Вечер с Игорем Ружейниковым Андрей Фомин √ гость Игоря Ружейникова и Гии Саралидзе

САРАЛИДЗЕ: У нас сегодня в гостях в нашей рубрике "Профессия циник" Андрей Фомин. Здравствуйте.

ФОМИН: Здравствуйте.

САРАЛИДЗЕ: Актер, продюсер, шоумен.

ФОМИН: Вот это я ненавижу, когда меня так называют.

РУЖЕЙНИКОВ: Шоумен - это непонятно абсолютно, что это такое.

ФОМИН: Это клоун такой для богатых, знаете.

РУЖЕЙНИКОВ: Андрей, единственное, что мы скажем сверхкомплиментарное вам сегодня, это то, что, строго говоря, у вас профессия Андрей Фомин. Потому что, когда говорят: к нам придет Андрей Фомин, - все, нет вопросов, кто это.

САРАЛИДЗЕ: Во всяком случае, у тех, кто в этой студии.

ФОМИН: Мне очень нравится выражение "широко известный в узких кругах", мне нравится так жить.

САРАЛИДЗЕ: Ну, это так и есть.

ФОМИН: Да, но это очень здорово, кстати, потому что быть широко известным в широких кругах хуже. Придешь в "Макдоналдс" - на тебя все посмотрят косо.

САРАЛИДЗЕ: Многие знают также, что вы организуете вечеринки. Это почему, если честно, вы здесь появились...

РУЖЕЙНИКОВ: Мы хотим организовать за недорого.

САРАЛИДЗЕ: На самом деле, я, наверное, с начала 2000-х┘

РУЖЕЙНИКОВ: Хочу сходить на вечеринку.

САРАЛИДЗЕ: Нет, я на них ходил, но есть кризис идей явный. Идей чем-то удивить эту пресытившуюся публику не так много. Это действительно так?

ФОМИН: Вы знаете, концепции вечеринок ведь тоже меняются вместе с нашей жизнью. Когда люди дорвались до денег, это была самая веселая пора. Люди пили "Кристалл", танцевали на столах, меняли тачки, ездили на Bentley.

САРАЛИДЗЕ: И в этом же была концепция?

ФОМИН: В этом и была концепция - наслаждаться деньгами. Потом это все надоело. Во-первых, люди повзрослели, знаете, время-то идет, а моложе мы не становимся.

РУЖЕЙНИКОВ: Те, кто в живых остался после 1990-х, они повзрослели.

ФОМИН: Да, да, они нагулялись, они натанцевались, купили себе Bentley, купили дома, что дальше? Дальше начинается новая история - современное искусство. Все начали открывать галереи. Знаете, такой возник новый тренд - современное искусство: у этого галерея, у этого галерея и у этого галерея.

РУЖЕЙНИКОВ: Скорее, у этой.

ФОМИН: И у этой, да, все жены захотели. Раньше все жены хотели быть дизайнерами и иметь салоны красоты. Ну, поработали они в салонах красоты, прогорели у них эти все салоны, а что же делать? Давай, я буду собирать искусство? - Хорошая идея, давай. Ну, то есть вся история меняется вместе с жизнью, и, конечно, надоели уже эти пьянки, гулянки, все артисты уже у камина на Рублевке спели свои песни, и Джордж Майкл попел, и всех уже свозили.

РУЖЕЙНИКОВ: Некоторые замуж вышли даже здесь уже на Рублевке.

ФОМИН: Некоторые здесь живут. Плакат знаменитый Наоми Кэмпбелл: "Теперь вы знаете, где я живу". Да, многие переселились уже в Москву. Элтон Джон спел в Ростове-на-Дону.

САРАЛИДЗЕ: То есть он узнал, что есть такой город.

ФОМИН: Знаете, был концерт на площади для горожан.

РУЖЕЙНИКОВ: Мы даже знаем, кто забашлял, забашлял завод по переработке металла.

ФОМИН: Да, люди работают, металл перерабатывают в Ростове, а чего им, давайте Элтон Джон споет, не жалко же, люди работают... Спел Элтон Джон. Ну, куда дальше, все спели уже, все спели у нас, а что дальше? Поэтому жизнь как-то видоизменяется, меняется. И сегодня, действительно, я вам честно скажу, без ложного цинизма, не модно плясать на столах, не модно пить "Кристалл", люди стали более продвинутыми. У каждого олигарха теперь есть фонд, и это очень здорово. Допустим, я работаю в Театре Наций, играю спектакли, и нам очень помогает фонд Михаила Прохорова. То есть раньше его фонд был фондом поддержки Куршевеля и модельного бизнеса... У каждого человека богатого есть какая-то своя социальная инициатива, фонд.

РУЖЕЙНИКОВ: Миссия есть.

ФОМИН: Миссия, да, это теперь новый тренд. И мне кажется, ну, в лучшую сторону все меняется, потому что люди натусовались, все, больше не хотят.

САРАЛИДЗЕ: Вот вы говорите, Андрей, что повзрослели люди.

ФОМИН: Да.

САРАЛИДЗЕ: С другой стороны, есть же молодая поросль, которая еще не натанцевалась. Просто, может быть, у этих людей уже есть свой Андрей Фомин, который отвечает их запросам?

ФОМИН: Нет, они другие. Понимаете, это была эпоха гламура.

САРАЛИДЗЕ: И она ушла.

ФОМИН: И она закончилась, да, она сгорела вместе с клубом "Дягилев", кризис как бы дал по этой эпохе, и она вся рассыпалась.

РУЖЕЙНИКОВ: А ведь "Дягилев", кстати, сгорел тогда, когда начал разгораться кризис.

ФОМИН: Это очень символично, эта эпоха┘

РУЖЕЙНИКОВ: Октябрь или ноябрь как раз.

ФОМИН: Этот пожар самого главного, самого, наверное, потрясающего клуба, такого не будет никогда, потому что эпохи такой не будет, как не будет "Студии 54" никогда, это была другая эпоха. Вся эта эпоха закончилась, началась новая какая-то жизнь, началось новое осмысление. Сегодня, допустим, для светской публики очень приятно ходить в театр. Вы знаете, у нас очень театральный город.

РУЖЕЙНИКОВ: Да, по билетам чувствуется, что дорогая публика пошла в театр, я уже поэтому не могу ничего купить.

ФОМИН: Билеты по пять тысяч рублей, семь тысяч рублей, и их нет, все куплено. И люди приходят в красивых платьях, дяденьки богатые в дорогих костюмах сидят в театре и смотрят. Попасть на спектакли Кирилла Серебренникова невозможно, "Рассказы Шукшина" - бестселлер, то есть попробуйте где-нибудь у перекупщиков купить. И это очень здорово, потому что эпоха другая. Мы сегодня не хотим на концерт или в клуб. Вы знаете, у меня была премия, 13 лет я ее вручал, "Night Life Awards", это премия за достижения в ночной жизни. Вы знаете, в прошлом году мы закрыли эту премию, потому что ночная жизнь успокоилась. Раньше было шесть-восемь крутых клубов, толстые дяденьки приезжали, сейчас два таких дорогих клуба в Москве, и этого достаточно.

РУЖЕЙНИКОВ: И приезжает только ФСКН и все.

ФОМИН: С другой стороны, если говорить все-таки про цинизм некий, меня беспокоит некий цинизм нашей власти по отношению к интертейменту.

САРАЛИДЗЕ: А что вы имеете в виду?

ФОМИН: Так загнобили всех людей, кто в Куршевель ездит, мне это очень обидно.

РУЖЕЙНИКОВ: "Руки прочь" надо сказать давно.

ФОМИН: Да, да, руки прочь от Куршевеля. Куршевель, к сожалению, стал таким символом вот этой дурной богатой жизни.

РУЖЕЙНИКОВ: Я слово знаю - жупел.

ФОМИН: Кто в Куршевель поедет, там и останется, было нам сказано. И я приехал в Куршевель, люди забитые, их никто не видит. Генерал справил 60-летие в "Ветерке", так получил по башке, что дальше, собственно говоря, каждый подумает, а справлять ли мне свои 50 или 60 лет... Ну, в общем, скоро будем ходить только на классические концерты и в театры.

РУЖЕЙНИКОВ: Андрей, в андеграунд уже пора уходить, судя по всему. День рождения не справишь, в Куршевель не съездишь. Куршевель, между прочим┘.

САРАЛИДЗЕ: Может быть, рядом где-нибудь, раз Куршевель под запретом?

ФОМИН: У нас Куршевель есть уже свой - Сочи.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет.

ФОМИН: Туда.

РУЖЕЙНИКОВ: Пока нет еще, по ценам это Сорочаны.

САРАЛИДЗЕ: Нет, Куршевель - это место, но жизнь-то не ушла.

РУЖЕЙНИКОВ: Куда рассредоточился Куршевель?

САРАЛИДЗЕ: Люди-то остались, отношение к жизни-то осталось.

РУЖЕЙНИКОВ: Они же за идею, понимаете, эти люди идейные.

САРАЛИДЗЕ: Они должны дензнаки сначала собирать, а потом как-то с помпой их тратить.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, вот последнее, что в Куршевеле произошло, это культурное событие, это "Пионерские чтения", разумеется.

ФОМИН: Да, замечательно. Я был в прошлом году на "Пионерских чтениях".

РУЖЕЙНИКОВ: А в этом?

ФОМИН: В этом году я не успел, в этом году я сам делал большое мероприятие в Куршевеле. На "чтения" не успел зайти. Но вообще это тоже здорово, вот я говорил вам про тенденции. И Ксения Собчак пишет письмо, где признается в любви к Михаилу Прохорову, и замечательно читает это на "чтениях". Нет, "чтения" очень здорово проходят. Туда, знаете, неправильно придти в дорогом платье или в бриллиантах, все люди в свитерах, джинсах, это такая история про интеллектуальные чтения.

САРАЛИДЗЕ: В ваших словах такая тоска, я бы сказал, по ушедшей молодости, по ушедшим временам.

ФОМИН: Да, было весело. Но чуть-чуть жалко, может быть, немножко Москву, вот она была такая удивительная.

РУЖЕЙНИКОВ: Юная красавица.

ФОМИН: Четыре часа ночи, невозможно проехать, на Пушкинской пробка мертвая стоит, тысячи машин. Пятый час ночи, Москва гудела, иностранцы были в шоке, вся Европа. Мы были очень веселым и драйвовым городом.

САРАЛИДЗЕ: То есть этого нет уже?

ФОМИН: Ну, мы теперь немножко приближаемся к Брюсселю, становимся более буржуазные - люди сидят в ресторанах, спать ложатся рано. Конечно, это не глобально, но заметно.

РУЖЕЙНИКОВ: По сути дела, получается, если так дальше пойдет, плюс власть же давит, мы поняли, что власть же давит? Значит, профессия "Андрей Фомин" отомрет, и вам придется просто стать актером?

САРАЛИДЗЕ: Я хотел как раз сказать о том, что путь начинался с Вахтанговского театра, потом Куршевель...

ФОМИН: Вы хотели сказать: и заканчивается...

САРАЛИДЗЕ: Нет, почему же.

ФОМИН: Актерской профессией. Да нет, есть очень много событий, которые я делаю, которые несут современное содержание. Например, Московский гастрономический фестиваль мы делаем шесть лет, вручаем гастрономическую премию.

РУЖЕЙНИКОВ: Да, Игорь Олегович Бухаров очень хорошо отзывается об этом.

ФОМИН: Да, это очень интересная важная миссия, потому что, с точки зрения ресторанной культуры, если ночная жизнь как-то гаснет, то ресторанная культура, наоборот, невероятно развивается, и по ресторанам мы скоро Лондон догоним и Нью-Йорк, очень мощный город, да. Причем не значит, что дорогие рестораны... Посмотрите, сколько сетей пришло, сколько кофеин стало, это же замечательно.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, Андрей, строго говоря, насчет ресторанов не на любые цены. Больше всего наших москвичей зажравшихся ненавидят за то, что мы говорим, что "у нас все, как в Европе", потому что сразу спрашивают: а у нас? Ну, на самом деле, это хорошая миссия, это я поддерживаю.

ФОМИН: А про современных людей, я их знаю прекрасно, я их вижу, есть такое место "Красный Октябрь", и это абсолютно новая генерация для Москвы, мне кажется, это сегодня главный магнит, это точка драйва, точка тренда.

РУЖЕЙНИКОВ: А чего там? Я там никогда не был и уже не буду.

ФОМИН: Там 28 баров, огромная куча клубов и потрясающая "Арт-Стрелка", где бесплатно обучают молодежь на английском языке.

РУЖЕЙНИКОВ: "Арт-Стрелка" там как раз?

ФОМИН: Конечно, и "Арт-Стрелка", и есть место, которое называется "Арт-Академия" с современным искусством. Мне кажется, вот там современные люди, это не гламур, это не Ксения Собчак, это не Андрей Фомин, это новая замечательная молодежь вся на "Красном Октябре", это очень интересное место. Сходите, я вам как-нибудь экскурсию сделаю. Вы будете потрясены.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, подождите, вы же сказали: не Андрей Фомин, - вот если бы Андрей Фомин, я бы пошел. Я старенький уже.

САРАЛИДЗЕ: Андрей, раньше, когда этот угар 1990-х был, Москву и этот круг людей, которые так проводили свою жизнь, обвиняли в том, что они далеки от народа, и никакого отношения к жизни этой страны это не имеет...

РУЖЕЙНИКОВ: Назовем это "Робски тренд".

САРАЛИДЗЕ: То, что сейчас происходит на "Стрелке" и так далее, эта жизнь, она тоже, в общем, далека... Вы, действительно, чувствуете, что это оторвано, вы бывали наверняка в других городах?

ФОМИН: На гастролях постоянно.

САРАЛИДЗЕ: Вы действительно считаете, что это другая жизнь, это другие люди, и  они не имеют отношения к этой стране? Или у вас другое мнение?

ФОМИН: Вы знаете, всегда Москва была отдельным городом хотя бы потому что все деньги гигантской страны сосредоточены в одном городе, в Москве.

РУЖЕЙНИКОВ: Всегда, подчеркните, всегда.

ФОМИН: Всегда это было, и в 1970-е, и в 1960-е.

РУЖЕЙНИКОВ: И в прошлом веке, и в позапрошлом.

ФОМИН: И пьесы Чехова начинались: в Москву, в Москву. Так, к сожалению, сложилось. Если в Соединенных Штатах Вашингтон не сильно отличается от Нью-Йорка, или нельзя сказать, что Лос-Анджелес - это захолустье, а Сан-Франциско - это столица, там везде одинаково интересно, то, к сожалению, у нас да, Москва - это все возможности, да, Москва - это все деньги, да, Москва - это драйв, ритм и возможности. Но при этом, приезжая в города, я вижу, что там тоже интересно, что там тоже клубы, и вот все сетевые рестораны пришли в города, и сети магазинов все пришли в города, и люди стали лучше одеваться. И концерты теперь западные звезды уже не только в Москве дают, посмотрите, у них туры по городам. Патриция Каас, я думаю, пять раз в году объезжает 40 малых городов.

РУЖЕЙНИКОВ: Мало Патриция Каас, даже западные звезды, я бы сказал.

ФОМИН: А уж Тото Кутуньо...

РУЖЕЙНИКОВ: Это наше все практически.

ФОМИН: "Modern Talking".

САРАЛИДЗЕ: То есть такого отрыва от действительности вы не видите? Или все-таки видите, я не понял из вашего ответа.

ФОМИН: Вы знаете, если говорить про крупные города, например, Ростов-на-Дону или Краснодар, или Екатеринбург, это все-таки большие серьезные города, где есть свои глянцевые журналы, есть своя мощная жизнь, есть своя тусовка, есть даже свое высшее общество, есть свои люди на Bentley, есть свои сумасшедшие ночные клубы. Нельзя сказать, что там нет ничего. Что касается городов поменьше, ну, туда жизнь не дошла еще.

САРАЛИДЗЕ: Ну, а это жизнь?

ФОМИН: Вы знаете, это часть жизни, ее никак нельзя зачеркнуть. Вот у меня такая тяжелая миссия, я когда-нибудь за нее поплачусь, но жизнь богатых надо как-то, скажем так, реабилитировать. Людям кажется, что ночной клуб - это всегда клоака, это всегда злачное место.

РУЖЕЙНИКОВ: Средоточие порока.

ФОМИН: Средоточие порока. Вы знаете, это часть, это одна необходимая часть, как, например, алкоголь. Давайте не будем нигде продавать алкоголь, потому что это зло, давайте не будем вообще продавать сигареты завтра нигде и никому, потому что это зло, давайте все клубы закроем. Нет, это праздник. Вот человек работает, ему тяжело, допустим, человек одинокий, он менеджер какой-нибудь компании, где он возьмет это ощущение праздника?

РУЖЕЙНИКОВ: "Мамба.ру".

ФОМИН: На "Мамба.ру", да, это удовольствие другого свойства.

РУЖЕЙНИКОВ: Сомнительное удовольствие, надо сказать.

ФОМИН: А где он повеселится, потанцует? В ночном клубе.

РУЖЕЙНИКОВ: Вы говорили, Андрей, что умирает практически все, остается только одна высокая культура в виде┘

САРАЛИДЗЕ: Альбины Джанабаевой, например.

РУЖЕЙНИКОВ: До Альбины мы дойдем.

САРАЛИДЗЕ: Ну, все спрашивают, люди спрашивают.

РУЖЕЙНИКОВ: Сейчас мы дойдем до Альбины. Вряд ли это придумал Андрей Фомин, но тот, кто придумал это в нашей стране, он зарезервировал 100 лет жизни этому проекту - это все, что связано с цифрой 100. "100 самых красивых людей". То есть на это можно ловить народ в течение всего времени.

САРАЛИДЗЕ: Нет, подожди, но можно же 50 самых красивых.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, 100 лучше.

ФОМИН: И больше.

САРАЛИДЗЕ: 100 это больше, чем 50, точно совершенно.

ФОМИН: В два раза.

САРАЛИДЗЕ: И в 100 красивых легче впихнуть кого-то.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, правда же, это бесконечная долгоиграющая пластинка.

ФОМИН: Это хорошая идея, правильно, и в 1999 году уже начали мы делать этот проект "100 самых красивых", представляете, что мне пришлось пережить? Потому что каждая девушка у меня спрашивает: "Ну, ты меня-то включишь, да?"

РУЖЕЙНИКОВ: Хоть на этот раз. Прошло 15 лет, а она все спрашивает.

ФОМИН: А Филипп Киркоров три дня назад на концерте увидел меня, естественно, и говорит: "Ну, что, девочки, теперь у вас только один вопрос: как попасть в "100 самых красивых"". Там такие серьезные все...

САРАЛИДЗЕ: Ну, это так опасно для жизни - делать такие проекты?

ФОМИН: Нет, гораздо опаснее для жизни "Серебряная калоша", там-то жесткая история, жесткая. И тот, кто попадает в "Серебряную калошу", конечно, обижается очень сильно, многие не разговаривают.

РУЖЕЙНИКОВ: Вы-то вроде как за кадром.

ФОМИН: Им кажется, да, им кажется, что я это сказал, я это придумал. Вот там жесткая премия, там, конечно┘

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, откройте секрет, самый главный гнобильщик - это все-таки вы, как серый кардинал, или это осуществляется коллегиально?

ФОМИН: Слушайте, это, конечно, группа товарищей, потому что я не могу охватить весь спектр плагиата шоу-бизнеса и этих прекрасных телевизионных реклам чистки унитазов народными артистками. Поэтому это все очень весело и смешно.

РУЖЕЙНИКОВ: Приходится привлекать друзей.

САРАЛИДЗЕ: Так вот к Альбине Джанабаевой. Кой черт занес вас на эти галеры?

САРАЛИДЗЕ: "Танцы со звездами".

ФОМИН: Так вот я и сам думаю, зачем? Мы начали с истории, широко известной в узких кругах...

САРАЛИДЗЕ: Теперь про узкие круги надо забыть.

ФОМИН: Интересно, во-первых, танцевать, это же здорово. Если бы это были "Танцы на льду", я бы никогда не согласился. Танцы на паркете. Знаете, человек про себя все время думает лучше, чем он есть. Я про себя думаю: ну, я же не тусовщик, я же артист. Я себе всегда говорю, чтобы как-то мне спокойнее жилось: я же артист, а у артиста есть все время какая-то задача, которую он должен реализовать, как артист. И вот мне говорят: "Андрей, будешь танцевать?" - "Конечно, я же артист, я должен учиться танцевать, я должен каждый танец танцевать лучше и лучше, я должен победить, я же артист". Если бы я был светский продюсер, я бы сказал: какие танцы, зачем это надо? А деньги платят? Нет, не буду. Это психология внутренняя. Поскольку я себя считаю артистом, поэтому я бросился на амбразуру, каждый день на два часа на "Мосфильм". Холодно, дует в павильоне, а мы танцуем, танцуем, оттачиваем.

САРАЛИДЗЕ: А важно было, кто будет партнершей, или нет?

ФОМИН: Конечно, так это было самое главное. Когда еще не знал, что будет Альбина, мне позвонили и говорят: "Будете участвовать?" Я говорю: "Да, но партнершу я должен выбрать".

РУЖЕЙНИКОВ: Ой, вы сами партнершу выбирали?

ФОМИН: Нет, дослушайте мою историю. Еще Альбины не было. Они говорят: "Кто?" Я думал, думал часа два и придумал: Ольга Шелест. Я говорю: "Мы с Олей Шелест должны танцевать. Мы веселые, мы смешные, мы же не серьезно будем это делать, мы же не дэнсеры. Я хочу с Шелест танцевать". - "Ой, она не может, у нее ноги болят". Я говорю: "Чего-то вы лукавите". Звоню Шелест, говорю: "Шелест, ты чего, не хочешь со мной танцевать танцы?" Шелест, короче, говорит: "Не буду". Ну, я немножко расстроился, стал думать дальше, и тут вдруг мне звонят и говорят: "Есть девушка, она хочет с тобой тоже танцевать". Я думаю: боже мой, это счастье, это судьба. Я, в общем-то, так счастлив, что судьба нас свела с Альбиной именно, потому что нам так весело, вы не представляете, мы такое удовольствие получаем, потому что это самое ужасное - иметь партнера или партнершу, которая тебя раздражает. Тогда зачем эти танцы нужны?

САРАЛИДЗЕ: Ну, да, когда партнерша раздражает - это вообще не очень приятно.

РУЖЕЙНИКОВ: Так можно в браке жить лет 30, это да, а вот танцевать - это тяжело.

ФОМИН: Конечно, в браке ночью пришел, лег, неважно, а с партнершей - это же надо получать удовольствие. Как мы хохочем, как мы смеемся, она какие-то кексы выпекает, приносит, то шоколадками меня кормит.

САРАЛИДЗЕ: Что вы говорите?

ФОМИН: А как смешно мы разные позы там называем, я не могу это в эфире произносить.

САРАЛИДЗЕ: Все самое интересное за эфиром.

ФОМИН: Каждое движение у дэнсеров, у профессионалов как-то называется, каким-то дурным словом.

РУЖЕЙНИКОВ: А вы по Камасутре, да?

ФОМИН: Да, у нас было движение "борозда", знаете, когда ее так тащишь, кажется, что на паркете такая борозда.

РУЖЕЙНИКОВ: Не борозди.

ФОМИН: В общем, у нас такая смешная и веселая пара, и, собственно, я к этому проекту легко отношусь. Если эстрадному артисту очень важно долго держаться в эфире, потому что потом же концерты в Ростове-на-Дону, в Краснодаре, по городам, то для меня это такой проект в удовольствие.

РУЖЕЙНИКОВ: То есть вы капитализации образа не ждете от этого?

ФОМИН: Ну, да, я же не шоумен все-таки, мне не нужно вести корпоративы.

САРАЛИДЗЕ: Все-таки не шоумен.

ФОМИН: Нет. Поэтому я получаю другие удовольствия от общения, от движения.

САРАЛИДЗЕ: Хорошо, а все-таки вы в "Фигаро" играете, да?

ФОМИН: И прекрасный сейчас новый спектакль, называется "Киллер Джо", премьера была только что 13-14 января, и примерно каждый месяц мы играем два спектакля.

РУЖЕЙНИКОВ: Это антреприза, да?

ФОМИН: Нет, это Театр Наций.

САРАЛИДЗЕ: Антреприза - это "Фигаро", насколько я понимаю.

ФОМИН: Ну, "Фигаро" тоже скоро станет, наверное, спектаклем Театра Наций, потому что это была антреприза Евгения Миронова, когда еще не было Театра Наций. И в октябре откроется здание прекрасное Театра Наций, и уже будет 12 спектаклей в репертуаре.

РУЖЕЙНИКОВ: У кого отобрали?

ФОМИН: У Театра Наций отобрали, был такой Театр Наций, бывший филиал МХАТа знаменитый.

РУЖЕЙНИКОВ: Вот-вот, филиал МХАТа, вот так бы сразу и говорили.

САРАЛИДЗЕ: То есть МХАТ лишился филиала, понятно.

ФОМИН: Он давно его лишился.

САРАЛИДЗЕ: Скажите, Кирилл Серебренников - человек, у которого такая своеобразная репутация, то есть театралы-консерваторы его не очень любят, прямо скажем, другие, как вы сказали, с ума сходят. Как вам общение с этим человеком?

ФОМИН: Мне очень нравится. Мы вообще с ним друзья и были во многих удивительных путешествиях, где только могут быть два друга, которые выдерживают друг друга. Например, мы были в пустыне Гоби в Монголии. Это мы от Улан-Батора летели на самолете маленьком, который в пустыни остановился, потом нас на УАЗике везли еще много часов.

РУЖЕЙНИКОВ: А что это было, зачем это было?

ФОМИН: Это удивительно, это потрясающее путешествие. Потом мы были в Гималаях, в фантастическом трекинге, где неделю шли на лошадках в Королевстве Мустанг. Два раза мы были в Исландии, это удивительная страна.

САРАЛИДЗЕ: То есть вы сначала путешествовали, а потом вы пришли к нему играть в спектакль, правильно я понимаю?

ФОМИН: Нет, мы еще были знакомы до спектакля, потому что до спектакля был фильм "Изображая жертву", где я выбросил свою жену из окна или не выбросил, так никто до сих пор не понял и не знает.

РУЖЕЙНИКОВ: Да, все подходят и спрашивают.

САРАЛИДЗЕ: Может быть, Серебренников знает.

ФОМИН: Кирилл - замечательный человек, с ним очень интересно. Мы такие спокойные. Знаете, это очень важно в путешествии, когда ты в пустыни Гоби, чтобы ни у кого не начиналась истерика.

РУЖЕЙНИКОВ: Когда кончится пляж.

ФОМИН: Поэтому с Кириллом у меня очень дружеские отношения, и мне очень нравятся его спектакли, все, что он делает, и эта замечательная история "Околоноля".

РУЖЕЙНИКОВ: Я все ждал, когда были "Пионерские чтения", я смолчал, я ждал, когда же┘

САРАЛИДЗЕ: Ты ждал, когда закончится время.

РУЖЕЙНИКОВ: Как раз к концу.

ФОМИН: Конечно же, "Околоноля" попадет в номинацию "Серебряной калоши", с одной стороны. В этом и есть цинизм.

РУЖЕЙНИКОВ: С другой стороны, есть "Золотая маска", "Золотой орел", наверное, будет экранизация, я надеюсь все-таки.

ФОМИН: Да, я думаю, обязательно будет экранизация.

РУЖЕЙНИКОВ: А также "Тэффи". Я не знаю, по какой номинации...

ФОМИН: Ну, может быть, но спектакль замечательный. Посмотрите, сходите, не слушайте, потому что есть внешняя сторона, а есть внутренняя - собственное мнение. А спектакль потрясающий.

САРАЛИДЗЕ: Андрей, вопрос, который мы обычно в самом начале задаем всем, кто приходит в эту рубрику, мы спрашиваем, а есть составляющее циничное в профессии Андрея Фомина?

ФОМИН: Мне вообще цинизм очень нравится, это очень правильное качество, потому что если есть цинизм, нет романтических соплей. Человек должен немножко цинично к жизни относиться, потому что обстоятельства очень часто вокруг него достаточно жесткие. И если быть очень расслабленным и романтичным, то жизнь быстро тебя съест, особенно в Москве. Но только этого должно быть в меру, нельзя быть тотальным циником. Надо быть человеком, конечно, чувственным, понимающим, но иногда этот цинизм очень нужен, особенно в шоу-бизнесе и особенно в городе Москве.

САРАЛИДЗЕ: А почему в шоу-бизнесе? В общении с клиентами, в общении с людьми, певцами и так далее?

ФОМИН: Дело в том, что в слове шоу-бизнес есть не только шоу, но и бизнес, бизнес всегда нужно делать цинично, чтобы бизнес этот происходил. Есть жесткие условия бизнеса. Если тебе говорят: проведите концерт, спойте, а потом мы вам деньги дадим...

САРАЛИДЗЕ: Тут вы цинично улыбаетесь.

РУЖЕЙНИКОВ: Один раз на это можно пойти, если ты романтик.

ФОМИН: Да. Приезжайте к нам на гастроли в город Ханты-Мансийск, все будет в шоколаде, и деньги мы вам в Ханты-Мансийске отдадим. Когда вы приедете в Ханты-Мансийск, и начнутся у вас проблемы┘ Поэтому это такой банальный пример, но очень часто нужно относиться цинично к каким-то вещам, это очень в жизни помогает.

РУЖЕЙНИКОВ: У нас очень часто в последнее время звучит, последние года два в нашей профессии, профессии журналиста вот эта фраза: вон из профессии! А как вы думаете, в шоу-бизнесе, вообще в мире интертеймента может быть такое: вон из профессии?

ФОМИН: Только что был такой случай.

РУЖЕЙНИКОВ: Это кто?

ФОМИН: С Филиппом Киркоровым. Все сказали: вон из профессии! Дальше цинично центральный канал показал циничную программу, после которой тут же цинично все забыли все свои циничные высказывания и показали Филиппа на всех каналах. А где вы были?

РУЖЕЙНИКОВ: Телевидение - бюрократическая громоздкая структура, пока это┘

ФОМИН: Средства массовой информации такие же. Ну, тетеньку побили, где эта тетенька, никому уже не интересно. Вот вам циничные условия нашего шоу-бизнеса, потому что все заинтересованы, чтобы Филипп пел, люди приходили, рейтинги повышались. Поэтому все цинично выбрали Филиппа, а не побитую им женщину.

САРАЛИДЗЕ: Не в первый раз.

ФОМИН: Не в первый раз побитую им женщину.

САРАЛИДЗЕ: Розовые кофточки и так далее.

РУЖЕЙНИКОВ: В общем, ничего не меняется

ФОМИН: Ничего.

САРАЛИДЗЕ: Нет, там просто словесно побил, здесь, так сказать, уже дальше пошел, осталось дождаться, когда, прости господи, убьет кого-нибудь.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, слава богу, Филиппу Бедросовичу на нашей эстраде отмерено еще лет 40, как минимум.

САРАЛИДЗЕ: Это вы сказали, Игорь?

РУЖЕЙНИКОВ: Я уверен в этом просто, я знаю, что мои внуки будут воспитываться на его творчестве. Так что все с ним будет хорошо. А у нас вопроса про творческие планы не будет, про новую премию "100 самых красивых" не будет? Как вы думаете?

ФОМИН: Вы знаете, я, в основном, думаю сейчас про новый спектакль, мне кажется, это здорово и интересно, мне интересно все, что связано с творчеством, как это ни цинично звучит, потому что все, что связано┘

САРАЛИДЗЕ: Нет, звучит цинично.

ФОМИН: Все, что связано с каким-то интертейментом, с мероприятиями, тем не менее, идет своим чередом, я вам скажу, потому что всегда нужны профессионалы. А вот такой опыт, какой есть у меня, с 1991 года делать все эти мероприятия┘

РУЖЕЙНИКОВ: Да, вы уникальны в этом, это правда.

ФОМИН: За годы наработан такой огромный опыт, как делать свадьбы, как делать трогательное событие.

РУЖЕЙНИКОВ: Извините, пожалуйста, ко мне в голову глупость пришла: а обращаются к серьезным шоуменам, например, устройте нам торжественное обрезание? Ну, это же праздник?

ФОМИН: Конечно, да, это большой праздник, и у нас регулярно...

РУЖЕЙНИКОВ: Многие борются за это.

ФОМИН: В некоторых конфессиях это большое событие - обрезание.

РУЖЕЙНИКОВ: А вот на сайт заходишь, там корпоративы, свадьбы, похороны, обрезание.

ФОМИН: Кстати, вы затронули интересную тему про похороны. Майкла Хатчинса хоронили,  было 8 тысяч нарциссов и, по-моему, одна красная гвоздика. И кто-то подумал...

РУЖЕЙНИКОВ: И все это было перевязано одним ремнем, тем самым.

САРАЛИДЗЕ: Я как раз хотел сказать, Андрей же вначале сказал, что повзрослели, стали мудрее┘

ФОМИН: Цинично мы заканчиваем про интертеймент. Похороны!

САРАЛИДЗЕ: В итоге все там будем.

ФОМИН: Гламур и похороны.

САРАЛИДЗЕ: Андрею Фомину есть еще, куда расти, есть.

ФОМИН: Это ирония.

САРАЛИДЗЕ: Спасибо, Андрей.

ФОМИН: Спасибо.

Слушайте аудиофайл.