Сергей Стиллавин и его друзья Интервью Ольги Прокофьевой

ВЕСЕЛКИН: Настроение у всех прекрасное, и мы это настроение прекрасное сейчас будем закреплять, потому что к нам же, кто приходит? Или больные, или врачи, которые лечат больных, сумасшедшие люди, музыканты, и вот, вдруг… Человек интеллигентный, тонкий, актриса, не я здесь один буду вертеться, как утка на сковородке теперь. Ольга Прокофьева у нас сегодня в гостях, артистка Театра Маяковского. Здравствуйте.

ПРОКОФЬЕВА: Здравствуйте.

КОЛОСОВА: Ольга, доброе утро. Спасибо большое, что пришли, и повод у нас такой замечательный.

ВЕСЕЛКИН: Да, мы сейчас о поводе поговорим. Ну, во-первых, действительно, спасибо, что пришли, потому что мы все прекрасно знаем, есть некий стереотип, что артисты спят много, артисты любят гулять после спектакля.

КОЛОСОВА: Баловни судьбы артисты.

ВЕСЕЛКИН: Баловни судьбы, богема, поэтому для некоторых придти с 10 до 11 это подвиг. Спасибо вам огромное.

ПРОКОФЬЕВА: Ну, я не знаю, как насчет богемы, поспать, погулять, как вы говорите. Ну, все-таки такое предвзятое отношение, мы все-таки трудоголики, мне кажется.

ВЕСЕЛКИН: Ну, вот скажите, сколько, кстати, в театре уже работаете?

ПРОКОФЬЕВА: 26-й сезон.

ВЕСЕЛКИН: 26-й сезон, параллельно фильмы, сериалы, которые вы любите, не любите.

КОЛОСОВА: Ну, это мы поговорим позже.

ВЕСЕЛКИН: Вот скажите, что это же такая каждодневная, трудная, потогонная, серьезная…

ПРОКОФЬЕВА: Я хочу, чтобы зритель приходил в театр, если легкий спектакль, веселый, видел, что артисты это делают легко, с юмором, весело им. Да, мы трудимся, да, мы много создаем что-то, но я не хочу рассказывать о своих тяжелых буднях, я не люблю об этом говорить, потому что должны люди видеть результат. Вот они видят результат, если это драматическое произведение, да, там что-то более сложное, если легкое, пусть легкость идет со сцены, а уж какой труд за этим стоит, это наша кухня.

ВЕСЕЛКИН: А вот последняя премьера «Дядюшкин сон», это же последняя премьера ваша?

ПРОКОФЬЕВА: Да, да, это открытие сезона.

КОЛОСОВА: 90-го сезона, юбилейный.

ВЕСЕЛКИН: То есть вы открывали 90-й сезон именно этим спектаклем.

ПРОКОФЬЕВА: Да, премьера, мы выпустили его к самому началу сезона.

ВЕСЕЛКИН: Расскажите об этом спектакле, как вы открывались, и почему выбрали именно этот спектакль? Это же спектакль не художественного руководителя театра, правда ведь?

ПРОКОФЬЕВА: Да, но это с его желания и так далее. Да, 90-й сезон, давайте начнем с этого, замечательно, у нас новый зал, у нас ремонт в театре, у нас новые кресла совершенно роскошные.

ВЕСЕЛКИН: Красные.

ПРОКОФЬЕВА: Ну, красные это традиция, конечно, пусть это будет, и занавес красный остался, но все другое, Сергей Бархин, он, конечно, зал раскрасил в разные оттенки, цвета.

ВЕСЕЛКИН: Это главный художник вашего театра полностью? Потому что он же с Карбаускисом все же спектакли делал. Значит, он специально был приглашен для того чтобы облагородить ваш зал?

ПРОКОФЬЕВА: Да, да, чтобы сделать новые оттенки, у нас теперь такие немножко, я даже не знаю, как эти цвета называются у Сергея Михайловича. Это что-то такое, какие-то и зеленоватые, и малахитовые, и весь зал какой-то, ну, я даже не знаю, это не персиковый цвет, это какой-то, еще надо выучить, что это за цвет. Но зал совершенно стал роскошным, красивым, обновленным, новые кресла, новый занавес, новые ковры, новое фойе. У нас нет традиционных портретов в рамочке.

КОЛОСОВА: А почему?

ВЕСЕЛКИН: А кто же там у вас?

КОЛОСОВА: А чем же заниматься в перерыве?

ВЕСЕЛКИН: А как узнает простой зритель? Товарищ Инвалид, например, он ходит в театр, почему, потому что там…

КОЛОСОВА: Мы с ним разглядываем всегда портреты.

ВЕСЕЛКИН: Да, но они выпивают и ходят, смотрят.

ПРОКОФЬЕВА: Да, я сказала, что нет портретов в рамочках.

КОЛОСОВА: А как?

ПРОКОФЬЕВА: Они есть, они дорисованы мелом, есть лицо, а дальше художник дорисовал, не Бархин, еще молодые у нас художники работали, дорисованы силуэты мелом на таких черных фонах. И, например, в гардеробе у нас на потолке лики наших великих, там и Мейерхольд, и Бабанова, и Охлопков, это все мелом по потолку все свивает. Надо придти и увидеть это.

КОЛОСОВА: Оль, а дух театра не потерялся?

ПРОКОФЬЕВА: Нет, нет. Дух это некое другое. Конечно, кто были наши театральные люди, сказали, что изменилось, но изменилось настолько к лучшему, что даже не ностальгирует о прошлом, хотя остался цвет кресел, остался этот занавес, конечно, наша легендарная люстра висит, как в Большом Театре и так далее. То есть, многое, что осталось, но многое изменено и это прекрасно, потому что, конечно, театр ждал каких-то обновлений. У нас новый молодой художественный руководитель.

КОЛОСОВА: Да, ведь он же совсем недавно пришел.

ПРОКОФЬЕВА: Да, да.

ВЕСЕЛКИН: Вот смотрите, да, Миндаугас, мы тут смеялись, никак выговорить не могли, хотя он у нас в нашем театре, в РАМТе два спектакля поставил, сейчас я попытаюсь…

ПРОКОФЬЕВА: Миндаугас Карбаускис.

ВЕСЕЛКИН: Карбаускис, да. Человек очень талантливый, и для меня, я сразу скажу, было неожиданностью, что режиссер, который очень ярко ставит, но он как бы в одном театре, в другом, и он ответственности, собственно говоря, за труппу не несет. Поставил, прекрасно, все замечательно, и вдруг его назначают именно к вам, тем более надо учитывать все-таки, что были некоторые сложности в понимании с вашим прошлым художественным руководителем, уже что-то началось, даже труппа начала делиться, какие-то письма, вот это что-то такое, выяснение отношений.

ПРОКОФЬЕВА: Нет, все это слухи.

ВЕСЕЛКИН: Вот сейчас расскажете. И вдруг молодой режиссер, прекрасный попадает к вам в театр и принимает это приглашение. Человек, который, собственно говоря, не привык нести ответственность за, не просто за труппу, а за труппу идей 90 лет. В театре традиции, вы все разные, вы 26 лет работаете, есть кто-то там 50 лет, 60 лет. И новый. И они открыли рот, с зубами, все, давай, заходи сюда, милый, мы сейчас тебя перекусим. Такого же не было у вас? Не надо так пугаться, вы так смотрите на меня сейчас.

ПРОКОФЬЕВА: Да, как-то сразу…

ВЕСЕЛКИН: Да, да, это же театр.

ПРОКОФЬЕВА: Нет, Алексей, нет. Ну, давайте, театр, ну, что театр.

ВЕСЕЛКИН: А я вас провоцирую.

ПРОКОФЬЕВА: Для вас вот так - театр, а для меня это театр.

ВЕСЕЛКИН: Вот хорошо, вы говорите, это неправда все.

ПРОКОФЬЕВА: Два разных театра. Говорить, что это неправда? Боже мой, ну, действительно, Театр Маяковского в наших театральных кругах славился, как театр очень благонастроенный. Нам немножко уже не нравилось, что происходило в театре, но мы долго это терпели и пожелания высказывали предыдущему художественному руководителю, но все они не были услышаны, поэтому мы предложили все-таки Сергею Николаевичу этот пост покинуть, но мы предлагали ему остаться очередным режиссером, если есть желание, потому что…

ВЕСЕЛКИН: Сергей Николаевич - это Арцибашев.

ПРОКОФЬЕВА: Арцибашев. Небольшое количество актеров, кто-то и хотел с ним работать, поэтому никто ему не показывал на дверь, просто попросили все-таки, что с постом художественного руководителя мы посчитали…

ВЕСЕЛКИН: Расстаться надо.

ПРОКОФЬЕВА: Ну, да, что политика театральная не та, которую бы хотелось и так далее. Но уже не хочется, это прошлое.

КОЛОСОВА: Нет, Оль, а можно вот такой вопрос?

ПРОКОФЬЕВА: Да, можно.

КОЛОСОВА: А что значит, чтобы мы поняли, люди, не варящиеся в театральной кухне, что такое политика театра? Это спектакли, это оклады или что это?

ПРОКОФЬЕВА: Да, это репертуарная политика. Нет, мы сейчас не берем финансовую сторону.

ВЕСЕЛКИН: Мы только художественную сторону сейчас берем.

ПРОКОФЬЕВА: Конечно, художественную. У нас были, в основном, эти, так сказать, пожелания, даже претензии к бывшему художественному руководителю. Да, некая репертуарная политика, конечно, хотелось, чтобы она была более разнообразной, очень хотелось, чтобы были приглашены знаковые режиссеры московские, потому что театр этого достоин, чтобы ставили очень интересные режиссеры, чтобы их приглашал художественный руководитель. Это, мы вот тут были не услышаны, как-то Сергей Николаевич решил, что он один может ставить.

ВЕСЕЛКИН: Достаточно его, да.

КОЛОСОВА: А до этого шли только его спектакли в Театре Маяковского?

ПРОКОФЬЕВА: Да, был спектакль Леонида Хейфеца, но это до Сергея Николаевича, потом малая площадка, Юрий Иоффе что-то ставил. Но театр все равно еще просит, тем более, большой, в центре Москвы, просит все равно, пусть даже какие-то были бы очень скандальные, как мы говорим, вот такие режиссеры, но все равно театр должен быть разноплановый. Мы, конечно, ждали, может быть, кто-то к нам бы заехал. Ну, я грубо скажу, Стуруа, не знаю, Арье, но какие-то все-таки режиссеры, которые привлекают внимание к театру. Нам очень хотелось с мастерами большими работать, не только с начинающими.

КОЛОСОВА: Вам всяческие приветы и огромное спасибо передают наши радиослушатели и на форум, и на смс-портал.

ВЕСЕЛКИН: И позвоните, товарищи, мы вам вручим, точнее, Ольга вам вручит билеты.

КОЛОСОВА: Да, если вы хотите сходить на «Дядюшкин сон», на премьеру.

ВЕСЕЛКИН: Причем это последняя премьера, театр открывается этой премьерой. Что такое? Хотите билет получить? Зачем вам это нужно?

КОЛОСОВА: Нет, билет я очень хочу.

ВЕСЕЛКИН: А, хотите?

КОЛОСОВА: Ну, я не могу все время ходить в ваш театр, Алексей Алексеевич, я хочу разнообразия.

ВЕСЕЛКИН: Правильно, надо в хорошие театры ходить, в Театр Маяковского, там новый художественный руководитель.

КОЛОСОВА: А вот, скажите, пожалуйста, Оль, мне кажется, что нового можно же ведь и опасаться. Не страшно было, что придет какой-то новый режиссер, и очень многие из актеров останутся просто за чертой, окажутся не нужными этому режиссеру?

ПРОКОФЬЕВА: Естественно, да, всегда бывает риск, и знать человека невозможно до конца, но опять же здесь, я не знаю, может быть, даже где-то свыше кто-то нам помогает, как-то очень наши народные артисты разглядели в этом молодом человеке очень еще человеческие замечательные черты. Этот человек первое, что сделал, пришел и в кабинете развесил фотографии всей труппы. И начал смотреть и знакомиться по лицам сначала, потом уже начал какие-то свои, отсматривая старые спектакли, делать перестановке на стене, какой-то пазл свой раскладывать, и вот так он знакомился с труппой, и он думал, как занять всех. Это было его первое и главное. Не как кого-то попросить…

КОЛОСОВА: Убрать.

ПРОКОФЬЕВА: Убрать, да. Я сейчас знаю, что есть некие пожелания, были у нас в прошлом сезоне к двум-трем артистам, которым он сказал: я вас пока не увольняю, но я пока не вижу в репертуаре, я не знаю, что для вас сделать.

ВЕСЕЛКИН: Ну, достаточно дипломатично сказал.

ПРОКОФЬЕВА: Он сказал: я вас не увольняю, я вам даю еще целый год, если можно подобрать какую-то работу, но я, к сожалению, не вижу, как я вас могу использовать как бы в своем. Вот такое он сделал предложение. Но все остальное абсолютно, я знаю, сейчас опять в театре много пьес, где очень много будет занято именно актрис, потому что пьесу любую возьмите, там 7-8 мужчин, 2-3 женские роли, или 15 мужчин, тоже 3 роли женские. Поэтому женскую труппу занять, конечно, нужно.

ВЕСЕЛКИН: Ну, и сложнее это делать всегда. Во-первых, …

ПРОКОФЬЕВА: Да, этим занимается Миндаугас и, мне кажется, его с таким теплом принял театр, театр, я имею в виду, актеры и работники, что он это очень почувствовал. У нас был другой директор, пришел с ним вместе, но, к сожалению, она, эта женщина тоже для нас не прижилась и мы тоже дали ей понять, что…

ВЕСЕЛКИН: Идите, ищите другую работу все-таки.

ПРОКОФЬЕВА: Нет, ну, мы так не говорили.

ВЕСЕЛКИН: Это я так сказал.

ПРОКОФЬЕВА: Понимаете, художественный руководитель все-таки должен быть главным, а не директор.

ВЕСЕЛКИН: Это я согласен с вами, конечно, стратегия, развитие художественное должно быть.

ПРОКОФЬЕВА: Поэтому все-таки у нас всегда был Гончаров, потом был Михаил Петрович Зайцев, директор театра, и здесь все-таки должен быть художественный руководитель, а не художественный руководитель должен стучать в кабинет директору. И эта женщина ушла, и сейчас потрясающий у нас директор.

ВЕСЕЛКИН: Появилась улыбка у Ольги сразу.

ПРОКОФЬЕВА: Леонид Ошарин, потому что это они сделали за два месяца сделали ремонт, который, я вас приглашаю, чтобы вы посмотрели. Это очень важно.

ВЕСЕЛКИН: Впечатляет это, да. Но я знаю, что и директор какой-то у вас не случайный.

КОЛОСОВА: Подождите, у нас Евгений хочет посмотреть на обновленный Театр Маяковского. Женя, доброе утро.

СЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро.

КОЛОСОВА: Скажите, пожалуйста, Жень, вы заядлый театрал?

СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, не то, чтобы заядлый, но в Театре Маяковского я был один раз, на малой сцене, правда, вот теперь хочу еще раз сходить.

ВЕСЕЛКИН: Надо расти, Женя, расти, зал большой, красивый. Блокбастеры перестаньте смотреть, в кино ходить, в Театр надо ходить Маяковского.

КОЛОСОВА: У вас сегодня замечательная есть возможность, вы получаете два билета. С кем пойдете, Женя?

СЛУШАТЕЛЬ: Пойду с подругой.

ВЕСЕЛКИН: Это правильно, это хорошо.

КОЛОСОВА: Два билета на «Дядюшкин сон», премьера в Театре Маяковского, у вас уникальная возможность посмотреть, каким же этот театр стал после такого небольшого ремонта. Женя, мы вас поздравляем, два билета вам.

ВЕСЕЛКИН: Ну, вот, видите, у вас уже два зрителя сегодня точно будут.

ПРОКОФЬЕВА: Не сегодня, 12-го.

КОЛОСОВА: Слушайте, чтобы понять эту кухню, вы говорите, что директор и художественный руководитель. Художественный руководитель, он определяет репертуар полностью в театре? Потому что я посмотрела, ведь не так много спектаклей именно вашего художественного руководителя в театре идет, там очень много молодых.

ВЕСЕЛКИН: Так он только пришел.

ПРОКОФЬЕВА: Вы знаете, он у нас только второй сезон. И то, что сделано за предыдущий сезон, это дорогого стоит. Выпущено было четыре премьеры, а пятая была в заделе, которая выпустилась сейчас в начале сезона. Это очень большая работа. У нас филиал еще стоит на капитальном ремонте. Думаю, что это будет к весне. Поэтому у нас сейчас работает малая сцена, наверное, где был Евгений, который нам позвонил, и большая сцена. Поэтому Миндаугас поставил «Таланты и поклонники», он номинирован на «Золотую маску», они как раз сейчас на гастролях в Прибалтике, в этом турне «Золотой маски», в рамках этого фестиваля. И сейчас в конце октября будет опять премьера Миндаугаса.

ВЕСЕЛКИН: Это уже третий его спектакль будет в театре?

ПРОКОФЬЕВА: Нет, второй. Он после себя отдал Александру Коручекову сделать спектакль «На чемоданах» на большой сцене, сейчас Екатерине Гранитовой, потому что спектакль «Дядюшкин сон» - это Екатерина Гранитова, замечательный режиссер, который трудится и у нас в театре, в Москве. И сейчас будет его. То есть, он не сам выпускает постоянно премьеры, он дает еще очень талантливым своим коллегам.

КОЛОСОВА: Хорошо, а директор тогда, функции директора?

ВЕСЕЛКИН: Директора функция обеспечивать художественному руководителю как раз все условия, для того чтобы он спокойно ставил, приглашал режиссеров, чтобы труппа не чувствовали никакого вакуума. Вот, чем должен заниматься директор и не лезть в художественные эти планы.

ПРОКОФЬЕВА: Да, ну, он должен, конечно, как и Леонид Ошарин, любить театр, и видеть, и смотреть, что происходит на сцене. Да, но это человек, который должен для театра добыть деньги, привлечь хороших, талантливых людей.

ВЕСЕЛКИН: Деньги добывает, смотрите. У меня зависть даже. Второй театр стоит уже в ремонте, это что же такое, безобразие. Сколько денег, полились деньги в театр. А я, знаете, Ольга, должен сказать по поводу вашей труппы прекрасной, потому что перед тем, как, мы не знали, что назначат Миндаугаса к в театр, хотя несколько артистов уже пришли к нам, у нас в театре, в РАМТе идут два спектакля вашего прекрасного художественного руководителя. И несколько человек, кстати, это редкость, чтобы пошли артисты посмотреть на своего будущего потенциального, он еще не был назначен, художественного руководителя. Пошли, посмотрели, обсудили, поняли, что да, все, можем принимать, потому что, все, он готов. Я просто знаю, что несколько моих товарищей были у нас в театре, специально смотрели не просто так его спектакли Карбаускиса.

ПРОКОФЬЕВА: А именно, после того, как его назначили к нам художественным руководителем?

ВЕСЕЛКИН: Вот, я не помню, до это произошло или после. Потому что, чтобы понимать, кто он. Все же говорят, что он талантливый, это понятное дело. Но вот, как. Вышли, я вам сразу скажу, с хорошим настроением.

ПРОКОФЬЕВА: Да, а что они смотрели?

ВЕСЕЛКИН: По-моему, «Будденброки» они смотрели, большое полотно такое.

ПРОКОФЬЕВА: Да, я смотрела.

ВЕСЕЛКИН: Да, вы же видели. Бархин оформлял этот спектакль.

ПРОКОФЬЕВА: Конечно.

ВЕСЕЛКИН: Знаете, что, мы потом еще поговорим о том, что все-таки 90 лет для театра, с одной стороны, это много, конечно, потому что сама цифра пугает. С другой стороны, у вас сейчас театр получается абсолютно молодой, потому что с приходом художественного руководителя и с приходом директора, театр, естественно, обновляется.

ПРОКОФЬЕВА: Да, Алексей, мы 28 октября празднуем этот день, и он будет совершенно необычным. И я хочу об этом рассказать.

ВЕСЕЛКИН: Мы отдельно об этом поговорим, потому что любой юбилей сразу показывает, в каком настроении находится театр, собственно говоря, какие надежды.

КОЛОСОВА: Ну, да, какая атмосфера в нем.

ВЕСЕЛКИН: Атмосфера, за счет чего, насчет чего будете шутить, кто будет выступать, кто, в какой форме находится, понимаете.

ПРОКОФЬЕВА: Да, расскажу.

ВЕСЕЛКИН: Это обязательно важно. И обязательно поговорим о ваших гастролях, потому что я считаю, театр в силу того, что он все-таки в замкнутом состоянии находится, вы мне сразу сказали, что вы спите редко, работаете много, выезжаете на гастроли все время, не досыпаете, на гастроли ездите.

ПРОКОФЬЕВА: Нет, я не ропщу. Ну, не досыпаю.

ВЕСЕЛКИН: Нет, вы не ропщите, вы это сказали с удовольствием, потому что вы едете и понимаете, что едете нести свет и радость зрителям, правильно ведь?

КОЛОСОВА: Ну, давай, заслуженный.

ВЕСЕЛКИН: Да, заслуженный артист сейчас вам скажет все. Ольга Прокофьева, прекрасная актриса театра, кино, сериалов, эстрадных спектаклей, всего прочего, актриса обновленного Театра Маяковского.

КОЛОСОВА: 90-й сезон в Театре Маяковского. Я зашла, Оль, на сайт ваш Театра Маяковского, и есть бронирование билетов на юбилей, я так понимаю.

ПРОКОФЬЕВА: Уже открылось, да?

КОЛОСОВА: Как это все будет происходить?

ПРОКОФЬЕВА: Сейчас информация только еще поступает, я думаю, что к 10 примерно числу, наверное, уже какая-то будет более расширенная, потому что мы только вчера общались с сотрудниками пиар-группы, это что-то будет для меня даже очень неожиданное, я даже удивлена не меньше буду посетителей. Билет, по-моему, будет стоить 100 рублей, если не ошибусь. Это начнется с самого утра. В Театр Маяковского можно будет придти 28 октября с самого утра, и там как-то будет спланировано, происходить события будут везде, в каком-то уголке на втором ярусе, как-то это оборудуют, будут исполняться песни из прошлых спектаклей актерами, где-то будет чаепитие с народными артистами в каком-то фойе или холле. На сцене, как я сейчас знаю по задумкам, но потом это будет более подробно на нашем сайте, даже спектакль «Таланты и поклонники» Карбаускиса, там такой небольшой круг, а на круге есть еще круг, и на кругу даже на сцене могут катать зрителей по желанию. Они могут посещать некоторые цеха, поскольку Театр Маяковского…

ВЕСЕЛКИН: Это даже, как экскурсия даже такая в святая святых.

ПРОКОФЬЕВА: Это, да, но это не одни и те же, может быть, кто-то будет там, кто-то там. Даже Миндаугас, я знаю, хотел устроить какую-то читку пьесы, я не знаю, будет ли это в этот же день или на следующий даже, они хотели даже в каких-то полу еще построенных помещениях филиала это сделать. Ну, а вечером не будет никакого гала-концерта, вечером просто будет уже…

КОЛОСОВА: Спектакль, наверное.

ПРОКОФЬЕВА: Нет, это просто будет вечер уже фуршетный, общение и так далее. Но я так думаю, что это…

КОЛОСОВА: Тоже со зрителями или только для вас?

ПРОКОФЬЕВА: Я все-таки думаю, что это будут не для нас, но люди, которые имеют все-таки к Театру Маяковского отношение: художники, режиссеры, может быть, какие-то критики. Добро пожаловать, радио «Маяк», приглашаем вас, если есть желание, посетить.

КОЛОСОВА: То есть, это такая возможность у зрителей посмотреть театр изнутри.

ПРОКОФЬЕВА: Да, да. В одном зале ролики будут идти каких-то телеспектаклей Театра Маяковского. То есть, вся история театра будет происходить, даже будет маленький миниспектакль, где будут заняты Бабанова. Он будет идти раз, может быть, два в день, где актеры будут играть от имени великих актеров. Я знаю, пишет сейчас одна драматург вот такую пьесу небольшую.

КОЛОСОВА: То есть, нон-стопом, Оль, я не поняла, то есть, в любое время…

ВЕСЕЛКИН: Нон-стопом, везде.

ПРОКОФЬЕВА: Я думаю, что информация появится очень скоро, заходите на сайт Театра Маяковского. На целый день можно купить билет, придти в Театр Маяковского.

ВЕСЕЛКИН: И по 100 рублей?

ПРОКОФЬЕВА: По-моему, 100 рублей это будет стоить, да.

ВЕСЕЛКИН: Смешно. Товарищи, так что не упустите, потому что, во-первых, юбилей бывает один раз в 90 лет, тем более, театр, он же обновляется в этот момент, получается, что новый художественный руководитель, новый директор, труппа живет надеждами. А, кстати говоря, что первое сказал вам ваш художественный руководитель, когда собрал, и, может быть, он потом еще собирал, у него же какие-то должны, он же сначала перед тем подумал, соглашаться или нет, какая-то программа должна быть?

ПРОКОФЬЕВА: Вы знаете, мне кажется, Алексей, это вопрос больше к нему. Я буду рада, конечно, если, конечно, Миндаугас к вам придет, это будет украшением для всех. Ну, потому что, да, он был немножко растерян, он как бы согласился на это, ему, наверное, как бы, действительно, какой-то новый свой виток жизни хотелось вступить. Но, если честно, он был очень трогательный в первые дни, потому что он к нам вышел, что-то попытался сказать, как-то обращался растерянно. Потом ему сказали: ну, вы все видели в театре? - Нет, я бы посмотрел гримерки прошел. Он прошел, в гримерке были мы, Евгения Павловна Симонова, он зашел с Игорем Костолевским, с Михаилом Ивановичем Филипповым, посидели они у нас, мы поговорили, он говорит: а во сколько мне завтра на работу? - спросил он у нас. Вот такие были вопросы. И мы так очень трогательно смеялись. Он, конечно, зашел в кабинет Андрея Александровича Гончарова и сказал, что для него это очень большой кабинет. Он увидел кабинет нашего бывшего директора Михаила Петровича, который сейчас у нас почетный директор, сказал: нет, здесь как-то поменьше пространство, поуютней. Так что он не стал сидеть в кабинете легендарного Андрея Александровича Гончарова, а перешел в более маленький кабинет, который занимал наш бывший директор Михаил Петрович.

КОЛОСОВА: Мне кажется, что худрук, наверное, это сродни тренеру. Я не представляю, человек приходит в коллектив, ну, Театр Маяковского, что уж тут жеманничать, это, ну, звезды. Звезды для России, для российского театра, кино. Я не представляю, как человек совсем молодой, ну, по меркам, мне кажется, режиссерским, ну, достаточно молодой человек. Как воздействовать, какими словами? Кричать? Вроде неудобно. Ну, повышать голос? Что-то другое? На шею могут сесть. Как он с вами нашел общий язык?

ВЕСЕЛКИН: Ну, как он хитро сразу спросил: а когда на работу выходить? Всех обезоружил этим.

ПРОКОФЬЕВА: У него практически нет акцента, это так я немножко фантазирую. Я даже не знаю, как ответить на ваш вопрос, Вика. Потому что, когда он с открытой душой, к нему все с открытой, ждут от него хороших, талантливых спектаклей, приглашения режиссеров. Конечно, не может быть труппа все равно вся довольна, может быть, кто-то, чего-то находит какие-то недостатки. Я их не нахожу. Вы знаете, как называется, во всем надо искать позитив. Какой-то замечательный фильм, я его еще не видела, но там девочке, по-моему, на новый год дарили подарки, кто-то подарил ей почему-то костыли. Она сказала папе: папа…

ВЕСЕЛКИН: «Поллианна» называется этот фильм, у меня жена там играла как раз эту девочку. Я в курсе.

ПРОКОФЬЕВА: О, боже мой, извините, я не видела.

ВЕСЕЛКИН: Я знаю, я плакал.

ПРОКОФЬЕВА: Я посмотрю обязательно сейчас. Но просто мне рассказали грандиозную фразу, когда она подошла к папе и сказала: папа, я же хожу, мне не нужны костыли. Он говорит: находи во всем положительное. В смысле, зачем тебе костыли. Так вот положительное в том, что они тебе не нужны.

ВЕСЕЛКИН: Да, да, я так живу, да. Посмотрел спектакль, и понял, что так надо жить, без костылей.

ПРОКОФЬЕВА: К тому, что Вика, отвечая на ваш вопрос, во всем надо положительное находить, поэтому тогда не будет, как вы говорите, каких-то роптаний и чего-то еще. Поэтому все, что он делает, ему это нравится, и нам очень нравится, поэтому я не знаю, что может возникать. Как они, сейчас вот мы, когда в конце августа уже еще труппа не пришла на работу, а мы репетируем, я знаю, что всю ночь директор оставался в театре, потому что он тоже монтировал эти кресла, он тоже закручивал эти гайки, я знаю, что на столе у него был бутерброды только с колбасой и бутылка Кока-Колы, потому что мы тоже целый день были в театре, а он еще оставался на ночь, потому что нам не мешали репетировать днем, и доремонтировали театр ночью, собирали все эти кресла, потому что новые ввинчивались кресла, красились стены, все по ночам, потому что, чтобы не мешать нам репетировать. И это делал все Ошарин, наш директор, и Миндаугас тоже. Ночью расписывались стены. Поэтому, я не знаю, у меня вызывает только огромадный к этому восторг, восхищение, уважение ко всем.

ВЕСЕЛКИН: Ну, многие могут, я вам честно скажу, позавидовал, потому что многие театры сталкиваются как раз с тем, что перспектив, что придет… их же, кстати говоря, мало, чтобы так вот сказать, а почему вы не меняете режиссера или что-то такое. Ведь, в принципе, режиссеров как таковых, мало, кто знает из непосвященных, очень мало. Потому что, когда говорят: надо поменять или что-то такое. А где взять того человека, который не просто будет ставить спектакль, а который придет с открытой душой, никого не напугает.

КОЛОСОВА: Слушайте, а, с другой стороны, такой конкурс на режиссерское отделение.

ВЕСЕЛКИН: Ну, и что? Вас, спортсменов, тоже много, а прыгает один, медаль-то один получает, а там миллионы стоят вас.

КОЛОСОВА: Нет, у нас еще команда есть.

ВЕСЕЛКИН: Команда есть. Кому нужна ваша команда? Вот команда Театра Маяковского, вот команда, да. Вся команда здесь уже.

ПРОКОФЬЕВА: У нас все произошло по-другому. Конечно, эта труппа выходила на департамент, на руководство со своими пожеланиями, конечно, мне кажется, что немножко сейчас происходит, нельзя все-таки так саблей рубить, как сейчас не буду озвучивать проблемные театры. Конечно, надо было немножко с труппой все-таки обсудить какие-то вещи.

ВЕСЕЛКИН: Потоньше так, чтобы было.

ПРОКОФЬЕВА: Ну, да, конечно. Потому что, я понимаю, наш департамент, у нас меняются чиновники, ничего не хочу о них сказать плохого, они меняются, они переходят на какие-то другие руководящие посты. Но их поступки, их сабля остается. И это же люди, живые, очень творческие, ранимые, ну, как так, вот так сейчас саблей в одном театре рубанули, ну, и что дальше?

ВЕСЕЛКИН: Они, главное, не готовы артисты к этому, морально не готовы, потому что они жили всегда в таком коллективе замкнутом, и всегда знали, что в любой момент они придут на работу, а театр это же не просто производство, это, ну, такая почти семейная вещь.

КОЛОСОВА: В любом производстве это тяжело.

ПРОКОФЬЕВА: Вы знаете, все готовы к переменам, и я знаю, как у людей вырастают крылья, и резервные возможности появляются, совершенно люди открывают себя по-другому, только все надо деликатнее, конечно.

КОЛОСОВА: Я хотела вас вот, о чем спросить. Интересный спектакль, я его еще не смотрела, но, по крайней мере, читала очень много отзывов, и видела репортажи, «Любовь людей», на малой сцене, по-моему, у вас идет?

ПРОКОФЬЕВА: Да. Вы знаете, я не видела его, потому что нас разводят параллельно все время. На большой сцене идет «Дядюшкин сон» сейчас, а на малой сцене «Любовь людей». И ребята, которые играют «Любовь людей», тоже никак не посмотрят «Дядюшкин сон». Мы ждем тот день, когда нас не разведут по репертуару в один и тот же вечер, и мы пойдем друг к другу на спектакли. Да, я не видела, но это совершенно другая драматургия, к ней надо тоже готовиться.

КОЛОСОВА: Это сермяжная правда жизни.

ПРОКОФЬЕВА: Да.

КОЛОСОВА: Это история о том, как женщина убила своего мужа и потом она встречает новую любовь.

ПРОКОФЬЕВА: Мало того, что она его убила, и скормила свиньям.

КОЛОСОВА: Ну, да.

ПРОКОФЬЕВА: Это провинциальная, очень драматическая история. Ну, да, это драматург очень сейчас современный, его пьесы выигрывают…

КОЛОСОВА: Дмитрий Богославский, по-моему.

ПРОКОФЬЕВА: Да, выигрывают его пьесы.

ВЕСЕЛКИН: Выигрывают, скормила свиньям.

ПРОКОФЬЕВА: Очень такая, это даже, как сказать, не скажу, что это наша вся жизнь такая постоянно, но это взята такая экстремальная, очень тяжелая ситуация, и не все зрители, если честно…

ВЕСЕЛКИН: Готовы к этому.

ПРОКОФЬЕВА: Да. Раз мы это озвучили в эфире, надо очень подготовленным идти к этому спектаклю, и знать, что ты идешь на очень серьезную, тяжелую, черную драму.

КОЛОСОВА: Оль, ну, если мы говорим о таких вот драмах, то я понимаю, когда это показывают в кино. Все мы смотрели фильмы Сигарева, а когда такую правду показывают в театре, вот вы, как зритель, как актриса, вы приемлете такое?

ПРОКОФЬЕВА: Знаете, как, мне трудно, я, конечно, люблю, как меня мастер мой учил Андрей Александрович Гончаров, когда все заканчивается свечкой в конце, все-таки надежда, человек должен уйти из театра с надеждой. Когда, конечно, ставят очень такую драматическую в конце, очень трудно, действительно, желание подойти к открытому окну, как мне кто-то сказал. Я люблю свечки в конце спектакля, меня так научил мастер, и я склонна к этому. Но, с другой стороны, вот говорят: ну, почему опять «Дядюшкин сон», почему опять Достоевский, почему, ну, что, нет современной драматургии? Я говорю: есть, приходите к нам на малую сцену. Значит, зритель хочет и то, и то. Да, я понимаю, конечно, телевидение нас сейчас ужасно завалило негативной информацией, просто сейчас до катастрофы просто завалило негативом, и в театр, может быть, хочется идти все-таки на Достоевского. Но, с другой стороны, и такие вопросы возникают. Кто-то ходит, кто-то смотрит, но это надо спросить зрителей, кто это посмотрел. Я болезненно такие спектакли смотрю. Я пойду к ребятам обязательно, я это посмотрю. Говорят, они очень прекрасно все играют. Но вот, действительно, я болею после этих спектаклей, мне тяжело.

ВЕСЕЛКИН: Театральная страничка, товарищи, мы же люди культурные, интеллигентные, не только с доктором беседовать.

КОЛОСОВА: На самом деле, да. Ольга Прокофьева у нас в гостях, актриса Театра Маяковского, 90-й сезон, в этом году юбилей отмечает замечательный театр, и если вы житель столицы, приезжайте.

ВЕСЕЛКИН: Обязательно посетите, потому что Оля рассказала, что никаких грамот, никаких речей, ничего такого не будет, театр открыт с самого утра, 100 рублей платите, и целый день, можете придти в 2 часа, в 3 часа, кому, как удобно и угодно, ходите по театру, вас проведут по закулисью, покажут, как работают цеха, посидите с народными артистами, попьете чай. Вы никогда в жизни такого… один раз в 90 лет можно попить чаю, нормального чаю в Театре Маяковского. Зал у вас обновлен.

ПРОКОФЬЕВА: У нас даже вино есть свое, выпущено сейчас в 90-летию.

ВЕСЕЛКИН: Вот, вот с этого, Ольга, и надо было начинать.

КОЛОСОВА: У вас, Оля, даже глаза светятся, когда вы о своем театре рассказываете.

ВЕСЕЛКИН: Про вино заговорили, ага.

КОЛОСОВА: И очень многие люди спрашивают о том, насколько у вас расставлены приоритеты, что на первом месте - кино, театр, где вам больше нравится?

ВЕСЕЛКИН: Ну, это обычно спрашивают.

ПРОКОФЬЕВА: Ничего, я коротко отвечу. Боже мой, конечно, мне нравится и то, и другое. Мне трудней сейчас, сложней в кино. Почему-то я все равно в кино сложнее что-то создаю затейливое, не затейливое. Театр как-то я уже чего-то, наверное, какое-то я приобрела небольшое мастерство, поэтому мне чуть-чуть там полегче. Ну, оно относительное тоже мастерство, с новой работой всегда встречаешься, всегда, как в темном лесу, все равно не знаешь, по какой тропинке идти. Люблю кино, если что-то удается, конечно, уже думаешь, господи, слава богу, что это ты уже сделал и так далее.

ВЕСЕЛКИН: И сериалы вас уничтожают? Меня попросили не говорить об этом, в принципе, об этих сериалах, ну, так написали, я увидел. По возможности, не говорите об этом.

ПРОКОФЬЕВА: Можете не спрашивать. Написано у вас?

ВЕСЕЛКИН: Да, у меня все написано.

КОЛОСОВА: Ну, и что, а мне кажется, то, что сделано качественно, ничего не может ни уничтожить, ничего.

ВЕСЕЛКИН: Нет, ну, противоречия нет. Художественный руководитель отпускает сниматься, в принципе?

КОЛОСОВА: Да, кстати, вам разрешают?

ПРОКОФЬЕВА: Вы знаете, как, ну, просто опять, я тут опять могу говорить какие-то, восхищаться его позицией. Он подошел ко мне в прошлом сезоне и сказал: скажите, я знаю, вы работаете много на стороне, у вас антрепризные спектакли. Если в театре я вам что-то предложу, вы найдете время? Я говорю: даже не обсуждается. Раздвигаются все тучи и так далее. И когда возникла работа «Дядюшкиного сна», я практически сократила все свои гастрольные графики, я отказалась от пары проектов, и да, я где-то с конца февраля, март, апрель отдавала время театру. Он говорит, что, если будет в театре предложение, ты говоришь: да. И все, это обыкновенная договоренность.

ВЕСЕЛКИН: Ну, то есть, он к диалогу готов однозначно?

ПРОКОФЬЕВА: Конечно.

ВЕСЕЛКИН: А чего вы боитесь, что куда театр не пошел бы, прежде всего, у вас вызывает категорическое отрицание?

ПРОКОФЬЕВА: Ой, ну, конечно, с пошлостью, чтобы она не лезла на сцену, очень не хочу.

КОЛОСОВА: Ну, а что понятие пошлости? Под пошлость можно и вот эту чернуху всю отнести, которая сейчас на экранах.

ПРОКОФЬЕВА: Нет, нельзя. Ну, я не знаю.

ВЕСЕЛКИН: Вы же одной ногой в антрепризе, а другой, значит, вот…

КОЛОСОВА: Ну, что, обнаженное тело, ну, что?

ПРОКОФЬЕВА: А что значит, одной ногой в антрепризе? Я играю в антрепризе двух Островских, Арбузова.

ВЕСЕЛКИН: Хорошо, я такого не играю.

ПРОКОФЬЕВА: Теннеси Уильямса.

ВЕСЕЛКИН: О, все, все, это хорошие антрепризы.

ПРОКОФЬЕВА: Да, я играю Бланш Дюбуа в антрепризе.

ВЕСЕЛКИН: Нет, я-то играю про пьяниц.

КОЛОСОВА: Да, он пьяного играет у нас, но мы ходили, смотрели.

ВЕСЕЛКИН: На потребу играю.

КОЛОСОВА: Нет, ну, серьезно, мы серьезный вопрос задали. Ну, что такое пошлость?

ПРОКОФЬЕВА: Что значит пошло? Плохая драматургия, потому что, если черная драматургия, это не значит, что она может быть талантливая. Она хоть и тяжелая, но даже того же Сигарева вы вспомнили сегодня, это же очень талантливо.

ВЕСЕЛКИН: Талантливый человек очень.

ПРОКОФЬЕВА: Очень талантливый. Я прикоснулась к этой драматургии, очень тяжелая, очень грустная, но очень талантливая. Наверное, то, что пошло, то, что не талантливо, то, что очень прямолинейно, ну, как еще выразить.

КОЛОСОВА: В лоб.

ПРОКОФЬЕВА: Наверное, ну, вот вы понимаете все-таки, пошлость, есть пошлость.

ВЕСЕЛКИН: Ну, да, да, ну, и заигрывание такое тоже со зрителем, чтобы тебя приняли все равно, в любом случае понравиться. Это же не шоу-бизнес, в принципе, театр же всегда перпендикулярен. Вы же так сами говорите.

ПРОКОФЬЕВА: Ну, сейчас мы на большую тему выйдем.

ВЕСЕЛКИН: На большую.

КОЛОСОВА: На большую мы бы хотели выйти…

ВЕСЕЛКИН: Не выйдем, потому что у нас времени не хватит. Как это прекрасно.

ПРОКОФЬЕВА: Тогда должно быть что-нибудь веселое, потому что начинается только день, солнечно сегодня, у вас такие газоны перед радиостанцией зеленые.

КОЛОСОВА: Мы также обновляемся, как и Театр Маяковского. Ольга Прокофьева, актриса Театра Маяковского была сегодня в гостях. 90-й сезон, замечательная дата. Есть возможность, обязательно сходите в театр.

ВЕСЕЛКИН: Поздравляем вас.

КОЛОСОВА: Поздравляем.

ПРОКОФЬЕВА: Спасибо.

ВЕСЕЛКИН: Всего доброго.

ПРОКОФЬЕВА: И вам.