Сергей Стиллавин и его друзья О детском кино

СТИЛЛАВИН: Друзья мои, сегодня, как и вообще на этой неделе, вместе с нами Яна Поплавская, женщина мечты. И Яна символизирует собой наступление каникул, которые у ваших детей. И в традиции нашей советской всегда была история с тем, что во время каникул особая была сетка вещания у телевизионных каналов, показывали на всех трех детские фильмы, мультики. И было круто. "Капитан Врунгель" завсегда транслировали и "Гостью из будущего", и прекрасные фильмы про Буратино и про Красную Шапочку, естественно, тоже. И все это было с нами в то время. Мы решили на этой неделе хотя бы в музыкальном плане повторить нечто подобное, каждый час вы слышите у нас песни из советского детского кино. Яна, скажи, с твоей точки зрения, как-то возрождается у нас сейчас детский кинематограф, хоть немножко, хоть чуть-чуть? Несколько лет назад Сережа Безруков снял сказку. Ты видела ее?

ПОПЛАВСКАЯ: Нет, я не видела эту сказку.

ВАХИДОВ: Хорошо.

СТИЛЛАВИН: Не могу сказать, что ты счастлива. Я видел. В принципе, приличная работа, достаточно приличная. Тем более, я понимаю, что человек потратил деньги сознательно, чтобы детям подарить действительно какое-то волшебное кино.

ВАХИДОВ: Свои деньги.

СТИЛЛАВИН: Вот. А так, в целом, конечно, такой индустрии, которая...

ПОПЛАВСКАЯ: А потому, что нет Ролана Антоновича, нет Нечаева. Ролан Антонович все время делал детское кино.

СТИЛЛАВИН: Ты думаешь, тогда ситуация была в личностях, а не в системе?

ПОПЛАВСКАЯ: Я не знаю, может быть, и в системе. Но это очень долгий разговор и на самом деле очень серьезный.

ВАХИДОВ: А мы готовы.

СТИЛЛАВИН: Яна, если серьезно, ты связываешь это все-таки с личностями, да?

ПОПЛАВСКАЯ: Во-первых, с личностями. Во-вторых, детским кино нужно заниматься, им нужно жить, дышать. Для этого нужно любить очень детей, с ними очень сложно работать. Будучи взрослыми теперь людьми, мы это прекрасно понимаем. А дело в том, что кино превратилось в коммерцию, детское кино абсолютно невыгодно продюсерам.

СТИЛЛАВИН: Хотя, как мне кажется, прокат тех же фильмов в советское время тоже собирал деньги, не телефильмов, а именно кино.

ПОПЛАВСКАЯ: Слушай, он приносил колоссальные деньги, и это было качественное кино, это было классное кино.

СТИЛЛАВИН: И очень музыкальное, да?

ПОПЛАВСКАЯ: Очень, да. Работали потрясающие сценаристы, режиссеры, выбор детей был изумительный.

ЗВУКОРЕЖИССЕР: Композиторы.

ПОПЛАВСКАЯ: Причем, Рыбников - это звезда, и он писал для детского кино такое количество всего, и фильмы были изумительные. Кстати, мой второй фильм в жизни, - это до "Красной Шапочки", я начала сниматься с четырех лет, - был фильм "Фантазии Веснухина", откуда песня очень известная: "Куда уходит детство, в какие города".

СТИЛЛАВИН: Пугачева.

ПОПЛАВСКАЯ: Песня стала более известная, чем фильм, но классный совершенно фильм! А это песня очень слезная...

СТИЛЛАВИН: У нас есть эта музыка?

ЗВУКОРЕЖИССЕР: Конечно, конечно. Это же для фильма песня. А потом у нее второе дыхание появилось, когда ее просто стали крутить.

ПОПЛАВСКАЯ: Да. Фильм снял Валерий Харченко.

СТИЛЛАВИН: Нет, мы все помним эту песню, естественно.

ЗВУКОРЕЖИССЕР: Шикарная вещь, да.

ВАХИДОВ: У людей комок к горлу подкатывает, вспоминать детство...

ПОПЛАВСКАЯ: А сейчас никому не нужно. На это же нужны деньги, на любое производство нужны деньги. Кто даст гарантию на успех? Никто, никогда. Это должна быть отдельная индустрия, и ее нет. Вы посмотрите, а "Гарри Поттер" - это детский фильм? Вроде детский и вроде не детский...

СТИЛЛАВИН: Смотри, Яна, дело в том, что за исключением некоторых фильмов, опять же того же "Электроника", наверное, и "Гостьи из будущего", в принципе остальные наши детские фильмы, наверное, лишены политики. Я в том смысле, что там больше нет пионеров, ни в "Буратино" их нет, нигде в остальных.

ЗВУКОРЕЖИССЕР: В то время не было пионеров.

СТИЛЛАВИН: Нет-нет, я к тому, что ребенок может смотреть сейчас фильм и спрашивать: а что это они все в красных галстуках, что за люди? Сейчас таких нет. Остальное кино достаточно вечное. Как ты думаешь, этого достаточно для того, чтобы дети росли? Уже того, что тогда сняли? Или должно быть новое, современное, актуальное детское кино? Как, например, те люди, которые отстаивают, и это их право, идею снимать ремейки на старые фильмы в новом времени уже, что должны новые современные какие-то фишки, вещи звучать в сюжетах. Или, например, тот же "Буратино" может быть вечным фильмом?

ПОПЛАВСКАЯ: Послушай, "Красная Шапка" была очень современным фильмом.

СТИЛЛАВИН: По тому времени.

ПОПЛАВСКАЯ: Да и по этому. Там куча цитат изумительных. Там совершенно потрясающее это: "На кого работаете, ребята?"

ВАХИДОВ: На маму...

ПОПЛАВСКАЯ: И можно вспоминать кучу всего.

СТИЛЛАВИН: Я к тому, что сегодняшним детям достаточно этого пласта, да?

ПОПЛАВСКАЯ: Я поняла. Нет, я думаю, что, конечно, нет. Фильмы же тоже устаревают, мы с вами знаем это прекрасно. И есть фильмы какие-то удивительные, у которых долгая жизнь и которые остаются вечно, на них растут поколения. А есть фильмы, собственно, знаешь, как книжки, которые в бумажных...

ВАХИДОВ: В дешевом переплете.

ПОПЛАВСКАЯ: В дешевом переплете, спасибо, слово потеряла.

СТИЛЛАВИН: А в чем секрет? Это магия, или это хороший композитор, хороший сценарист?

ПОПЛАВСКАЯ: Я же тебе сказала: гарантировать успех невозможно. Это когда люди оказываются вместе какой-то потрясающей командой: потрясающий режиссер, изумительный сценарист, хорошая музыка, фантастические актеры. И когда это все совпадает, - да, тогда это успех. Смотрите, сколько времени прошло, а "Шапку" смотрят и "Буратино" смотрят уже даже не дети, внуки.

СТИЛЛАВИН: Скажи, пожалуйста, а кто тогда в советское время, - речь опять идет о человеке, который бы собрал бы весь этот ансамбль воедино, - кто тогда этим занимался?

ПОПЛАВСКАЯ: Тогда нужен локомотивный состав, безусловно. Я же не просто вспомнила Ролана Антоновича Быкова. Потому что Ролан Антонович Быков как раз нашел Леонида Алексеевича Нечаева. И этот фильм, после которого Нечаев стал известен, - "Буратино" - Ролан Антонович помогал ему делать.

СТИЛЛАВИН: Как сорежиссер?

ПОПЛАВСКАЯ: Фактически да.

ВАХИДОВ: Как продюсер.

ПОПЛАВСКАЯ: Но, послушайте, он не ставил свою фамилию, ничего. Он играл в этом фильме, но он непосредственно помогал Лёне с монтажом, помогал ему на съемочной площадке. Это нормально: он учил его. Когда началась "Красная Шапка", там же тоже снимался Быков, но Лёня уже в этот момент набирал обороты, и Быков ему тоже советовал, и тот принимал это с радостью и счастьем, скажем так. Я думаю, что если бы Лёня был жив (царство ему небесное), то, конечно, он бы подтвердил мои слова. Этим нужно болеть, этим нужно жить. Кто-то делает ставки на деньги, а кто-то делает ставку на профессию, на воплощение своей мечты.

СТИЛЛАВИН: Сколько давали времени на съемки?

ПОПЛАВСКАЯ: Много. Спасибо, что ты спросил.

СТИЛЛАВИН: Один эпизод сколько длился для тебя в реальном времени?

ПОПЛАВСКАЯ: Нет, подожди, я могу тебе сказать, сколько снималась "Красная Шапочка". "Красная Шапочка" снималась почти восемь месяцев, монтаж...

СТИЛЛАВИН: Сегодня это непозволительно.

ПОПЛАВСКАЯ: Это невозможно. Но тогда же это было позволительно, поэтому и было качественное кино.

СТИЛЛАВИН: А в день сколько тебя мучили?

ПОПЛАВСКАЯ: По идее я должна была работать четыре часа, но на самом деле, конечно, этого не было никогда, то есть это восьмичасовой рабочий день. И никто это не отслеживал, это было совершенно нормально. Я работала наравне со взрослыми, и меня к этому приучили мои родители, то есть никаких поблажек мне абсолютно не давали. Представляешь, если бы я работала по четыре часа, сколько бы снимали эту картину...

ВАХИДОВ: Шестнадцать месяцев.

ПОПЛАВСКАЯ: Я думаю, что да.

СТИЛЛАВИН: Яна, а смотри, сегодня мы знаем клиповую систему монтажа, когда режут-режут-режут, и буквально даже из разных дублей, грубо говоря, могут собрать эпизод. Тогда снимали сцену какую-то полным, безостановочным процессом?

ПОПЛАВСКАЯ: Конечно, конечно. Снимали сцену, все это безусловно, то, старое кино, которое мы имеем в виду, - пленку экономили, она же была очень дорогая, поэтому права на ошибку у тебя, в общем-то...

ВАХИДОВ: Не было и у режиссера, оператора.

СТИЛЛАВИН: А сколько, перед тем как скажут...

ПОПЛАВСКАЯ: Два дубля, максимум два дубля. Если был третий, все начинали вырывать на себе волосы, хвататься за все места и говорить: "О боже, что же делать, какой кошмар!"

СТИЛЛАВИН: Яна, а сколько раз вы репетировали сцену перед тем, как наконец камера начинала работать, без камеры сколько прогон?

ПОПЛАВСКАЯ: Ты знаешь, по-разному абсолютно, потому что я хорошо запоминала текст. А вопрос в том, что мне давали возможность импровизировать. И там есть очень смешные цены, где я забыла от страха текст и сказала то, чего, в общем, не было в сценарии, и все дико смеялись. Там есть сцена, где падает дерево, а я очень испугалась. Подпилили два, два дубля, и первое дерево упало настолько близко от меня, а это же громадное дерево, что я от ужаса просто забыла текст и остолбенела в таком состоянии. Причем, когда уже оно падало, все было понятно, все кричали: отойди, убегай... И осталось последнее, второе дерево. И так как все опять же дико боялись, что вдруг я раньше дойду, что-то не успеют, ребенка убьет, все стояли в напряжении, и оно рухнуло, эти ветки опять передо мной... И я встала, появляется Быков, смотрит на меня, и я вдруг почему-то ему говорю: "Какая встреча, какими судьбами...". А там вообще этого не написано. Так это и осталось в картине, и на самом деле все это запомнили, потому что это было очень смешно.

СТИЛЛАВИН: Яна, а как тебе, девочке маленькой... Я представляю в общих чертах, конечно, никакого отношения к актерскому мастерству не имею, но в общих чертах: как взрослый актер перевоплощается во что-то, в кого-то. А как ребенку режиссер объясняет, чего он от него хочет?

ПОПЛАВСКАЯ: Мне объясняла мама.

СТИЛЛАВИН: Через маму?

ПОПЛАВСКАЯ: Мама была таким посредником. "Таганка" и мое детство - это знак равенства, потому что родители работали на "Таганке", мама работала актрисой, папа работал вторым режиссером у Юрия Петровича Любимова, я играла спектакли на "Таганке", будучи маленькой: "Перекресток" и "Обмен". И тут все совершенно было понятно, как, актерская семья...

СТИЛЛАВИН: А были там дети, которые не были из актерских семей, для которых кино - это просто результат удачного кастинга, отбора по типажу?

ПОПЛАВСКАЯ: Инночка Степанова, с который мы очень дружим, она сейчас живет в Израиле. Она играла ребенка.

СТИЛЛАВИН: Какого ребенка?

ПОПЛАВСКАЯ: Маленький ребенок. Все думали, что это мальчик.

СТИЛЛАВИН: А это не мальчик?

ПОПЛАВСКАЯ: А это девочка. Когда там идет песня "А вдруг ты завтра попадешь на остров в океане? А как же ты там проживешь без повара, без няни?".

СТИЛЛАВИН: Так это был не мальчик, это не мальчик был?

ПОПЛАВСКАЯ: Конечно, нет, это была девочка.

СТИЛЛАВИН: Как не мальчик?

ПОПЛАВСКАЯ: Вот так человек смотрел фильм... "Как не мальчик?". Не мальчик, девочка.

СТИЛЛАВИН: Нет, погоди, Яна, зачем ты сказала это? Тем более человек в Израиле, какая разница теперь уже? Держались бы до последнего.

ПОПЛАВСКАЯ: Потому что это было заявлено в фильме на самом деле, который ты плохо...

СТИЛЛАВИН: Что это не мальчик?

ПОПЛАВСКАЯ: Что это не мальчик, да, что это девочка.

СТИЛЛАВИН: Глупость какая, мальчика не могли найти.

ПОПЛАВСКАЯ: И там была очень трагичная сцена, когда Инке нужно было плакать, а мы друг друга с ней очень любили...

СТИЛЛАВИН: А ей никак не заплакать...

ПОПЛАВСКАЯ: А она не плачет и не плачет, все у нее хорошее настроение.

СТИЛЛАВИН: Ну-ну. И тогда ее решили обидеть?

ПОПЛАВСКАЯ: И Нечаев что только ни делал... И он мне говорит: "Немедленно пойди, ей что-нибудь скажи, чтобы она заплакала". Я говорю: "Я не могу, я люблю ее". Потому что она роскошная, с этими кудрями, с глазами, прижимаясь ко мне... Он говорит: "Мы не снимем". Я говорю: "Инка, плачь, я тебе говорю, плачь!". Она не плачет. И я тогда не выдержала и говорю ей: "Если ты не заплачешь, я не буду тебя любить". И у нее вдруг распахнулись так глаза, она говорит: "А сейчас ты любишь меня?". Я говорю: "Нет, я тебя не люблю". В итоге рыдает Инна, рыдаю я...

СТИЛЛАВИН: Издевательство какое...

ПОПЛАВСКАЯ: Да. А сцену сняли. И я потом ее держала на руках, она так плакала страшно, обнимая меня.

СТИЛЛАВИН: Ты же представляешь, как... Нельзя так с людьми, ты втыкаешься...

ПОПЛАВСКАЯ: Нельзя, конечно. Но я ей все потом объясняла, обнимала.

ВАХИДОВ: Но она все никак не могла успокоиться уже.

ПОПЛАВСКАЯ: Но для нас обеих это было очень трагично. Там были смешные, конечно, вещи, чудесные совершенно. Но я могу сказать, что мне просто повезло страшно, правда, потому что я работала с такими актерами, как Евгений Александрович Евстигнеев, Басов, Быков, Трофимов, Пельтцер, и так далее, и тому подобное. И это очень отразилось на моей взрослой жизни. Потому что с Евгением Александровичем Евсигнеевым мы общались всю мою жизнь. Потом в следующей картине он играл моего отца-дипломата, и многие вещи он мне привил. Он был удивительно скромным человеком. И когда я заходила на съемочную площадку, он очень смешно укладывал свою руку мне на затылок, нажимал на нее и говорил мне тихо: "Значит, всем говоришь: "Доброе утро! Здравствуйте, я рада всех видеть". Когда заканчивалась съемка, он точно так же сам наклонялся, мне опять нажимал на голову и говорил: "Быстро скажи: "Спасибо всей съемочной группе, спасибо операторам, спасибо осветителям, спасибо костюмерам".

СТИЛЛАВИН: Сам он так же делал?

ПОПЛАВСКАЯ: Он это делал всегда. И когда я пришла работать на телевидение, то уже... Ты же в этом живешь, это уже твое второе "я". И я помню лица своей бригады, когда я закончила работать, повернулась и сказала: "Спасибо большое, спасибо операторам, спасибо режиссеру, спасибо всем". Все так остолбенели, на меня смотрели очень странно...

ВАХИДОВ: А сказать-то в ответ нечего, не могут сказать "спасибо"...

ПОПЛАВСКАЯ: И была очень большая пауза растерянности. И потом мой прекрасный режиссер Толя Хоробрых говорит: "Я в эту минуту тебя полюбил страшно..."

СТИЛЛАВИН: Это что касается такой профессиональной этики. А в жизни чему он тебя научил, может быть?

ПОПЛАВСКАЯ: Он меня научил, наверное, тому, что нынешние люди, которые считают себя звездами, - это абсолютно не звезды, это смешно. И этот безумный пафос, эти надутые губы... Мне иногда кажется, что они лопнут. Он очень всегда хорошо говорил: "Знаешь, котик, чем меньше прыщ, тем больше пыжится". И я с ним совершенно согласна. Актеры, с которыми я работала, во-первых, это фантастическое IQ и образование, они были безумно умны, поверьте, и очень начитанные. И во многих областях они, в общем, имели такие знания, которым могут позавидовать люди, которые сейчас учатся в театральных институтах. Во-первых, было какое-то самоуважение фантастическое. Эти люди когда шли по улице, слушайте, что только собака не вставала на задние лапы и не говорила: "О, боже, - это Евстигнеев... О, боже, - это Пельтцер...". Настолько скромные были люди. Евстигнеев, например, как-то очень смешно делал, он как-то так втягивал голову, сжимался и говорил: "Спасибо большое, большое спасибо...". Ему все время было очень неудобно, что он привлекает такое количество внимания.

СТИЛЛАВИН: То есть в жизни он больше всего похож на профессора Плейшнера был, такой скромный, застенчивый человек...

ПОПЛАВСКАЯ: Послушай, во-первых, актер может играть только то, что есть в нем. Он не сыграет того, чего в нем нет, это невозможно просто. Я могу сказать, что какая была фантастическая Пельтцер, изумительная, с офигенским чувством юмора, страшная хулиганка, просто оторва! И был очень смешной случай, показатель того, как человек относится к себе иронично. Я представляю, что бы сейчас было, сейчас расскажу, если бы там кто-то ворвался, там человек бы кричал: "Я - звезда, кого пустили? Всё, увольте этого человека...". Город Новогрудок, построены маленькие эти домишечки. Переодеваемся, и в этот момент ассистент режиссера, чтобы позвать на площадку, не постучал, а рванул дверь. А Пельтцер стоит в белье. И он опешил, так встал: "Господи, Татьяна Ивановна, извините ради бога...". А она спокойно на него смотрит, быстро закрылась чем-то и говорит: "Миленький, это ты ж меня прости, такую страсть-то увидеть...". А я представляю, что бы было сейчас...

СТИЛЛАВИН: Это был бы последний рабочий день...

ВАХИДОВ: Всей съемочной группы.

ПОПЛАВСКАЯ: Правда? То есть человек бы не работал, этот бы скандал раздули, это бы превратилось в какую-то мерзость. Поэтому мне иногда очень сложно и больно, поверьте, хотя я очень ироничный человек, смотреть на молодых и не очень, кстати, молодых людей, которые, как тот самый прыщ, пыжатся. Потому что Евгений Александрович очень хорошо знал: профессия сложная. Он говорил: "Да, можно высоко взлететь, но слишком больно падать. Нужно всегда быть к этому готовым".

СТИЛЛАВИН: Друзья мои, Яна Поплавская эту неделю вместе с нами в утреннем эфире.