Вечер с Игорем Ружейниковым Константин Гайдай ≈ гость шоу "Циники"

2 апреля 2011, 22:05

Персоны

РУЖЕЙНИКОВ: Сегодня у нас в гостях человек, который будет или доказывать, что профессия его цинична, как обычно┘

АНЦИФЕРОВ: Или доказывать, что нет. Или цинично не захочет ничего рассказывать.

РУЖЕЙНИКОВ: Я не знаю, насколько вообще циничны представители этой профессии, но вот то, что они обидчивы, это правда. Представим нашего гостя. Мы можем ошибиться в профессии, но попробуем. У нас сегодня в гостях модный дизайнер Константин Гайдай. Здравствуйте, Константин.

ГАЙДАЙ: Да, здравствуйте.

РУЖЕЙНИКОВ: Нормально "модный дизайнер"?

ГАЙДАЙ: Да, абсолютно нормально.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, слава тебе, господи!

АНЦИФЕРОВ: "Модный" - это часть профессии, друзья, это не эпитет. А когда модный дизайнер входит в моду, он становится дважды модным. Он становится модным модным дизайнером.

РУЖЕЙНИКОВ: Мы с Владом старые знатоки моды, конечно┘

АНЦИФЕРОВ: Да, что видно по нам. Те, кто воспользовался новым энкодером, могут увидеть через свои мониторы наши модные┘

РУЖЕЙНИКОВ: Прикиды.

АНЦИФЕРОВ: Да.

РУЖЕЙНИКОВ: А у меня еще и прическа, у меня лысина модная вот уже несколько лет.

АНЦИФЕРОВ: Это называется тренд.

РУЖЕЙНИКОВ: Тренд, да. У меня модный тренд на голове. Константин, ну давайте. Быть дизайнером одежды, а особливо прославились вы как дизайнер шляп┘

ГАЙДАЙ: Да, было дело. И продолжается, в общем-то.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, кроме шляп, у вас много чего еще есть. Но вот прославились вы как дизайнер шляп. Это цинично или нет? Вообще быть дизайнером одежды в России, заметьте┘

ГАЙДАЙ: Может быть, да, в этом есть определенный цинизм, учитывая, что людям в принципе не до шляп и не до каких-то красот, а мы тут вот ваяем кутюры.

АНЦИФЕРОВ: Но изначально, наверное, все-таки было такое циничное желание не ошляпить Россию, а как-то в мировом, так сказать, масштабе всех накрыть?

ГАЙДАЙ: Ну, я думаю, что это еще остается. На самом деле, мне кажется, что все профессии циничны и люди тоже. И я далеко не исключение. И это нормально, потому что это, мне кажется, здоровое мышление в нашем обществе.

АНЦИФЕРОВ: То есть цинизм - это скорее для вас такое┘

ГАЙДАЙ: Ну, вы-то циники точно.

АНЦИФЕРОВ: Ну, как сказать, все зависит от температуры.

ГАЙДАЙ: Вот у меня сегодня высокая температура, я болен, но, однако, все равно циничный.

АНЦИФЕРОВ: Понятно. То есть цинизм все-таки мы рассматриваем как некую долю скепсиса и трезвого отношения к жизни? Или же желание кому-нибудь что-нибудь, так сказать, прогнать незадорого для себя, но убедительно?

РУЖЕЙНИКОВ: Вот пример, характерный пример. Значит, Влад, только говорю, я этого человека знаю случайно. Есть такой человек, зовут его Филипп Трейси. Это единственный кутюрье, которого я знаю, потому что я не разбираюсь в этом, который делает шляпы. Несмотря на свою фамилию Трейси, он живет, по-моему, до сих пор в Великобритании.

ГАЙДАЙ: Да, в Лондоне.

РУЖЕЙНИКОВ: Там, понятное дело, без шляпы никуда. Там ни на Уимблдон не пойдешь, ни на скачки к королеве. У нас скачки проходят один раз в год.

ГАЙДАЙ: Это неверно.

РУЖЕЙНИКОВ: На остальных присутствует Рамзан Кадыров.

ГАЙДАЙ: Их гораздо больше, и они проходят несколько раз в год. Потому что именно лет пять, наверное, назад это были первые скачки, и вот ситуация на самом деле поменялась, их стало несколько в Москве.

АНЦИФЕРОВ: Шляпные дизайнеры пролоббировали.

РУЖЕЙНИКОВ: Вот у меня такое ощущение, что исключительно.

ГАЙДАЙ: Конечно, да-да-да, это же моя публика, мои клиенты.

РУЖЕЙНИКОВ: А на этом заканчивается или нет?

ГАЙДАЙ: Вообще на этом даже не начинается. Потому что основная масса людей, которые приобретают и носят мои вещи, на скачки ходят иногда и больше носят все эти вещи в течение вообще года. Поэтому к скачкам тут привязка очень отдаленная.

РУЖЕЙНИКОВ: Так. В течение года опять-таки где? Это там, где маленькие фотографии сзади в журналах, вот эти?..

ГАЙДАЙ: И это тоже, и это тоже.

РУЖЕЙНИКОВ: Так, в общем, здесь уже можно много набрать.

АНЦИФЕРОВ: Но вообще Россия и головной убор - это все-таки только треух┘

ГАЙДАЙ: Вы знаете, самое смешное то, что гениальную вот такую ушанку, ее сделать очень сложно. Точно так же, как какую-то идеальную футболку. Я думаю, в вашем гардеробе куча футболок, но любимые одна-две.

РУЖЕЙНИКОВ: У меня ни одной, у меня дочка описала любимую футболку. Все!

АНЦИФЕРОВ: Единственную и любимую футболку. А также треух любимый┘

ГАЙДАЙ: Поэтому треух - это большого умения нужно достичь, чтобы сделать гениальную вещь.

АНЦИФЕРОВ: А вот отчаяние когда-нибудь берет, когда вы выходите на улицу, особливо зимой┘

ГАЙДАЙ: Берет.

АНЦИФЕРОВ: ┘и думаете: ну сколько они будут ходить вот в этих "петушках", или как там это сейчас называется? Есть разные более обидные названия┘

ГАЙДАЙ: В этом смысле, наверное, уже давно я не обращаю внимания на подобные вещи, потому что, мне кажется, это не изменить. Пока определенная прослойка, определенное поколение не поменяется, этого не избежать. Потому что все-таки более молодое поколение - мозги другие просто, по-другому мыслят.

АНЦИФЕРОВ: И нужно иначе их прикрывать.

ГАЙДАЙ: И это тоже, да. Поэтому отчаяние, как правило, берет периодически вообще в отношении моды, которой как бы в этой стране-то по большому счету нет.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну и не надо.

ГАЙДАЙ: А все пытаются. И вот мы пытаемся и пытаемся┘

РУЖЕЙНИКОВ: Так, подождите, стоп! Вот это очень важно. Значит, моды нет, но мы пытаемся┘ И какие-то мифические "мы". Вот ни один дизайнер не скажет: моды нет, и поэтому я здесь, понимаете, дизайнер успешный. А вы успешный дизайнер.

ГАЙДАЙ: Ну, это тоже все относительно, понимаете?

РУЖЕЙНИКОВ: Конечно, живя в России, относительно. Вот хотите, поменяйте человека, который делал вам сайт.

ГАЙДАЙ: И?

РУЖЕЙНИКОВ: Не обижайтесь. У вас там в самом начале сайта написано, что уже в самом начале своей карьеры (2002 год) вы заинтересовали всех модных критиков Сибири. Я очень люблю Сибирь. Но все, точка. Это очень смешно. Их даже в Москве нет.

ГАЙДАЙ: Я, честно говоря, такой фразы не помню.

АНЦИФЕРОВ: "После успешного окончания вуза создает свою первую коллекцию шляп, о которой пишут все модные критики Сибири".

РУЖЕЙНИКОВ: У нас нет моды, она не нужна нам просто, Костя.

ГАЙДАЙ: Да. Но дело в том, что у нас есть историки моды, есть критики моды, есть какое-то невероятное количество блогеров┘ Этого так много, и ты не понимаешь: ребята, а вы, собственно, о чем? Вот как о воздухе. И это всегда большой вопрос, правда. Потому что главная боль дизайнеров этой страны - это то, что нет по большому счету индустрии моды, нет платформы. Уничтожена вся легкая промышленность, и элементарно изготовить ткани, покрасить их, еще какие-то вещи приходится делать в странах третьего мира. И как бы это странно.

РУЖЕЙНИКОВ: Так сейчас, наверное, все этим занимаются. Нет?

ГАЙДАЙ: Да, разумеется, потому что это дешево.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет-нет, в смысле √ все в мире этим занимаются. В Китае же гораздо дешевле, чем в Иваново, правда? Но ничего не поделаешь с этим.

ГАЙДАЙ: Но есть прецеденты, как бы даже российские какие-то компании, которые мало того, что производят в России, они еще и изготавливают сырье. Поэтому их изделия, собственно, стоят действительно доступных денег. С одной из таких компаний у нас сейчас совместный проект, и мои дизайнерские дорогие изделия появятся в магазинах Москвы по цене 600 рублей. Я стараюсь как-то┘

РУЖЕЙНИКОВ: Это напалечники?

ГАЙДАЙ: Нет, это не напалечники, это девичья одежда - футболки, платья. Понимаете, я в большей степени, как дизайнер и как потребитель одежды, точно так же, как и вы, заинтересован в том, чтобы это было красиво, модно и доступно.

РУЖЕЙНИКОВ: И удобно.

ГАЙДАЙ: Удобно, само собой.

АНЦИФЕРОВ: А вас за такой ценовой прессинг не побьют друзья-дизайнеры?

ГАЙДАЙ: Нет, не побьют, они о таком только мечтают.

РУЖЕЙНИКОВ: То есть вы, строго говоря, сядете на шею производителей. Потому что российский дизайнер, он мечтает┘

ГАЙДАЙ: Знаете, мало кому можно сесть на шею, к сожалению. Я бы с удовольствием.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну хорошо, присядете хотя бы. Потому что все российские дизайнеры мечтают именно как-то, прошу прощения за сниженную лексику, "закорешиться" с недобитым российским производителем. И все. То есть это жизнь обеспечена. Или это не так?

ГАЙДАЙ: Ну, в большей степени скорее закорешиться с каким-нибудь олигархом, который проспонсирует энное количество коллекций, производства и так далее.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, здесь пол нужен определенный абсолютно.

ГАЙДАЙ: Не всегда. И здесь проблема в том, что потом это надоедает. Потому что мода - это такая история, она так или иначе все равно о красоте и об искусстве. И чтобы это приносило действительно реальные деньги, должна работать огромная машина. Именно поэтому больше денег в мире в модных брендах приносит не одежда, а духи, колготки, лак для ногтей и так далее.

РУЖЕЙНИКОВ: Очки, разные аксессуары, да.

ГАЙДАЙ: Потому что это стоит доступных денег, и миллионы людей во всем мире это могут покупать. По доллару миллион - вот уже миллион долларов. А не одежда, которая стоит действительно приличных денег.

РУЖЕЙНИКОВ: Я знаю, вы Ив Сен-Лорана наслушались. Это его идея была гениальная, собственно говоря, он на ней-то все и сделал. И он сказал в свое время Славе Зайцеву (мне как раз Слава об этом рассказывал), что ты придумай пуговицу и продай ее, и все.

ГАЙДАЙ: Да, естественно. Ну, дело в том, что Ив Сен-Лоран придумал-то вообще все пуговицы, вот в чем еще проблема. Потому что какую пуговицу ни возьми, это сделал он.

РУЖЕЙНИКОВ: Да, но ему бы одной хватило на самом деле. Я помню, давным-давно на Украине я захожу в бутик┘

АНЦИФЕРОВ: "Давным-давно на Украине я захожу в бутик┘" До 1917 года, что ли, ты заходил?

РУЖЕЙНИКОВ: В Крыму это было. Ну так вот, я говорю: "Почему шорты так дорого стоят?" Они мне говорят: "Ну, это же Ив Сен-Лоран". Я говорю: "А вы не слышали, что Ив Сен-Лоран пять лет назад себя всего продал?" - "Как?" - Я говорю: "Вот так, вас обманули, наверное".

АНЦИФЕРОВ: "Что же случилось с нашим мылом?.." Беда. Что же нам делать со всеми этими шляпами все-таки на улицах? Это тяжелое наследие советского режима, да?

ГАЙДАЙ: Ну, вообще да.

РУЖЕЙНИКОВ: То, что носят на голове, да?

ГАЙДАЙ: Я думаю, да. Мы на самом деле сегодня уже тоже размышляли на эту тему и пришли к выводу, что, так или иначе, шляпа вообще умерла. С появлением автомобиля головной убор вымер как таковой, он остался только, наверное, в форменной одежде, у военных и так далее.

РУЖЕЙНИКОВ: Извините, на секунду перебью. Был единственный человек, который пытался сохранить головной убор, это Юрий Михайлович Лужков. Я говорю не о его головном уборе┘

АНЦИФЕРОВ: Ну, он ездил на велосипеде.

РУЖЕЙНИКОВ: Не в этом дело, нет. Он привез в Москву метрокебы. Как всем известно, метрокеб такой большой для того, чтобы человек в шляпе не нагибал головы. Но вот, к сожалению┘

АНЦИФЕРОВ: К сожалению, там кого-то угробили по пути на производство метрокебов, насколько я знаю.

РУЖЕЙНИКОВ: Да, ну вот так получилось.

АНЦИФЕРОВ: Но я знаю одного знакомого, который до сих пор┘ Вот купил он себе этот метрокеб тысяч за пять, отремонтировал┘

ГАЙДАЙ: И ездит в шляпе.

АНЦИФЕРОВ: Ну, он художник. Он возит там картины и холсты.

РУЖЕЙНИКОВ: А, это нормально тогда. Я вас перебил, извините, с Юрием Михайловичем.

ГАЙДАЙ: Ничего страшного. В общем, да. На самом деле то, что носят на улице, это действительно пережитки советского прошлого. В какой-то мере в этом даже есть своя прелесть, потому что это такие остатки определенного какого-то времени, такой запах эпохи. Но в целом, конечно, с этим надо что-то делать.

РУЖЕЙНИКОВ: Может быть, само рассосется?

АНЦИФЕРОВ: Нет, а что, мне просто интересно? Ладно здесь, в Москве, где, может, и холодно, но как-то дома немножко согревают, все норовят в метро или в кеб. А вот там, где чуть похолоднее, что же такое людям на уши-то натянуть, чтобы выглядеть более-менее прилично?

ГАЙДАЙ: Там шапки. Там шапки, притом форма которых не меняется уже десятилетия абсолютно. Это я вам говорю абсолютно авторитетно.

АНЦИФЕРОВ: Вот-вот-вот. А что же делать? Воткнуть перья какие-то туда или что, чтобы как-то приблизиться к мировым стандартам людей незамерзающих, но незамерзающих модно?

ГАЙДАЙ: Вы знаете, очень сложно сделать теплую вещь действительно какой-то изящной.

АНЦИФЕРОВ: Я вот об этом.

ГАЙДАЙ: Это действительно проблема. Слава богу, так или иначе у меня есть определенные эксперименты с мехом, в каждой зимней коллекции я пытаюсь что-то сделать, какие-то головные уборы из меха, в частности. Но естественно, что специфика материала не дает нам┘

РУЖЕЙНИКОВ: Простора для творчества.

ГАЙДАЙ: Простора, может быть, для каких-то силуэтов определенных. Потому что скорее здесь на первую ступень выходит сам мех - красивый сибирский мех. Поэтому какой-то формой его убивать и не хочется. Вот в Сибири, кстати говоря, это очень любят. Когда я прихожу на меховой рынок, то я вижу, честно говоря, чудовищную вещь, на мой взгляд, когда красивый мех, дорогой, позолоченный, с выгравированными розами и так далее┘ Это выглядит уже, мягко говоря, искусственно.

РУЖЕЙНИКОВ: Это серьезно? С люрексом?

ГАЙДАЙ: Абсолютно серьезно, да-да-да, мех. Вот я считаю, что это не очень красиво.

АНЦИФЕРОВ: Я думаю, что бывший обладатель этого меха, он бы пришел в ужас, увидев, во что его превратили.

РУЖЕЙНИКОВ: И залаял бы.

АНЦИФЕРОВ: Да. Или укусил.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, просто, Костя, я объясню. Дело в том, что у меня половина родни, впрочем, все по материнской линии, они как раз из Сибири. Это Новосибирск, Кемерово, Барабинск┘

ГАЙДАЙ: Да, вот я оттуда.

РУЖЕЙНИКОВ: И меня всегда потрясало, в каких шапках приезжают мужчины. На женские я просто внимания не обращал.

ГАЙДАЙ: Они занимают весь коридор.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, практически да.

ГАЙДАЙ: А дело в том, что, понимаете, я опять-таки каждый раз, приезжая на родину, в Новосибирск, я замечаю этот момент, что чем больше шапка, тем ты показываешь, что ты богаче┘

РУЖЕЙНИКОВ: Ну да, это статус.

ГАЙДАЙ: Да, абсолютно. Чем больше шуба, чем она длиннее в пол, тем больше как бы у тебя денег.

АНЦИФЕРОВ: Ну, это мы уже к Гоголю подходим.

ГАЙДАЙ: Поэтому бабушки, которые там копят всю жизнь на шубу, вот они покупают себе норку, и они понимают, что все подруги оценят.

АНЦИФЕРОВ: Чтобы похоронили в ней. А в Китае, например, гроб дарить считается хорошим тоном.

РУЖЕЙНИКОВ: Серьезно?

ГАЙДАЙ: Ну, я думаю, от дорогого гроба никто не откажется.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, что вы, его всегда можно продать.

АНЦИФЕРОВ: Рядом с шапкой поставлю, он мне душу греть будет┘

ГАЙДАЙ: Когда под пули пойдем┘

РУЖЕЙНИКОВ: Так, вам вопрос пришел. Странный. Я объясню, почему странный. "А как гость относится к зауженным мужским брюкам?" Я не знаю, вот что значит зауженные?

ГАЙДАЙ: Видимо, имеется в виду к узким.

РУЖЕЙНИКОВ: Вот совсем узким.

ГАЙДАЙ: К узким мужским брюкам я отношусь нормально. Если есть хорошие ноги, то можно и в таких брюках ходить. Другое дело, что если говорить уже сейчас о моде по отношению к этим брюкам, то все модное сообщество эти брюки относило несколько лет назад.

РУЖЕЙНИКОВ: А скажите, пожалуйста, вам никогда не хотелось байеров наших всех утопить? Я расскажу короткую историю.

АНЦИФЕРОВ: Видно, что Игорю этого хочется.

РУЖЕЙНИКОВ: Лет шесть-семь назад я прибился на высоких мужских сапогах. Значит, платить 50 тысяч за мужские сапоги я не мог. Я только одни нашел в Москве. Но сейчас-то пожалуйста┘ Вот мне хочется байеров наших убить. Почему спустя пять-семь лет все?

ГАЙДАЙ: Я вам могу сказать. Все очень просто на самом деле. Дело в том, что цены такие появляются оттого, что у нас налоги нормальные, и вот все эти растаможки и так далее┘

РУЖЕЙНИКОВ: Да нет, бог с ним, сейчас за 50 тысяч тоже есть. Почему высокие сапоги, которые все уже относили, они пришли два года назад только?

АНЦИФЕРОВ: Потому что "Красотку" посмотрели┘

РУЖЕЙНИКОВ: Да, наконец-то.

ГАЙДАЙ: Очень просто. Понимаете, когда есть модная вещь, вот модная, ее носят единицы. А продажи-то нужно делать.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну да, а поскольку у нас основной тренд - это закрытый Черкизовский рынок┘

ГАЙДАЙ: Поэтому, если бы они привезли эти сапоги в то время и в большом количестве, убили бы этих байеров непосредственные их начальники.

РУЖЕЙНИКОВ: Тоже верно. Дизайнер Константин Гайдай сегодня у нас в гостях, который сразу согласился, что дизайнер - профессия довольно циничная в России.

АНЦИФЕРОВ: Отлично, что есть такая определенность. И вот тут тоже пришел совершенно циничный вопрос. "А как гость понимает слово "мода"? - спрашивает Алена. - Что это за непонятное явление?"

ГАЙДАЙ: Ой, ну если я скажу, что моды уже давно нет, меня тогда убьют все, видимо, коллеги по цеху.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, здесь их сейчас немного. И они, как правило, в субботу радио не слушают, ваши коллеги по цеху.

ГАЙДАЙ: Будем надеяться. Вот. Мода - это абсолютно циничная субстанция по отношению к людям, вещь, которая меняется каждые полгода, а точнее, даже каждые четыре месяца, нет, каждые три месяца.

РУЖЕЙНИКОВ: Сезончик, раз - и все.

ГАЙДАЙ: Сезончик, да. Просто сезончик сейчас еще делится межсезонной коллекцией. Поэтому сейчас, по большому счету, главные дизайнеры планеты, они делают раз в три месяца коллекции, таким образом раскручивая потребителей раскошелиться. Так вот мода как раз таки занимается созданием иллюзии, некой сказки, которую хочется иметь всем людям.

АНЦИФЕРОВ: Ну, такой день святого Валентина надолго, на всю жизнь.

РУЖЕЙНИКОВ: День святого сурка.

ГАЙДАЙ: Главное, понимаете, чтобы эта сказка была немножко честной. Потому что золото-бриллианты - это все, конечно, понятно. Но людям же как-то нужно существовать, одеваться.

АНЦИФЕРОВ: То есть все-таки чтобы шагнула она с подиумов.

ГАЙДАЙ: Ну, это главная задача, иначе в этом нет смысла никакого.

РУЖЕЙНИКОВ: Дорогие друзья, вот я сейчас обращаюсь не только к нашему гостю-эксперту, но и к хозяину-эксперту Владу и к вам, кстати. Ваше мнение тоже интересно услышать. Значит, со мной была история такая. Нет, сначала предыстория. Каждый день я слышу, что русские женщины - самые красивые женщины в мире. Я с этим не буду спорить, я не знаю просто.

ГАЙДАЙ: Я согласен.

РУЖЕЙНИКОВ: Я просто не знаю, не разбираюсь я в этом. Вот. Время от времени я слышу о том, что русские женщины очень хорошо одеваются, очень красиво одеваются, вот не то что наши француженки, которые неряшливы, и так далее, и так далее, и так далее. Я все это пропускал мимо ушей. Мне было абсолютно нечего делать в очереди в комиссии по детским садам, абсолютно. Я там провел два с половиной часа.

АНЦИФЕРОВ: Среди этих ╚француженок╩.

РУЖЕЙНИКОВ: Да, конечно, комиссия была в детские сады в Ле Бурже. Вот скажите, пожалуйста, господа, Костя, к вам вопрос, почему там, где не кино, там, где не театр, там, где не корпоратив, - ну, знаете┘ Причем это все молодые женщины.

АНЦИФЕРОВ: Знаешь, тут скорее даже "там, где детский сад┘"

РУЖЕЙНИКОВ: Ну почему в детский сад надо ходить вот так? Другое дело, я там был почти один мужчина.

АНЦИФЕРОВ: А чтобы боялись.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну почему вот такое пренебрежение к себе, если не в театр и не в ресторан? Как вы думаете?

ГАЙДАЙ: Я думаю, что здесь абсолютно другая ментальность, и связана она с тем, что окружающие должны замечать больше личность, мозги и так далее, нежели внешний вид. Ну, это смешно, потому что в любом случае встречают по одежке. Не обязательно сразу заходить, вышибая дверь сумкой Birkin крокодиловой, но опрятно и аккуратно одетым, мне кажется, надо быть.

АНЦИФЕРОВ: И достать просто так аккуратно живого крокодила из-за пазухи в очереди в детский сад┘

РУЖЕЙНИКОВ: А ты знаешь, я на этой неделе узнал, сколько ждут Birkin, что ждут по пять-семь лет некоторые вещи.

АНЦИФЕРОВ: Умирают многие, прости господи.

РУЖЕЙНИКОВ: Да, не дожидаются. Понимаешь, это круче, чем крокодил.

АНЦИФЕРОВ: Круче. Вот как раз по этой теме Хмели-Танели, наш постоянный замечательный форумчанин, свои замечания высказывает.

РУЖЕЙНИКОВ: Форумчанка.

АНЦИФЕРОВ: Да. "Ношение шляпки подразумевает романтический стиль, но основная часть населения нашей страны пребывает в постоянном круговороте зарабатывания средств для существования. Соответственно и одежда универсальная, чаще спортивного направления, для удобства".

РУЖЕЙНИКОВ: Что, бандюки, что ли?

АНЦИФЕРОВ: Понимаешь, волка ноги кормят. Тут где-то что-то подрубить, подрезать┘

ГАЙДАЙ: Здесь нужно, мне кажется, находить какую-то золотую середину и зарабатывать деньги красиво. Красиво зарабатывать и быть красивым одновременно.

РУЖЕЙНИКОВ: Хотя бы не безобразно. Ну, наверное. А почему, кстати, мужчины наши шляпы перестали носить? Вот Borsalino, она же не выходит из моды, это так красиво! Я вот жалею, что у меня нет Borsalino, что у меня нет полосатого костюма-пары и Borsalino. Правда, серьезно! Вот почему не носят шляпы наши мужчины? Или это не только наши?

ГАЙДАЙ: Да нет, на самом деле на Западе больше мужского населения носит шляпы. Вот не знаю, как-то с советской эпохой прошла вообще сама форма ношения, сам факт.

АНЦИФЕРОВ: Нет-нет-нет, в советскую эпоху в головных уборах было подавляющее большинство граждан, и про человека без головного убора всегда говорили: вон идиот пошел, менингитчик.

РУЖЕЙНИКОВ: Менингитчик, да-да-да, точно.

АНЦИФЕРОВ: Людей без этого было очень мало, и одним из них был я, потому что я не мог носить то, что носят все остальные, и я предпочитал быть менингитчиком убежденным.

РУЖЕЙНИКОВ: Ты был диссидентом.

АНЦИФЕРОВ: Да? Да.

РУЖЕЙНИКОВ: Да. Вот и я так же. И мама меня так называла. Менингитчик или диссидент.

АНЦИФЕРОВ: Диссидент-менингитчик - такое определение.

ГАЙДАЙ: Рецидивист.

АНЦИФЕРОВ: Да. А сейчас-то как раз скорее встретишь человека без головного убора, чем в┘ Видимо, диссидентов-менингитчиков стало больше. А головные уборы демократичные какие-то, и чтобы они помогали зимой в первую очередь защититься от холода, включая не только темя, но еще и уши, эти проклятые уши, которые при наших коротких прическах все время торчат наружу┘

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, знаешь, у нас с тобой не самые короткие прически. И у вас не самая короткая. Вот после моих любимых растаманских шапок (они одноразовые, то есть надел, и вот от дома до дома) сразу голову надо как-то причесывать, мыть, укладывать, потому что после моих растаманских шапок у меня волосы стоят во все стороны. Вот это очень серьезно. А вы для мужчин делаете шляпы?

ГАЙДАЙ: Нет.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет? Потому что нет спроса или неинтересно просто?

ГАЙДАЙ: Дело в том, что я не делаю как таковые шляпы, может быть, в общем понимании.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, но у вас же то, что на подиум.

ГАЙДАЙ: То, что на подиум, да. Ну вот, например, 4-го числа в Гостином дворе будет мой показ, и там будут мужские шапки.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну вот, значит, делаете.

АНЦИФЕРОВ: Это нетрадиционные какие-то объекты?

ГАЙДАЙ: Нет, традиционные объекты, потому что нужно голову как-то┘

РУЖЕЙНИКОВ: Украсить.

ГАЙДАЙ: Украсить, да, и в конце концов сохранить тепло. На самом деле в большинстве случаев в коллекции появляются вещи, которые необходимы мне, а потом оказывается, что это нужно всем.

РУЖЕЙНИКОВ: Хитро!

ГАЙДАЙ: Абсолютно хитро. Поэтому в данном случае появилась эта мужская шапка. Но на эту шапку уже, грубо говоря, очередь.

РУЖЕЙНИКОВ: То есть вам не достанется своей шапки, да?

ГАЙДАЙ: Я боюсь, что нет. Потому что именно так обычно и происходит.

АНЦИФЕРОВ: А раньше, кстати, за шапками тоже┘ Ну, очереди не было. Но если люди вечером видели - идет кто-то в шапке хорошей, сразу раз - и без очереди забирали. А Константин-то действует по такому писательскому принципу. Я неоднократно слышал, что человеку нечего было почитать, и он написал такой детектив, чтобы он нравился ему.

ГАЙДАЙ: По этому принципу многие работают, да.

РУЖЕЙНИКОВ: Вопрос: "Скажите, во что одеть мужика 37 лет?"

ГАЙДАЙ: Предлагаю одеть в одежду.

РУЖЕЙНИКОВ: В одежду как минимум.

АНЦИФЕРОВ: Неплохо.

РУЖЕЙНИКОВ: Значит, опять свитер, джинсы, костюм?

АНЦИФЕРОВ: Опять, но смотря какие.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, а что плохого в джинсах, свитере и костюме?

ГАЙДАЙ: Ну, видимо, там плохие джинсы, свитер и костюм, поэтому нужно, видимо, как-то поменять. Или хотя бы чтобы это было новое.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, или уж на крайняк стиранное.

АНЦИФЕРОВ: Сообщение из Краснодарского края, там видно, что немножечко люди расслабленные, им не нужно носить вот эти сибирские шалаши на голове в течение полугода. И при этом человек настрочил СМС, если я его не прочту целиком, это нечестно будет.

РУЖЕЙНИКОВ: Давай, зачитывай.

АНЦИФЕРОВ: "Шляпа, надетая неторопливым движением┘ Постановка головы. Это же стиль жизни! Нет, но это уж надо понимать, что есть разница между "мужчина в шляпе" и "вот тот в шляпе". А ежели вам не хочется, то это, как говорится, ваши проблемы. Кстати, войдут шляпы в моду на Западе, и вы начнете их хвалить. А мне и ждать не надо, всегда любил ХОРОШУЮ ШЛЯПУ".

РУЖЕЙНИКОВ: Это хорошо: "Всегда любил хорошую шляпу"! У меня даже фильм любимый Borsalino, всегда завидовал. Я не знаю, вот надо ли говорить о моде в России. Мы же давно уже не живем просто в России, многие из нас куда-то ездят┘

АНЦИФЕРОВ: Мне въелась с какого-то полуамериканско-российского канала стародавнего эта фраза: "Не путайте моду со стилем".

ГАЙДАЙ: Это правда. Да, это разные вещи.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, это и Александр Васильев так говорил.

АНЦИФЕРОВ: Он тоже смотрел.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, он создает. Вспоминая Александра Васильева, сразу думаешь о том, что это историк моды, что это человек, скажем так, популяризатор, просветитель. А вы как-то раз в одном из своих интервью сказали, что вообще все творческие вузы надо закрыть. И вот этому вашему делу вообще даже учить не надо.

ГАЙДАЙ: Вы знаете, на самом деле я в какой-то мере и считаю так до сих пор, потому что каждый год вузы гигантской России производят, выпускают огромное количество дизайнеров одежды. Где все эти люди, я не очень понимаю. Потому что мало того, что все эти люди считают себя гениальными, поэтому они просто хорошими швеями быть не могут┘

АНЦИФЕРОВ: Просто работать не могут в принципе.

ГАЙДАЙ: Потому что они уже сидят в короне и считают, что все, слава пришла.

АНЦИФЕРОВ: А Слава один.

ГАЙДАЙ: Слава, да, действительно один. А когда проходит время, то приходит определенное понимание, что не обязательно считать себя гениальным и единственным в этом мире, а достаточно, может быть, хорошо делать свое дело и производить хорошие товары для людей.

АНЦИФЕРОВ: Вот мне очень понравилось это лаконичное сообщение на форуме от t-kill: "Боярский носит".

РУЖЕЙНИКОВ: Чего, шляпу?

АНЦИФЕРОВ: Ну, наверное. Мы же о чем говорили?

РУЖЕЙНИКОВ: Я не верю, что он ее носит. Нет-нет, Михаил Сергеевич - это компьютерная графика. Он не носит шляпу, это просто пририсовывают на экране, это графика.

АНЦИФЕРОВ: Это уже сколько лет человек держится на одних аксессуарах - усы, шляпа, шарф "Зенита"┘

РУЖЕЙНИКОВ: Некоторые на этом держатся, некоторые на аксессуарах. "У меня хобби, - пишет наша радиослушательница, - шью шляпки! Девочки радио "Маяк" оценили и носят мои произведения! (Хвастаюсь.)" Уважаемая Ира, у вас мания величия. Вот когда хвастаться начнут мужчины и будут носить ваши шляпки, тогда нормально. А, кстати, у вас мания величия бывает, Костя? Вы же, мало того, что вы успешный дизайнер, вы же еще стали, по версии журнала GQ, одним из людей года 2010-го?

ГАЙДАЙ: Нет, вы знаете, просто я считаю, что мания величия, наверное, может возникнуть┘ ну, немножко при другой ситуации. Понимаете, в этой стране быть заслуженным не так сложно на самом деле при определенном таланте и усилиях. А вот быть действительно┘ ну, иметь манию величия┘

РУЖЕЙНИКОВ: Быть великим, претендовать.

ГАЙДАЙ: Быть великим, жить во дворцах там и так далее - это немножечко уже другая история. Ну, нет почвы для того, чтобы у меня была мания величия.

РУЖЕЙНИКОВ: А если бы вы зарабатывали раз в сто больше, была бы мания величия, что ли? Вот я смотрю┘

ГАЙДАЙ: Не знаю. Вот когда произойдет, я вам расскажу.

РУЖЕЙНИКОВ: А, ну да, конечно.

АНЦИФЕРОВ: Вот такой совершенно не циничный поступок в 2002 году Константин совершил, - я не думаю, что это прямо настолько личное, раз об этом написано на сайте: уехал на целый год в монастырь во Францию.

ГАЙДАЙ: Ну.

АНЦИФЕРОВ: А зачем?

ГАЙДАЙ: Подумайте.

РУЖЕЙНИКОВ: Подумать, да?

АНЦИФЕРОВ: Вот я думаю, что такие выводы, между прочим, глубокомысленные, они вполне логичны для человека, который провел в монастыре год.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, некоторые и без монастыря до этого доходят.

АНЦИФЕРОВ: Но позже. Ценой менингита.

ГАЙДАЙ: А некоторые не доходят никогда.

АНЦИФЕРОВ: А вот мне кажется, что достаточно удачный сегмент выбран в этом дизайнерском направлении. Есть конкуренты-то?

ГАЙДАЙ: Вы знаете, этот сегмент был абсолютно цинично выбран. Еще я вам просто расскажу, откуда ноги растут. Еще будучи в Новосибирске студентом и почитателем головных уборов Филиппа Трейси, о котором мы уже говорили, ко мне пришла одна гениальная мысль, это абсолютно честно. Я подумал, что стану-ка я дизайнером шляп, потому что никто, кроме меня, им стать не может. Собственно, прошло пару лет, и это случилось.

РУЖЕЙНИКОВ: Так, может, просто никто не хотел, просто вы первый были?

АНЦИФЕРОВ: Или все-таки в том числе потому, что их нету?

РУЖЕЙНИКОВ: А теперь уже неважно, да?

ГАЙДАЙ: А уже все, да, поезд ушел.

АНЦИФЕРОВ: А как вы к этому персонажу относитесь - к Безумному шляпнику из "Алисы"?

ГАЙДАЙ: Нормально.

АНЦИФЕРОВ: Нравится он вам? По духу подходит или нет?

РУЖЕЙНИКОВ: Почетный святой.

ГАЙДАЙ: Сумасшедших людей очень много, и шляпников в том числе.

АНЦИФЕРОВ: Ну да. Один из┘ Понятно.

РУЖЕЙНИКОВ: Пишут: ╚Корона - тоже шляпа╩. Ну да, это правда. Вот заблуждается наша радиослушатель Аксинья: "Шляпа - это не прерогатива советского времени. Она была в моде в это время (в какое - в это?) и в Европе, и в США. Это был дух времени".

АНЦИФЕРОВ: У каждого "это время" свое.

РУЖЕЙНИКОВ: Да и до сих пор шляпы носят, и все нормально.

АНЦИФЕРОВ: "Если в шляпе - то на Мавзолей, остальным - фуражки", - пишет Олег. "Что завезут китайцы, то и модно", - пишет из Уфы Виктор.

РУЖЕЙНИКОВ: Китайцы умеют завозить самое модное┘

АНЦИФЕРОВ: Ну а как они завозят евро в Германию? Им немцы отправляют на металлолом испорченные евро, они их там чинят и назад сдают.

РУЖЕЙНИКОВ: Да, но их, правда, ловят.

АНЦИФЕРОВ: Иногда.

РУЖЕЙНИКОВ: Константин, что завтра будет? Вот каждый раз, когда проходит Russian Fashion Week, те, кто с этим не связан, скажем так, не завязан деньгами (я говорю больше о журналистской тусовке), в общем-то, посмеиваются.

ГАЙДАЙ: Дело в том, что у нас в Москве три недели моды.

РУЖЕЙНИКОВ: Moscow Fashion Week, Russian Fashion Week и еще что-то есть, я не помню.

ГАЙДАЙ: И Неделя моды от Mastercard. Сейчас идет одновременно Volvo-неделя Mastercard┘

АНЦИФЕРОВ: Visa, Mastercard, American Express проводят┘

ГАЙДАЙ: И Mercedes Fashion Week, которая была RFW. Проходят они параллельно, показы идут на двух площадках, соответственно дизайнеров много, а ходить не на кого. Что будет завтра в городе, не знаю, потому что у меня последний день перед шоу, у меня примерки, куча каких-то забот последних, в общем, мы готовимся активно к мероприятию.

АНЦИФЕРОВ: Спасибо, что к нам вырвались. А нам вот, Игорь, видишь, не на кого идти, вечер пропал.

РУЖЕЙНИКОВ: Константин, простите легкий подхалимаж, я, пожалуй┘

АНЦИФЕРОВ: Шляпу, что ли, намечаешь?

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, подожди, Константину своих шляп самому не хватает. Нет, легкий подхалимаж заключается в очень простой фразе. Я впервые встречаю такого непростого и вместе с тем простого в общении дизайнера из России.

АНЦИФЕРОВ: Давай уж по-человечески: впервые встретил вменяемого дизайнера.

РУЖЕЙНИКОВ: Да, чего уж греха таить! Спасибо вам большое.

ГАЙДАЙ: Спасибо вам.

АНЦИФЕРОВ: Да, и при всем цинизме все-таки молодцом!

РУЖЕЙНИКОВ: Успехов!

ГАЙДАЙ: Спасибо.

Слушайте аудиофайл.