, представать в разных аватарах. То есть в семье я один, на работе я другой, в тот момент, когда я встречаюсь с друзьями где-то, в каком-то публичном пространстве, в кафе, в ресторане, в театре, я третий и так далее.

Город позволяет представать перед другими в разных своих ипостасях. Эти ипостаси во многом скомбинированы. И, собственно, вот это как раз во многом отличает городское пространство от пространства, которое предполагает плотные сети знакомств. Когда вы представляете, грубо говоря, свои личностные ценности.

Ну, опять же, проведем параллель, например, с тем, как мы себе представляем, что мы знаем о небольших сообществах, о малых городах, о деревнях. Люди, в целом, когда взаимодействуют с другими людьми, они предстают всеми своими социальными ролями. Да, про меня все знают, я родился там-то, я, словно говоря, сын того-то, в школе я учился так-то, сейчас я работаю там-то и так далее. Город, конечно, позволяет чувствовать себя более свободно.

С.СТИЛЛАВИН: То есть вы перечислили характеристики, скажем так, честного человека.

П.СТЕПАНЦОВ: Это хороший, на самом деле, вопрос. Мне кажется, что в городе, получается, что люди видят несколько честностей. Если не в городе честный человек, он одинаково честен, то здесь вы можете варьировать свои социальные активности. Вы честны в одном месте по одному, вы честны в другом месте по другому, и вас знают, как разных людей, на самом деле.

С.СТИЛЛАВИН: Ну, это влияет, друг мой, на саму психику человека, что он может, в принципе, быть разным в качественных категориях в разных местах? То есть он такой мимикрирующий постоянно, такой хамелеон?

П.СТЕПАНЦОВ: Да, на самом деле, конечно же, влияет. И, если мы вспомним даже исследования города, городской среды, которые ведутся, на самом деле, это не новость, с середины, с начала даже XX века, то мы поймем, что город, безусловно, невротичен. Вот невротичность городской среды, она сильно отмечается, сильно наблюдается. Мы даже можем по себе это судить. Когда мы живем в городе, мы постоянно на таком, в хороших случаях на таком продуктивном взводе, в плохих случаях…

С.СТИЛЛАВИН: Павел, так получается, перед нами, вернее, перед вами, как создателями, перед создателями, условно говоря, городской среды стоит задача вот этих невротиков как бы успокаивать. Не дать человеку с катушек слететь в силу особенностей самого образа проживания вот именно в городской среде, правильно я понимаю?

П.СТЕПАНЦОВ: Глобально, да, конечно. Решение этой задачи стоит перед большинством городских планировщиков. Здесь же еще ситуация, в том числе, усугубляется тем, что вот мы поговорили про то, как мы можем представать в разных ипостасях, в разных коммуникациях. Но город зачастую еще отличается тем, что именно, в первую очередь, с городом связывается вот наша то, что можно сказать праздность. Возможность праздности и праздной жизни в разных периодах, в днях возникает в момент, когда мы живем в больших городах.

Представьте себе, в большинстве случаев, когда мы живем в плотных сообществах, и вот особенно в конце XIX века, когда люди начинают переезжать из деревень в город, у них начало появляться свободное время. И во многом люди не знали, что с этим делать. Ну, потому что, когда вы живете и работаете на земле, у вас нет такой категории, грубо говоря, как досуг. Вы постоянно находитесь во времени и в пространстве работы. А когда вы приезжаете в город, и у вас появляется четкое расписание работы, рабочего времени, у вас появляется категория праздности, свободного времени.

И вот у города, безусловно, встает задача показать людям, научить людей, а что делать с этим свободным временем. Потому что даже сейчас как-то людям, которые в большинстве своем родились в городах, живут в городах, разница, безусловно, очевидно. Ну, как бы свободное время это хорошо, он знает, куда пойти, как провести дни и так далее. И может сказать – не лезьте к нам с тем, как надо проводить свободное время, безусловно, это будет правильно.

Но изначально город, конечно, городское пространство учит нас, как проводить свободное время. И, если бы город не показывал нам, не давал бы нам возможность для проведения свободного времени, то мы бы, в принципе, и не знали, что делать вот с этим свободным временем, это было бы большой проблемой. Еще бы больше бы усилило вот ту самую невротичность, ту самую тревожность, которая связана с жизнью в большом городе.

С.СТИЛЛАВИН: Павел, а вот как мы можем понять, что городское пространство вот как раз для этой праздности, для безделья, оно комфортно или нет? Вот какие фишки определяют комфорт для такого образа жизни?

П.СТЕПАНЦОВ: Ну, первое, на самом деле, о чем, мне кажется, важно сказать и о чем не всегда думают, когда говорят про комфорт городского пространства для проведения свободного времени, это категория безопасности, причем субъективное восприятие безопасности городской среды. Потому что, на самом деле, для того чтобы мы могли спокойно находиться в городе, мы должны воспринимать это пространство, как не просто комфортное, но и безопасное.

Что с вами, например, когда вы идете вечером по городской улице, ничего плохого не случится. Ну, или днем, тем более. Вы просто днем находитесь, там безопасно, и в этот момент вы начинаете его каким-то образом использовать. И вот здесь важная категория, категория субъективного восприятия безопасности.

Потому что, опять же, когда в 2010-х годах, вот в начале, мы проводили исследования, мы заметили интересный парадокс – принципиальную разницу между субъективным восприятием безопасности и реальной безопасностью. Ну, например, какое пространство, как вам кажется, можно сейчас проверить, в Москве являются вот такими территориями безопасными?

С.СТИЛЛАВИН: Красная площадь.

П.СТЕПАНЦОВ: Красная площадь, да. Но, в целом, безусловно, всегда воспринимается безопасным центр города чаще всего. На самом деле, если мы посмотрим на статистику, на статистику МВД по преступлениям, в том числе, по тяжелым преступлениям, в центре их совершается значительно больше. Условная периферия, резидентальные районы, где люди живут, они более безопасны. А в нашем восприятии все устроено наоборот.

И доходило вплоть до парадокса, что мы спрашивали людей, а вот представьте себе, вот у вас есть ребенок, куда бы вы его отпустили гулять? На самом деле, дети это хороший маркер о восприятии безопасности. Вот вы, скорее всего, ребенка отпустите гулять в безопасное место. И большинство людей говорило, что я лучше отпущу ребенка одного гулять в центр, провожу его до метро, он мне позвонит, когда доберется до центра, будет там гулять один, чем рядом…

С.СТИЛЛАВИН: Чем у себя на районе. Да, это очень интересное замечание.

Друзья мои, организация под названием PricewaterhouseCoopers, которая на слуху в финансовых всяких известях, выяснила, что Москва является лидером среди 14 мегаполисов по комфортности социальной инфраструктуры. В частности, близость объектов к местам проживания, разнообразие, финансовая доступность услуг, вот видите. Обскакали и Париж, и Сеул, и Токио, и Гонконг, и Барселону, и так далее, и Берлин с Нью-Йорком, с Шанхаем и даже, мой мальчик, Сан-Пауло, вот так, Владик.

ВЛАДИК: И дальше скакать будем, да.

С.СТИЛЛАВИН: Нет, ну, дальше некуда скакать, они все уже за нами. Пусть в очереди все стоят. Так вот, ну, ладно, друзья мои, это замечательно. Павел Степанцов с нами, магистр социологии. Павел, еще раз, доброе утро. Спасибо большое, что вы с нами. Так вот, мы говорим о том, что же определяет комфорт городского пространства и, прежде всего, безопасность. Причем фактическая безопасность по данным МВД любопытно отличается от мнения людей о том, где безопасно. На окраине тише, чем в центре, а люди отправляют детей гулять как раз в самую сердцевину обычно города. А какие еще у нас параметры, Павел??

П.СТЕПАНЦОВ: Ну, на самом деле, кроме безопасности еще важный момент про наши социальные связи и знакомства. Ну, то есть, в принципе, всегда проведение свободного времени в городе и в Москве это история про коллективное проведение свободного времени. Ну, то есть вы обычно очень редко ходите с кем-то гулять, общаться, проводить свободное время в одиночку.

То есть, ну, вот, например, пойдете ли вы с кем-нибудь в кафе, скорее, или пойдете один? Скорее, пойдете с кем-то. То же самое про прогулки. Прогулки в парке где-нибудь, посещение театров, музеев. Чаще всего это происходит с кем-то. И здесь очень важно, как распределены социальные связи по территории города.

Если они сконцентрированы у вас примерно в районе вашего проживания, то вы чаще будете проводить свободное время там, где вы живете. Ну, в том числе, если вы воспринимаете эту территорию, как безопасную. Если вы, например, у вас, как в большинстве крупных городов, социальные связи, знакомства, друзья, коллеги, с которыми вы общаетесь, живут по всей территории города, то вы будете выбирать те точки, до которых, в принципе, удобнее всего всем добраться.

И в Москве, на самом деле, понятно, что этой территорией также является центр города во многом за счет структуры дорог, транспорта, метро. У нас вот радиально-кольцевая структура. Или, в принципе, если вы живете, условно говоря, один человек живет в Алтуфьево, другой живет в Медведково, им легче чаще бывает встретиться в центре и провести свободное время там.

И в этом смысле, конечно, распределение социальных связей по территории города, сетей вашего общения во многом влияет на то, какое место для проведения свободного времени вы будете выбирать.

Но есть параметр, про который тоже нужно упомянуть, понятная история, это про комфортность инфраструктуры. То есть то, насколько территория насыщена, с одной стороны, возможностями инфраструктуры, которая позволяет вам использовать это городское пространство, причем это не обязательно и не только учреждения, это не только учреждения общепита, это не только культурные учреждения, но это, в том числе, и комфортность пешеходной инфраструктуры.

То есть, если вам по городу комфортно перемещаться, если по территории вам комфортно перемещаться, то вы можете использовать определенную стратегию, условно говоря, планирования. Вы можете бесцельно, без какой-то конкретной цели выходить на улицу города, идти по ней, и последовательно посещать разные точки. И в этом смысле городское пространство направляет ваше движение. Вы перемещаетесь из одной точки к другой. Вышли погулять, зашли, взяли кофе, пошли дальше, захотели зайти в какое-то учреждение или в парк, прогулялись там, пошли дальше.

И в этом смысле комфортное городское пространство для проведения свободного времени во многом определяется тем, насколько разнообразная инфраструктура на его территории присутствует. И вот такие точки чаще всего становятся точками притяжения, в них приезжает больше всего людей.

С.СТИЛЛАВИН: Павел, а вот, в принципе, как за последние 10 лет менялось городское пространство вообще в крупных городах и в Москве?

П.СТЕПАНЦОВ: Ну, на самом деле, в Москве, действительно, произошли серьезные изменения в последние 10 лет, которые отражали тенденции, которые мы можем наблюдать в крупных городах. Потому что изначально, действительно, большинство крупных городов (неразборчиво) центростремительные. Что это значит, это значит, что центр стягивает большинство людей. Почему? Потому что, с одной стороны, там находятся места работы, вы туда приезжаете работать, учиться. С другой стороны, центр больше всего насыщен досуговой инфраструктурой и вам просто там есть, что делать.

С другой стороны, мы видим, что в большинстве крупных городов давно уже наметился тренд на создание комфортных для жизни, комфортных для проведения времени мест в резидентальных районах. То есть тех районах, где люди живут. Ну, например, можно привести из таких ярких кейсов пример Вильямсбурга в том же самом Нью-Йорке, который стал точкой притяжения для жителей того же самого Бруклина. И, в том числе, точкой притяжения для людей, которые проживают на других территориях города.

И в Москве за последние 10 лет, вот если Москва в начале 2010-х годов во многом была центростремительной, люди приезжали в центр города, потому что там было, что делать. Вот, в принципе, если мы вспомним примерно 10 лет назад, чуть меньше, но вот уже можно сказать 10 лет назад, в Москве начали в центре города, в первую очередь, развиваться комфортные публичные пространства.

Ну, так или иначе, все мы помним, что происходило, когда открывался тот же самый парк Горького отремонтированный, отреставрированный, он стал такой меккой для определенной категории людей, хипстеров, как их часто называют. И, собственно, в центр города постепенно стягивалось все больше и больше людей за счет того, что территория инфраструктурно становилась более комфортной, более насыщенной. Ну, и напомню, что эта территория воспринималась, как безопасная.

А сейчас мы видим, что вот эта центростремительность логичным образом создала определенные проблемы – слишком большую антропогенную нагрузку, слишком много людей в центре стало. И, естественно, что людям, так или иначе, стало в центре некомфортно. В том числе, тем людям, которые в центре живут.

Мы помним два ярких кейса, два ярких случая, это случай Патриарших. Помните, когда жители Патриарших выступили против того, что…

С.СТИЛЛАВИН: Они, вы знаете, жители Патриарших хотят спать, это мы понимаем прекрасно.

П.СТЕПАНЦОВ: Да, да, но это же еще интересней, потому что, с чем это еще связано. В тот момент, когда вы выходите из своего дома и видите там большое количество других людей, даже не важно, это ночью или днем происходит, днем это тоже работает, вы чувствуете, что эта территория от вас отчуждается, она вам больше не принадлежит, грубо говоря. Она становится общегородской, принадлежит всем и никому. И здесь возникает такое ощущение важное – отчуждение территории от местных жителей. Другой случай мы помним…

С.СТИЛЛАВИН: Павел, но тут важный вопрос, а кто нам важны, значит, сотни тысяч переходящих из бара в бар или вот местные владельцы квартир за 50 миллионов рублей?

П.СТЕПАНЦОВ: Это хороший вопрос. На самом деле, в принципе, важны и те, и те. И в городах можно достигать за счет диверсификации, создания других точек притяжения, в том числе, создания комфортной среды для людей, которые живут не на Патриарших. Чтобы вы могли выйти из дома, у вас были не обязательно мини Патриаршие, потому что не имеет смысла создавать те же самые условные Патриаршие в каждом резидентальном районе Москвы, это просто не будет работать.

А вопрос в том, насколько у вас комфорт вашего района проживания будет отвечать вашим потребностям, нашим требованиям к городской среде. А, на самом деле, я могу лично сказать, в тот момент, когда начиналась вот эта история, связанная с обустройством локальных городских пространств, пространств районов, я в нее не очень верил. Почему? Потому что все, вот для меня, как для социолога говорило, что это работать не будет. Почему, ну, потому что мы помним, центр воспринимается, как более безопасный, в центр удобнее приехать, центр более насыщен инфраструктурой, центр позволяет более разнообразные форматы отдыха.

С.СТИЛЛАВИН: А как вышло?

П.СТЕПАНЦОВ: А вышло, что, на самом деле, значительная часть людей, в том числе, что для меня было удивительно, и молодых людей, создание комфортных локальных пространств рядом с домом, оно уже влияет на то, что вам не так обязательно ехать в центр города. Вы можете часть своих досуговых потребностей реализовать рядом с домом.

С.СТИЛЛАВИН: Павел, а мы имеем какие-то социологические выкладки? Вот в итоге за эти 10 лет как-то вот отток гостей с периферии в центр снизился?

П.СТЕПАНЦОВ: Да, в целом, снизился. И, в принципе, вот, ну, скажем, самая активная категория людей, которая ездила в центр города, это были люди, молодые люди 18-30 лет. Они, в первую очередь, предпочитали практически в 90 процентах случаев проводить свободное время в центре города. Сейчас мы видим, что, понятное дело, что не всегда и не все, но, условно говоря, примерно, если говорить (неразборчиво), в трети случаев, каждый третий случай, в каждом третьем случае молодые люди предпочтут остаться на территории своего района.

С.СТИЛЛАВИН: Ну, что же, это прекрасно, что на Патриарших полегчало.

Друзья мои, итак у нас сегодня тема социология, это жизнь в городе, как она строится. Павел Степанцов, магистр социологии, сооснователь исследовательского агентства Synopsis Group, преподаватель Московской архитектурной школы.

Ну, и, Павел, вот вопрос. Значит, примерно 30 процентов остаются у себя на районе, это не плохо, хотя есть, куда расти, к чему стремиться. Ну, а с вашей точки зрения, вот как работают разные городские пространства? Ну, вот, например, локальный парк и центральный, вот они, может быть, так сказать, народ разношерстный идет в тот и другой, так сказать, парк?

П.СТЕПАНЦОВ: Ну, на самом деле, с одной стороны, да, безусловно, разношерстный идет. Потому что, в принципе, традиционно локальные пространства, пространства, которые находятся рядом с местом проживания, работали, в первую очередь, на две категории людей. Это люди пожилые, у которых резко снижается мобильность, когда они выходят на пенсию. А почему? В целом, понятно, потому что вы перестаете ездить на работу, которая, в первую очередь, расположена в центре города, и больше остаетесь в рамках своего района.

И здесь тоже нужно понимать, что обустройство локальных пространств, оно работает не только на жителей условных Патриарших, где разгружается это пространство. Оно работает на тех людей, которые, так или иначе, оказываются, грубо говоря, запертыми в пределах своего района, которым сложно перемещаться, потому что им глобально сложнее поехать в центр.

И второй момент, на кого эти пространства традиционно работали, это семьи с маленькими детьми, у которых тоже активно снижается мобильность, мобильность перемещения в городском пространстве. Но сейчас мы видим, что и, опять же, для меня лично это тоже было парадоксом таким, что локальные пространства начинают быть востребованными и другими людьми.

За счет чего? Во многом, помните, мы говорили про то, что определяет поведение людей в городском пространстве. Две категории базовые – безопасность и социальные связи, ну, и, понятно, наличие определенной инфраструктуры. Вот локальные обустроенные территории начинают восприниматься, с одной стороны, как более безопасные, они начинают восприниматься, как те территории, куда можно ходить, как территории освоенные. С другой стороны, у вас начинает формироваться сеть знакомств, сеть общения внутри вашего района тогда, когда вы начинаете эту территорию активней использовать.

С.СТИЛЛАВИН: То есть клиент начинает узнавать соседей по подъезду.

П.СТЕПАНЦОВ: Клиент начинает узнавать и соседей по подъезду, и, в целом, еще тех, кто ходит в тот же самый локальный, условно говоря, парк. И поэтому получается, что территория того же самого локального парка становится более востребованной и людьми среднего возраста, и даже молодыми людьми. Просто он предоставляет иной формат проведения свободного времени, проведения досуга.

Если в центре города этот формат более активный, то на локальных территориях этот формат проведения свободного времени более спокойный. И вот раньше до тех пор, пока большинство публичных пространств было сконцентрировано в центре города, то, по сути, город предлагал только один формат проведения свободного времени – активное потребление городского пространства. И мы видели, что у значительной части людей, москвичей есть запрос на спокойный формат проведения свободного времени. Грубо говоря, пойти гулять не в парк Горького, а погулять в Нескучном саду, несмотря на то, что эти территории расположены рядом, они предполагают и допускают совершенно разный формат проведения свободного времени.

С.СТИЛЛАВИН: Понимаю, Павел. Раньше, дорогие друзья, предполагал формат активное потребление досуга. Павел, а вот, в принципе, если взглянуть в нынешний день и чуть-чуть в завтрашний, то, что люди, несмотря на то, что для людей уже сделано, что они ожидают от современного города? И насколько вот Москва отвечает этим ожиданиям уже сейчас?

П.СТЕПАНЦОВ: Ну, на самом деле, помните, мы начинали разговор с истории про невротичность города, городской среды. То есть, с чем она связана, она связана как раз с тем, что наше поведение, наше общение в городе становится более анонимным. И вот, на самом деле, наша потребность горожан, плотность доверительных социальных связей, она никуда не пропадает. И первое, что люди соответственно ждут от города, это возможность формирования, возможность вхождения в какие-то такие городские сообщества. Они могут быть организованы по территориальному принципу. Вот, например, у вас есть соседи по двору, с которыми вы вместе что-то делаете. Они могут быть организованы по профессиональному принципу и так далее.

И вот вхождение в такие сообщества, оно определенным образом снимает эту невротичность, с одной стороны. С другой стороны, позволяет вам чувствовать, что, так или иначе, вы предъявляете права на этот город, можете в нем что-то делать. Но очень важно для современного города, чтобы эти сообщества были разнообразными. То есть, у вас нет тотального сообщества, которое полностью предопределяет вашу жизнь.

Соответственно здесь получается, что современный город должен, условно говоря, давать то, что мы называем разными точками солидарности, разными точками вхождения в плотные социальные отношения по профессиональному признаку, по локальному признаку и так далее. И соответственно предоставлять те пространства, те территории, где можно реализовать разные потребности, потребности в общении с этими членами этих сообществ.

Ну, и второй момент, который я бы здесь отметил, понятно, что тоже всем набило оскомину, но пандемия и локдаун, так или иначе, повлияли на наше отношение к городу. И мы видим, что произошло разделение места работы, то, откуда вы работаете, и того, где, условно говоря, находится место вашей работы. Вы чаще начинаете работать из дома и можете работать из дома. И в этом смысле, конечно же, для людей возникает потребность в разделении этих территорий.

И вот, поэтому значимость локальных территорий, вы работаете из дома, и вам бы хотелось, потому что вы меньше начинаете ездить в центр, вам бы хотелось, чтобы рядом с вашим домом территория была чуть более комфортной, которая позволяет вам так же активно и интересно проводить свободное время, как мы это могли делать раньше, допустим, в том же центре города.

С.СТИЛЛАВИН: Это понятно. Павел, ну, в общем-то, обрисовали картину широко, многие вещи стали понятными. Ну, и приятно за родную столицу, что идет в тренде. Павел Степанцов, магистр социологии, сооснователь исследовательского агентства Synopsis Group, преподаватель Московской архитектурной школы был с нами. Ну, а эфир прошел при поддержке программы Мэра Москвы «Мой район».