Кубок интерпретаций Чакона Брамса как предчувствие

Финал 4-й симфонии Брамса. Очень точно написал об этой части композитор и дирижёр Феликс Вайнгартнер: «Мне
кажется подлинно сверхъестественным страшное душевное содержание этой вещи, я не могу избавиться от навязчиво
возникающего образа неумолимой судьбы, которая безжалостно влечет к гибели то ли человеческую личность, то ли целый народ... Конец этой части, насквозь раскаленный потрясающим трагизмом, – настоящая оргия разрушения, ужасный контраст радостному и шумному ликованию последней симфонии Бетховена".

Брамс, вероятно, не случайно в этом завещании-предчувствии-предупреждении обратился к форме чаконы (редчайший случай в симфонической практике). В пору своего расцвета в 17 веке чакона служила лучшим способом музыкального осмысления нового видения мира, кинетического и циклического, мира, воспринимаемого уже по законам Кеплера и кругу кровообращения Харви. В финале 4-й симфонии у Брамса эта кинетика суеты натыкается на выпуклые основания остинатной формы чаконы словно на те же грабли. И в этой обречённости суть его предсказания трагической судьбы немецкого народа.

Мы сравним интерпретации именитого Карлоса Кляйбера 1979 года и крупного знатока старинной музыки Филиппа Херревеге 2012 года. Заметим, что Брамс был большим почитателем барокко, особенно Шютца и Баха, тему финальной чаконы 150-й кантаты которого он здесь процитировал.