Сергей Стиллавин и его друзья Елена Булгакова

С.СТИЛЛАВИН:  У нас в гостях Серафима Чеботарь.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Доброе утро.

С.СТИЛЛАВИН:  Я хочу начать со страшного, потому что мне всплывает сцена из моего любимого кинофильма «Место встречи изменить нельзя», где примерно следующее происходило: «Она же Шиловская, она же Неелова, она же урожденная Нюренберг, в третьем браке Булгакова».

С.ЧЕБОТАРЬ:  И что вас в этом пугает?

С.СТИЛЛАВИН:  Нет, просто фамилий много. Как женщинам удается, Серафима, ваша фамилия, кстати, она с  рождения?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Да.

С.СТИЛЛАВИН:  Вот, видите, а у нее четыре.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Ну, так некоторые любят разнообразие, а некоторые любят постоянство.

С.СТИЛЛАВИН:  Беда.

Р.ВАХИДОВ:  Шутка еще одна от наших слушателей в тему, на самом деле.

С.СТИЛЛАВИН:  Про Булгакову?

Р.ВАХИДОВ:  Да. Точнее сказать, шутка адресована Владиславу, который делал прекрасную отбивку для нашей рубрики «8 Марта», предлагают переделать.

С.СТИЛЛАВИН:  Он делал ее 15 лет.

Р.ВАХИДОВ:  «Все выдающиеся люди были мужчинами, например,  Киркоров. Ложь, Киркоров…»

Т.КЕРБИ:  Говорят в Америке, что в шутках есть очень много правды.

С.ЧЕБОТАРЬ:  В России тоже так говорят.

С.СТИЛЛАВИН:  Серафима, ну, сегодня у нас героиня Елена Булгакова. Мало того, что господин Булгаков был у нее не первым, а третьим.

С.ЧЕБОТАРЬ:  И она у него была не первая.

С.СТИЛЛАВИН:  И она у него была не первая.

С.ЧЕБОТАРЬ:  А третья.

С.СТИЛЛАВИН:  Может быть, вкратце про двух предыдущих? Вкратце.

С.ЧЕБОТАРЬ:  С какой стороны, у нее или у него?

С.СТИЛЛАВИН:  У него, конечно, нас же все-таки писатель волнует.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Первая его жена была Татьяна Лаппо, с которой они познакомились и поженились еще в Киеве, когда он был совсем молодой начинающий студент медицинского факультета Киевского университета. И она с ним прошла через все самые тяжелые его годы, то есть это была Гражданская война, это был тиф, который он переживал на Северном Кавказе, куда отступил с Терским полком. С ним она пережила самый тяжелый его первый голодный год в Москве. Потом он с ней развелся и женился на Любови Белозерской, была такая замечательная дама, которая только что вернулась из эмиграции, она была замужем за таким известным в свое время журналистом, пишущим под псевдонимом Не-Буква. И поженились они практически сразу же после того, как он развелся с Татьяной, и с ней уже он познал и славу, и успех, и удачу.

С.СТИЛЛАВИН:  И тут вот наша Елена Сергеевна, да?

С.ЧЕБОТАРЬ:  И тут наша Елена Сергеевна, да, которая по ее воспоминаниям…

Р.ВАХИДОВ:  Помните, фильм был «Дорогая Елена Сергеевна»?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Да. Познакомились они, как она писала, на масляной неделе в 1929 году, и с первого взгляда они друг друга полюбили. Хотя он был с женой, она была с мужем на этой встрече. И Булгаков с первого же дня начал ее таскать за собой.

С.СТИЛЛАВИН:  Рубрика «Муж не помеха».

С.ЧЕБОТАРЬ:  А муж у нее был высокопоставленный военный, который ей доверял всячески и считал, что жена совершенно спокойно может развлекаться в обществе других друзей, ничего не мешает.

С.СТИЛЛАВИН:  Серафима, я просто формально задал этот вопрос. Я знаю, что вы эрудит, я сейчас не прикалываюсь. Но вопрос такой нравственный к вам, как к женщине и как к писателю одновременно, я понимаю, что это разные в вас люди живут, но, тем не менее. Вот почему, когда, например, занимаются подобными вещами обычные люди – менеджеры, слесаря, моряки, чиновники, это называется, в принципе, нехорошим словом, иногда матом? А когда писатель, это как бы приобретает сразу какой-то воздушный ареол права на то, что ты можешь при живом муже, при живой жене влюбиться в одном кабинете? Вот как это можно?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Во-первых, давайте все-таки разберемся в терминах, что вы имеете в виду под «влюбиться», а то у вас как-то глаза нехорошо горят. 

С.СТИЛЛАВИН:  Вы понимаете, о чем я говорю.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Поначалу это действительно была дружба, они дружили семьями, более того.

С.СТИЛЛАВИН:  Еще хуже.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Дружили их жены между собой, дружила Елена Сергеевна с Любовью Белозерской.

С.СТИЛЛАВИН:  Их жены дружили между собой.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Извините, жены Шиловского и Булгакова, дружили мужья, они ходили друг к другу в гости, и поначалу это действительно была, в первую очередь, дружба. Что бы они там, в глубине души ни чувствовали, выглядело это, как дружба и было это дружбой.

С.СТИЛЛАВИН:  Вот вы уклоняетесь, сейчас в вас писатель все-таки взял верх над человеком.

С.ЧЕБОТАРЬ:  И женщины тоже, возможно. Потому что я, как женщина всегда с мужчинами спорю, что, да, может дружить женщина с мужчиной, не поверите, но таки может. А вы мне почему-то не верите.

С.СТИЛЛАВИН:  А мы это вам показываем, что все равно все кончается, как и у Булгакова, все тем же.

С.ЧЕБОТАРЬ:  А по-разному кончается, вы знаете, очень по-разному.

Т.КЕРБИ:  Просто, если женщина такая классная, интересная, есть много общего, то как-то хочется еще…

С.ЧЕБОТАРЬ:  Вы знаете, было такое явление в литературе еще с XVII века, а то и раньше, называлось «литературный салон». Когда в центре сидит красивая, классная, как вы выражаетесь, женщина, а вокруг нее всякие умные, красивые, хорошие мужчины. Так вот дружила она с ними со всеми.

Р.ВАХИДОВ:  На прошлой неделе говорили про французские салоны.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Но совершенно не обязательно с ним с кем-нибудь еще спала, если вы имеете в виду это.

С.СТИЛЛАВИН:  Нет, Серафима, погодите, я упрощу вопрос. Вы считаете, что интеллектуально развитой публике больше положено, чем нам, быдлу? Вот я просто хочу узнать. Понимаете, вы вот говорите, что они такие одухотворенные, талантливые.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Я этого не говорила, кстати.

С.СТИЛЛАВИН:  Да, сейчас еще разберемся, насколько одухотворена была Елена Сергеевна, сейчас мы к ее биографии приступим, ничего, ребята, за нами не заржавеет. Но, понимаете, получается, когда… Ладно. Итак, Елена Сергеевна Булгакова.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Итак, они влюбились друг в друга и два года они дружили.

С.СТИЛЛАВИН:  Ну, хорошо, это мы на сладкое оставим.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Ну, все-таки давайте разберемся с этим моментом, раз вы на нем так внимание акцентируете. Но как только об этом узнал Шиловский.

С.СТИЛЛАВИН:  Что они дружили?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Что они так сильно дружили, да.

С.СТИЛЛАВИН:  А он не видел? Занят на работе?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Он, видимо, этого не  замечал. 

С.СТИЛЛАВИН:  Он из каких войск был военный? НКВД?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Нет, в этот момент он был заведующим учебной частью  Академии Генштаба, был преподавателем. Потом он дослужился до начальника штаба Московского военного округа. Так вот, когда он об этом узнал, он потребовал от обоих, чтобы они перестали общаться.

С.СТИЛЛАВИН:  Правильно.

С.ЧЕБОТАРЬ:  И они полтора года не общались. Они дали слово, они его сдержали.

С.СТИЛЛАВИН:  Представляете, если бы у вашего супруга завелась бы женщина друг, это же ужасно.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Ну, почему, у него есть женщины друзья.

С.СТИЛЛАВИН:  Извините, не знал.

Т.КЕРБИ:  Они все за 100 килограмм?

С.СТИЛЛАВИН:  Так, Тим, не лезь, это не твое дело уже.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Вы знаете, я видела и тоненьких.

С.СТИЛЛАВИН:  Извините,  Серафима, это американец с польским происхождением, тяжелая жизнь, родословная.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Так вот, все-таки вернемся к нашей героине, а то я чувствую, не дойдем мы сегодня до нее.

С.СТИЛЛАВИН:  Хорошо. Ну, вот мы на финал оставим как раз вот это уже, как закрутилось.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Нет,  давайте на финал оставим финал, а сейчас все-таки договорим, иначе вы мне не дадите.

С.СТИЛЛАВИН:  Ну, хорошо. И вот он поставил условие.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Он поставил условие, да. И 18,5 месяцев они не встречались. 

С.СТИЛЛАВИН:  Это сколько?

Р.ВАХИДОВ:  Полтора года.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Полтора года. И дальше, как вспоминает сама Елена Сергеевна, она честно пыталась сдержать эти условия, она не подходила к телефону, она не выходила одна из дома.

С.СТИЛЛАВИН:  А он названивал?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Нет. По крайней мере, она об этом не знала.

С.СТИЛЛАВИН:  Сколько пропущенных важных звонков.

С.ЧЕБОТАРЬ:  И в первый раз, когда она вышла из дома одна, она тут же встретила его. Он подошел к ней и сказал, что я не могу без тебя жить. Она сказала: «Я тоже».

С.СТИЛЛАВИН:  И все.

С.ЧЕБОТАРЬ:  И они объяснились с Шиловским опять, они сказали, что действительно чувства прошли проверку временем, надо разводиться. Они поделили детей, у них было два сына с Шиловским, старший остался с ним, младший уехал с Еленой Сергеевной. Они развелись 3 октября, и 4 октября они поженились с Булгаковым. То есть, в общем-то, они в данном случае  оба сделали как бы все как можно приличнее.

С.СТИЛЛАВИН:  А тогда, если говорить о Булгакове, предыдущих жен он по какой причине оставлял?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Влюблялся в следующую. 

С.СТИЛЛАВИН:  Только поэтому?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Ну, в основном, да. 

С.СТИЛЛАВИН:  Вот, негодяй.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Но, с другой стороны, это честно.

С.СТИЛЛАВИН:  Да, ну, конечно, да. Так-то, если просто по дури, совсем как-то глупо выглядит.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Ну, потому что, с моей точки зрения, мужчина, который своей жене голову морочит годами, говоря, что, дорогая, я тебя люблю, а сам имеет выводок любовниц, это гораздо более неприятно.

С.СТИЛЛАВИН:  Ну, это женская типичная точка зрения. Понимаю.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Вы меня спросили, как женщину, я вам ответила.

С.СТИЛЛАВИН:  Хорошо, с вами есть, о чем поговорить, лапушка. Серафима, где наша героиня родилась? Елена Сергеевна?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Она родилась в Риге, ее родители несколько раз переезжали по Прибалтике. Считается, что ее отец был из крещеных евреев.

С.СТИЛЛАВИН:  Считается.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Ну, документов, поскольку однозначных не нашли, вот сейчас доминирует точка зрения, что он был именно крещеным евреем, который в свое время принял лютеранство, а потом перешел в православие, потому что он влюбился и женился потом на дочери православного священника, что вообще было достаточно странно, скажем так, непривычно для тех времен. У них было четверо детей – две дочери и два сына. Сестрой нашей героини была знаменитая в свое время Ольга Бокшанская, бессменная секретарша Владимира Ивановича Немировича-Данченко, основателя МХАТа, недалеко театра Станиславского и Немировича-Данченко.

С.СТИЛЛАВИН:  Ну, мы сейчас не пойдем туда.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Мы туда не пойдем, хотя, может быть, и зря. 

С.СТИЛЛАВИН:  Там сейчас закрыто, артисты так рано не встают.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Причем, что касается самого Бокшанского, то есть мужа Ольги Сергеевны, там была такая веселая история, что сначала он посватался к Елене, но она его уговорила жениться на Ольге, Ольга старшая.

С.СТИЛЛАВИН:  Так, я немножко запутался. Друзья мои, Серафима Чеботарь у нас сегодня в гостях, журналист, очеркист, писатель, эрудит сегодня нас знакомит с Еленой Сергеевной Булгаковой, третьей жене третьего мужа говорим. И сразу же, с первых, можно сказать, фрагментов ее жизни, но не первых исторически, а первых в плане знакомства с писателем Михаилом Афанасьевичем Булгаковым, конечно, вымазали мы нашу героиню достаточно черноватой красочкой. Кинула мужчину из Генштаба. Да, беда. Итак, родилась в Риге дама, до революции еще долгих 24 года, правильно, полных счастья, детства, юности, мороженого. В хорошей семьей она родилась.

С.ЧЕБОТАРЬ:  В очень хорошей семье действительно. Отец у нее был учитель, преподаватель, податный инспектор, достаточно известный журналист в Риге, он писал театральные рецензии и труды по налоговому праву.

С.СТИЛЛАВИН:  Серафима, а чтобы мы представляли, вот мы сейчас, сегодня даже в нашей стране говорим, например, человек из Киева, и даже, если мы говорим о 30-летней давности советском прошлом, мы понимаем, что речь идет не о том Киеве, который сегодня. А уж Рига 100-летней давности вообще видится нам совершенно по-другому. Вообще, что за общество было в Риге? Это, с одной стороны, окраина же империи, но, по-моему, Рига входила тогда в пятерку самых крупных городов империи?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Это был очень хороший город с интеллектуальной публикой, там были театры, там были музеи.

С.СТИЛЛАВИН:  Это национальный был центр или тогда так не стоял вопрос?

С.ЧЕБОТАРЬ:  По-моему, не стоял вопрос, потому что эти в кавычках немецкие провинции действительно были похожи на маленькие немецкие городки с определенным укладом. С другой стороны, близость Петербурга относительно, близость культурной Европы, в общем, приличный город действительно, это не глухая провинция, ничего такого не было. И то, что они переехали в 1917, по-моему, году в Москву, это было вызвано Мировой войной, а вовсе не…

С.СТИЛЛАВИН:  Ну, да, немцы наступали.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Да, проблемами с самим городом. И в Москве она с сестрой пыталась устроиться во МХАТ. Как я уже говорила, Ольга Бокшанская устроилась, а наша героиня нет. Она поступила сначала машинисткой в телеграфное агентство РОСТА, потом по нескольким газетам была в издательствах. Ну, собственно, вышла замуж она еще в 1919 году первый раз, и мужем ее был сын такого весьма интересного человека Мамонта Дальского, его называли последним трагиком Российской империи. Он работал в Александринке, сначала в провинции, был великолепнейший совершенно актер, который в какой-то момент сменил, скажем так, актерское амплуа трагика на амплуа пламенного анархиста, и своим анархизмом пытался заразить всех и вся. И погиб очень глупо - в 1918 году он сорвался с подножки трамвая, когда ехал в гости к Шаляпину, с которым дружил. 

С.СТИЛЛАВИН:  А вот, что касается образования нашей героини. Она к чему тяготела?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Образование. Формально у нее было незаконченное образование. Она покинула гимназию по настоянию родителей еще до того, как его официально закончила, но женщина была образованна, она очень активно занималась самообразованием, знала несколько иностранных языков, читала, разбиралась в литературе, в истории, в других гуманитарных науках. Женщина была очень умная по свидетельству всех, кто ее знал, причем в разные периоды ее жизни, женщина была непростая. И вот брак с Нееловым был не таким, Неелов, собственно, сын Дальского, он был недолгим, и она про него очень не любила вспоминать, но, с другой стороны, он привел ее к знакомству с Шиловским, у которого Неелов был в подчинении. Он был помощником начальника Генштаба 16-й Армии Западного фронта РККА, собственно, самой армией руководил Шиловский. И, считается, что он вот так влюбился в Елену Сергеевну, что не постеснялся пойти на нечестный поступок, отбивать жену у подчиненного всегда у офицеров считалось не очень честно, ну, вот он как-то переступил через себя, может быть, там чувства были такие яркие, может быть, муж был не очень…

С.СТИЛЛАВИН:  То есть на такие же грабли и наступил.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Ну, со временем, да. Хотя все, кто его вспоминают, говорят, что был мужчина в высшей степени порядочный, очень добрый, очень ее любил действительно. Причем он был не тупой солдафон, а был с высшим образованием.

С.СТИЛЛАВИН:  А она-то что, не питала к нему искренних чувств, глубоких?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Нет, она его очень любила. И как раз трагедия ее отношений первого периода отношений с Булгаковым была как раз в том, что она его очень любила. Она очень любила его, она очень любила сыновей, она не хотела разрушать эту семью, она понимала, что муж перед ней ни в чем не виноват, и то, что будет такой разрыв…

С.СТИЛЛАВИН:  Тогда еще один глобальный вопрос, Серафима, способна ли женщина любить двух мужчин одновременно? Я говорю о высоком.

Р.ВАХИДОВ:  Судя по немецким фильмам, да.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Даже не ссылаясь на мой личный опыт, да, способна. Равно, как и мужчина, всегда способен любить нескольких женщин, не всегда, но бывает и не только в немецких фильмах, как некоторые тут подсказывают.

Т.КЕРБИ:  Ну, да, и в этих фильмах, там больше двух.

С.СТИЛЛАВИН:  Это ваши фильмы, польские. Мы о другом, мы о высоком говорим.

С.ЧЕБОТАРЬ:  У нее в свое время одна из подруг спросила, вот она познакомилась с Шиловским, говорила: «Вот такой мужчина, как ты могла его бросить?» А потом познакомилась когда с Михаилом Афанасьевичем, говорит: «Я поняла». Потому что Шиловский это земля, а Булгаков это были небеса, их нельзя сравнивать, они настолько разные люди по плану и по всему, собственно говоря.

С.СТИЛЛАВИН:  Я понимаю, что неблагодарное дело просить женщину отзываться о внешних данных другой женщины, у нас разные критерии, слава богу, наверное, с дамами относительно оценки. Но, тем не менее, Серафима, вы как ее охарактеризуете внешне? С учетом того, что мы на радио и действительно мы не можем показывать вот эти веселые картинки.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Она красивая, фотографии-то остались, желающие могут залезть в интернет и посмотреть.

С.СТИЛЛАВИН:  Брюнетка.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Брюнетка, с мелкими чертами лица, небольшого роста, худенькая.

С.СТИЛЛАВИН:  Кучерявая.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Но главное, что там не внешность была, там было такое обаяние феерическое совершенно.

С.СТИЛЛАВИН:  Это чувствуется на фотографиях?

С.ЧЕБОТАРЬ:  На некоторых чувствуется. На некоторых, особенно поздних, в смысле для Михаила Афанасьевича, уже нет, потому что ей это слишком много стоила его болезнь тяжелая. Но женщина действительно была фантастического обаяния, это вспоминают все ее знавшие и при Булгакове, и до, и после, говорили, что когда она входила в комнату, все женщины, которые там находились, тут же своих мужей хватали и пытались от нее отвлечь.

С.СТИЛЛАВИН:  Ах, вот, какого рода обаяние вы имеете в виду.

Р.ВАХИДОВ:  Нам бы такую обаятельную женщину.

С.СТИЛЛАВИН:  Да что нам бы, переругались бы.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Ну, да, возможно, что вам бы не подошло.

С.СТИЛЛАВИН:  Да, нам надо как-то поземнее.

Т.КЕРБИ:  Попроще.

С.СТИЛЛАВИН:  Поземнее, попроще, правильно, Тим, молодец, хорошо подбирает слова русские.

Т.КЕРБИ:  Спасибо.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Чувствует язык, чувствует женщин.

С.СТИЛЛАВИН:  А то мне вчера написали: «Сергей, хватит постоянно затыкать Фила». Я говорю: «Чего за Фил?»

Т.КЕРБИ:  Да, иногда я Фил, я Ким.

С.СТИЛЛАВИН:  Ким Бессингер имеется в виду.

Т.КЕРБИ:  И это тоже.

С.СТИЛЛАВИН:  Ким Чен Ир.

Р.ВАХИДОВ:  Нет, хорошо, что не Ким Кардашьян.

С.СТИЛЛАВИН:  Хотя можно было бы представить.

С.ЧЕБОТАРЬ:  А некоторым нравится.

С.СТИЛЛАВИН:  А она когда-нибудь работала, наша героиня?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Да, я же рассказывала, она работала машинисткой, она работала в телеграфном агентстве, она работала в редакции журналов. Конечно, потом уже необходимости такой не было, потому что ее муж занимал весьма высокий пост, семья была очень обеспеченная.

С.СТИЛЛАВИН:  А где они жили примерно?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Они жили в Ружейном переулке, это был дом, специально построенный для высшего комсостава, он до сих пор сохранился, Ружейный переулок, дом 11. У них там была прекрасная квартира No.1 на первом этаже, рядом жили Уборевичи, рядом жил весь высший военный состав.

С.СТИЛЛАВИН:  В 1937 оттуда вывозили людей?

С.ЧЕБОТАРЬ:  А она не дожила до 1937-го, а муж у нее, слава тебе, господи, проскочил как-то все это дело, видимо, преподавательский состав как-то был не настолько на глазах. Вообще то, что они все избежали вот этого 1937-го и последующих годов, и она, и Булгаков, и ее муж, это вообще чудо, конечно.

С.СТИЛЛАВИН:  А в чем чудо того, что произведения Булгакова, которые по формальным, наверное, признакам можно оценить, как антибольшевистские, ну, можно, и потом он как бы…

С.ЧЕБОТАРЬ:  Ну, далеко не все, кстати.

С.СТИЛЛАВИН:  Ну, не все, да, но, тем не менее, в чем вы видите, он имел покровительство чье-то, нет?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Нет, никакого покровительства он не имел. Более того, после первых успехов 1920-х годов, когда он завоевал себе популярность и определенную известность, в первую очередь, фельетонами и, работая сразу в нескольких газетах, там же он познакомился с Ильфом, Петровым, Катаевым, это были…

С.СТИЛЛАВИН:  Одна тусовка.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Одна тусовка, да, газета «Гудок» и иже с ней. Потом были поставлены несколько его пьес, которые пользовались достаточно большим успехом, в том числе, знаменитые «Дни Турбиных» во МХАТе, «Зойкина квартира» в Вахтанговском. А потом в какой-то момент наступил очень черный период его жизни, когда снимались пьесы, когда его не печатали, когда его просто начали травить. Он подсчитал, что за 10 лет из 301 рецензии, которые были опубликованы в его честь, только 3 были положительными.

С.СТИЛЛАВИН:  Но рецензии были на опубликованные произведения?

С.ЧЕБОТАРЬ:  А на все. То есть, если вы помните литературную обстановку той эпохи, то можно было сказать просто: «Громим булгаковщину», это реальный термин, от которого у него тряслись руки.

С.СТИЛЛАВИН:  А «булгаковщиной» что называлось?

С.ЧЕБОТАРЬ:  А «булгаковщиной», судя по всему, называлось все, что угодно, то есть и его резкая сатира, и его демонические мотивы. «Дьяволиада», напоминаю, это было начало 1920-х годов, и просто вот то, что он посмел, как бы выскочка такая дворянского происхождения вылезла теперь среди пролетарских писателей. Стиль его, который никаким образом не соотносился с соцреализмом, который тогда начинался, и вообще ни с одной литературной школой, с литературным течением, которое имело более-менее какую-то власть, оно не соприкасалось вообще. И к 1930-му году он дошел до такого отчаяния, что написал письмо правительству. Причем, как говорят, это письмо было не одно, но на одно из писем последовал прямой недвусмысленный ответ. На следующий день после похорон Маяковского ему позвонил Сталин и спросил, что он может сделать. В своем письме, как известно, Михаил Афанасьевич просил либо дать ему возможность уехать, причем вместе с женой Любовью Белозерской, хотя в тот момент уже был роман с Еленой Сергеевной, будущей Булгаковой. Либо принять его на работу во МХАТ хоть кем-нибудь, хоть статистом, хоть грузчиком.

С.СТИЛЛАВИН:  А ему не давали работать?

С.ЧЕБОТАРЬ:  А ему не давали, его не принимали никуда вообще. Это были совершенно нищие, тяжелые, черные годы. И через некоторое время его приняли во МХАТ, причем приняли во МХАТ писателя уже известного лаборантом-режиссером. 

С.СТИЛЛАВИН:  Это как?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Ну, видимо, ассистент режиссера, такой подай, принеси и немножко технические работы. Плюс он работал вторым режиссером в ТРАМе, будущий театр Маяковского тоже, и подрабатывал еще где-то как-то. Но эта работа была тяжелая физически и совершенно не давала ничего ему интеллектуального, его продолжали не печатать. И лишь в начале 1931-го года, там была такая анекдотическая история, на премьере очередной пьесы во МХАТе у них спросили: «А почему «Дни Турбиных» не идут?», спросили кто-то сверху. И сказали: «Так нельзя». Через некоторое время позвонил Енукидзе и спросил: «Сколько времени понадобится, чтобы восстановить спектакль?» И спектакль пошел.

С.СТИЛЛАВИН:  Те говорят: «Два дня».

С.ЧЕБОТАРЬ:  Это был единственный спектакль, который у Булгакова шел во всем Советском Союзе. Более того, у МХАТа вообще были эксклюзивные права на эту пьесу. Но все остальные пьесы были запрещены рано или поздно. Известно, что Сталин «Дни Турбиных» смотрел то ли 14, то ли 16 раз.

С.СТИЛЛАВИН:  А почему ему так нравилась эта постановка?

С.ЧЕБОТАРЬ:  А вот это до сих пор загадка у булгаковедов.

С.СТИЛЛАВИН:  Какие версии?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Но в какой-то момент он сказал, что в этой пьесе показано, если такие люди, как Турбины выбрали большевизм, то значит от этой пьесы больше пользы, чем вреда. Хотя, в общем-то, пьес таких было достаточно много, но вот чем-то она ему глянулась, неизвестно, чем.

С.СТИЛЛАВИН:  А насколько она автобиографична в смысле выбора Турбиными большевизма?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Считается, что у этой пьесы, там у всех есть реальные прототипы.

С.СТИЛЛАВИН:  Или это прием?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Ну, это прием, конечно, но это прием, пропущенный через себя. То есть это во всех персонажах узнаются реальные люди.

С.СТИЛЛАВИН:  Но не для того, чтобы пьесу ставили, ход такой?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Нет. Он ставил пьесы еще, когда на Кавказе в составе белой армии был. И он очень жалел, кстати, что он тогда не уехал, но он заболел тифом очень тяжело, когда армия эвакуировалась, он не смог уехать. С ним была жена, она его выхаживала буквально. И то, что он выжил, это была ее заслуга.

С.СТИЛЛАВИН:  Нет, представляете, Серафима, она его выхаживала, а он опять влюбился.

С.ЧЕБОТАРЬ:  А вот такие вот вы мужчины.

С.СТИЛЛАВИН:  Вот был бы менеджером по продаже древесной стружки, мы сказали бы: подонок. А так вот говорим писатель великий. Серафима, так роль товарища жены, одно дело утешать мужчину всяко-всяко, а другое дело помогать ему в труде и обороне.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Она ему помогала всячески в труде. И вообще ее роль в творчестве Булгакова очень трудно переоценить.

С.СТИЛЛАВИН:  А булгаковеды, сразу вопрос, они видят с ее появлением, изменилась какая-то его линия, манеры?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Да, с ее появлением он, собственно, вплотную занялся тем романом, за который его, в основном, большинство сейчас знают и любят, «Мастер и Маргарита». И хотя начал он его писать, первые редакции были еще в конце 1920-х годов…

С.СТИЛЛАВИН:  Без нее?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Без нее. Там еще не было Маргариты даже. Там не было ни Мастера, ни Маргариты.

С.СТИЛЛАВИН:  А рабочее название?

С.ЧЕБОТАРЬ:  «Копыто инженера», «Гастроли черта», там было очень много разных.

С.СТИЛЛАВИН:  То есть «Дьяволиада».

С.ЧЕБОТАРЬ:  Это была «Дьяволиада», совершенно верно. Сатирические зарисовки Москвы, которые…

С.СТИЛЛАВИН:  То есть, видимо, все эти второй свежести вот оттуда изначально?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Да, да. Плюс там была уже вставная новелла о Понтии Пилате и Иешуа, она оттуда пришла, тогда это было «Евангелие от дьявола». Частично первые редакции сохранились, с ними можно ознакомиться, они опубликованы, пожалуйста.

С.СТИЛЛАВИН:  А вот этот ваш, как вы говорите, Михаил Афанасьевич, он заигрывал с этими темными силами? Нет-нет, да и блюдце-то покрутит, нет?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Вы знаете, нет, никаких данных о том, что он действительно этим занимался нет, хотя, безусловно, в теории он этот вопрос хорошо прорабатывал, потому что написать роман о дьяволе, не зная ничего о дьяволе, просто невозможно, а он всегда отличался углубленностью, погруженностью в материал. Но самое важное, что сделала Елена Сергеевна, она сохранила его наследие. Когда он умер в 1940-м году, это было 10 марта, он уже к этому времени был очень тяжело болен, у него был нефросклероз, то есть отказывали почки хронически, то есть это была постоянная боль во всем теле, он практически ослеп, но до последних дней, когда он был в сознании, он продолжал редактировать свой великий роман. И ее была первоочередная задача после его смерти, это привести все вот эти правки и черновики в единый текст окончательный. То есть это задача текстолога, причем крайне сложная, потому что правок было огромное количество и текст романа достаточно объемный. Более того, когда началась война и после этого, первоочередная задача сохранить архив, сохранить рукописи, вывезти их из Москвы, в чем ей помог, кстати, Александр Фадеев, который отдал ей свое купе в поезде, уходящем в Ташкент. И, более того, потом она практически в одно лицо пробивала эти рукописи к печати, это было очень долго. Первое после смерти издание Булгакова, это был 1955-й год, были две пьесы. Роман «Мастер и Маргарита», если вы помните, вышел в конце 1966-го, начале 1967-го года, знаменитое издание в журнале «Москва», которое пробивали с огромнейшим трудом с помощью Симонова, с помощью неоценимой главного редактора этого журнала Поповкина, который, как говорил Симонов, уже был настолько болен, что ему было все равно. Причем роман был безбожно совершенно порезан, потому что в тех же номерах печаталась какая-то проза кого-то из членов редакции этого журнала, который решил, что ему, конечно, место нужнее, поэтому Булгакова можно и порезать. Но, тем не менее, этот журнал моментально стал библиографической редкостью, его перепечатывали, переписывали, причем во многих копиях были вставлены куски того, что было выкинуто при цензуре.

С.СТИЛЛАВИН:  На машинке?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Да, на машинке, от руки вклеивались эти куски, которые частично из редакции попали, частично через Елену Сергеевну.

С.СТИЛЛАВИН:  Серафима, а как сложилась ее личная жизнь? Она же еще на 30 лет пережила мужа?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Да. Она больше не выходила замуж, она жила Михаилом Афанасьевичем. Судя по ее дневникам, он ей снился периодически, она с ним разговаривала во снах, общалась. И хотя, конечно, слухи ходили разные, у нас не могут без слухов обходиться, слухи связывали ее, конечно, и с Фадеевым, и с Симоновым, и с еще многими другими, но она хранила верность Булгакову, хранила верность его наследию, его мыслям, его текстам. Она, собственно, положила жизнь на то, чтобы Булгаков, как личность и как писатель не ушел в небытие и вернулся к читателям. И всему тому, что мы сейчас знаем о Булгакове, и то, что мы имеем возможность читать его произведения, это в первом и, в основном, и в большинстве это ее заслуга, безусловно.

С.СТИЛЛАВИН:  Ей мешали в сохранении этого архива, памяти?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Конечно. Более того, насколько я знаю, сейчас уже из корпуса рукописей, которые она передала в свое время в «Ленинку», там некоторые рукописи уже пропали, по разным спискам разные тексты, но, тем не менее, некоторых уже нет. То есть, невозможно уже выправить последние правки его авторские. Но, тем не менее, то, что вообще запрещенного писателя стали публиковать, это, безусловно, ее заслуга.

С.СТИЛЛАВИН:  А что касается судьбы детей ее? Мы что-нибудь знаем?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Старший сын умер, к сожалению, в достаточно молодом возрасте тоже от гипертонии, как и Михаил Афанасьевич, как и его отец. А младший пережил ее на 5 лет. Он, насколько я помню, военный был тоже. Достаточно удачно женился, оставил потомство, с этой точки зрения там все было хорошо.

С.СТИЛЛАВИН:  Так мы можем говорить, что наша сегодняшняя героиня это прототип  Маргариты?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Можно, безусловно.

С.СТИЛЛАВИН:  Хотя вы так нарисовали немножечко другой образ, чем создается…

С.ЧЕБОТАРЬ:  Нет, тем не менее, и по внешности, и по вот этой сложности характера, и то, что она была ведьма, все так говорили.

С.СТИЛЛАВИН:  И крем у нее был?

С.ЧЕБОТАРЬ:  И крем у нее был, возможно, не такой волшебный. Все, кто ее знал, вспоминали как раз, что она за своей внешностью очень следила, зная, что это нравится Михаилу Афанасьевичу и предыдущим мужьям, собственно.

С.СТИЛЛАВИН:  А кому не нравится?

С.ЧЕБОТАРЬ:  Она всегда следила.

С.СТИЛЛАВИН:  Не следят, кстати, женщины с очень сильной волей.

С.ЧЕБОТАРЬ:  У нее был маникюр даже в то время, когда это не было принято в ее среде. Был период, когда нельзя было женщинам выпендриваться. Женщина - боевая подруга, надела гимнастерку и пошла. А она всегда себя держала именно, как светская дама, как одна из первых красавиц Москвы, собственно, которой она и считалась, и она это держала лицо до последнего. Даже, говорят, на могилу к Михаилу Афанасьевичу она приходила всегда, как на свидание. К его постели, когда он умирал уже, она приходила держать его за руку, они там менялись, его сестра, их подруга и она по очереди сидели всегда с ним, она всегда была при полном параде, потому что ему приятнее было так. Он успокаивался, когда видел ее, и когда видел, что она не в растрепанных чувствах, не в расстроенных настолько, чтобы потерять лицо, а что она держится.

С.СТИЛЛАВИН:  Серафима, вас так же всегда приятно видеть.

С.ЧЕБОТАРЬ:  Спасибо.

С.СТИЛЛАВИН:  Всегда в нашей студии. Спасибо вам огромное за очень интересный рассказ. Хотя, несмотря на настоятельные призывы редакции осудить блуд, вы не решились сегодня. Ну, ничего, не за горами и другие времена. Серафима Чеботарь, журналист, очеркист, писатель. Серафима, спасибо огромное.

С.ЧЕБОТАРЬ:  До свидания.