Интервью Тимур Кибиров: к зрелости поэта клонит к суровой прозе

Новая книга Тимура Кибирова «Генерал и его семья». Темы современной литературы.

ЗАСЛАВСКИЙ: В студии Григорий Заславский, добрый день. И я рад приветствовать в этой студии поэта и исторического романиста Тимура Кибирова. Здравствуйте.

КИБИРОВ: Здравствуйте.

ЗАСЛАВСКИЙ: Ну вот так получилось, что вы к своему, теперь 65 лет тоже юбилеем называется…

КИБИРОВ: Ну, вроде бы, вроде бы…

ЗАСЛАВСКИЙ: Хотя никогда это не было. Поэтому, поскольку это уже случилось, поздравляю.

КИБИРОВ: Спасибо.

ЗАСЛАВСКИЙ: И к этому, такой вот, в общем, дате вы приурочили выход своего исторического романа "Генерал и его семья". Этот вот переход поэта на прозу, который был впервые продекларирован фактически опытом Пушкина, вы вообще считаете правильным, естественным ходом вещей?

КИБИРОВ: Трудно сказать. Ну, во всяком случае ничего противоестественного тут точно нет. Но история литературы подсказывает, что, в общем, он не обязателен, то есть отнюдь не все…

ЗАСЛАВСКИЙ: Ну да, Инна Лиснянская, да, спокойно писала там…

КИБИРОВ: Да.

ЗАСЛАВСКИЙ: Уж я не говорю про Евтушенко.

КИБИРОВ: И Тютчева.

ЗАСЛАВСКИЙ: Да, и Тютчева, да-да-да.

КИБИРОВ: Но вообще довольно часто к зрелости или к старости действительно клонит к суровой прозе поэтов.

ЗАСЛАВСКИЙ: Почему собственно такая вот военная семья?

КИБИРОВ: Дело в том, что я сам из военной семьи, и эту среду я хоть как-то знаю. Ну, насколько сейчас могу вспомнить, хотя боюсь, что настоящие какие-то знатоки этого быта, этой жизни гарнизонной, там поселковой найдут наверняка массу каких-то нелепостей, неточностей, анахронизмов у меня. Но я писал о том, что знаю, отчасти пользуясь опытом своей семьи, своих воспоминаний. Ну, я все детство и начало юности провел по разным военным поселкам, то есть я школу заканчивал.

ЗАСЛАВСКИЙ: Сколько школ вы поменяли?

КИБИРОВ: Ой, я даже не подсчитывал, но штук пять.

ЗАСЛАВСКИЙ: Потому что обычно те, кто из военных семей, они говорят: я за 10 лет поменял там 9 школ, там 8 школ. Эта книжка, она уже вошла, как я понимаю, в большую книгу.

КИБИРОВ: Насколько я понимаю, все изданные в какой-то период, практически все выдвигают.

ЗАСЛАВСКИЙ: Ну да, а дальше они там или продвигаются дальше, или не продвигаются. Насколько вы следите за тем, как происходит чтение романа? И в этой связи даже такое для меня очень интересно, что вы скажете об этом, насколько вообще проза сегодня дает больший отклик, чем поэзия?

КИБИРОВ: Ничего не могу сказать. Хотя мне безумно интересно, вот давно, наверное, только первые публикации стихов у меня такие волнения вызывали: что и как, как люди читают, не читают. Так вот сейчас с этим романом первым моим, ну таким настоящим. Он огромный, 600 с лишним страниц. Но пока я не знаю, как отслеживать, и больше его читают, чем стихи, или меньше. Пока я ориентируюсь только на реакцию своих родных и знакомых, но она, понятно, в той или иной степени положительная. Кто ж мне скажет, даже если не понравится, в лицо, что…

ЗАСЛАВСКИЙ: Старик, ты гений!

КИБИРОВ: Да-да-да.

ЗАСЛАВСКИЙ: Я недавно разговаривал с замечательным художником Никитой Алексеевым, более старшего поколения, но из того же самого направления – московского концептуализма. И он говорил о том, что вот на выставках, к сожалению, сегодня ну вообще почти отсутствует то, что можно назвать независимой арт-критикой, и приходят твои знакомые. Ну что, эти там 25 человек, конечно, скажут: ты – гений!

КИБИРОВ: Так же, как и на чтение стихов сейчас. Ну проходит кто? Во-первых, обязательно те, кто сами пишут, ну и те, кого ты пригласишь.

ЗАСЛАВСКИЙ: Но это нормально.

КИБИРОВ: Нет, ну еще помнятся времена, когда процентов 50 было тех, кто просто интересуется, бескорыстно интересуется поэзией. Сейчас, по-моему, уже этого нет, хотя я давно нигде не участвую, я не очень хорошо знаю современную литературную среду...

Слушайте в аудиофайле!