"Музыка – душа фильма": интервью с композитором "Конька-Горбунка" Иваном Бурляевым

Над созданием музыки к сказочному блокбастеру "Конек-Горбунок" работали сразу три композитора, в том числе Иван Бурляев – автор саундтреков к фильмам "Девятая рота", "Мы из будущего", "Притяжение", "Салют-7", "Т-34", "Текст", "Холоп" и многим другим. Сын знаменитых кинематографистов Натальи Бондарчук и Николая Бурляева, внук легендарных Инны Макаровой и Сергея Бондарчука, он не стал продолжать артистическую династию и с детства посвятил себя музыке. В эксклюзивном интервью нашей медиаплатформе Иван поделился историей работы над картиной и собственными впечатлениями от увиденного на большом экране, а еще рассказал, почему предпочитает мейнстрим авторскому кино и о создании какого фильма мечтает сегодня.

- Наконец состоялась долгожданная премьера сказочного блокбастера "Конек-Горбунок". Какая задача стояла перед вами при создании музыки к этому фильму?

- На самом деле, это была настоящая операция спасения. У нас уже случались прецеденты, когда была написана музыка, но чего-то не хватало, нас звали, и мы очень быстро пытались что-то от себя добавить. Но поскольку дата релиза переехала, появилось спасительное время, и мы смогли переформулировать для себя задачи. Изначально планировали опираться на адаптацию русской классики: Мусоргский, Римский-Корсаков, Чайковский, туда же попали Григ, Гендель и даже "Цыпленок жареный". Но когда появилось время, мы решили пойти уже проверенным путем. Классика, конечно, осталась в качестве цитат, вплетенных в весьма динамичное повествование, но появилась возможность разработать и собственный тематизм.

- Вам приходилось раньше работать в жанре сказки?

- Именно сказку я никогда в жизни не делал. Но давайте признаемся – у нас и не было раньше сказок такого уровня. Здесь передо мной была открыта вся палитра – музыкальная, мелодическая, гармоническая, ритмическая, да какая угодно. Знаете, как в компьютерной игре, когда висят замочки, и изначально тебе некоторые ресурсы недоступны. А здесь все эти "замочки" были сняты, и мне представился счастливый случай сделать настоящий "русский Голливуд" – то есть понятное голливудское звучание, но основанное на исконно русском тематизме.

- Вы говорите, что не были ограничены в выборе музыкальных тем, мелодики и жанра, но ведь работа в кино предполагает четко обозначенные рамки: сценарий, хронометраж, динамика кадра...

- Наверное, сильная сторона нашей команды – а у нас уже сложившееся композиторское трио – это как раз умение работать с историей. То есть мы в гораздо большей степени кинематографисты, нежели солисты-музыканты, которые хотят выступить со своим замечательным творчеством за счет продюсера. Нам важно именно помочь истории быть рассказанной. В данном случае музыка может просто на заднем плане поддерживать действие или, наоборот, выходить на первый план, когда это уместно. Конечно, были определенные сложности, связанные с продюсерскими решениями, и иной раз наши споры доходили просто до крика, но потом, обнявшись, мы друг друга благодарили.

- Вы впервые увидели результат проделанной работы на премьере?

- Да, всю эту фантасмагорию я увидел только сейчас, а до этого были превью, аниматики – в общем, технический материал. Это, конечно, было потрясающее погружение в сказку, и некоторые вещи наконец сложились в голове. Ведь, не имея перед глазами полной картины, ты можешь многое недопонимать. Надеюсь, результат, который мы получили, станет новым словом в детском кино – в таком настоящем, большом... Посмотрим, что скажет зритель.

- Какое значение имеют для вас зрительские отзывы?

- Я с замиранием сердца жду их и всегда читаю. Это очень важно в контексте того, что дальше будет следующая картина, и нужно обязательно чувствовать зрителя. Ведь кино – по большому счету, великая иллюзия и обман, а зритель, который платит за это деньги, очень придирчив к качеству. Поэтому отзывы для меня невероятно важны, и чем проще они написаны, чем больше в них открытой человеческой эмоции, тем ценнее они для меня. Ведь мы работаем для огромного числа людей, которые не отягощены искусствоведческим образованием, не смотрели всего Ларса фон Триера, Бергмана и прочих больших художников. По сути, это и есть мейнстрим, и если к нему относиться с уважением, он будет принят миллионами зрителей.

- Музыка помогает глубже переживать события фильма, заставляет нас плакать или смеяться. Как вы полагаете, способен ли саундтрек "вытащить" посредственную картину?

- С одной стороны, музыка может помочь среднему фильму удержаться в статусе "выше среднего", но с другой – способна абсолютно угробить хороший фильм и напрочь разорвать историю. Именно поэтому на композиторе лежит огромная ответственность, и это очень серьезная лично для меня тема. Ровно поэтому я пытаюсь всем нашим продюсерам с пеной у рта доказывать, насколько рискованная территория – собственно, музыка. Если она не там начинается, не то говорит, плохо звучит и прочее, то в итоге уничтожает единую зрительскую эмоцию. А если зрителя эмоционально не подключают, он встает после фильма и думает: "А зачем я сюда приходил? Зачем потратил на это свое время?" Я привык говорить, что музыка – это душа фильма, то есть нечто неосязаемое, но имеющее ключевое влияние.

- У вас огромная фильмография, и всякий раз вы обращаетесь к совершенно разным жанрам. Как удается переключаться с такого музыкального фейерверка, как в "Коньке-Горбунке" или "Холопе", на более камерное звучание?

- На самом деле это очень сложно, потому что погружение в каждую из историй должно быть максимально полным. Когда ты выныриваешь из одной и окунаешься в другую, это невероятная перестройка, которую очень сложно на физическом уровне заметить. Но образование, профессионализм и некий наработанный опыт позволяет работать с любыми жанрами. Это святая обязанность всех кинокомпозиторов, которые не могут занять некую нишу, развиваться в ней и достигать невероятных высот. У нас задачи скромнее. Нам не нужно играть концерты, нам нужно, чтобы зрители смотрели кино.

- Неужели у вас нет таких амбиций, как у как у Ханса Циммера ("Король Лев", Пираты Карибского моря", "Темный рыцарь", "Начало" и другие – прим.ред.), отправиться в мировой тур с музыкой собственного сочинения?

- Циммер столько всего написал до того как поехать в свой первый тур, что мы еще лет 10-15, как минимум, надеюсь, поработаем, а потом подумаем. Вообще, отправившись в турне, он совершенно перестал писать музыку, и сейчас в кинематографе его не очень удачно, на мой взгляд, заменяют другие авторы. К Циммеру можно по-разному относиться, но те тренды, которые он обычно задавал на весь мир, с его уходом в концертную деятельность немножко захирели.

- Интересно, а как вы сами смотрите кино: как профессиональный музыкант или все же как простой зритель?

- Это зависит от того, для чего я смотрю. Могу как обычный зритель, но если мне дали рабочий материал с условно положенной временной музыкой – так называемым "референсом", – то, конечно, я уже как композитор пристально слежу, как она себя ведет в той или иной составляющей истории. Ловлю маячки, снимаю эмоциональную кардиограмму: где нужно усилить, где поставить знак препинания или, наоборот, связать историю.

- Вы производите впечатление перфекциониста – с вами, наверное, непросто работать?

- На самом деле, это было раньше. Причем настолько непросто, что меня в один момент перестали звать на серьезные проекты. А потом я и сам решил: все, буду уходить. Но вдруг начался бурный рост, фильмы стали один другого лучше, вернулся интерес. При этом, конечно, с опытом появилась некая сдержанность профессиональная. Переругаться можно, когда угодно, тем более я очень вспыльчивый человек! Но сейчас таких ситуаций все меньше и меньше. Безусловно, последнее слово всегда остается не за композитором, и приходится потихоньку воспитывать иммунитет к самым болезненным вещам. И нервы, и депрессии бывают, и все что угодно, но это наполнение творческой жизни красками, без которого было бы, наверное, проще почивать на лаврах. Может, это тоже правильная позиция, когда композитор приходит, обмотанный в белоснежный шарф, и со старосветским прононсом начинает диктовать всем, кто они есть на самом деле. Но это не мой путь.

- К вопросу о компромиссе и соавторстве: над музыкой к фильмам вы чаще всего работаете вместе с Дмитрием Носковым и Константином Куприяновым. Трудно себе представить, ведь профессия композитора в общем понимании предполагает сольное творчество. Как разделяются ваши обязанности?

- Прежде всего, мы знаем сильные стороны друг друга и максимально ярко их задействуем. Наше композиторское трио сложилось именно таким образом, что каждый из нас мог бы в три раза дольше и хуже делать один фильм, а втроем мы можем быстрее и лучше. Мне кажется, будущее творческих индустрий – именно за колаборациями. У ребят, которые делали звук к фильму "Конек-Горбунок", как раз гигантская творческо-производственная семья, но они все как единое целое. При этом я не говорю, что наш путь лучше того, где присутствует один автор-диктатор. Конечно, гении – это скорее люди, которые работают в одиночку. Но кто знает, как дальше будет развиваться мир и насколько одиноким гениям в нем будет возможно, в принципе, пробиться к своему зрителю. Вероятно, нишевое искусство останется для единичных творцов, а вот массовое…

- И об искусстве: чем вам так близок мейнстрим?

- Я настолько его люблю! Мейнстрим способен заинтересовать миллионы людей, и ты можешь быть причастным к этому аудиовизуальному произведению. Вот, допустим, феномен "Холопа" я себе объясняю тем, что у всех получилось все. Производство фильма, авторско-актерская группа, продвижение – все сработало настолько тонко – и вот вам, пожалуйста, чемпион кассовых сборов. Когда все работает, как единый организм, никто не подводит, все выступают на грани возможного, тогда и получается вот эта магия, когда фильм становится событием.

- Ваши родители – знаменитые Наталья Бондарчук и Николай Бурляев, бабушка и дедушка – легендарные Инна Макарова и Сергей Бондарчук, и вы еще в детстве пробовали себя в качестве актера…

- Это не я себя пробовал, это родители меня пробовали и дальше меня снимать не разрешили. Я очень горевал, что они два раза отказали киножурналу "Ералаш", и я в нем так и не снялся, ведь это была моя детская мечта. Но родители сказали: "Будешь сниматься только у нас".

- Почему же вы так и не стали звездой экрана, а ушли в музыку?

- Я выбрал ее с младенчества. Почему-то "присыхал" к инструменту, что-то пытался на нем изображать, и в итоге друзья моих родителей заметили эту склонность. Собственно, так я попал в Центральную среднюю специальную музыкальную школу при Московской консерватории, нашу знаменитую ЦМШ. Первое время было очень сложно, ведь, будучи отпрыском из немузыкальной семьи, я просто не был подготовлен. Постепенно все выправилось. Я всегда хотел стать композитором, но мне сказали: "Ты вначале научись играть на инструменте". В итоге я с этого пути не свернул.

- При этом, занимаясь музыкой, вы остались в киноиндустрии?

- Да, я никуда не ушел. Меня, с одной стороны, тянула музыка, а среда и гены постоянно держали в поле кинематографа. Это семейные разговоры, встречи, знакомые, друзья, беседы только о кино, и в итоге ты волей-неволей начинаешь понимать, как оно делается – от техники до идеи и воплощения. Мне с музыкальным образованием всегда было проще именно в киносреде.

- Если сейчас отпустить композиторскую фантазию и представить музыку вашей мечты, какая она: симфоническая, электронная, может быть, какой-то удивительный микс?

- Вы мне говорите про музыку, а я опять представляю кино. Я бы лучше о фильме каком-нибудь помечтал, потому что музыка может быть любой. Интересно и в симфонической музыке, и в электронной, и в гибридах так называемых. Сейчас весь мир использует гибридное звучание, поскольку оно выигрывает у других. В общем, жанры не важны, главное – чтобы была какая-то невероятная история, изложенная на пленке, которая вдохновляет и дает невероятный допинг к жизни.

Александра Мартынова, Smotrim.ru