Нацвопрос Становление белорусской нации

Когда и при каких исторических обстоятельствах начала складываться белорусская нация? Различается ли по своему укладу, традициям западная и восточная Белоруссия? Насколько белорусский язык присутствует в жизни современной Белоруссии? Почему тему языка пытаются монополизировать представители оппозиции? Об этом Марат Сафаров беседует с Юрием Шевцовым, белорусским ученым-международником, историком и политологом.

САФАРОВ: Здравствуйте, уважаемые радиослушатели. В эфире "Вестей ФМ" программа "Нацвопрос", в студии – Марат Сафаров.

На этой неделе мы отмечали День единения народов России и Белоруссии. Сегодня поговорим о Белоруссии, где многие из нас часто бывают, где у нас есть друзья, много где мы побывали. Но узнать из первых уст, в том числе исторические сюжеты и о современной жизни Белоруссии, конечно, в формате нашей программы "Нацвопрос", – все это будет и полезно, и увлекательно, я уверен в этом.

У нас сегодня гость из Минска – известный ученый-международник, историк и политолог Юрий Шевцов. Юрий Вячеславович, приветствуем вас в эфире "Вестей ФМ".

ШЕВЦОВ: Здравствуйте.

САФАРОВ: Юрий Вячеславович, первый вопрос, может быть, для наших слушателей покажется абстрактным, но, тем не менее, от него, я думаю, ход нашего диалога выстроится: когда и при каких исторических обстоятельствах начала складываться белорусская нация? Это актуальнейшая тема для современной политики. Но я знаю, что белорусские историки, белорусские этнографы, гуманитарии относятся к этой теме спокойно и именно академично этот генезис, это рождение белорусской нации рассматривают. Так когда же все-таки мы говорим о том, что формируется белорусский народ?

ШЕВЦОВ: Стоп, нация и народ – это вещи разные.

САФАРОВ: Разные, конечно.

ШЕВЦОВ: Если говорить о нации, то нацеобразование началось тогда же, когда и у всех в Восточной Европе, – примерно во второй половине XIX века. Тогда появились первые такие "будители", первые интеллигенты, которые стали в той или иной форме формулировать понятие о белорусах как об особом народе. Обычно это были или католические, или православные, иногда греко-католические священники или выходцы из этой среды. Потом это все нарастало, нарастало, как и у всех в Восточной Европе. Но особенность белорусов в том, что во время Второй мировой войны в Белоруссии местные националисты, которые пытались сделать стержнем нацеобразования белорусский язык, практически все служили немцам. Не возникло, как на Украине, аналога Украинской повстанческой армии (прим. ред.: запрещенная в РФ), которая хотя бы формально воевала и с немцами, и с советскими партизанами.

САФАРОВ: УПА – запрещенная в России организация.

ШЕВЦОВ: Правильно запрещенная. У всех остальных восточноевропейских народов подобные структуры, хотя бы формальные, были. У белорусов – нет. Белорусские националисты все служили нацистам. А массовое антинацистское движение шло в форме советского партизанского движения. И поэтому после войны у белорусского национализма исчезла моральная основа. Хатынь и тому подобные зверства, которые немцы применяли в Белоруссии в ходе борьбы с партизанами, были очевидными. И что-то противопоставить этим зверствам белорусский национализм с моральной точки зрения не мог. Поэтому после войны из белорусского культурного тела оказались вырезаны националисты. И белорусское нацестроительство после войны пошло в советских формах очень глубоко. Это было не так, как на Украине, поверхностно. В Белоруссии это глубоко-глубоко проникло во всё, что только можно. И это советское понимание войны с нацизмом как чего-то религиозного, я бы сказал, как крестьянской утопии, оно и стало основой белорусской идентичности. И после войны партизаны взяли власть, ибо больше брать власть было некому в Белоруссии после войны. И они построили прекрасный индустриальный комплекс, они произвели культурную революцию.

Слушайте в аудиофайле!