Провокация Выпуск #5

Свой вопрос вы можете задать при помощи специальной формы.

С.НАСИБЯН: Добрый вечер. Вы на волнах «Маяка», меня зовут Сергей Насибян. В эфире программа «Провокация», такое некое психологическое шоу, в рамках которого мы не ставим диагнозов, мы никого не лечим. Все, что я помогаю вам сделать, это раскрыть пространство ваших переживаний, для того чтобы вы же сами и увидели свои собственные возможности для прекращения оных.

У нас есть звонок. Слушаем.

ЮЛИЯ: Здравствуйте.

С.НАСИБЯН: Добрый вечер.

ЮЛИЯ: У меня такая пикантная проблема, я знаю, что это довольно распространенное явление, у меня (неразборчиво). Это меня очень давно уже мучает, я, по сути, не живу, а существую. То есть данная проблема мешает мне не просто посещать какие-то мероприятия, театры, кафе, друзей у меня не осталось, можно сказать, я просто не могу выйти из дома.

Получается, ну, как, я выхожу, но для меня проблема это автобусы, например, когда он подъезжает, я понимаю, что я не могу зайти. И это что-то вроде панических атак, только не помогают никакие дыхательные техники, рационализация, переключение, это ничего не помогает. И все важные пары, в вузе, например, то есть мне нужно выйти в какой-то момент, я не знаю, что является запуском, то есть, ну, триггером. Гулять я не могу, это, видимо, какой-то, может быть, страх социальных контактов. И, может быть, вы сможете чем-то помочь.

С.НАСИБЯН: Может быть, я и смогу чем-то помочь. Но давайте сначала разберем вот, какой вопрос. Как давно?

ЮЛИЯ: Ну, вы знаете, мне сейчас 22, и я в районе 8 лет уже этим мучаюсь, то есть с 10-го класса примерно это началось.

С.НАСИБЯН: И соответственно, вот вы с этим живете последние 8 лет.

ЮЛИЯ: Ну, да.

С.НАСИБЯН: Судя по вашей лексике, вы обошли уже всех врачей, в том числе, были у психотерапевта или психолога, так?

ЮЛИЯ: Ну, как вам сказать, я обратилась с данной проблемой, но полноценную терапию не прошла. То есть я была всего у психолога раза два, наверное.

С.НАСИБЯН: Я вынужден просто это спросить в силу того, что исключены ли все патологии.

ЮЛИЯ: Ну, нет, вообще нет. Но дело в том, что это абсолютно психологическое. То есть я могу быть абсолютно здоровой, голодной и как угодно, но, если у меня возникает какая-то ситуация, что мне нужно куда-то выйти, начинаются все симптомы.

С.НАСИБЯН: Хорошо. При этом при всем, смотрите, давайте так, вы помните, условно говоря, когда это случилось в первый раз? Ну, вряд ли вы можете прямо помнить первый раз, но вот этот период в 14 лет, так ведь, это начало происходить?

ЮЛИЯ: Ну, да, лет 15 мне было. Ну, вы знаете, там были проблемы, но я их как-то склонна обесценивать. То есть там было что-то вроде развода родителей, я была отличницей до 9-го класса, в 10-м я резко съехала. В 10-м классе как бы там, может быть, учителя гнобили, в спорте у меня были успехи, но было выгорание самое натуральное. Онкология была у бабушки. И как бы все, может быть, это наложилось. Но я считаю, что это недостаточно все равно для человека с сильной психикой, а я почему-то не справилась.

С.НАСИБЯН: А вы считаете себя человеком с сильной психикой?

ЮЛИЯ: Ну, не то, чтобы, но это как-то...

С.НАСИБЯН: Подождите, вы же ставите себя прямо сразу в некую позицию, вам кажется, что она у вас сильная, и тогда вы как будто бы отрицаете в этот момент само существование, я так назову это, невроза. Так ведь?

ЮЛИЯ: Ну, может быть. Да нет, он как бы есть, но, почему я.

С.НАСИБЯН: Почему я?

ЮЛИЯ: Да. Люди просто справляются с более сильными, ну, масштабными проблемами, а тут, казалось бы, бывает, а вот как бы это случилось…

С.НАСИБЯН: Ну, да, а у вас такая, как бы ситуация, когда проблема не столь масштабна, но при этом при всем вы именно с ней столкнулись. Ну, возможно, что это достаточно сложно и масштабно для вас. Хорошо. Давайте так, есть какие-то схожие элементы в отношении процессов, перед которыми у вас возникают такие позывы?

ЮЛИЯ: Вы знаете, у меня за 8 лет было время подумать, как бы смешно это ни звучало, и я пришла к выводу, что, возможно, это страх социальных контактов, как таковой это страх стыда, позора. И это как бы зацикленный процесс, потому что я, ну, я стесняюсь себя, что я существую, в принципе, как личность, видимо. То есть я ощущаю себя, как будто я хуже каждого человека на Земле.

С.НАСИБЯН: Боюсь, что это пришло к вам не как осознание, а как логический вывод.

ЮЛИЯ: Может быть, вероятно.

С.НАСИБЯН: Хорошо. Но, насколько вам свойствен, есть такое понятие, как катастрофизирующее мышление. Насколько часто вы употребляете, например, такие слова, как «это катастрофа» или «я не представляю, что может случиться».

ЮЛИЯ: Вы знаете, никогда, это мне вообще не свойственно.

С.НАСИБЯН: Существовала ли вот в этот период, о котором вы говорите, 14 лет, ну, может быть, я, так или иначе, должен задать этот вам вопрос, какая-нибудь ситуация, связанная с физическим или, может быть, сексуальным насилием, или предпосылками к нему.

ЮЛИЯ: Нет, вы знаете, этого тоже не было. Ну, смотря, как бы сексуальной точно нет, а физической, смотря, что под этим понимать. У меня довольно жесткое воспитание, но нельзя сказать, что это насилие какое-то.

С.НАСИБЯН: Ну, хорошо, но при этом при всем вы же понимаете, что в этот момент, когда вы испытываете такие позывы, у вас достаточно высокий уровень стресса. И, возможно, я не знаю, измеряли ли вы как-то гормональные свои показатели или нет?

ЮЛИЯ: Вы имеете в виду в конкретном моменте?

С.НАСИБЯН: Ну, нет, в конкретном моменте вряд ли вы это делали. Но вообще, в целом, с гормонами все в порядке?

ЮЛИЯ: Ну, вы знаете, я неправильный образ жизни веду. Вообще все было хорошо, здорово, но в последнее время, может быть, с ухудшением данной ситуации уже я не желаю ложиться спать, потому что у меня ощущение упущенного дня, что я что-то не сделала в жизни, тут тоже недовольство собой подключается.

С.НАСИБЯН: Да, из того, что вы говорите, у меня как раз-таки складывается ощущение, что вы, действительно, боитесь оценки других людей.

ЮЛИЯ: Да, вероятно, это мне подходит, да.

С.НАСИБЯН: Постольку, поскольку мы с вами говорим в эфире, я вас не вижу, вот это вот «это мне подходит» выглядит, как некая спасительная соломинка, за которую вы цепляетесь, то не факт, что именно в эту сторону сейчас следует копать.

Давайте посмотрим вот, на что. А в чем проблема с тем, как думают о вас, и как вас оценивают другие люди?

ЮЛИЯ: Ну, я не знаю, может быть, мне нужно быть лучшей.

С.НАСИБЯН: А зачем?

ЮЛИЯ: Не знаю, чтобы не было стыдно.

С.НАСИБЯН: Ну, понимаете, чтобы не было стыдно, и быть лучше, это немножко разные вещи. Одно дело страдать, например, от чувства стыда и избегать его, другой вопрос совершенно в некоем таком нарциссическом восприятии себя, собственной персоны. Я же не знаю, в каком смысле это у вас. Ну, давайте подумаем вот, о чем. Для чего вам так важна эта оценка других людей, причем позитивная оценка?

ЮЛИЯ: Ну, вы знаете, может быть, чтобы не разочаровывать близких, чтобы сохранять достоинство какое-то. Мне даже, сейчас я уже прихожу к выводу, что не обязательно быть лучшей, просто хотя бы не быть худшей.

С.НАСИБЯН: Я понимаю. Но, смотрите, постольку, поскольку вы все-таки работаете с этим вопросом, и вы обращаетесь к психологу, то первое, что стоило бы понаблюдать в этом смысле за собой, за чем стоило бы понаблюдать, это как раз за тем, как работает ваш процесс негативной обратной связи внутри вас. Ведь у вас, действительно, на лицо, что называется, есть конфликт между вами реальной и идеальным образом вас, который вы себе представляете.

Но тут возникает вопрос, что произойдет. Потому что вы себя наказываете, как будто бы предварительно уже за это. Чтобы не получить наказание от других людей. И вот тут, от других людей, это я не знаю, чьего наказания вы боитесь или чьего отвержения вас вы боитесь. Но я бы на вашем месте смотрел бы именно в эту сторону.

ЮЛИЯ: Поняла.

С.НАСИБЯН: Кто эти люди, которые могут от вас, так сказать, отвернуться.

ЮЛИЯ: Поняла. Ну, может быть, все-таки это от родителей идет, но я бы не сказала, что они так меня сильно унижают или недовольны мной настолько.

С.НАСИБЯН: Нет, конечно, они нет.

ЮЛИЯ: Это внутри все.

С.НАСИБЯН: Внутри, абсолютно верно. Но тогда и стоит наблюдать именно за этим, потому что, понимаете, возможно, есть сформированная, но при этом подавленная какая-то ваша персональная враждебность к значимым для вас взрослым. Это могут быть ваши родители, это может быть ваш тренер в 14 лет, это может быть какой-то педагог, который это делал. То есть у вас существует эта подавленная агрессия или враждебность в их адрес. Но, подавляя ее, вы, в общем-то, нарабатываете для себя совершенно другой выход этого стимула, понимаете.

То есть вы чувствуете, когда вам нужен социальный контакт, вы ощущаете, осознаете эту враждебность и агрессивность. Но для того чтобы избежать этого, для того чтобы подавить эту агрессивность, вы соответственно уходите вот в ваш симптом, ваш, так сказать, любимый. Вам вот с этим бы разобраться.

ЮЛИЯ: То есть мне как бы работать с подавленной агрессией.

С.НАСИБЯН: Я бы начал именно с этого, с подавленной агрессией или даже я бы назвал это слово «враждебностью». Ну, раз уж вы, правда, работаете с психологом, по крайней мере, так у меня написано, то я рекомендую посмотреть в эту сторону. И я понимаю, что вам сложно, вам сложно выходить из дома, вам сложно куда-то выходить, в смысле в какие социальные контакты. Но при этом при всем есть огромное количество, я уверен, что там, где вы живете, тоже это есть, каких-то групповых процессов, где вы могли бы проявлять эту агрессию в адрес других людей в безопасных обстоятельствах. Хорошо?

ЮЛИЯ: Да, поняла. Спасибо вам большое.

С.НАСИБЯН: Я даже не знаю, помог ли я вам. Да, конечно, звоните, обращайтесь. Всего хорошего, до свидания.

ЮЛИЯ: Спасибо большое и вам. До свидания.

С.НАСИБЯН: Каждый раз, когда взрослый человек набирается смелости, для того чтобы поделиться своим запросом, своей проблемой какой-то, с которой он живет уже много лет и не может, возможно, справиться, то в процессе этого диалога те, кто слушают этот диалог, могут обнаружить для себя очень много важных элементов.

У нас есть звонок. Добрый вечер.

ЕЛЕНА: Здравствуйте.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста.

ЕЛЕНА: Меня зовут Елена.

С.НАСИБЯН: Очень приятно. Откуда вы звоните, Лен?

ЕЛЕНА: Северодвинск, Архангельская область.

С.НАСИБЯН: Прекрасный знакомый город.

ЕЛЕНА: Очень приятно.

С.НАСИБЯН: Ну, что же, расскажите, что вас беспокоит.

ЕЛЕНА: Ну, я написала вопрос, меня беспокоит агрессия, которая во мне стала проявляться с недавних пор, прямо такая ярая, я бы сказала, агрессия с желанием причинить источнику моих проблема вред. И когда это доходило до такого состояния, что прямо в теле вот какое-то, я не знаю, жжение какое-то, я, честно говоря, за себя испугалась. Пошла к психотерапевту в государственное учреждение, мне прописали «Грандаксин».

С.НАСИБЯН: Ну, а что еще.

ЕЛЕНА: Ну, три месяца пропила, в общем-то, эффекта особого не было, и проблема не улетучилась.

С.НАСИБЯН: Помните, как коту Леопольду выписывали таблетки «Озверин», а вам нужны таблетки «Удобрин», вам нужно быть добрее.

ЕЛЕНА: Да, да, «Удобрин».

С.НАСИБЯН: Слушайте, Елена, давайте так, вы, действительно, способны осознавать свою агрессию вплоть до того, что вы чувствуете в теле?

ЕЛЕНА: Это я так называю. Я не знаю, может быть, это как-то по-другому называется состояние, но то, что я чувствую, меня напугало.

С.НАСИБЯН: Подождите, давайте, расскажите мне, что вы чувствовали.

ЕЛЕНА: Так, ну, смотрите, вот у меня сейчас основная проблема, это шум от соседей сверху. Реально топот, грохот, с которым я сделать ничего не могу. То есть договоры, переговоры, обращения в инстанции не помогают. И вот такое ощущение, что вот этот топот, то есть вот сбоку, если шумят, просто громко говорят или музыка, меня это не раздражает. А грохот и топот, вот, как удары по телу.

И вот в этот момент я почувствовала, что это прямо, вы знаете, в ярость, такое ощущение, что это нарастает, нарастает, и вот это хочется выплеснуть, причем я понимаю, зачем я буду бить посуду, у меня хорошая посуда, подушку тоже бить не хочу. И вот я испугалась в какой-то момент, что я пойду сейчас там что-нибудь…

С.НАСИБЯН: Прямо убила бы, вот так, да? Прямое такое – убила бы.

ЕЛЕНА: Да, да.

С.НАСИБЯН: А в теле-то, что в этот момент?

ЕЛЕНА: А в теле вот в области солнечного сплетения, вот прямо боль такая, как будто бы, я не знаю, колючая проволока или ежи, прямо колит, жжет, ужасно страшно.

С.НАСИБЯН: Хорошо. А страшно-то, что? Что это выйдет наружу? Или страшно, что это с вами что-то сделает?

ЕЛЕНА: Да, да. Нет, что это выйдет наружу, то есть я перестану себя контролировать, это, как вот в фильмах показывают, в состоянии аффекта человек совершает какие-то действия. И вот у меня это все быстро так в голове пролетело, и, думаю, блин, а потом ответственность, и как, и чего. Ну, то есть я понимаю, что я могу сделать шаг, а потом в ответ мне что-то прилетит, и вот дальше-то я уже второй-то шаг, не знаю, теряюсь, боюсь.

С.НАСИБЯН: Скажите, смотрели фильм «Управление гневом»? Был такой прикольный фильм.

ЕЛЕНА: Смотрела, да, смотрела.

С.НАСИБЯН: Как вам, похоже? Похоже на то, что там происходило?

ЕЛЕНА: Ну, это, скорее всего, знаете, там в ускоренном варианте. У меня вот этот процесс, он раскручивался как-то медленно. Ну, воспитывалась, как девочка хорошая не должна так поступать, нельзя злиться, нельзя это, ну, вообще недовольной быть нельзя, ну, все такое. И вот это, что другие люди, вот прямо все для них. А когда я начинаю смотреть, что, а другие-то как-то себя ведут, блин, вообще.

С.НАСИБЯН: Ну, смотрите, Елен, давайте вот так, смотрите, говорю «смотрите», хотя мы с вами говорим по радио.

ЕЛЕНА: Ну, это да, да.

С.НАСИБЯН: Вы сейчас дома?

ЕЛЕНА: Да, дома.

С.НАСИБЯН: И сейчас, судя по всему, ваши соседи, ну, как бы ведут себя в порядке, ведут себя нормально, никто там не топает.

ЕЛЕНА: Ну, топали вот пять минут назад.

С.НАСИБЯН: Пять минут назад топали, отлично. А что, если мы представим себе тот факт, что они-таки топают прямо сейчас. Можете прямо представить себе, ну, не знаю, вспомните, в конце концов, пять минут назад не так давно. И направьте свое внимание сейчас на ваше солнечное сплетение там, где у вас начинает возникать вот это горящая структуру или, наоборот, какие-то иголки или колючая проволока. Теперь скажите мне, ну, я не знаю, «я злюсь». То есть вы же сейчас злитесь, правильно?

ЕЛЕНА: Да, я злюсь.

С.НАСИБЯН: Так, вот прямо еще раз, прямо соберите эту всю злость в свои скулы, в кулаки и скажите мне, что «я злюсь».

ЕЛЕНА: Я злюсь.

С.НАСИБЯН: Прямо вот почувствуйте это желание подняться и навалять там всем. И скажите это еще раз.

ЕЛЕНА: Я злюсь.

С.НАСИБЯН: Так, отлично, уже прямо есть ощущение в спине. Супер. А теперь то же самое, все то же самое, наблюдая за всем этим, только скажите мне очень простую вещь, скажите мне – я проживаю злость.

ЕЛЕНА: Я проживаю злость.

С.НАСИБЯН: И еще раз.

ЕЛЕНА: Я проживаю злость.

С.НАСИБЯН: И еще раз.

ЕЛЕНА: Я проживаю злость.

С.НАСИБЯН: Что поменялось?

ЕЛЕНА: Ну, потряхивает, такая дрожь по телу.

С.НАСИБЯН: Так, отлично. А что происходит с вашей колючей проволокой?

ЕЛЕНА: Ну, вот как-то, может быть, она распрямляется, и поэтому дрожь вот прямо из руки.

С.НАСИБЯН: Да, да, и вот вы опускаете ее в тело, вот это самое важное. Смотрите, ваши соседи, я так понимаю, не съедут, вы, скорее всего, тоже не съедете в ближайшее время, договориться тоже не получится. Но обратите внимание, вы можете вот эту боль, которая возникает в вашем солнечном сплетении, трансформировать вот в это ощущение, ну, как вот вы сейчас почувствовали тряску в теле. Дайте телу протрястись.

Обратите внимание на разницу, когда говорили «я злюсь», я есть злость в этот момент, это важно. Но, когда я говорю «я проживаю злость», то я становлюсь свидетелем этой злости, я просто становлюсь неким контейнером, внутри которого эта злость, ну, что-то она делает, она каким-то образом трансформируется, например.

ЕЛЕНА: Вот удивительно, но реально поменялось ощущение.

С.НАСИБЯН: Еще бы.

ЕЛЕНА: Потому что, когда «я злюсь», я сжимаюсь, а «я проживаю злость», я, наоборот, разжимаюсь.

С.НАСИБЯН: Да, вы как будто бы распускаетесь, как бутон, как будто внутри вашего сердца начинает все распускаться.

ЕЛЕНА: Да, да.

С.НАСИБЯН: Вот это очень важное упражнение. Я хочу, чтобы вы просто научились немножко по-другому, так сказать, свою злость осознавать. Не надо пить никаких таблеток, а просто наслаждайтесь этой злостью. Она говорит, во-первых, о том, что вы живы, во-вторых, она говорит о том, что вам не безразлично то, что происходит в вашей жизни.

Ну, и, более того, когда вот вы говорите, что люди ходят по потолку. Я в детстве тоже жил в старом доме на втором этаже, и когда я бегал, топал ножками, снизу соседка все время стучалась, я очень боялся потом проходить через ее дверь, потому что меня все время ею пугали. Сегодня, когда надо мной бегают дети, я смеюсь, поэтому, судя по вашему смеху, вы тоже сможете это делать. Итак, я предложил вам другой вариант. Хорошо?

ЕЛЕНА: Очень замечательно.

С.НАСИБЯН: Отлично. Спасибо вам.

ЕЛЕНА: Даже слезы…

С.НАСИБЯН: Вот-вот, это называется проживание чувств. Спасибо.

У нас есть звонок. Я слушаю.

НАТАЛЬЯ: Добрый день.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте.

НАТАЛЬЯ: Меня зовут Наталья, я из города Мурманска.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте, Наталья, очень приятно.

НАТАЛЬЯ: У меня как бы есть такая проблема, что я боюсь наркоза, но мне предстоит операция, поэтому я хотела бы с вами по этому поводу поговорить.

С.НАСИБЯН: Давайте поговорим. Ну, давайте так, то есть вам предстоит операция. Операция, я так понимаю, неотложная, в смысле отложная, но она необходима.

НАТАЛЬЯ: Нет, отложная, я ее откладываю уже два года.

С.НАСИБЯН: Два года откладываете, потому что боитесь наркоза. Наркоз будет соответственно полный, насколько я понимаю.

НАТАЛЬЯ: Да, да.

С.НАСИБЯН: До этого никогда не приходилось это испытывать?

НАТАЛЬЯ: Нет, до этого тоже, ну, лет уж 15 назад была операция под наркозом, я тоже перед операцией очень сильно ее боялась.

С.НАСИБЯН: А чего вы боитесь такого в наркозе? Можете не выйти из него? Что так страшно-то?

НАТАЛЬЯ: Ну, вот как-то получается до наркоза и после наркоза жизнь как-то разделяется. И вот страшно, что после уже ничего не будет как бы.

С.НАСИБЯН: Еще раз, после чего не будет?

НАТАЛЬЯ: После наркоза. Ну, как бы, видимо, я боюсь, что я не отойду от наркоза.

С.НАСИБЯН: А, ну, все-таки вы боитесь умереть, правильно я понимаю?

НАТАЛЬЯ: Ну, да.

С.НАСИБЯН: Но вы же умрете и без наркоза когда-нибудь.

НАТАЛЬЯ: Ну, когда-нибудь, да.

С.НАСИБЯН: Ну, и при этом думаете, что как будто бы не скоро.

НАТАЛЬЯ: Ну, по крайней мере, я точно не знаю, когда.

С.НАСИБЯН: Нет, вы точно не знаете, когда, и я не знаю, когда, когда я умру, когда вы умрете, когда мы все умрем. Но здесь хочется сослаться как обычно в таких ситуациях на слова Воланда из «Мастера и Маргариты» – проблема же не в том, что человек смертен, а в том, что он внезапно смертен.

НАТАЛЬЯ: Да.

С.НАСИБЯН: Ну, хорошо. А вообще вас кто-то напугал, что из наркоза можно не выйти, вот эти все страшилки? Или вы знаете кого-то, кто не вышел?

НАТАЛЬЯ: Нет.

С.НАСИБЯН: Может быть, вы знаете кого-то, кто знает кого-то, кто не вышел из наркоза?

НАТАЛЬЯ: Даже таких не знаю.

С.НАСИБЯН: Даже таких не знаете, черт возьми. Так часто боятся змей. Я все время задаю вопрос, вы знаете кого-нибудь, кого укусила, убила змея? Нет. А знаете кого-нибудь, кто знает кого-нибудь? Нет. А знаете кого-нибудь, кто знает кого-нибудь, кто знает кого-нибудь, кого укусила и убила змея? Обычно нет. Но люди боятся змей. То же самое у вас с наркозом. Хорошо. Вы уже взрослый человек, так ведь?

НАТАЛЬЯ: Да.

С.НАСИБЯН: Отлично. У вас есть знакомые врачи, может быть, в том числе, и врачи, которые работают в реанимации, врачи, которые делают наркозы?

НАТАЛЬЯ: Есть.

С.НАСИБЯН: Есть. Вы с ними говорили?

НАТАЛЬЯ: Да.

С.НАСИБЯН: А, может быть, они вам приводили какую-нибудь статистику?

НАТАЛЬЯ: Нет, вот статистику не приводили. Просто вот у меня был такой личный неприятный опыт, когда я в прошлый раз выходила из наркоза, я как бы пришла в себя, но были проблемы с дыханием. Я не могла сообщить об этом никому. То есть я была в сознании, у меня не было связи, скажем так, с внешним миром.

С.НАСИБЯН: Да, и вы испугались.

НАТАЛЬЯ: Да, я очень сильно испугалась.

С.НАСИБЯН: Понятно. Ну, потому что нервная система была слегка подавлена наркотическими препаратами и, конечно же, вы не управляли собой. Но при этом вы как бы могли осознавать все эти сложности.

НАТАЛЬЯ: Да.

С.НАСИБЯН: Но вы боялись наркоза еще до него, правда?

НАТАЛЬЯ: Да, вот в этом все и дело как-то, видимо, связаны.

С.НАСИБЯН: Да, конечно, я понимаю, что связаны. Но смотрите, тут есть два варианта, один из которых это, конечно же, нас обычно пугает это все по причине того, что мы мало знаем. Вот малые знания в этом смысле становятся большой проблемой. Может быть, стоит прямо поговорить с врачами, поговорить именно о статистике. Можно почитать про эту статистику, кстати говоря, и самой, найти много информации, узнать у врачей, какой предполагается наркоз будут вам делать, они с радостью этим делятся обычно. И просто посмотреть на саму статистику.

Знаете, я так работал со своим страхом полетов. Я просто разобрал статистику крушения самолетов пассажирских, разобрался в их причинах настолько, насколько смог. И, разбираясь в этом, я потихонечку осознал, что статистически вероятность гибели в этой ситуации очень низка, на самом деле.

НАТАЛЬЯ: Ситуации-то похожи, то есть, как бы от нас ничего не зависит. Я о самолете.

С.НАСИБЯН: Да, да, и вот здесь как раз уметь доверять, уметь в этом смысле доверять очень сильно. Я не знаю, если вы верующий человек. Вы верующая?

НАТАЛЬЯ: Ну, не очень.

С.НАСИБЯН: Не очень, ну, в смысле так, да, социально верующая, я понял. Ну, просто в этом контексте хорошо подходит какой-то разговор с кем-то из священников, если вы ему доверяете. Или, действительно, с психологом. Но не такой сейчас, который мы с вами ведем на радио, а вот прямо пойти и хорошенечко проговорить, подготовиться к этому наркозу. То есть любой психолог абсолютно вас подготовит к этому наркозу и даст вам определенные какие-то наставления или инструменты, для того чтобы вы спокойно в это дело вошли.

Я вам могу сказать одно. Конечно же, страх не в наркозе, страх, конечно же, в смерти, страх, что я не приду в себя, я умру. Но вы же понимаете, что тот факт, что вы избегаете наркоза, никаким образом не позволит вам избежать смерти.

НАТАЛЬЯ: Ну, логично.

С.НАСИБЯН: И вот здесь вот точка принятия возникает, понимаете. Если эта операция необходима, то это вопрос вашего риска, а это значит вопрос вашей смелости. Я вам рекомендую сделать только одну вещь. Я не знаю просто, ну, хотите вы говорите о том, какую операцию вы будете делать, или нет, возможно, ну, раз не сказали, то и не надо. Но при этом при всем вы понимаете разницу после операции, то есть, какой вы будете, какой будет ваша жизнь, когда эта операция пройдет удачно?

НАТАЛЬЯ: Да, я вот, когда записывалась, то есть я как бы записалась, я приехала уже на операцию два года назад и буквально за день до операции у меня началась сильная ангина. Мне вот кажется, что это просто организм так отреагировал на стресс.

С.НАСИБЯН: Да, конечно.

НАТАЛЬЯ: Я вот как бы боюсь, что, я, в принципе, наверное, преодолею этот страх, то есть, если я поеду, если я запишусь. Но вот мне страшно, что опять я приеду и зря, и опять что-то у меня произойдет такое непредвиденное.

С.НАСИБЯН: Ну, об этом точно не стоит думать, Наталья. Об этом не стоит думать. Ну, знаете, я тоже, на самом деле, могу сказать вам, что, как любой человек я боюсь терять контроль, конечно же, как любой человек я боюсь, в том числе, и наркозов. И буквально какое-то время назад была процедура, при которой меня необходимо было ввести в наркоз, в этот полный наркоз.

Да, я сел, поговорил соответственно с реаниматологом, поговорил с анестезиологом, он мне рассказал, из чего состоит наркоз, рассказал мне, как себя ведет организм в этом самом наркозе. Это знание дало мне силы, для того чтобы довериться этим врачам и войти в это состояние. Ну, надо сказать, что я ничего не помню, потому что, мне показалось, что через 15 секунд я открыл глаза, но процедура длилась час.

Это один из способов. То есть, когда мы наполняем себя этими всеми знаниями. Они, в общем-то, не очень нам нужны, но они успокаивают нас в этом смысле. Ну, давайте так, все-таки после операции вы чувствуете, вот, когда вы думаете о том, что после операции ваша жизнь, она изменится, разница будет?

НАТАЛЬЯ: Да, значительно.

С.НАСИБЯН: Значительно. То есть что-то вам будет легче делать, я не знаю, что-то вам будет проще, так ведь?

НАТАЛЬЯ: Ну, у меня операция с носом, поэтому у меня как бы качество жизни, дыхание, вот эта вот вся система дыхательная будет лучше намного, я надеюсь.

С.НАСИБЯН: Нет, конечно, будет лучше, давайте без надежд, давайте верить в это. Но при этом при всем вы же понимаете, что это произойдет не сразу. То есть они сделают операцию, будет какой-то период, пока отечность спадет и так далее. Вот это ощущение нормального полного дыхания через нос вы получите только, ну, дай бог, через неделю, насколько я понимаю.

НАТАЛЬЯ: Ну, это меня не пугает как раз.

С.НАСИБЯН: Да, да, нет, я хочу сказать, что вы сразу не сможете это почувствовать.

НАТАЛЬЯ: Да, это понятно, да.

С.НАСИБЯН: Но вы уже можете себя просто перенести внутренне вот в это состояние, в котором вы свободно дышите. Вот представьте себе, что вы вдыхаете носом, это же классно. Ну, как бы я точно это знаю, потому что я вдыхаю носом. Но я не понимаю, хотя у меня бывает насморк, да, я могу себе, в общем-то, понять разницу между тем, когда ты носом дышишь свободно, и когда ты носом дышишь, не знаю, на три процента.

НАТАЛЬЯ: Ну, да.

С.НАСИБЯН: Вот просто представьте себе, ощутите, я не знаю, какая музыка играет у вас в голове, когда вы представляете себя дышащей носом.

НАТАЛЬЯ: Не могу вам сказать.

С.НАСИБЯН: Я понимаю, что сейчас не можете сказать. Но я говорю вам про то, на что стоит сейчас направить ваше внимание, для того чтобы себя потихонечку.

НАТАЛЬЯ: Представить свою жизнь потом, после операции, как это будет хорошо, и сконцентрироваться на этом.

С.НАСИБЯН: Да, да, именно так, концентрируйтесь на этом. И обязательно разговор с анестезиологом. Ну, вот прямо поговорите со знакомым анестезиологом или с тем, который будет при операции. Ну, поговорите, пускай вам расскажут. Более того, если операция на нос, то, я так понимаю, что это не сложная анестезия в том смысле, что вас не будут в сон вводить на 20 часов, это все-таки будет достаточно ненадолго. Поэтому поговорите с ним, узнайте, как это работает, как это действует, какие препараты в этом во всем применяются. И вы откроете для себя целый мир анестезии.

НАТАЛЬЯ: Хорошо, спасибо большое.

С.НАСИБЯН: Спасибо вам. Хорошей вам операции и не болейте, берегите себя. До свидания.

НАТАЛЬЯ: Спасибо, до свидания.

С.НАСИБЯН: У нас есть еще один звонок. Посмотрим, на что мы способны. Добрый вечер.

ЯНА: Здравствуйте.

С.НАСИБЯН: Представитесь?

ЯНА: Да, здравствуйте. Меня зовут Яна, я из города Тюмени.

С.НАСИБЯН: Ого, сколько у вас там времени сейчас.

ЯНА: 8 часов.

С.НАСИБЯН: Понятно, я был уверен, что у нас больше разница. Хорошо, Яна, рассказывайте.

ЯНА: Я писала такой вопрос по поводу, я сейчас нахожусь в декрете уже год. И, если коротко, то мне очень сложно принять тот факт, что моя жизнь очень резко поменялась, и я не принадлежу себе, и очень много энергии уходит вот на это сопротивление, на то, что мой день, он похож на день сурка. Я понимаю, что в моих силах сделать так, чтобы он не походил на день сурка, но, естественно, у меня не очень это получается. Получается, но не всегда. И я не знаю, как жить в этом непринятии, потому что это очень сложно эмоционально и, мне кажется, очень много уходит на это сил.

С.НАСИБЯН: Я понимаю, что ваш распорядок дня, ваша рутина очень сильно поменялась. Если раньше вы ходили на работу, встречались с друзьями, может быть, ходили в ресторан, в кино, в казино и куда-то еще, то сейчас, я так понимаю, вся жизнь крутится вокруг того, что вы обслуживаете вашего ребенка, так?

ЯНА: Да.

С.НАСИБЯН: Отлично.

ЯНА: И еще плюсом, я еще можно договорю.

С.НАСИБЯН: Да, да.

ЯНА: Еще плюсом мы переехали, ну, у нас такие были не очень хорошие отношения с мужем всегда, и вот я уезжала в другой город, откуда я, потом опять вернулась. И то есть здесь у меня одна подруга, и мы видимся, ну, может быть, раз в две недели. И все это усложняется тем, что нет особо помощи, кроме помощи мужа, который очень часто на работе. То есть тоже как-то…

С.НАСИБЯН: Давайте так, изменились условия вашей жизни в том смысле, что вы переехали, правильно я слышу?

ЯНА: Да, да.

С.НАСИБЯН: У вас куда-то делись все друзья, осталась одна подруга, и муж не очень вам помогает. Правильно я услышал?

ЯНА: Да, помогает по мере возможности.

С.НАСИБЯН: Ну, понятно. И во всем в этом виновата ваша дочь?

ЯНА: Мне кажется, что во всем в этом виновата я, потому что я хотела ребенка и ребенок желанный, но я как-то, я очень много изучала информацию о том, как (неразборчиво). Хотя у меня был тот же самый муж, я знала, что (неразборчиво), у него была та же самая работа. Я понимала, на что я иду. И я не понимаю вот, как я могла.

С.НАСИБЯН: Ну, смотрите, судя по тому, как вы сформулировали вопрос с самого начала, и как он записан, передо мной лежит в письменном, так сказать, виде: «Чувствую себя жертвой собственной дочки. Большая часть энергии уходит на сопротивление, так как не принимаю это, чувствую безысходность».

Ну, здесь вы абсолютно правы. Вы же и являетесь в этот момент как раз-таки жертвой собственной дочери. И ваша дочка, она, конечно же, виновата в том, что у вас теперь нет друзей, у вас не строятся отношения с вашим мужем. Возможно, присутствие или появление вашей дочери обнажили его характер или его поведение, его вообще, в принципе, ценности какие-то, возможно, разницу ваших ценностей. Ну, в общем, и так далее.

Я могу же продолжать это бесконечно долго, лить воду на мельницу того, что вы жертва этого ребенка. Вот я слышу ее голос, очень у нее такой голос, прямо сразу видно, что она пришла в этот мир, для того чтобы испортить вашу жизнь.

ЯНА: Ну, нет, я так не считаю. Я чувствую, что я виновата.

С.НАСИБЯН: Подождите, Яна, как же так не считаете, конечно, считаете. Вы же позвонили в шоу «Провокация».

ЯНА: Я не боюсь в этом признаться.

С.НАСИБЯН: Вот, вот, смотрите, я же, поэтому и говорю, я могу встать на вашу позицию, и, конечно, долго и усердно буду доказывать вам то, что, конечно, ваша дочь виновата. Ну, дальше мы уже будем переходить к следующим элементам, я не знаю, что с ней сделать. Начнем думать, может быть, отдать ее маме, может быть, в детский дом, что бы еще такого можно было бы придумать.

Но обратите внимание, все то, что я сейчас буду озвучивать, я буду озвучивать ваши мысли. Да, они пролетают, да, вы знаете, что не надо так думать. Но вы в этот момент начинаете еще себя ведь винить за то, что с вами такое происходит, Яна.

ЯНА: Ну, наверное, да.

С.НАСИБЯН: И вы усложняете тем самым. Так посмотрите на это, смотрите, вам нужно ведь всего лишь навсего, ну, я не знаю, давайте так, вы можете начинать свой день, ну, понятно, что ваш день начинается с пробуждения ребенка. Но при этом при всем возьмите себе одну минуту, зайдите в ванную и станьте там просто, ну, я не знаю, мегерой такой, которая всех во всем обвиняет. Но только ровно минуту, Яна. А через минуту вы увидите, на самом деле, чем больше вы сделаете этого упражнения, тем меньше вам времени на это будет нужно.

Потому что вы не можете быть все время улыбчивой и любящей матерью, ну, не можете. Потому что внутри вас есть другие эмоции. Так дайте им возможность, дайте им право, ну, просто делайте это одну минуту в час или там, я не знаю, пять минут каждые два часа. Вы подавляете эти чувства и из-за этого устаете еще больше, Яна.

ЯНА: Ну, наверное, да, наверное, вы правы, потому что я начинаю сразу же переключать якобы на себя весь негатив, что типа такая, что…

С.НАСИБЯН: Ну, что я плохая мать и что же такое, и как же я так могла, так надо же быть сейчас радостной, счастливой, что у меня есть ребенок, а у других людей и этого-то нет, правильно?

ЯНА: Ну, да.

С.НАСИБЯН: Я не буду вас в этом убеждать, я буду вас убеждать в том, что вы плохая. Я буду убеждать вас в этом.

ЯНА: Наверное, да, наверное, потому что я не разрешаю себе злиться на нее.

С.НАСИБЯН: Конечно. Но только в тот момент, когда вы позволите себе быть плохой, вы в какой-нибудь вот из этих моментов, из этих минут, будучи плохой, посмотрите ей в глаза, и вы увидите, что она любит вас абсолютно любой. И это то, чему вам нужно у нее учиться, потому что ей все равно, какая вы. Так что позвольте себе стать самой собой, понимаете, Яна. Дайте себе это право. Но просто, вот поверьте, ставьте будильник на одну минуту или на три минуты, и прямо вот зайдите в ванную комнату, и дайте себе эту волю. Хорошо?

ЯНА: Да.

С.НАСИБЯН: А после этого выходите и любите себя за то, что вы такая, какая вы есть, потому что посмотрите, правда, в глаза вашего ребенка, и вы увидите, что она воспринимает вас и любит вас, какой бы вы ни были, что бы вы ни говорили, что бы вы ни чувствовали, что бы вы ни думали. Вот это то, чему нам надо учиться у наших детей.

ЯНА: Да, спасибо, поняла.

С.НАСИБЯН: Спасибо вам. И не надо себя ругать. Всего доброго, до свидания.

У нас есть звонок. Я слушаю, добрый вечер.

СЕРГЕЙ: Добрый вечер. Это Сергей.

С.НАСИБЯН: Очень приятно.

СЕРГЕЙ: Да, взаимно. Я оставлял такой вопрос, в двух словах, у меня отсутствуют какие бы то ни было желания, мечты. Или по-другому сказать, вы знаете, как в «Пиратах Карибского моря», там Барбосса говорил – вино не горячит. Ну, и в таком роде. И я вот, зная свой потенциал, скажем так, и свои возможности, недопонимаю, почему у меня сейчас отсутствуют какие бы то ни было желания как-то реализоваться в жизни. То есть я занимаюсь, ну, уже второй год, грубо говоря, какой-то монотонной работой и каждый день одно и то же. И я думаю, к чему это вообще приведет. Неужели как бы так вся жизнь и пройдет. Не могу вот понять.

С.НАСИБЯН: А каков он, ваш потенциал? Вы сказали, что вы знаете свой потенциал.

СЕРГЕЙ: Раньше, ну, лет 15 назад я ставил перед собой какую-то цель, ну, давайте по-простому.

С.НАСИБЯН: Давайте.

СЕРГЕЙ: Каждый мужчина хочет хорошую машину, например. Вот я поставил себе цель, и она оказалась недостижимой, потому что это был автомобиль премиального сегмента. Однако через три года я абсолютно новым купил этот автомобиль, ну, собственно, получил какое-то удовольствие. И уже вот, кстати, в тот момент я для себя подметил, что удовольствие от того, что я его получил, очень скоро закончилось.

С.НАСИБЯН: Я боюсь, что даже прямо в тот момент, когда вы в него сели. Потому что мысль появилась, наверное, какая машина будет следующая, предположим. Нет?

СЕРГЕЙ: Нет.

С.НАСИБЯН: А что убило ваше удовольствие?

СЕРГЕЙ: Что я, в общем-то, просто пересел на другой автомобиль. То есть, по сути, получил какой-то комфорт, который, скажем так, может быть, больше я себе мечтал, то есть ожидания были больше, чем я получил. Ну, и, собственно, вот так с этого, может быть, не только, конечно, с этого, но вот именно в тот момент пришло осознание, что я не получил то удовлетворение такое. И так вот по чуть-чуть, по чуть-чуть, то есть все пошло так угасать. Не конкретно с того момента, но тогда вот я четко помню, что я так осознал.

С.НАСИБЯН: Ну, хорошо. А давайте так, что предшествовало вот этой истории? Вы какое-то долгое время находились в каком-то стрессе, может быть, в работе или в личных отношениях?

СЕРГЕЙ: Да у меня, в общем, много всего происходило, много трудностей в моей жизни было, скажем так. Люди со стороны, которые меня знают, считают вообще, что я очень толстокожий, потому что, ну, скажем так, я много смертей, ну, похорон своих близких пережил, много близких у своего окружения, ну, к примеру, если говорить о чем-то таком важном, на мой взгляд, в жизни. Много каких-то финансовых трудностей, колебания были. Колебания близких.

Кстати, вот, пережив самостоятельно, я как раз-таки говорю всем о том, что это не самое страшное и это всегда можно решить, нужно только приложить усилия. И, может быть, думая о своей ситуации в настоящем времени, я думаю, может быть, я как раз-таки переварил столько всего, что у меня текущее кажется бессмысленным. Не могу это понять.

С.НАСИБЯН: А можете сказать, чем вы занимаетесь в своей профессии, чем вы занимаетесь на работе?

СЕРГЕЙ: Сейчас я работаю с людьми, ну, скажем так, я работаю в компании, которая занимается пассажироперевозками. Но я не окружен коллективом, то есть это узкий коллектив. Однако контактов у меня значительно в день.

С.НАСИБЯН: Хорошо, давайте так, Сергей, вы обращались, например, с этой проблемой к врачам? Вы проверяли себя, вы исключали какие-то патологии, я не знаю, или вы вот просто для себя сделали вывод, что мне ничего не хочется, и позвонили сейчас мне. Как?

СЕРГЕЙ: Я общался с психологом, и она мне говорила такую вещь, которую я читал, я читаю статьи, то есть я увлекаюсь вообще научпопом, проваливаюсь, что это можно сравнить, как со спячкой медведя. То есть бывает бодрствующий период, бывает период, когда силы иссякли и нужно впасть в спячку.

С.НАСИБЯН: Вас устраивает такая метафора, я правильно вас услышал?

СЕРГЕЙ: Скорее, нет. Потому что, оглядываясь назад, я не только духом был вынослив, но и физически. И для меня вот такая обрисовка не совсем уместной кажется, не совсем уместной.

С.НАСИБЯН: Ну, хорошо, давайте тогда, ну, если не устраивает метафора, что вы просто впали в спячку или у вас там анабиоз какой-нибудь в связи с тем, что вам нужно сохранить энергию, как бы вы по-другому все-таки описали свое состояние. Это что, это эмоциональное выгорание, это усталость, это просто отсутствие желаний?

СЕРГЕЙ: Просто отсутствие желаний.

С.НАСИБЯН: Апатия.

СЕРГЕЙ: Да, да. Вот, если проще, то да, скорее, так.

С.НАСИБЯН: Хорошо. Как вы сегодня провели свой день, вот время пятнадцать минут седьмого, во сколько вы встали?

СЕРГЕЙ: В 5,30.

С.НАСИБЯН: А зачем вы проснулись так рано?

СЕРГЕЙ: Я всегда встаю рано.

С.НАСИБЯН: Так, хорошо, я, правда, спросил, зачем, заметили?

СЕРГЕЙ: Ага.

С.НАСИБЯН: Хорошо, вы проснулись в 5.30, что вы делали дальше? Ну, там утренний туалет, понятно, а еще какие действия?

СЕРГЕЙ: Да, да. Вышел, сел в машину, поехал в офис.

С.НАСИБЯН: В 5.30 субботы вы поехали на работу.

СЕРГЕЙ: Да, да, у меня офис открывается.

С.НАСИБЯН: Хорошо. Это как бы было необходимое действие? Или это все-таки было действие, хоть как-то сопряженное с вашим желанием? У вас было хоть какое-то ваше личное дело, которое вам нужно было сделать на работе? Или только вот надо и все?

СЕРГЕЙ: Я замечаю, что я выбрал, то есть я сейчас работаю постоянно без выходных, потому что сам замечаю, что так я отвлекаюсь от каких-то вот таких мыслей.

С.НАСИБЯН: Хорошо. Вы поехали на работу, дальше вы работали, правильно?

СЕРГЕЙ: Да.

С.НАСИБЯН: Дальше?

СЕРГЕЙ: Пообедал, ну, собственно говоря, вот и все.

С.НАСИБЯН: Пообедать пошли, потому что вы были голодны или вы обедать пошли, потому что, я не знаю, свет выключают на это время в офисе?

СЕРГЕЙ: Нет, потому что я, опять же, все время хожу обедать. То есть у меня вот, то есть я пошел туда же в то же самое время, потому что я это делаю все время.

С.НАСИБЯН: Отлично. Ну, и соответственно вот сейчас рабочий день закончился, вы звоните мне.

СЕРГЕЙ: Да.

С.НАСИБЯН: Хорошо. Куда вы собираетесь ехать дальше?

СЕРГЕЙ: Домой.

С.НАСИБЯН: Домой. Вы просто поедете домой или вы заедете в ресторан, вы купите себе еды в магазине, может быть, вы готовить будете ужин сегодня? Как вы собираетесь провести вечер?

СЕРГЕЙ: Заезжаю за готовой едой обычно и все, и еду домой.

С.НАСИБЯН: Вы живете один?

СЕРГЕЙ: Да.

С.НАСИБЯН: И я правильно понимаю, вам не с кем встретиться в субботу вечером, нет друзей, нет развлечений, нет хобби, вы не пойдете смотреть кино.

СЕРГЕЙ: Смотрите, да, вы правы, объясню даже, почему. Самые близкие люди, с кем я поддерживаю контакт, они находятся в других городах и даже некоторое время живут уже в другой стране. А те знакомые, которые у меня есть, обременены своими какими-то проблемами, то есть бытового характера, семейного. И какие-то встречи, которые у нас были, они также не доставляют ни удовольствия, ну, не то, что удовольствия, а они скучны, не могу объяснить.

С.НАСИБЯН: Я понимаю, понимаю, да. Скажите, Сергей, вы занимаетесь спортом?

СЕРГЕЙ: Да.

С.НАСИБЯН: Каким?

СЕРГЕЙ: Ролики, коньки.

С.НАСИБЯН: Катаетесь на роликах.

СЕРГЕЙ: Да, да. В летний период.

С.НАСИБЯН: Я понимаю, ролики летом, коньки зимой, так?

СЕРГЕЙ: Да.

С.НАСИБЯН: Вы прямо выходите, и где-то час хотя бы вы это делаете.

СЕРГЕЙ: Да, да, у меня в машине постоянно ролики.

С.НАСИБЯН: Супер. Меняется состояние в результате этих действий? Повышается настроение, может быть?

СЕРГЕЙ: Я отвлекаюсь, да, я отвлекаюсь.

С.НАСИБЯН: Ну, обратите внимание, один вариант это заниматься этим, для того чтобы отвлекаться. А другой вариант, когда вы начинаете наблюдать за тем, как в вашем теле возникают определенные процессы, которые наполняют ваше тело там, не знаю, серотонином, дофамином, кучей полезных гормонов.

Но вы, если начнете наблюдать за этим, вы увидите, в какой момент это происходит. Ну, например, на 20-й минуте, предположим, или на 25-й минуте. Но вы начнете замечать это, потому что отвлечение это одно, а совсем другое это получение удовольствия от этого процесса. Хорошо, а вот, например, езда на велосипеде совсем не нравится вам, не возбуждает вас?

СЕРГЕЙ: Я катался на велосипеде. Но мыслей о покупке не возникало, да.

С.НАСИБЯН: Ну, в смысле хорошего велосипеда купить нет такого желания, я понимаю.

СЕРГЕЙ: Желания нет, да.

С.НАСИБЯН: Отлично. А вот вы еще говорите, что 10 лет назад вы точно понимали, что вы хотите. Как вы это чувствовали, как вы понимали, что вы понимаете, что я хочу?

СЕРГЕЙ: Ну, у меня какая-то сила внутри, ну, можно сказать, что голос заставлял, направлял. И вот даже я анализировал, что происходило, и понимаю, что я действовал даже интуитивно, но по какому-то плану, который я заранее не нарисовал себе на бумаге. Однако я действовал, то есть мелкими шагами шел вперед.

С.НАСИБЯН: А при этом при всем вас окружали люди, с которыми вы делились своими достижениями?

СЕРГЕЙ: Да.

С.НАСИБЯН: Которых сейчас нет, насколько я понимаю.

СЕРГЕЙ: Да, но я могу сказать, что вот как раз в этот момент окружение, ну, происходила такая некая зачистка в окружении.

С.НАСИБЯН: А почему вы их зачищали, по какому принципу?

СЕРГЕЙ: То есть зачистка. Она была не с моей стороны.

С.НАСИБЯН: А вообще обстоятельствами.

СЕРГЕЙ: Да, мне кажется, что, ну, то есть люди начинали как-то со мной общаться менее искренне.

С.НАСИБЯН: Менее искренне. А зачем, в чем был контекст, в чем была цель их лживости или неискренности, на ваш взгляд?

СЕРГЕЙ: Ну, скажем так, если я предлагал организовать какую-то встречу, брал инициативу на себя не только, ну, то есть все организаторские расходы, ну, какие-то причины у людей возникали, я не знаю, не могли они собраться, либо как-то…

С.НАСИБЯН: Я вот только сейчас начинаю слышать, я предположу, скажите, так это или нет, вы как будто бы обижены на них.

СЕРГЕЙ: Да нет, я бы не сказал, что я обижен, потому что все-таки не могу сказать, что это искусственно были какие-то причины. Но, в общем, чтобы увидеться с людьми, мне приходилось самому проявлять какую-то настойчивость, скажем так. А не так, чтобы вот там просто кто-то звонил. То есть это постепенно сходило на-нет. Но я могу объяснить это тем, что я в тот период времени очень сильно и много работал. Знаете, один, два раза, допустим, позвали, третий, четвертый уже никто не позовет.

С.НАСИБЯН: Конечно.

СЕРГЕЙ: Может быть, и с этим связано.

С.НАСИБЯН: Конечно, понимаю. И получается, что вы в какой-то момент просто почувствовали, знаете, есть такое понятие, как депривация, как будто бы вас нельзя коснуться, как будто бы вас нельзя позвать. Ну, это, как стать слепоглухонемым на какой-то промежуток времени и в такой вот депривационной камере находиться. И, конечно, в процессе этой такой эмоциональной депривации начинает возникать вот такое состояние, что у вас, потому как вам одному-то, в общем-то, ничего и не нужно.

СЕРГЕЙ: Да, так и есть.

С.НАСИБЯН: Сергей, все, что я могу точно вам сказать сейчас это взять на себя ответственность за ваше окружение, ну, в смысле за то, кто вас и что вас окружает. Вот точно могу вам порекомендовать, где начать разгонять вот эти свои желания. Это, возможно, знаете, я не знаю, записаться на какие-нибудь групповые занятия спортом, ну, типа волейбола, баскетбола, ну, все, что угодно, но только в группу, там, где контакт происходит согласно правилам, когда есть цель, есть правила, есть команда и все, что с этим связано. Ну, вот нужно вот этот азарт получить.

Это вот сейчас моя прямая рекомендация, как это сделать. Потому как тот опыт, который у вас сейчас сформировался в результате вот этой депривации, он, к сожалению, не даст вам возможности строить отношения близкие по другим критериям, по другим принципам. Хорошо?

СЕРГЕЙ: Да.

С.НАСИБЯН: Попробуйте, запишитесь, ну, попробуйте несколько пробных занятий групповых, ладно?

СЕРГЕЙ: Да, вы про азарт, кстати, очень верно подметили. В смысле именно вот это чувство покинуло меня.

С.НАСИБЯН: Да, да. И вот, если вы это сделаете, то следующим шагом точно могу порекомендовать вам групповую какую-нибудь психотерапевтическую группу. Там ходят не больные люди, поверьте мне, а они просто ходят пообщаться. И это тоже сделает такую, знаете, заводку, как это, с толкача или с кривого ключа заводится. Очень рекомендую вам вот эти две вещи, сделайте их.

СЕРГЕЙ: Спасибо.

С.НАСИБЯН: Да вам спасибо, спасибо, что делитесь, это очень важно. Что же, с нами был Сергей. Спасибо.

Действительно, это очень распространенное ощущение, потому что в процессе проживания в городе мы, конечно же, забываем ключевые элементы эмоционального контакта. И очень часто в своих бегах, в своих попыхах, я бы так сказал, хотя мне наверняка сделают замечание за такое выражение, но мы забываем о том, что есть люди, которых иногда надо просто обнять, улыбнуться, встретиться с ними, поговорить, а, главное, послушать этих людей. И часто люди впадают вот в такое депривационное состояние.

Ну, что же, у нас есть пара вопросов, которые я сейчас зачитаю. «Здравствуйте. Не могу спускаться на эскалаторе. Одолевает паническое состояние, потеют руки, кружится голова, ноги становятся ватными, не могу управлять своими ногами, их словно сковывает. Если встаю на эскалатор вплотную за кем-то, это немного облегчает мое состояние, так как не вижу высоты и движущихся механизмов. Можно ли что-то с этим поделать?» Конечно, можно. «В метро чувствую себя нормально, вся проблема только при спуске и подъеме на эскалаторе. Клаустрофобии нет. Пыталась отвлечься и подумать о чем-то, пока спускаюсь, но это не помогло. Полина».

Заранее говорит спасибо мне. Ну, что ж, вы знаете, я считаю всегда, что, конечно же, клин клином вышибают в этом смысле. Попробуйте сделать простую вещь, Полин. Так как вам все равно приходится спускаться и подниматься на эскалаторе, в тот момент, когда вы будете это делать, представьте себе, что боятся вокруг вас просто все, панически боятся спускаться и подниматься на эскалаторе. Наблюдайте за мужчинами и женщинами, которые вас окружают, и вот просто заставьте их в своем воображении бояться. Посмотрите, насколько вам будет легко или, наоборот, сложнее. А, может быть, у вас появится желание успокоить одного из них. Ну, вот и проверим.

«Здравствуйте. Меня зовут Елена, Новосибирск. У меня вопрос к психологу. Как лечить расстройство пищевого поведения? Зачем я ем, когда не голодна?».

Ну, слушайте, друзья, если у вас расстройство пищевого поведения, вам все равно придется обратиться к специалисту. Только так лечить расстройство пищевого поведения. И там уж вы выясните, зачем вы едите, когда вы не голодны.

Что же, у нас есть звонок. Здравствуйте, слушаю вас.

МАРИНА: Добрый день.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте.

МАРИНА: Меня зовут Марина. Я с удовольствием прослушала ваш ответ на предыдущего нашего корреспондента. И думаю, что это в большой степени относится ко всем нам.

С.НАСИБЯН: Это правда.

МАРИНА: Потому что необходимость социализации душевных и физических связей, она необходима человеку, всем. А потом у меня примерно следующая ситуация. Я долго, много и хорошо работала, чего-то заработала, какую-то карьеру построила. С ковидом все это перешло в более удаленную работу. Какое-то время, в общем, в семье у нас было тяжелое, трагедия у нас в семье была. И два года после этого я не работаю. Я не могу себя заставить, я понимаю, что это все такие, но я не могу, ну, я не могу себя заставить писать резюме, идти куда-то на собеседования. После одной мысли о работе меня начинает тошнить. Это неправильно.

С.НАСИБЯН: Почему неправильно?

МАРИНА: Потому что, почему неправильно, потому что человек…

С.НАСИБЯН: Почему неправильно?

МАРИНА: Человек должен хотеть развиваться, он должен быть…

С.НАСИБЯН: Кому? Кому человек должен хотеть? Человек должен хотеть развиваться, это странная фраза сама по себе. Давайте попробуем за нее зацепиться. Марин, кому вы должны хотеть?

МАРИНА: Ну, в первую очередь, себе. Потому что тоже понимаешь, я вчера не смогла посчитать, сколько мне лет.

С.НАСИБЯН: Ну, слушайте, для женщины это вообще прекрасная привычка. Забудьте, Марин.

МАРИНА: Ну, да, но она меня огорошила. Я не смогла вычесть из 22-го года свой год рождения.

С.НАСИБЯН: Ну, ладно, можно заниматься математикой, в общем-то, на уровне любительском. Я вот иногда решаю всякие примеры, для того чтобы развивать свою память. Но это совсем не означает, что я должен хотеть работать или должен хотеть развиваться. Давайте все-таки, вот, что значит, я должен хотеть? Я не понимаю вас, Марин.

МАРИНА: Меня же все спрашивают. Меня же все спрашивают, а когда ты устроишься на работу?

С.НАСИБЯН: А вам надо работать-то? Вот у вас как бы материальная зависимость от этого есть? Вам надо это делать?

МАРИНА: Ну, скажем так, с голоду я не умру.

С.НАСИБЯН: Ну, и отлично, шлите вы всех их далеко по адресу.

МАРИНА: Ну, так тоже нельзя.

С.НАСИБЯН: Почему?

МАРИНА: Я понимаю, что я тоже хочу, я хочу быть в обществе, я хочу общаться. И когда на удаленку, я, в принципе, общительный человек, ну, со своими сложностями, тем не менее, когда перевели на удаленку, я была просто в шоке чуть ли ни год, потому что мне не хватало общества. Сейчас я более-менее адаптировалась. Но после всего произошедшего. Вот, чего я боюсь. Во-первых, возраст. Во-вторых, какие-то там, не знаю, должности, министр я, прямо скажем, ну, какой-то там руководитель среднего уровня.

Руководителем меня не возьмут, как я понимаю, сейчас. И перерыв, и своих полно, и ситуация трудная. На начальную стадию ходить, заглядывать в глаза – ну, пожалуйста, ну, пожалуйста, первое, мне не интересно, второе, мне даже немного стыдно будет, как рассказывают, как я чудесно буду помощником.

С.НАСИБЯН: Понимаю. Марин, вам же не надо работать. Марин, работать-то вам не надо, вы с голоду не умрете, как мы выяснили. Вы уже все сделали, для того чтобы в этом возрасте не умереть с голоду. Самое время наслаждаться жизнью, разве нет?

МАРИНА: Я не умею наслаждаться жизнью.

С.НАСИБЯН: Вот. Так мне кажется, вот так и должен был бы звучать ваш вопрос. Скажите мне, Сергей, почему я не умею наслаждаться жизнью? Или, как мне наслаждаться жизнью?

МАРИНА: Вот это да. Почему я не умею, я понимаю. Потому что я работала всю сознательную жизнь до ночи и тому подобное. Из всех развлечений мне была доступна кровать по воскресеньям. А вот, что дальше делать, как говорится? Дети выросли, этап какой-то пройден.

С.НАСИБЯН: Все, да, вот кайфуйте.

МАРИНА: Я такое слово слышала, но что…

С.НАСИБЯН: Но что оно значит, не знаю, да?

МАРИНА: Не знаю.

С.НАСИБЯН: Хорошо. В тот промежуток времени, в который вы много работали, скажите, вы наверняка упустили какие-то мечты, какие-то желания, какие-то устремления юности, детства? Есть какие-то такие элементы?

МАРИНА: Теоретически, можно сказать, да. Но практически, когда много и тяжело работаешь, все мысли только о работе практически круглосуточно.

С.НАСИБЯН: Понятное дело. А вы вернитесь в тот промежуток времени, когда мечты у вас еще были. Какие мечты вы не реализовали, Марин?

МАРИНА: Я не могу навскидку, как говорится, надо подумать.

С.НАСИБЯН: Не можете. Только не надо придумывать, надо вспомнить. Надо просто вспомнить. Вот надо вспомнить, во-первых, себя в 15, условно говоря, и вспомнить, о чем мечтала 15-летняя девушка Марина, каких-то несколько лет назад буквально? Вот, о чем она там мечтала?

МАРИНА: Ну, каждому же возрасту свои стремления и свои…

С.НАСИБЯН: Абсолютно.

МАРИНА: Не знаю, задачи.

С.НАСИБЯН: Вы абсолютно правы. Но надо вспомнить то, что не реализовано. Потому что, смотрите, у вас сейчас есть время, возможности, для того чтобы вы начали, ну, маленькими шагами это реализовывать. Это же не обязательно должна быть мечта в космос полететь, правда?

МАРИНА: Мне кажется, даже, если бы у меня была мечта в космос полететь, я бы это организовала.

С.НАСИБЯН: Да, вы уже слетали бы, я верю.

МАРИНА: Потому что я на работе привыкла и, наверное, по типу личности мне нужна большая задача, я тогда буду изо всех сил работать. Ну, мне и интересно, я, как говорится, и спать не буду.

С.НАСИБЯН: Да, но при этом при всем почему-то вы это будете делать, для того чтобы другим людям помогать достигать их цели.

МАРИНА: Да.

С.НАСИБЯН: А я говорю про вас, Марин. У вас-то, какая мечта была? Большая такая.

МАРИНА: Я, вот, вспомнила, первое образование у меня биология.

С.НАСИБЯН: Какая?

МАРИНА: Биология. И я чрезвычайно любила свою эту биологию. И я собиралась построить научную карьеру. Но кончилось тем, чем кончилось, в 90-е годы не было никакой карьеры.

С.НАСИБЯН: У меня то же самое, мы с вами ровесники.

МАРИНА: И пришлось грести сильно в другую сторону.

С.НАСИБЯН: Да. Я вот в 34, например, понял, что больше грести так не могу, и поэтому пошел учиться и стал психологом, бросив все то, чем занимался до этого.

МАРИНА: Но мне-то уже 50.

С.НАСИБЯН: Ну, и что? Это разве значит ли, что вы не можете пойти сейчас с вашим образованием и вашей мечтой, вашей идеей заняться чем-то, что связано с биологией? Разве это так?

МАРИНА: У меня нет ответа на этот вопрос.

С.НАСИБЯН: Что, что, простите?

МАРИНА: У меня ответа на этот вопрос.

С.НАСИБЯН: Так, смотрите, а его и не может быть. Этот вопрос важнее, чем ответ. Вопрос сам по себе, что я могу сделать сегодня в биологии, вот чем я могу быть полезна в этом. И вот там, в биологии вы согласитесь и на самую низкую позицию, на лаборанта какого-нибудь, условно говоря, потому что вас это может заинтересовать. Но, не попробовав этого, Марин, вы никогда не узнаете, вот, о чем я.

МАРИНА: И, конечно, все, ну, не знаю, за всех, про себя могу сказать, конечно, мы в поисках социально одобряемого поведения, вот лично я.

С.НАСИБЯН: Именно так.

МАРИНА: Поэтому, грубо говоря…

С.НАСИБЯН: Но социум никогда не одобрит того факта, что вы бросите все и начнете заниматься любимой биологией, никогда, никто вас не одобрит.

МАРИНА: Ну, социум сейчас не одобряет моего лежания на диване в кавычках. То, что я не учусь, не работаю.

С.НАСИБЯН: Я, поэтому и говорю, постарайтесь вспомнить. Вот вы вспомнили про биологию, ну, вот возьмите себе задание такое. Вы же сказали, что вы умеете. До следующей недели прямо, вот посмотрите, понаблюдайте, поизучайте, в конце концов, интернет с точки зрения того, что и как вы можете применить в биологии, вот, правда. Повспоминайте себя в этом.

МАРИНА: Да, я вспомнила. Практически, наверное, две недели назад я мониторила вакансию администратора ветеринарной клиники.

С.НАСИБЯН: Ну, отлично же.

МАРИНА: Ну, так как я не ветеринар, но, тем не менее.

С.НАСИБЯН: Сейчас вам не надо быть ветеринаром. Вы можете стать администратором, а через полгода открыть ветеринарную клинику, какая разница. Это же отлично как раз. Вы человек деятельный, вы человек эффективный, вы человек большой, больших масштабов. Так, в чем проблема? Но, главное, пойти туда, где вам нравится.

И не думайте о том, что подумают про это ваши дети или ваши знакомые. Идите за своей собственной мечтой и не бойтесь мечтать, вот, в чем дело. Попробуйте, вот просто за неделю напишите себе список из десяти проектов, в которых вы могли бы быть близки к психологии.

Знаете, я своим детям говорю всегда одну очень важную вещь. Говорил это дочери, когда она была подростком, говорю сейчас сыну. Я говорю простую вещь – запомните, что нельзя никогда предавать собственную мечту. Если по каким-то причинам ты не в состоянии реализовать свою мечту, потому что она какая-то очень большая, будьте там, где ее реализуют другие люди.

Если вы мечтали полететь в космос, работайте на космодроме. Если вы мечтали быть актрисой, ну, не получается, нет таланта, нет еще чего-то, память у вас плохая, работайте бухгалтером, но только в театре. Если вы мечтали быть киноактером, ну, работайте, значит, в кино. Но когда мы находимся там, где наши мечты реализуют другие люди, мы начинаем наполняться эмоционально. Вот, о чем я говорю, Марин.

МАРИНА: С этим я согласна.

С.НАСИБЯН: Ну, так я, поэтому и говорю, биология это ваш выбор очевидно же.

МАРИНА: Спасибо большое.

С.НАСИБЯН: Вам спасибо. Только сделайте это и звоните мне на следующей неделе, я буду вас с радостью ждать.

МАРИНА: Хорошо. Спасибо большое.

С.НАСИБЯН: Спасибо вам, Марина. Подняли настроение под конец передачи.

Ну, же, у нас еще один звонок. Добрый вечер.

ДЕНИС: Здравствуйте.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте. Представитесь?

ДЕНИС: Меня зовут Денис.

С.НАСИБЯН: Очень приятно, Денис. Откуда вы нам звоните?

ДЕНИС: Я из Красноярска.

С.НАСИБЯН: Ого, сколько время у вас там?

ДЕНИС: У нас уже без десяти одиннадцать вечера.

С.НАСИБЯН: Отлично. Ну, что ж, тогда расскажите, что вас привело в наш эфир.

ДЕНИС: Дело в том, что я работаю в театре, в музыкальном театре актером.

С.НАСИБЯН: Прекрасно, так.

ДЕНИС: Но в последнее время работа мне не приносит удовольствия, и я сейчас объясню, почему. Дело в том, что у меня появилось стойкое ощущение какой-то, знаете, я это называю потерей своей личности. То есть это уже, наверное, какая-то профессиональная деформация, когда я уже не уверен, кто я, на самом деле. То есть, грубо говоря, мы работаем шесть дней в неделю, в четверг утром я в сказке играю, вечером я в вечернем спектакле, потом в пятницу я опять в вечернем спектакле, потом утром я играю грузина, вечером армянина, в воскресенье я играю разбойника.

С.НАСИБЯН: Денис, секунду, я вас сейчас прерву на две минуты. Да, Денис, давайте продолжим.

ДЕНИС: То есть я не то, что путаюсь, я уже не могу понять, кто я, какой я, на самом деле. Потому что вот эти вот все роли и образы, я иной раз, мне кажется, что я уже в жизни начинаю как-то вот, это вот начинает проскакивать. И дело в том, что я достаточно спокойный человек в жизни, но от меня требуют какой-то экспрессии, какой-то ярости, играй вот такого, играй другого. И вот это вот, я чувствую, что это идет вразрез с моим собственным ощущением. Я понимаю, что это звучит, может быть, непрофессионально.

С.НАСИБЯН: Да нам не надо сейчас быть профессионалами в этом смысле.

ДЕНИС: Да. И я уже даже планирую сменить не то, чтобы работу, я уже планирую сменить профессию, несмотря на то, что вот вы говорили предыдущей звонившей девушке, что мечты детства должны исполняться. Я вот с 15 лет как бы об этом мечтал работать в театре, быть театральным актером. Но вот как-то, может быть, это какое-то профессиональное выгорание, может, еще что-то.

И еще у меня такая проблема. Мне все время кажется, что жизнь проходит стороной. Потому что у меня есть знакомые, которые, грубо говоря, они в пятницу мне звонят, говорят – пойдем в субботу куда-нибудь на шашлыки, я говорю – а я не могу, я работаю. А у нас еще такой рабочий график, я не знаю, как, конечно, в столичных театрах, но вот в нашем провинциальном мы работаем с 3-часовым перерывом. То есть, грубо говоря, у нас утреннее рабочее время это с 10 до 14, и вечернее это с 17 до 21 вечера.

С.НАСИБЯН: Понятно, какой-то Спилберг, у вас все время елки.

ДЕНИС: Да, да. И у меня постоянно звонят – пойдем гулять куда-нибудь, а я не могу, у меня репетиция. У меня, либо вечерняя репетиция, либо утренняя. И вот в три часа, извините, впихивать свою жизнь я не могу. И даже вот в этот перерыв, так как я живу достаточно далеко от места работы, я сознательно выбрал это, для того чтобы не видеть, что называется, с балкона любимую работу. И я, поэтому не имею возможности куда-то оторваться. То есть я хожу по каким-то окрестностям. В принципе, я уже вот 6 лет работаю, я там уже все исходил вдоль и поперек все, что только можно.

С.НАСИБЯН: А каков же ваш вопрос в этом во всем, Денис? Я услышал вашу историю. Давайте, как вам кажется, какой вы пытаетесь найти выход из этого всего?

ДЕНИС: Я не могу как бы, сейчас я постараюсь объяснить. С одной стороны, я хочу уйти с работы, поменять сферу деятельности, но, с другой стороны, я уже привык к коллективу за эти 6 лет и, наверное, больше всего мне не хочется бросать коллектив. И дело в том, что идти куда-то дальше по творчеству особо некуда, потому что у нас город маленький.

С.НАСИБЯН: Ну, только свадьбы вести, можно свадьбы вести.

ДЕНИС: Ну, да.

С.НАСИБЯН: Конечно.

ДЕНИС: Но это тоже такая…

С.НАСИБЯН: Понимаете, какая вещь, ведь вы описываете свою работу и свою жизнь внутри этой работы, как что-то очень депрессивное, ну, вот так вам удается, по крайней мере, это описать. А люди, которых вы называете коллективом, который вам так жалко бросать, это очень похоже на то, что вы, как раки в корзине. И, в общем-то, понятно, что вот эта связь с коллективом, она все время затягивает вас обратно в эту же самую корзину. Но почему бы не поставить большую цель перед собой, Денис?

ДЕНИС: Например, какую?

С.НАСИБЯН: Ну, я же не знаю, какие цели большие бывают у артистов. Вот вы артист, сказали, музыкального театра, вы играете в спектаклях, так ведь?

ДЕНИС: Да.

С.НАСИБЯН: Скажите мне, пожалуйста, что самое высокое, чего может добиться человек на вашем месте или на вашем поприще? Что это?

ДЕНИС: Я уже не знаю, потому что, если раньше мне казалось, что, например, грубо говоря, куда-то уезжают в столичный театр, и жизнь кардинально меняется, я теперь понимаю, что в столичных театрах и в театрах, в принципе, все люди так и живут.

С.НАСИБЯН: Абсолютно так и есть. Но я все-таки задал вопрос, какова максимальная высота человека на вашем поприще?

ДЕНИС: Не знаю тут.

С.НАСИБЯН: Ну, я тоже не знаю. Ну, что это, это прима? Я же не знаю, вы артист какой, вы поющий артист или вы…

ДЕНИС: Да, я поющий. И вообще, в принципе, я заканчивал, как певец учебное заведение, и в театр-то я не особо стремился. Просто так сложились обстоятельства.

С.НАСИБЯН: Вот-вот, только сейчас вы это и сказали – так сложились обстоятельства. Вы оказались жертвой этих обстоятельств, Денис. Но дело в том, что вы эти обстоятельства выбрали только по причине того, что вы отказались от какой-то своей большой идеи. Там, где вы заканчивали, как певец. Но предложение, которое вам поступило, оно вот как будто бы привело вас к некоему компромиссу. А вот этот компромисс, он и убивает внутри вас всю мотивацию.

Вы задаете мне вопрос – подскажите, пожалуйста, как мне разобраться в самом себе. Я всегда на вопрос, когда люди говорят «я потерял себя», спрашиваю, задаю вопрос – а где ты себя видел в последний раз? Это же то же самое, что с паспортом или ключами. Если потерял, вспомни, где ты его видел последний раз, оттуда начинай искать. У вас точно потеря там, где вы пошли на этот компромисс, Денис, вот, в чем дело.

И поэтому вспомните и поставьте себе большую цель, не знаю, шоу «Голос», я не знаю, какие фестивали сейчас есть, куча всего, там, где вы артист, там, где вы певец, а не вы жертва этих обстоятельств. Вот так надо себя там искать. Хорошо?

ДЕНИС: Да. Но я хотел вас еще спросить как бы.

С.НАСИБЯН: У нас 30 секунд, можете спрашивать.

ДЕНИС: Да, я хотел спросить в том плане, что я хочу, стоит ли мне уходить с работы в том плане, что…

С.НАСИБЯН: Я не дам вам такого благословения, я же не Папа Римский. Нет, конечно, не дам. Это вам только решать, Денис. Ради чего уходить? Здесь не вопрос уходить куда-то, вернее, откуда-то. Здесь вопрос, куда вы пойдете, вот этот ответ должен быть у вас.

Ну, и на этом я прощаюсь с вами сегодня. Что ж, надеюсь, я ответил на вопрос Дениса. А, если нет, я жду вашего звонка, Денис, в следующий раз в первых рядах. Всего наилучшего.