Сергей Стиллавин и его друзья Интервью Евгения Маргулиса

ВЕСЕЛКИН: Товарищи, как у нас заведено по пятницам, у нас гости же, гости прекрасные.

КОЛОСОВА: Мы приобщаемся к прекрасному.

ВЕСЕЛКИН: К культуре приобщаемся. И тот человек, который у нас сейчас находится здесь, он человек культурный, давно этим занимается. Хотя смотрит на это, конечно, снисходительно. Вот сейчас оперся о спинку кресла, иронично, прищурив глаз.

КОЛОСОВА: Когда ты понимаешь, что к тебе приходят такие люди, и сразу в голове такое: а-а-а, ой, как здорово, боже мой, какое счастье! И вроде ты все уже знаешь об этом человеке, уже столько всего написано, и мыслей сразу миллион. И мы так надеялись, что сегодняшний гость, а это Евгений Маргулис… Доброе утро.

ВЕСЕЛКИН: Приветствую, приветствую.

МАРГУЛИС: Доброе утро.

ВЕСЕЛКИН: Хорошая хрипотца … болеет человек. Это прекрасно.

МАРГУЛИС: Так чего ж хорошего-то?

ВЕСЕЛКИН: Хорошо, голос хороший, рок-н-ролльный.

КОЛОСОВА: Мы так надеялись на то, что… мы даже гитару добыли.

ВЕСЕЛКИН: Тут товарищи, сейчас будем давить, потому что, конечно, музыкант ненавидит музыку, это же ясно. Тем более утром.

МАРГУЛИС: С утра - да, ненавижу.

ВЕСЕЛКИН: Женя, я понимаю, это все понятно. И поэтому появление музыкального инструмента, то есть гитары, вызвало у Евгения, естественно…

КОЛОСОВА: Отторжение.

ВЕСЕЛКИН: Ну, он перекосился. Я вот не хочу описывать все чувства, которые были на лице. Но стали уговаривать, стали уговаривать.

МАРГУЛИС: Перекосился, да.

ВЕСЕЛКИН: Перекосился. Но, вы знаете, есть надежда, потому что инструмент все-таки попал в студию, он до него дотронулся, мастер дотронулся до инструмента.

КОЛОСОВА: Но самое смешное, не мы одни этого желали, уже первая СМСка, которая пришла из Санкт-Петербурга: "Доброе утро. Просьба к Евгению: исполните, пожалуйста, песню про лошадку ("Однажды в студеную зимнюю пору…")

МАРГУЛИС: О, нет, нет, нет!

ВЕСЕЛКИН: Лошадки, значит, не будет. Этого точно не будет, да?

МАРГУЛИС: Нет, нет, это я не буду точно. Она немного неформатная. Она была исполнена только один раз и почему-то пошла в народ.

ВЕСЕЛКИН: Что значит "почему-то"? Она, видимо, так исполнена была.

КОЛОСОВА: А так обычно и бывает, мне кажется.

МАРГУЛИС: Ну, ты знаешь, нет, там просто есть некоторые слова, которые человека цепляют. Я не буду повторять, пускай залезут куда-нибудь в Торрент, она там висит, и слушают себе на здоровье.

ВЕСЕЛКИН: Слушайте, а по поводу: вот я не буду петь, я себя плохо чувствую, вот и градусник, вот у меня температура, и завтра я отправляюсь, вы бы взяли, скачали. Ведь какие вопросы можно задавать? Вот чего нельзя? Вот скажи: это нельзя.

МАРГУЛИС: Да нет, ну задавай все что хочешь, ты знаешь, что мы люди…

ВЕСЕЛКИН: Да, можем послать, и все нормально.

МАРГУЛИС: Да, да.

ВЕСЕЛКИН: Понятно. Тогда все что угодно.

КОЛОСОВА: Сергей Стиллавин наверняка сегодня хотел присутствовать, мой вопрос он назвал бы банальным, но, честное слово, очень интересно, потому что я перелопатила много интернет-сообщений на тему "Евгений Маргулис", и нигде не написана причина, по которой вы решили уйти в одиночное плавание. Вот просто, знаете такие информационные сообщения: он уходит, покидает "Машину времени", какие-то домыслы.

МАРГУЛИС: А я ничего и не комментировал, взял и ушел.

ВЕСЕЛКИН: Ну, есть возможность сейчас откомментировать.

МАРГУЛИС: А в сольное плавание как? Я никогда сольно в своей истории не переставал заниматься, я просто ушел из "Машины времени", и все тут, потому что надоело.

ВЕСЕЛКИН: Нет, ну подожди, есть же люди…

МАРГУЛИС: Послушай, послушай, послушай…

ВЕСЕЛКИН: Да-да-да, давай. Это я тебя провоцирую просто, Женя, чтобы ты разозлился и сказал…

МАРГУЛИС: Мы не работали полгода, и я за эти полгода понял, что мне неохота продолжать то же самое делать. И все, я свалил себе тихо. Когда мне перестает нравиться, я всегда ухожу. А мне это давно уже не нравилось. Вот, пожалуй, и все.

ВЕСЕЛКИН: А чего не нравилось?

МАРГУЛИС: Я сказал "это".

ВЕСЕЛКИН: "Это", понятно.

КОЛОСОВА: "Это" - это творчество?

МАРГУЛИС: Это творчество, да.

ВЕСЕЛКИН: Нет, это творчество, я это тоже имел в виду.

МАРГУЛИС: Да, да, да.

ВЕСЕЛКИН: Ты знаешь, я человеческие сейчас взаимоотношения вообще не беру. Всегда понятно, что бывают периоды в группах, когда они собираются, они очень плодотворны, потом начинаются вопросы, что каждый хочет попробовать… Ну, это вполне нормально. Потом они опять собираются…

МАРГУЛИС: Послушай, я тебя перебью.

ВЕСЕЛКИН: Перебивай.

МАРГУЛИС: Я, когда принял это решение, а принял я его в принципе, хотел уйти давно, не было вот только повода. А повод появился - мы не работали полгода.

ВЕСЕЛКИН: Это повод.

МАРГУЛИС: И я понял, что мне очень нравится быть в том же состоянии, в котором я нахожусь.

ВЕСЕЛКИН: Не работать.

МАРГУЛИС: Да. Если кто-то знает меня достаточно хорошо, то он знает, что если мне что-то начинает не нравиться, я этим никогда не занимаюсь. Всё.

КОЛОСОВА: Женя, и сразу возникает вот вопрос у людей. Не работали полгода, ну мало кто себе может это позволить. И сразу люди спрашивают: как, на что эти полгода жили, что делали?

МАРГУЛИС: Во-первых, до прихода в "Машину времени" я всегда был сам по себе, во время работы в "Машине времени" я был сам по себе, то есть мне хватает, чем заниматься.

ВЕСЕЛКИН: Да, у тебя же все время параллельные какие-то были проекты.

МАРГУЛИС: У меня масса каких-то проектов, я что-то всегда делаю.

ВЕСЕЛКИН: Слушай, а твоя эта деятельность… я тут еду в поезде, и там журналы. И, конечно, в журналах Евгений Маргулис рассказывает: послушайте ту пластинку, послушайте эту. Очень все убедительно, кстати говоря: вот это надо. И про группы молодые, их-то очень много, этих молодых групп, мы, честно говоря, все станции как бы их отторгают, говорят: это не формат, это не интересно. А ты этим занимаешься до сих пор или нет, ты ищешь там что-то такое?

МАРГУЛИС: Нет, нет, я перестал этим заниматься. Потому что я был писателем 4,5 года, и мне это тоже страшно надоело. Потому что нового такого, от которого можно сказать "ах", не появляется, а что-то там выуживать уже сидеть… Ну, попадается очень мало.

КОЛОСОВА: Ну а последнее "ах"?

МАРГУЛИС: Меня больше всего поразила концертная акция, я не знаю, как это будет звучать, скажем, на пластинке, такой англичанин есть по имени Джон Гом. Я был у него на концерте, башку снесло, мне очень понравилось. Вот это необычно, но это опять же не наш формат. А я всеяден, я слушаю любую музыку.

КОЛОСОВА: Мы тоже всеядны.

ВЕСЕЛКИН: И мы всеядны, только ярко главное чтобы было.

МАРГУЛИС: Кроме, наверное, шансона.

ВЕСЕЛКИН: Что-то не идет, да?

МАРГУЛИС: Не идет, да.

КОЛОСОВА: Сейчас камень в Стаса Михайлова.

ВЕСЕЛКИН: Да-да-да, метнул, полстены метнул сразу, вместе с башней кремлевской…

МАРГУЛИС: Да нет, пускай, почему? Помимо Стаса Михайлова есть еще более достойные люди, есть канал под названием "Ля минор", на который я…

ВЕСЕЛКИН: "Ля минор", да-да-да. А ты появлялся, кстати, на этом канале?

МАРГУЛИС: Да, да.

КОЛОСОВА: И что?

МАРГУЛИС: Ну, ты знаешь, ввиду того, что Ксюша Стриж - моя старинная-старинная приятельница…

ВЕСЕЛКИН: Да, моя тоже, соведущая была.

МАРГУЛИС: Ну, естественно, да. Вот. То отказать старушке в эфире я не находил себе возможным.

ВЕСЕЛКИН: Но она же тебя просила что-то исполнить там, в формате "Ля минор"?

МАРГУЛИС: Нет-нет-нет, она просила петь то, что я хочу.

ВЕСЕЛКИН: Тогда, Женя, бери гитару.

МАРГУЛИС: Не хочу.

ВЕСЕЛКИН: Ну ладно, ну давай, ну при всех, вся страна слушает, ну так нельзя тоже…

МАРГУЛИС: Да не слушает вся страна…

ВЕСЕЛКИН: Ну ладно, перестань.

КОЛОСОВА: Все слушают. Вот, например, спрашивают: кто с таким наглым выговором?

ВЕСЕЛКИН: Ну вот, я же говорю: страна слушает.

КОЛОСОВА: Это Евгений Маргулис.

МАРГУЛИС: Ну, она сейчас будет омерзительно звучать еще, ее не слышно ни фига.

ВЕСЕЛКИН: Да отлично она будет звучать.

КОЛОСОВА: Все слышно.

МАРГУЛИС: Да не фига не слышно.

ВЕСЕЛКИН: Да ладно, ты наигрался на электронных инструментах.

КОЛОСОВА: В наушниках погромче, Леша, сделай.

ВЕСЕЛКИН: А давай, сейчас сделаю. Вот так тебе громче, Жень?

МАРГУЛИС: Ну, бог с ним.

ВЕСЕЛКИН: Да ладно, отлично, давай!

МАРГУЛИС: Ну как петь я буду, я не знаю…

ВЕСЕЛКИН: Браво! Очень клево, клево. И ты отказывался петь…
- Это такой кайф!

МАРГУЛИС: Но утро, утро…

ВЕСЕЛКИН: Женя, Женя, это подло, это нельзя. Именно утром, именно вот это. И, кстати говоря, много ведь вопросов снимается. Ты вот спел, и уже несколько вопросов я тебе задавать не буду.

МАРГУЛИС: Ну и отлично.

КОЛОСОВА: Например? Что ты хотел задать?

ВЕСЕЛКИН: Ну, я хотел о каких-то творческих планах, теперь - о других.

МАРГУЛИС: Я вижу у него томик Чехова.

КОЛОСОВА: Это мы по утрам читаем.

ВЕСЕЛКИН: А это мы, кстати, поднимаем культурный уровень.

КОЛОСОВА: Это мы разминаемся.

ВЕСЕЛКИН: Да-да-да, разминаемся Чеховым. А заканчиваем, Женя, заметь, тобою. Вот диапазон: Чехов и Маргулис.

МАРГУЛИС: Ух ты! Спасибо большое. До свидания вам!

ВЕСЕЛКИН: Так, давайте, товарищи, разберемся. Значит, полгода не работаете, можете себе позволить это.

МАРГУЛИС: Да нет, а давай не будем мусолить эту тему, она действительна мне не интересна.

ВЕСЕЛКИН: Не мусолить, нет. Веду к другому, Женя, веду к другому.

МАРГУЛИС: Давай.

ВЕСЕЛКИН: Вот поработал. И все-таки в результате ты в прекрасной форме. Голос, говорит, не звучит. Все звучит прекрасно, знаешь о чем петь. Есть ли, остались еще мысли, идеи какие-то, чтобы вот о чем-то… Надо же чем-то все равно заниматься. Музыкой? Писать ты не хочешь, в смысле книги.

МАРГУЛИС: Нет, книги я писать не хочу.

ВЕСЕЛКИН: Не хочешь, да, не надо. Чехов же есть…

МАРГУЛИС: Потому что для того, чтобы писать книги, нужно быть писателем, во-первых. Я ужасно не люблю, когда музыканты начинают писать мемуары. То есть абсолютно скучнейшая история, которая интересна только некоторым людям, которые окружали его в тот момент.

КОЛОСОВА: Нет, ну вообще на самом деле рок-н-ролл описать словами, мне кажется, это вообще очень сложно.

МАРГУЛИС: Да нет, ну бред, бред!

ВЕСЕЛКИН: Фотографировать можно рок-н-ролл.

МАРГУЛИС: Нет, ну какие-то идеи есть, я буду пробовать, смотреть, искать. Но музыкой я не прекращал заниматься, и буду ею заниматься. Сейчас я заканчиваю альбом наконец-то.

КОЛОСОВА: Если Таня нам не наврала, то вы вечером должны были куда-то улетать.

МАРГУЛИС: Улетаю, да, я действительно улетаю.

КОЛОСОВА: Это гастроли?

МАРГУЛИС: Это гастроли, не к ночи они будут помянуты.

ВЕСЕЛКИН: День сейчас, мы только начинаем, страна только встает.

МАРГУЛИС: Я же сказал, что я здесь еще…

КОЛОСОВА: Куда и где вас ждать?

МАРГУЛИС: No comment.

КОЛОСОВА: А Москва? Как часто зовет Москва Евгения Маргулиса?

МАРГУЛИС: В Москве я буду играть 29 сентября, в Москве я буду играть 4 октября. Ну, достаточно часто.

КОЛОСОВА: Это клубы?

МАРГУЛИС: Клубы, да. А я не люблю большие концерты, я не люблю залы, которые больше 500 мест.

КОЛОСОВА: Не видно глаз?

МАРГУЛИС: Нет-нет-нет, я играю блюз, а блюз - это не народное творчество, это инородное творчество, на которое приходят только люди те, которые тебя знают.

ВЕСЕЛКИН: Секут которые.

МАРГУЛИС: Да-да-да.

КОЛОСОВА: Слушайте, я очень часто была на концертах "Машины времени". И в клубах, конечно, поскольку одно время Петя Подгородецкий вроде как и друг был, и мы просили: ну проведи на концерт. Он, к чести сказать, никогда не проводил бесплатно, он говорил: покупайте билеты. Мы всегда покупали. И мне кажется, что это такая тоскливая история, когда просит все исполнить одно и то же, вот концерт за концертом, типа там "Мой друг", и ли там: Петя, "Луну" давай, или еще там. Вот это не надоедает?

МАРГУЛИС: Нет, на самом деле это беда всех людей, потому что они приходят на концерт слушать то, что хорошо знают, освежая воспоминания о том, как они хватали своих первых девушек за разные места.

КОЛОСОВА: Ну, это ретро, да.

МАРГУЛИС: Ну, естественно, да. А после того как новые песни начинают раскручиваться, они уже просят новые. Но все равно, как бы мы ни старались, каждый поет свой Yesterday по миллиону раз.

ВЕСЕЛКИН: И никуда не денешься.

КОЛОСОВА: А вообще ваша публика, которая ходит на концерт Евгения Маргулиса, насколько открыта к тому новому, что вы предлагаете?

МАРГУЛИС: Я страшно убедителен.

КОЛОСОВА: Да?

МАРГУЛИС: Да. И на меня опять же, как мне кажется, приходят люди, которые меня любят.

ВЕСЕЛКИН: То есть им все равно что…

МАРГУЛИС: Нет, нет.

ВЕСЕЛКИН: Нет, я в хорошем смысле этого слова.

МАРГУЛИС: Нет, тут не в этом дело. Ввиду того, что я человек крайне ленивый, и если я начинаю что-то писать, то я не пишу проходника никогда в жизни.

ВЕСЕЛКИН: Качественное уже.

МАРГУЛИС: Если мне что-то не нравится, то я этим тоже… Я же говорю, что я бросаю песню, если она у меня не идет. Я делаю только то, что проверено временем, и то, что можно показать и поразить воображение.

ВЕСЕЛКИН: А показать есть что, товарищи. Женя, пожалуйста…

МАРГУЛИС: Не буду я больше играть.

ВЕСЕЛКИН: Ну, Женя, ну ладно, ну отлично получилось же, здорово! Ну что ты, действительно? Ты же сам говоришь: блюз - это когда к кому есть обратиться.

КОЛОСОВА: Алексей, а ты денежку такую, знаешь, подсунь…

ВЕСЕЛКИН: Даже деньги не интересуют человека! Вот ведь как обленился, а?

МАРГУЛИС: Так, попробую спеть новую, не знаю, что из этого получится, потому что могу забыть слова. Любовная. Гитара не строит, но в принципе такой вариант подъезда…

ВЕСЕЛКИН: Отличный, отличный вариант!

КОЛОСОВА: Евгений Маргулис у нас в гостях! Посыпались СМСки: "Не фанат, но это прекрасно!"

КОЛОСОВА: "Классно, мне понравилось! Маргулис - молодец!" Есть еще сообщение: "Отличный шансон!"

ВЕСЕЛКИН: Слушай, а, кстати говоря, в чем причина… мне тоже блюз очень нравится, в принципе. Почему нужны действительно глаза, к кому обратиться, и это всегда убедительно, понимаешь? А потому, что блюз играют и поют мало людей, они знают, что они кому хотят сказать, как бы не торопятся, уже все знают. Почему у нас это так не прижилось? Вот шансон - пожалуйста, тебе, прямо миллионы и тысячи встают рядами, кто поет шансон. А блюз - там раз, два, три, пять человек, и все.

МАРГУЛИС: Нет, нет.

ВЕСЕЛКИН: Ну кто, Женя, ну кто?

МАРГУЛИС: Я тебе хочу сказать, что на моих глазах, скажем, прошла такая серьезная эволюция от блюза. Раньше блюзы были маленькие, сейшеновые, на которых там собиралось от силы человек 50, то сейчас, скажем, на каких-то там блюзовых, я имею в виду российских артистов, ну Чиж там собирает…

ВЕСЕЛКИН: Ну, Чиж всегда, Чиж давно. Ну кто еще-то?

МАРГУЛИС: Нет, ну есть, есть еще.

ВЕСЕЛКИН: Из инструменталистов Белов играл всегда блюз.

МАРГУЛИС: И Сережка Воронов.

ВЕСЕЛКИН: Воронов, был у нас, кстати, тут.

МАРГУЛИС: Есть, и, слава богу, нормально. То есть так же, как и на Западе, нет такого большого прихода людей. Ну, скажем, собирается фестиваль типа, там не знаю, чикагский фестиваль, "Кросс Румата", на котором собираются тысяч по 50 народу. То есть нет, нормально, нормально, из ничего уже получилось что-то.

КОЛОСОВА: Другой вопрос. Вот вы перечислили, Воронов был у нас в гостях, но это все, скажем, такая крепкая армия, уже достаточно давно на сцене. Почему молодежь так мало идет в это, почему молодые группы…

МАРГУЛИС: Да нет, нет, есть молодые группы, просто они не лезут никуда. Ввиду того, что опять же появился Интернет, то на фиг кому нужно раскручивать свои эти истории по радио и по телевизору.

КОЛОСОВА: Ну почему?

МАРГУЛИС: Да как почему?

ВЕСЕЛКИН: Страна хочет знать героев.

МАРГУЛИС: Ну, страна. Страна, она… те, кто хочет, тот и находит на самом-то деле. Если мне надо найти что-то из молодых, я беру и ищу себе спокойно.

КОЛОСОВА: Ну а есть кто-то из молодых, на ваш взгляд?

МАРГУЛИС: Есть, конечно. Есть, конечно, есть.

КОЛОСОВА: Ну кого бы слушали? Я российских имею в виду исполнителей. Потому что у нас очень много любителей блюза, зря вы так думаете. И просто вот на кого, может быть, стоит обратить внимание?

ВЕСЕЛКИН: То есть я так зря думаю. Мне блюз нравится, но мне кажется, что пипл-то не очень…

КОЛОСОВА: Нет, я тоже обожаю блюз.

МАРГУЛИС: Нет, есть в Москве блюзовые клубы, ритм-блюз-кафе, где периодически играют молодые музыканты. Приходите да смотрите.

ВЕСЕЛКИН: Было бы желание, это называется.

МАРГУЛИС: Конечно, открыть Интернет и посмотреть в поисковике "блюз", "играть блюз".

ВЕСЕЛКИН: Это страшно, "играть блюз"…

КОЛОСОВА: Леша, например, не может открыть Интернет и посмотреть.

ВЕСЕЛКИН: Вот мне откроют Интернет…

МАРГУЛИС: Может, Лешка туповат?

КОЛОСОВА: Нет, Лешка до сих пор покупает, вы не поверите…

ВЕСЕЛКИН: Книги.

КОЛОСОВА: Лицензионные диски, пластинки. Он до сих пор это делает.

ВЕСЕЛКИН: Я покупаю, Жень.

МАРГУЛИС: Один остался, молодец.

ВЕСЕЛКИН: Нет, не качать, а надо стоять. Я отдаю Евгению, он выпустил диск - пришел и купил у него диск, понимаешь, и семья живет хорошо и радуется.

МАРГУЛИС: Ты знаешь, на самом-то деле я перестал себе коллекционировать цифру. Ну, сейчас расскажешь…

ВЕСЕЛКИН: Вот и хорошо. Если бы вы видели, дорогие друзья, тут картину: гость, уважаемый человек, сидит на коленях…

МАРГУЛИС: И настраивает айфон-гитару.

КОЛОСОВА: Не айфон-гитару, а в айфон - гитару. Обалдеть технологии!

ВЕСЕЛКИН: Да. Евгений Маргулис у нас сегодня в гостях. Человек болеет, человек высмаркивается все время, все течет как у настоящего музыканта.

КОЛОСОВА: Пишут: "Хорош, как рассол с утра".

МАРГУЛИС: Слушай, мне понравилось, знаешь: "все течет, как у музыканта…" Это Лешка сказал!

ВЕСЕЛКИН: Вот, конечно, да, настоящий. Да, я сказал, да-да-да…

МАРГУЛИС: По-моему, он язвит, гад!

ВЕСЕЛКИН: Нет-нет, Жень. Понимаешь, в чем дело? Во-первых, я очень рад, что ты все-таки взял инструмент. Надо так сказать, картина была такая: не, я петь ничего не буду…

КОЛОСОВА: Ну, мастер действительно болеет.

ВЕСЕЛКИН: Потом я говорю: тут есть инструмент. Раз - взгляд на инструмент. Есть. Хороший инструмент. А потом я стал его открывать, посмотрел туда внутрь так…

КОЛОСОВА: Ты соблазнаяешь…

ВЕСЕЛКИН: Да-да-да, так туда, в соблазн… Ну ладно, потом достал. Теперь настроил уже. Товарищи, ну это же счастье! Мы сейчас оттянем момент песни.

КОЛОСОВА: Нет, просят "Мой друг играет блюз". Но мастер сказал: не осилит сегодня.

МАРГУЛИС: Да ну его на фиг! А вот посмотри, я сейчас смотрю в монитор, тут написано: плейер один рабочий, там стоит одна смешливая песня под названием "Минк-Шминк".

КОЛОСОВА: Да, это мы нашли песню.

МАРГУЛИС: Да вот ее и поставить, я ее не слышал давно.

ВЕСЕЛКИН: А, давай мы ее поставим, но потом живьем опять начнем.

МАРГУЛИС: Потом передача закончится.

ВЕСЕЛКИН: Что, она такая песня длинная? Так, давайте.

ВЕСЕЛКИН: Вот это да!

КОЛОСОВА: А в чьем сопровождении?

МАРГУЛИС: А это был Kremlin Orchestra. И вообще я из-за этой песни записал альбом.

ВЕСЕЛКИН: Я напомню, что у нас в гостях Евгений Маргулис, чтобы никто не путал, понимаете? Потому что культура повышается просто, скрипки звучат.

МАРГУЛИС: Ну да. Вот. И мне что-то страшно захотелось записать альбом с камерным оркестром, и началось с этой песни, а потом я уже дописал свои собственные.

ВЕСЕЛКИН: Раскочегарился уже.

МАРГУЛИС: Ну да. Нет, ну это очень прикольная песня, это был какой-то дурацкий американский мюзикл, года 50-го, наверное, если не раньше.

ВЕСЕЛКИН: Да-да, явно из 50-х, кино такое представляется сразу, да.

МАРГУЛИС: И единственное, что от него осталось, этого мюзикла никто не помнит, осталась только песня. Я ее случайно услышал. И меня чего-то так сломало, и захотелось спеть ее.

ВЕСЕЛКИН: Ну, отлично получилось!

КОЛОСОВА: А получили удовлетворение от работы вот от этой?

МАРГУЛИС: Конечно, конечно.

КОЛОСОВА: А музыкантам из оркестра было интересно работать?

МАРГУЛИС: Ты знаешь… Мы "ты" или "вы"?

КОЛОСОВА: Да "ты"!

ВЕСЕЛКИН: Нет, здесь рок-н-ролл, здесь только на "ты".

КОЛОСОВА: Да.

МАРГУЛИС: Это достаточно странная история. Я, кстати, наших музыкантов не очень люблю классических.

КОЛОСОВА: Свысока смотрят?

МАРГУЛИС: Нет-нет-нет, они дальше нот не видят ничего.

КОЛОСОВА: То есть без импровизации?

МАРГУЛИС: Нет, какие импровизации, это все-таки классическая музыка.

ВЕСЕЛКИН: Сыграть нужно и все.

МАРГУЛИС: Мало того, что они играют все-таки не очень хорошо, как это ни странно.

КОЛОСОВА: Вы сейчас развенчали миф.

МАРГУЛИС: Они еще помимо своих партитур не слышат ни фига.

ВЕСЕЛКИН: Ты отбираешь все у нас сейчас, все отобрал.

МАРГУЛИС: Это знаешь как? - А песня понравилась? - Да нет, говорит, я слушал только свою партию. Знаешь, как в старом анекдоте, когда два контрабасиста вышли на пенсию, их пригласили посидеть в зале, послушать, и они так слушают, и говорит: а помнишь, вот в этой партии, где у нас тынк-тынк-тынк, есть, оказывается отличная мелодия…. Вот примерно то же самое.

КОЛОСОВА: То есть удовольствие получил только непосредственно Евгений Маргулис?

МАРГУЛИС: Ну да, ну да.

ВЕСЕЛКИН: И мы сейчас получили.

КОЛОСОВА: Нет, ну мы - это понятно, это мы на выходе получили.

МАРГУЛИС: Это был 2007 год, а мы до этого еще работали, записывали машининскую пластинку на Abbey Road, играли с ребятами, которые являют собой части Лондонского симфонического королевского оркестра. Играют великолепно, просто великолепно!

КОЛОСОВА: Я тоже слышала на открытии Олимпиады. Это же чума!

МАРГУЛИС: Да. И после англичан наши…

ВЕСЕЛКИН: Не туда куда-то дудят.

МАРГУЛИС: Ну да.

КОЛОСОВА: Слушайте, а как на Abbey Road? Я потому что сейчас, когда была на олимпиаде, там, конечно, внутрь не пускают обычных туристов, и меня, конечно, поразило, что это снаружи такая маленькая совсем студия. Вот в чем магия ее?

МАРГУЛИС: Она, во-первых, звучит хорошо. Мое первое ощущение, когда я туда пришел, там большой рецепшн, дамы, и ты, как в старые советские времена, приходишь и расписываешься в здоровой книге, как раньше, если кто-то работал на заводе… Я не работал, я не помню, как это называлось вот раньше, книга прихода?

ВЕСЕЛКИН: Прибытия, прихода.

КОЛОСОВА: Ну, наверное.

МАРГУЛИС: Да. И вот приходишь туда, пишешь свою фамилию, расписываешься, тебе дают там ключ от студии либо там еще что-то. И дико интересно смотреть, вообще кто в этот день работает. Тут тебе Крис Мартин пришел и большое-большое совершенно братание. Но во время только обеда. С 2-х до 3-х там обед, маленький такой дворик. А дворик очень смешной. Если кто-то помнит пластинку Abbey Road Beatles, вот именно вот эта стена и сфотографирована там.

ВЕСЕЛКИН: Это этот дворик и есть, да?

МАРГУЛИС: Да. В этом дворике все питаются, все едят, очень смешная такая. На Западе вообще никто толком уже не курит в общественных местах, но там очень смешно, там висит почтовый ящик с тремя дырками для окурков, и на одной дырочке написано: ментол, вернее, ментоловые сигареты…

КОЛОСОВА: А, то есть еще вот так? Чтобы докурить можно было потом?

МАРГУЛИС: Потом просто: сигареты, а третья - хепс.

ВЕСЕЛКИН: Рама. Это просто отлично! Слушайте, а мы, кстати говоря, когда были в начале 90-х годов, снимали там передачу, Алла Борисовна и мы, естественно, поехали туда, переходили, ну эту дорожку все переходят, расписались там…

МАРГУЛИС: Мы не фотографировались.

ВЕСЕЛКИН: Почему?

МАРГУЛИС: Потому что вот че-то было, знаешь, не в кайф.

ВЕСЕЛКИН: Не в кайф, да?

КОЛОСОВА: Хотели выпендриться, не как все?

ВЕСЕЛКИН: Нет, ну, Жень, мы в студии все-таки были.

МАРГУЛИС: Там в основном японцы фотографируются, японские туристы.

ВЕСЕЛКИН: Японцы и мы.

КОЛОСОВА: И на этом переходе, особенно на светофоре.

ВЕСЕЛКИН: Так на переходе и есть. Я и Алла Борисовна, больше никто не фотографировался. А когда поехали после этого в студию, где (у меня тоже сердце замерло) Ян Гиллан записывал диск, и там они гитары прописывали. А нам говорят: вы посидите тут, подождите. Тоже садик и бильярдная. Бильярд стоит, вот сидите, курите. Мы от зажима все закурили. Заходит менеджер к нам. А курили сигареты "Космос", нам казалось, что это круто, было очень круто. И он так заходит: а, русские… Вот потом мы пришли, мне было очень интересно, что, оказывается, так тихо, на студии никого нету, он сам по себе контролирует запись гитар, что-то они там даже не сводили, что-то дозаписывали. Ян Гиллан что-то с нами поговорил, очень просто так как-то, без всякого, без лишнего пафоса. Вообще Лондон в принципе вы выбрали из-за того, что вы чего-то не допели, не доделали и вам хотелось прикоснуться в этой студии? Или какие-то мифы, или звук? Что это такое было?

МАРГУЛИС: Ты знаешь, там, во-первых, хороший звук. Студия существует с 31-го, по-моему, года. И на наших глазах прошло 70-летие. И там какая-то магия звука, я не могу объяснить, что это и как это.

ВЕСЕЛКИН: Потому что дело не в технологии же ведь.

МАРГУЛИС: Там даже не меняют вот эти шторы, которые висят там 300 лет. Там процарапанный паркет, никто не делает никакого ремонта.

КОЛОСОВА: Ну это здорово, сама атмосфера.

МАРГУЛИС: Как-то звучит, да, как-то звучит.

ВЕСЕЛКИН: Ну она намоленная такая студия-то.

МАРГУЛИС: Намоленная, да.

КОЛОСОВА: Нет, ну а вообще, вот сам факт, когда ты приезжаешь группой из России, вот как к тебе относятся? Потому что, я не знаю, мало, наверное, кто знал о существовании "Машины времени".

МАРГУЛИС: Да нет, тут совершенно другое. Им абсолютно наплевать, откуда ты приехал.

КОЛОСОВА: Правда?

МАРГУЛИС: Если ты накопил денег, то пишись и все такое прочее.

ВЕСЕЛКИН: Значит, ты правильно приехал туда.

МАРГУЛИС: Нет, ну нам повезло, потому что наш товарищ, который устроил нам эту как бы работу, то есть договорился со студией, он является одним из дилеров колонок, которые стоят на Abbey Road, и поэтому нам как-то повезло. И Вова Матецкий, и его друг Ричард Огден - это бывший директор Пола Маккартни.

КОЛОСОВА: Ух ты!

ВЕСЕЛКИН: Вау!

МАРГУЛИС: Да, у нас была такая сложная цепочка. Нет, ну там кайфово. Единственное, конечно, то, что мы приехали испуганные и неподготовленные, мне не очень нравится этот альбом, я и раньше об этом говорил, то есть мы не были готовы. Надо было, конечно, как-то получше подготовиться, да, то есть попридумывать что-то интересное.

ВЕСЕЛКИН: В смысле мыслей побольше с собой привезти, да?

МАРГУЛИС: Нет, ну сам, сам материал, надо было делать более качественный.

КОЛОСОВА: Продолжаем разговаривать с Евгением Маргулисом. Напоминаю, именно он сегодня у нас в гостях. Требуют, требуют песен, Евгений. Вот человек пишет: "Если сейчас не споет, случиться страшное".

МАРГУЛИС: А что именно?

ВЕСЕЛКИН: Нет, ну страшное. Запьет человек, уйдет от жены, запьет и заставит тещу пить.

МАРГУЛИС: О-о-о!

ВЕСЕЛКИН: Это страшно, это очень страшно, да-да-да. Нет, уникальная ситуация, товарищи, многие, может, не отдупляют, может быть…

КОЛОСОВА: Нет такого слова "отдупляют".

ВЕСЕЛКИН: Есть такое слово в рок-н-ролле, "не отдупляют". Потому что человек не хотел петь, не мог, раненый, больной…

МАРГУЛИС: А я и не хочу.

ВЕСЕЛКИН: Не хочет! А берет гитару и поет песню.

МАРГУЛИС: Потому что это меня заставили. Идиотская одна песня, не моя. Я поучаствовал в альбоме молодого екатеринбургского негодяя по имени Ромарио, и вот его произведение, которое приписывают мне. Да, я ее спел, да, я участвовал в некотором сочинительстве этой музыки. Текст его, все претензии к нему, я просто пою. "Токи хетт".

КОЛОСОВА: Слушайте, вы не представляете, каким позитивом вы нас всех заразили сегодня!

ВЕСЕЛКИН: Значит, Женя, слушай, никогда не делай так, чтобы мы расстраивались. Прекрасно, что ты пел, наступил на горло.

МАРГУЛИС: На горло своей песне, да?
ВЕСЕЛКИН: Слушай, ну это замечательно! Евгений Маргулис. Время у нас выскочило.

КОЛОСОВА: Был в гостях, увы.

ВЕСЕЛКИН: Приходи! Обогреем, подберем, нальем, высморкаем… Все сделаем!

МАРГУЛИС: Спасибо, спасибо! Пока!

ВЕСЕЛКИН: Спасибо. Пока!