Личный фактор Личный фактор с Петром Фёдоровым: 37 лет в журналистике

Без масок и условностей: журналист-международник Пётр Фёдоров рассказывает о себе и своей карьере в программе "Личный фактор" на радио "Вести ФМ". Ведущие программы – Руслан Быстров и Анастасия Борисова.

БЫСТРОВ: Всем здравствуйте, это программа "Личный фактор". Ее ведущие – Анастасия Борисова.

БОРИСОВА: И Руслан Быстров.

БЫСТРОВ: Как обычно, мы приглашаем в программу известных людей, знаковых и пытаемся понять, что же за личность сидит в том или ином человеке. И сегодня у нас в гостях наш коллега – ведущий программы "Субъектив", журналист Петр Федоров.

ФЕДОРОВ: Здравствуйте.

БЫСТРОВ: Здравствуйте, Петр. Сколько лет вы в журналистике?

ФЕДОРОВ: Столько не живут… 37.

БЫСТРОВ: И не скучно до сих пор?

ФЕДОРОВ: Нет.

БЫСТРОВ: А как все началось у вас?

ФЕДОРОВ: Началось с того, что я не смог понять, что такое линейная алгебра в МИФИ, и простился с инженерно-физическим институтом. И понял, что нет, всё, в точных науках я себя не найду.

БЫСТРОВ: А кем хотели быть?

ФЕДОРОВ: Ну, это был факультет кибернетики. Потому что после 9-го класса мы переезжали на другую квартиру, вся семья, 9-й класс я прогуливал так, что у меня, по-моему, по поведению была "тройка". За "двойку" тогда сажали в тюрьму.

БЫСТРОВ: А почему же вы прогуливали-то?

ФЕДОРОВ: А старшая сестра не поступила после окончания. В общем, подавала мне…

БЫСТРОВ: Дурной пример.

ФЕДОРОВ: Достаточно дурной пример, да. Говорит: "Да что ты сегодня в школу пойдешь, пойдем лучше в кино". При этом помогала здорово. Потому что однажды, вот так вот идучи в кино "Юность", мы повстречали директора моей школы, в которой я учился, в которой сестра тоже училась до 8-го класса. На вопрос: "Петя, что ты делаешь на улице, в школе бы надо быть", сестра перехватила инициативу и сказала: "Григорий Игнатьевич, понимаете какая вещь, у него горло болит, а он к врачу боится идти на промывание, я его просто силком туда веду". "Вот что значит старшая сестра!" – сказал добрый директор школы. Ну, после этого пришлось каким-то образом простудиться, вызвать врача, уже отступать было некуда. И я пошел в вечернюю школу. И меня родители через очень интересного друга семьи устроили работать в замечательное место, я давал подписку о неразглашении, как это место называется, и хотя сейчас оно рассекречено, но подписку с меня никто не снимал. Этот научный институт занимался проектированием ядерных реакторов. Поскольку из-за юного возраста меня не могли посадить на стенд, где все-таки была повышенная радиация, меня посадили набивать программы для компьютера. А компьютер был совершенно потрясающий, назывался он "Сокол-2", в то время ему было (это был 69-й год), в то время этому компьютеру было, наверное, лет 19-18, потому что его начали собирать подпольно еще при жизни Сталина, когда кибернетика была буржуазной наукой, и она не признавалась. И директор института, как мне рассказывали, на собраниях Академии наук клеймил буржуазную науку, а потом приходил в свой институт, открывал ключом тайную дверь и смотрел, как собирается эта машина. Она была на лампах, у нее вводно-выводное устройство грохотало жутко. Особое искусство было нажать на кнопку "старт" этой машины, потому что просто нажать было нельзя, вот импульс должен был быть лихой такой, ну вот абсолютно точно взвешенный, и тогда она запускалась. Никаких дисплеев, конечно: мигали тусклые лампочки, которые показывали, в каком регистре что происходит. Она была спроектирована специально для тех расчетов, которые нужны были институту, поэтому ее заменили на современную машину, купленную через третьи страны, IBM мощную, сильную, но универсальную. И, конечно, все были довольны, это уже было без меня. Но я влюбился в эту машину, и поэтому в МИФИ поступал на факультет кибернетики.

БОРИСОВА: Но поступить вы все-таки смогли?

ФЕДОРОВ: Да, у нас была обычная, но очень хорошая школа, и вот будете смеяться, нас из нашего класса в одну и ту же группу поступило три человека. Это, конечно, говорит очень многое о том образовании, которое нам в школе давали...

Полностью слушайте в аудиофайле.