Провокация Выпуск #42

С.НАСИБЯН: C вами «Провокация», Сергей Насибян, психолог, психотерапевт и ведущий этого шоу. Ну, что же, дорогие друзья, мы с вами снова в эфире, и вы можете нам звонить или же пишите вопросы.

Мы с вами здесь разбираемся в тех обстоятельствах и ситуациях, в которых оказались наши слушатели, и которые собрались с духом и решили обсудить это на всю страну. Сразу хочу сказать, что я никого, конечно же, здесь лечить не буду, ибо мы все здоровы, те, кто может позвонить на радио по телефону. А мы здесь все-таки стараемся найти выходы иногда, казалось бы, из безвыходных ситуаций.

И у нас есть звонок. Здравствуйте.

ЯНА: Здравствуйте, Сергей. Как меня слышно?

С.НАСИБЯН: Хорошо, что вы говорите, но я пока вас плохо слышу. Еще раз?

ЯНА: Еще раз, здравствуйте, Сергей, доброго вечера.

С.НАСИБЯН: Отлично, да, я с вами.

ЯНА: Прекрасно.

С.НАСИБЯН: Расскажите.

ЯНА: Меня зовут Яна. Я немножко разволновалась.

С.НАСИБЯН: Я тоже.

ЯНА: У меня такой вопрос. В общем, у меня висит неразрешенная вот такая вот ситуация, опять-таки связанная с выбором детского сада моей дочери прекрасной, которой вот будет 2,5 года в мае. И дело в том, что у нас уже были такие две попытки такой адаптации. Я очень хочу, в общем, чтобы она пошла в детский сад, потому что я очень хочу вернуться в любимую профессию.

Но я понимаю, что тут может быть очень много страхов за этим всем скрыто, так как я ушла в декрет, я в другом городе. То есть я понимаю, что здесь и сейчас мне нужно будет заново искать новую работу и заново выходить в новый коллектив, заново там что-то учить, вливаться в это все. И я вот так как-то стала думать, что, может быть, это как-то связано, ну, то есть лучше же сидеть в зоне комфорта, чем там. Хотя я этого очень хочу, но сейчас я быстро расскажу ту ситуацию, как у нас это было.

В общем, у меня было две попытки. Первая попытка, это был полгода назад, то есть я нашла частный детский сад прямо в нашем доме. Мы туда ходили, предварительно познакомились. Она первые там несколько дней совсем не плакала и вообще даже уходить оттуда не хотела. А потом стала плакать. И мы, то есть вот я с этим со всем не справилась, с ее слезами, и ее оттуда забрала.

С.НАСИБЯН: А что значит, плакала?

ЯНА: Ну, вот она прямо рыдала, не хотела туда заходить. И на руках у меня вот ее воспитательница не могла забрать. Она мне показывала один палец и кричала – один раз, один раз, я не буду ходить туда. Я ее забрала. Полгода прошло. Но она еще была тогда на груди, то есть она, потом мы закончили грудное вскармливание. И вот недели три назад у нас был другой детский сад.

То есть она так же ходила, ну, то есть она там успокаивалась, сколько-то, дня 4 мы туда походили. Она ревела в группе, походила, успокаивалась, ну, там по часу ходила. Потом мы туда пошли с отцом Дивии, Дивия зовут дочь мою, нашу дочь, мы туда пошли, и она тоже опять стала изначально плакать. И он такой уже тоже – ну, типа, ну, ладно, раз не нравится, тогда не пойдем, ну, ладно, не пойдем, не пойдем. Соответственно мы туда пришли уже, когда в группе воспитательницы увидели, она сказала, что она никуда не пойдет. Мы договорились как бы, вроде как, что после сна, после ее дневного сна, она днем поспала, проснулась и стала кричать, орать, что она никуда идти не будет. То есть до такой степени она, видимо, перепугалась, у нее поднялась температура 38. Я думаю, что вот это на нервной почве. И потом она всю ночь просыпалась и кричала, что она не будет, не будет.

И все, и вот, получается, две недели прошло, и я с новыми силами, подумала, что ну, все-таки мне нужен детский сад. Прямо села, выписала все условия, которые нужны мне, для того чтобы я была спокойна, что мой ребенок в безопасности. Несколько детских садов я просмотрела. И я, то есть понимаю, что мне понравились два детских сада, мне понравились люди, и как бы мне подходят условия, которые в этих детских садах созданы. Но я понимаю, что все равно тут такой затык, что как будто бы я не могу выбрать детский сад, потому что, например, то, что мне один сад понравился, и я понимаю, что там, ну, такой ценник, который я хочу платить по маткапиталу. А потом, если она захочет там остаться, то, если у меня не будет маткапитала, я делать этого не смогу. И получается, что все, а больше других детских садов нет. Ну, либо они не по маткапиталу, либо вот нам возвращаться только в тот, где она была полгода назад.

И у меня получается, как будто бы безвыходная ситуация, либо ждать сентября, когда будет муниципальный сад. Но все равно в муниципальном саду тоже повторится вот эта адаптация, и наверняка тоже будут слезы. И я понимаю, что…

С.НАСИБЯН: Ну, смотрите, вы же не даете ей, на самом деле, адаптироваться, потому что, забирая ее в момент слез, вы как бы забираете прямо вот на пике процесса адаптации.

ЯНА: Нет, я ее не забирала прямо в момент слез. Ну, то есть ее там оставляли, она успокаивалась, и потом через час я ее забирала.

С.НАСИБЯН: Нет, я имею в виду, глобально, если посмотреть. То есть у нее было несколько этапов, один из которых это слезы, отрицание, гнев и все такое. Хорошо, Яна, а скажите, сколько вашей дочке сейчас?

ЯНА: Вот 2 года и 4 месяца, будет 2,5 в мае.

С.НАСИБЯН: Ну, соответственно вы почти три года находитесь в декрете.

ЯНА: Да, но я работаю еще удаленно иногда на двух работах. Ну, как бы, да, я с ней все время.

С.НАСИБЯН: Хорошо. Мне не нравится, когда вы говорите – мы ходим в тот сад, мы ходим в этот сад. Очевидно, что вы начинаете себя не просто связывать со своей дочерью, но и немножко путаете в этом смысле позиции.

ЯНА: Да, мне тоже не нравится, когда я так говорю.

С.НАСИБЯН: Конечно, ну, это первое, что надо перестать говорить. Ну, то есть вот как только вы научитесь сознательно говорить, не специально, не насильно, а сознательно научитесь разделять себя и вашу дочь, то это будет первым шагом. Ну, хорошо, а расскажите мне вообще, вот вам, сколько лет сейчас?

ЯНА: 33.

С.НАСИБЯН: 33, то есть вы, по сути, в 30 лет ее практически родили.

ЯНА: Да.

С.НАСИБЯН: И это первый ваш ребенок?

ЯНА: Да.

С.НАСИБЯН: Это сознательный ребенок, сознательный выбор, так ведь?

ЯНА: Да.

С.НАСИБЯН: Хорошо. Почему у вас до этого не было детей? Простой вопрос и очень простой ответ должен быть.

ЯНА: У меня было, то есть я потеряла ребенка до этого. Я хотела тоже, но потеряла ребенка. А потом я, ну, то есть я не планировала, не хотела вообще никогда детей, а потом вот захотела.

С.НАСИБЯН: Давайте тогда, может быть, коснемся вот этой темы, когда вы потеряли ребенка?

ЯНА: Давайте коснемся, да.

С.НАСИБЯН: Вы, когда говорите «я потеряла ребенка», что вы имеете в виду, про что вы говорите?

ЯНА: У меня была замершая беременность, то есть и потом мне сделали аборт. Но у меня там такая была история, знаете, она закончилась тем, что я организовала организацию, которая помогает другим женщинам справиться с перинатальной потерей. Но потом эту организацию закрыла и ушла в психотерапию, вроде как проработала этот вопрос. Ну, не знаю, проработала ли, на самом деле.

С.НАСИБЯН: Просто вот мне интересно, если, я не буду ни в коем случае сомневаться в том, что вы там что-то проработали и здорово. Но вот я бы хотел разобрать с вами фразу, что такое «я потеряла ребенка»?

ЯНА: Как я это чувствую?

С.НАСИБЯН: Нет, а почему вы вообще эту фразу говорите? Ну, обратите внимание, я спросил, а что значит, «потеряли ребенка», и вы мне это объяснили очень четко, понятно, медицинскими терминами, правда? Технически замершая беременность, сделали аборт.

ЯНА: Я поняла, да, о чем вы говорите.

С.НАСИБЯН: А вот, когда вы говорите слово «потеряла ребенка», это очень драматично.

ЯНА: Ну, может быть, я здесь какую-то чувствую вину, что все-таки это зависело от меня, какая-то часть этой ситуации, и, может быть, я недостаточно как-то себя спокойно вела. Ну, возможно, я тут чувствую большую ответственность, потому что мне кажется, что там, ну, вы поняли, что я имею в виду.

С.НАСИБЯН: Да, конечно, понимаю. Но в том-то и дело, что чувствовать вот эту самую вину не то же самое, что нести ответственность. Потому что ответственность, она точно вас обучает. Ответственность определяется вашим опытом. Или даже не так, ваш опыт определяется той ответственностью, степенью, масштабами ответственности, которую вы способны брать. А вот, когда вы говорите про то, что вы чувствуете вину, вот это чувство вины будет заставлять вас, в том числе, и наказывать себя. В определенной степени ваш ребенок сейчас такое орудие самоистязания и наказательства самой себя, наказания самой себя, если я предположу так, вот как бы это фантазия, но все же.

ЯНА: Ну, возможно, да. Ну, потому что я же страдаю от такого множества нахождения времени с ней, прямо уже очень сильно, мне кажется. Вот я сейчас смеюсь, на самом деле, это не смешно.

С.НАСИБЯН: Конечно, я знаю, что это не смешно и понимаю, и сочувствую вам в этом. Но вот здесь давайте просто посмотрим, почему вы до сих пор тогда эту ответственность как будто бы не интегрировали в себя. Ну, что-то было не так, возможно, даже в этом что-то, была какая-то доля вашей ответственности, что-то вы сделали или чего-то вы не сделали, в связи с чем возникла замершая беременность. Но почему вы до сих пор не можете это отпустить?

ЯНА: Не знаю, я почему-то думала, что я отпустила вроде это. Не знаю, мне почему-то казалось, что я отпустила. Ну, видимо, не отпустила, раз сейчас я это сказала.

С.НАСИБЯН: Яна, заметьте, откуда мы с вами к этому пришли, только оттуда, что я задал вам вопрос, почему у вас не было детей раньше.

ЯНА: Ну, да, да.

С.НАСИБЯН: И, ну, как бы вы могли сказать как угодно. Но вы сказали так, как вы сказали. Вот, почему я вам задаю этот вопрос. И здесь в этом смысле понятно же, что вы прорабатывали со своим психотерапевтом, психотерапией тот факт, что проживали горе, отгоревали, наверное, даже отпустили этого ребенка не родившегося. Но когда мы говорим вот вообще саму фразу, мы себя, таким образом, программируем. Когда вы говорите «я потеряла ребенка». И там есть два ключевых аспекта, которые драматизируют это обстоятельство.

Первое – все-таки ребенка не было. Второе – это я потеряла. Я знаю, что так принято говорить, я знаю, что таков лексикон, так мы как бы объясняемся, и, более того, любая женщина вас поняла бы в этом смысле. Но есть такое понятие, знаете, как болевое тело. Оно бывает разным, оно бывает нашим личным, там, где боль только моя и ее никто не может со мной разделить. Болевое тело бывает семейное, знаете, типа вот нас раскулачили. И бывают семьи, которые очень много об этом думают и говорят. Бывает болевое тело национальное, бывает даже государственное, бывают, ну, разные болевые тела.

Даже, когда вы смотрите, например, на страдающих болельщиков какого-нибудь футбольного клуба проигравшего, и они там переживают, страдают, это тоже болевое тело, которое их очень сильно обобщает. Ровно такое же болевое тело существует у мужчин и у женщин. Они разные. Ну, вот, в частности, любая женщина бы, конечно же, поняла бы вас и вот так, как я сейчас не препарировала бы этого понятия. Все было бы очень понятно.

Я задаю этот вопрос именно для того, чтобы вы увидели, что произошел некий факт. И этот факт, он имеет медицинское определение, медицинскую обоснованность. И в этом нет ничего, кроме статистики даже для вас, на самом деле. Потому что, да, этот факт сделал вас в какой-то степени сильнее, и вы даже помогли другим женщинам в связи с этим, и стали более осознанной. Боле того, у вас сегодня прекрасная дочка. Все сложилось-то наилучшим образом.

ЯНА: Ну, да, конечно, в любом случае, да.

С.НАСИБЯН: И поэтому здесь очень важно это понимать, что вы никого не теряли. Вы никого не теряли, просто была вот такая ситуация. И поэтому и потерять вы сейчас тоже не можете. Когда вы говорите о том, что вы хотите, чтобы для вашей дочери были безопасные условия в детском саду, что вы имеете в виду?

ЯНА: Ну, я бы очень хотела, чтобы… Я растерялась, я ведь четко знала, у меня было это все прописано.

С.НАСИБЯН: Вспомните, ничего страшного, я с вами.

ЯНА: Да, я бы хотела, чтобы к ней хорошо относились, чтобы, ну, то есть, чтобы там не было какого-то физического насилия или морального насилия, чтобы ее не заставляли, если она не хочет что-то делать. Ну, то есть вот какие-то, наверное, вот это вот основные.

С.НАСИБЯН: Ну, то есть таких детских садов в Советском Союзе не было?

ЯНА: Я вот, знаете, я не помню свой детский сад совершенно. Ну, то есть я знаю, что я ходила в детский сад, но у меня как-то вообще нет воспоминаний.

С.НАСИБЯН: А у меня, например, нет ни одного полезного воспоминания, приятного из детского сада. Ненавижу детские сады с самого своего детства. И, конечно же, поэтому мои дети в детский сад не ходили. Но проблема эта была, конечно же, их мамы, потому что она с ними возилась. И я считаю, что это было совершенно неверно с моей стороны. Но это была моя боль. Поэтому, смотрите…

ЯНА: Ну, наверное, были, я не знаю, на самом деле, если честно.

С.НАСИБЯН: Ну, то есть не можете же вы совсем не помнить детского сада?

ЯНА: Я помню, но, мне кажется, мне было там нормально.

С.НАСИБЯН: Ну, может быть, что было там нормально, я же про это и говорю. Что вам было нормально, а мне не было нормально. Ну, так вот смотрите, вы говорите, чтобы ее там не заставляли, чтобы ее там не ломали, чтобы там ее никаким образом не насиловали морально. С одной стороны, как бы, в принципе, людей, которые так поступают с детьми, к детям нельзя допускать. Почему тогда вы этого боитесь? Вот на что вы опираетесь, говоря об этом, думая о том, что ее будут заставлять, бить, я не знаю, издеваться над ней? Вот этим самым…

ЯНА: Ну, я вот думала, что я, наверное, свой страх отношу с взаимоотношениями с мамой, потому что у меня были очень плохие взаимоотношения с мамой. Ну, не, наверное, а наверняка это все проецируется сейчас на ребенка. Не очень хочется это делать, но это все равно всплывает, мне прямо очень важно сейчас…

С.НАСИБЯН: Конечно, и вы стараетесь ее всячески обезопасить, потому что вы не знаете, что с этим делать.

ЯНА: Ну, да.

С.НАСИБЯН: Ну, вот так дело не в ней. Дело в том, что вы как будто бы внутренне не готовы столкнуться со всем тем, с чем можем столкнуться ваш ребенок.

ЯНА: Ну, видимо, да.

С.НАСИБЯН: И вот здесь гораздо важнее быть самой готовой к тому, что ваш ребенок может столкнуться с несправедливостью, с каким-то неадекватным поведением взрослого и много-много, чего другого. Но закрыть ее, защитить ее, ну, это сделаете только хуже, потому что она никогда не сможет адаптироваться тогда.

ЯНА: Да, я понимаю, что я ее не смогу уберечь от всего, и то, что мир, он многообразен и разные люди бывают, и она тоже должна уметь себя защищать, я все прекрасно понимаю.

С.НАСИБЯН: Конечно. А научится она этому, только столкнувшись с этим.

ЯНА: С реальностью, да.

С.НАСИБЯН: Конечно. Задумайтесь, Ян, о том, с чем вы не хотите сталкиваться. Вот она принесет вам эту проблему домой, а вы не хотите эту проблему, вот, в чем дело. И вот поэтому вы не можете с этим как будто бы по-настоящему столкнуться. А вы будьте готовы столкнуться с тем, что ваш ребенок прийти с тем, что ее обидели ребята или девчонки, или ее обидела воспитательница и так далее. В этот момент у вас есть только один инструмент – вы всегда должны быть на стороне ребенка.

ЯНА: Да, я понимаю.

С.НАСИБЯН: И вот это самое главное. И, если вы успокоитесь, ваш ребенок тоже успокоится.

ЯНА: Да, я понимаю тоже это, да.

С.НАСИБЯН: Ну, вот поэтому постарайтесь именно в эту сторону смотреть. Вот два момента, которые я отметил, первое, это никого вы не теряли, а второе это то, что вы должны быть внутренне, как взрослый человек готовы столкнуться с тем, что может произойти.

ЯНА: Ну, да, здесь, наверное, дело, не, наверное, а, видимо, дело в том, что я как будто бы, да, хочу это все, видимо, забыть, чтобы больше такого не было. Но, в любом случае, мир, он такой разный и люди разные.

С.НАСИБЯН: Абсолютно.

ЯНА: Хочешь, не хочешь, все равно с этим придется сталкиваться, да.

С.НАСИБЯН: Спасибо, что вы так слышите, Ян.

ЯНА: Да, спасибо, я думаю, что я в силах. Не думаю, а знаю, что я смогу защитить своего ребенка и быть на ее стороне.

С.НАСИБЯН: Конечно, абсолютно. И пусть ничего не случится. Но, если случится, вы должны помнить о том, что вы знаете и можете это сделать. Спасибо вам большое.

ЯНА: Да, спасибо вам. До свидания.

С.НАСИБЯН: Всего хорошего. Конечно же, отпускать своих детей очень сложно. Но все равно приходится рано или поздно. Звоните нам, друзья, после новостей и рекламы.

И снова в прямом эфире с вами Сергей Насибян, психолог, которого вы заслужили, как говорят уже теперь у нас. И мы с вами движемся дальше на волнах «Маяка» по программе «Провокация», и вы можете позвонить нам в прямой эфир, как это делают наши слушатели, или пишите.

Также вы можете заполнить анкету на сайте в разделе «Маяка», соответственно заполнить анкету, что вы готовы принять участие в записи видеоподкаста «Провокация», которое мы как раз отсняли прямо в этот понедельник, было прекрасно отснято 16 элементов этой программы, 16 подкастов.

Друзья мои, судя по тому, что мне пишут люди, которые слушают и смотрят наши с вами подкасты, наши с вами передачи, для многих это становится очень полезным даже, если они просто это услышали, со стороны услышали о том, как мы разбираем ту или иную вашу ситуацию. Поэтому берите в руки себя, звоните, пишите, мы с вами поговорим.

У нас есть звонок. Здравствуйте.

ЛЕОНИД: Добрый день, Сергей.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте.

ЛЕОНИД: Меня зовут Леонид.

С.НАСИБЯН: Очень приятно.

ЛЕОНИД: Мне тоже. Я буду оперировать таким отвлеченным понятием, как совесть. Хотя я считаю, что совесть это просто стойкая отрицательная эмоция, появляющаяся у нас, когда мы поступаем неправильно или не поступаем правильно в какой-то ситуации. Последний год меня очень совесть мучает, она мне, в общем-то, даже вопит и кричит, что нельзя ничего не делать, не надо молчать, видя все то, что творится вокруг. Но мой разум мне сразу подкидывает цитату из Терри Пратчетта: «Но ведь есть великие дела, за которые стоит отдать жизнь? Нет, великих дел, как собак нерезаных, а жизнь у тебя одна».

Я поэтому понимаю, что я ничего делать не буду, я буду продолжать тихо жить. Но вот как мне справиться со своей совестью. Вот мне нужен совет специалиста и человека, который как-то смог договориться со своей совестью, раз вас допускают до собственного шоу на центральном радио.

С.НАСИБЯН: Спасибо большое за такой реверанс в сторону моей совести. Хорошо, давайте поговорим с вами об этом. Знаете, у совести, на мой взгляд, есть две формы, одна из которых это рожденная из чувства вины за содеянное или за бездеянное. А вторая часть совести это то, что, в общем-то, наверное, врачи психиатры и будут правы, когда будут говорить о том, что это высшая форма психической деятельности или результат высшей психической деятельности, что отличает нас соответственно от всех животных. Но тогда она близка уже к чувству стыда за то, какой я. Ну, что вот я…

ЛЕОНИД: Это тоже эмоция.

С.НАСИБЯН: Ну, эмоция, чувство, да, можем так это говорить, можем оперировать такими понятиями. И они немножко будут разные. Если, например, мы говорим о чувстве, ну, вот об этой совестливости в результате того, что мы что-то делаем или, наоборот, бездействуем, вот вы хорошо сказали «великие дела», есть великие дела, ради которых стоит умирать и так далее. И эти великие дела, и их величество определяется, наверное, либо масштабом изменений, которые мы способны совершить, либо масштабом признания, которое мы получим в результате действия, даже если оно не приведет к положительным изменениям. Согласны?

ЛЕОНИД: Ну, (неразборчиво) индивидуально, конечно, но, в принципе, да.

С.НАСИБЯН: Вот, а тогда здесь важно понимать, что это тоже может быть связано с нашей гордыней. Потому что в мире все время происходят события, и они происходят все время очень разные, и они происходят глобальные. Но мы можем с вами сколько угодно думать о бездомных, думать о голодных, думать о несправедливо наказанных, думать о несправедливо обиженных и так далее. А можем сузить немножечко степень своего восприятия, то есть вот этот самый масштаб и делать очень маленькие вещи, которые можем сделать здесь и сейчас, сегодня. Просто сегодня и прямо здесь, и прямо сейчас. То, что у нас под рукой, то, что у нас в зоне нашего доступа и, самое главное, на что у нас хватит сил. Вот, про что я говорю. И это самое важное.

ЛЕОНИД: Ну, можно делать что-то для своей семьи в таком случае, но…

С.НАСИБЯН: Почему семьи? Есть же еще соседи, есть огромное количество людей, которые прямо сегодня нуждаются в том, чтобы вы были рядом с ними, например.

ЛЕОНИД: Но это же не устраняет причину, это всего лишь попытка успокоить себя.

С.НАСИБЯН: Абсолютно верно. Но вы же по какой-то причине, опять же, не оказались в той точке, в которой ваши действия могли бы повлиять на изменение контекста?

ЛЕОНИД: Ну, я разумный человек, я знаю, что мои действия не приведут ни к чему, кроме беды для меня.

С.НАСИБЯН: Конечно. Но, с другой стороны, вы же понимаете, что примите вы какое-нибудь решение 30 лет назад и, возможно, вы бы сейчас находились бы…

ЛЕОНИД: Не здесь.

С.НАСИБЯН: Не здесь, а в том месте, в котором эти решения принимаются, которые влияют. Но мы же с вами этого не сделали.

ЛЕОНИД: Ну, тогда было время, которое не требовало никаких действий…

С.НАСИБЯН: Нам так казалось, правда? Нам так казалось.

ЛЕОНИД: Ну, никто не мог предсказать будущего.

С.НАСИБЯН: Давайте так, предсказать мог, быть правым удалось не многим, к сожалению или к счастью. Но предсказывать можно, когда угодно и сколь угодно много. Я про то и говорю, что мы 30 лет назад считали, что та жизнь, которой мы живем, я и вы, она как бы прекрасна, потому что, а чего, мне тепло и комфортно, правда же? У меня же все хорошо.

ЛЕОНИД: И думалось то, что будет идти дальше так же.

С.НАСИБЯН: Конечно, и это вот очень сильно детская позиция, Леонид. И, возможно, сегодня такой момент, когда нам всем надо повзрослеть очень срочно.

ЛЕОНИД: Те, кто так себя не вел, они сейчас как раз на верхушке и в порядке ли те дела?

С.НАСИБЯН: Потому что взяли ответственности больше, чем взяли мы с вами. Это не оправдывает ни нас, ни их.

ЛЕОНИД: Да, но все-таки, что же делать мне? Мелкие дела, они не успокоят меня, они, ну, это как пластырь на незаживающую рану.

С.НАСИБЯН: Нет, не правда, Леонид. Если вы будете делать мелкие дела, которые будут вам по совести и по этике, я уверен, что вы будете получать колоссальное удовольствие. А самое еще главное, чувствовать, что ваши ценности и ваши принципы реализуются в ежедневном порядке. Я не знаю другого, вот, в чем дело. Я точно знаю, что в какой-то момент в любой ситуации, в любых обстоятельствах мы можем сказать себе о том, что я там, где я есть, для того чтобы быть полезным другим. И никто не может вам запретить быть полезным другим людям.

ЛЕОНИД: Ну, в какой-то мере, да.

С.НАСИБЯН: Да не в какой-то, а вот эту меру надо находить. А вот, когда мы, например, рассуждать начинаем о том, что вот, а хотелось бы, чтобы я сейчас одним щелчком, да все бы поменялось, то это, знаете, смотрели, может быть, я не знаю, как вы относитесь к разного рода фильмам про супергероев, один из моих любимых героев это Танос в «Стражах Галактики».

ЛЕОНИД: О, да, да, я тоже думал, что, я считаю, что он поступил очень правильно, жалко, что мы…

С.НАСИБЯН: Я боюсь, что та половина живых существ, которая погибла в результате его действия…

ЛЕОНИД: Они исчезли безболезненно. Как раз половина, которая осталась, они сожалели об утерянном и хотели вернуть обратно, не думая о том, что…

С.НАСИБЯН: Смотрите, мы никогда не можем знать о том, насколько безболезненно они исчезали.

ЛЕОНИД: Ну, по фильму они безболезненно превратились в пыль и все. Это была боль для оставшихся.

С.НАСИБЯН: Да, но почему же тогда они боролись, чтобы не исчезнуть, как вам кажется?

ЛЕОНИД: Они боролись, не те, кто, боролись те, кто остались.

С.НАСИБЯН: Подождите, боролись все. Нет, нет, Леонид, боролись все. Вспомните, там фильм, и они соответственно все борются. Но просто они проигрывают.

ЛЕОНИД: Те, кто остались.

С.НАСИБЯН: Нет, смотрите, они проигрывают, сначала борются все против Таноса, условно говоря, а потом соответственно они проигрывают. И в результате этого проигрыша эта половина тех, кто боролся, исчезает. Но те, кто исчезли, они тоже боролись, они не хотели исчезать, судя по тому, как они неистово сражались.

ЛЕОНИД: Нет, они не знали цели, они боролись просто со злом, которое им представлялось в образе Таноса.

С.НАСИБЯН: Абсолютно верно. Но вспомните все-таки контекст фильма, там все, в общем-то, плюс-минус понимали, что он планирует уничтожить половину. А помните, как они…

ЛЕОНИД: Они не знали, для чего он это, они не знали его целей, он был для них просто злом.

С.НАСИБЯН: Да, совершенно точно. И представляете, сейчас вот какой-то Танос где-то там, на какой-то планете так же щелкнул пальцами и происходит то, что вы видите вокруг. И вопрос справедливости, он же очень в этом смысле субъективный.

ЛЕОНИД: Ну, да.

С.НАСИБЯН: Ну, а мы с вами просто, ну, как сказать, не наделены внутренней силой брать на себя такую власть. Поэтому я вас прекрасно понимаю. И такое может быть, и с таким мы будем сталкиваться все время. Но здесь вопрос наших принципов внутренних и нашей этики, Леонид. Вот к этому я вас и призываю.

ЛЕОНИД: Это да. Но вот эти все эмоции, они отравляют сильно жизнь уже на физическом уровне.

С.НАСИБЯН: Абсолютно верно. И чтобы они не отравляли, я вам и рассказываю, как человек, как вы сказали, который смог договориться со своей совестью, я вам рассказываю, как я это сделал.

ЛЕОНИД: Понял. Я подумаю об этом и буду пытаться что-то сделать.

С.НАСИБЯН: Подумайте. Не надо пытаться, надо брать и делать, прямо, знаете, творить маленькие дела в этом смысле. А больше дела, они творятся, как правило, ну, как сказать, с большой ответственностью. Спасибо вам большое, что позвонили. Спасибо.

ЛЕОНИД: Всего хорошего.

С.НАСИБЯН: Ну, действительно, ситуация всегда раскладывается таким образом, что мы можем, сталкиваясь с реальностью, впадать в отчаяние. Но дело в том, что столкновение с реальностью это очень взрослая позиция и принятие реальности, как она есть. А желание, чтобы было все хорошо, к сожалению, это очень детское.

Знаете, важно, я всегда призываю к тому, чтобы легализовывать несправедливость. Легализовывать в смысле с точки зрения, как признавать, что она есть. Потому что, если мы все ее признаем, возможно, в какой-то момент мы прозреем и вдруг поймем, что несправедливость существует, а, значит, каждый из нас, ну, как бы, так или иначе, в эту несправедливость вкладывается. И вот тут появляется шанс прекратить это делать.

«Сергей, здравствуйте. Помогите мне справиться с зависимостью от еды. Всегда хочу есть и получаю от процесса еды большое удовольствие. Не могу себя контролировать, не могу отказаться от мучного и сладкого. Обещаю себе меньше есть, но когда начинаю, то не могу остановиться. Вес растет, и этот факт меня огорчает. Что делать? Помогите. Елена».

Лен, ну, давайте начнем с того, что все-таки вам придется обратиться к специалисту и вот не так вот в смске на радио, потому что надо сначала все-таки полностью проверить, что с вами происходит по гормонам, протестировать ваш организм в этом смысле, а потом уже с этим разбираться психологически. Это может быть все, что угодно, ну, правда. Это, может быть, какие угодно показатели. Сейчас есть огромное количество медикаментов, в конце концов, и разного рода медицинских услуг, процедур, которые позволят вам от этого избавиться. Я, к сожалению, вам так, кроме того, что я отправлю вас к специалисту, в качестве совета ничего не скажу.

Или сделайте очень простую вещь. Например, завтра, вот завтра, что у нас там завтра, воскресенье завтра, вы с утра себе говорите – я весь день ем только мучное и только сладкое. И проведите вот день такой, пойдем эриксоновским путем от обратного. И целый день попробуйте питаться этим, посмотрите, что будет. Хотите на второй день пойдете. Но мне кажется, в какой-то момент вы так наедитесь, что остановитесь. Вот два вам таких совета. А мы с вами услышимся через пару минут буквально.

Нам продолжают поступать вопросы. Дмитрий, Московская область. «Добрый вечер. Директор заставил написать заявление по собственному желанию. Я знал о его негативном отношении ко мне. Он хотел это сделать, и случай подвернулся. Сейчас я на более перспективной работе и более высокой зарплате. Прошло больше 7 месяцев, но иногда я вспоминаю то хорошее, что было на той работе, ее преимущества. Я злюсь, когда вспоминаю неприятный разговор с директором. Работал там 8 лет, потерял, и было больно. Как отпустить директора и не злиться? Знаю, что его выгоняли с работы в другом городе по тем же причинам. А еще меня тянет на ту работу. Работаю здесь полгода, стало легче, но еще помню».

Ну, что же, Дмитрий, понимаете, какая интересная, такая забавная ситуация. Дело в том, что наш ум, он привык жить, либо в прошлом, либо в будущем. И в ситуации, когда вас уволили, ваш ум как будто бы остался в том разговоре, в котором вы вот так же, как в предыдущем моем разговоре с Леонидом, не смогли добиться справедливости.

И здесь очень важно понять, что справедливость для того директора и справедливость для вас это разные конфигурации реальности. И пусть они такими и остаются. Если вы хотите всерьез отнестись к тому, что вы спрашиваете, всерьез отнестись к моим рекомендациям, то я вам скажу. Напишите большое благодарственное письмо, не надо его отправлять, правда, вашему бывшему директору за то, что вы больше зарабатываете и работа ваша более перспективная. Правда, вот напишите просто, что вот от души изложите это на бумагу. И таким образом, возможно, вы закроете этот вопрос.

Ну, а, в целом, сказать такой народной мудростью, все, что ни происходит, происходит к лучшему. Ну, вы сами уже это написали.

Денис, Москва, Московская область: «Сергей, добрый день. Дайте рекомендацию. Изо дня в день делаю одно и то же – утро работаю, вечер дома. К моим 40 появляется хандра. Назовите первые шаги, как можно что-то поменять. Спасибо».

Денис, ну, что я могу сказать. Понимаете, я же, в общем-то, тоже так живу, так или иначе. Просто то, что я делаю, мне очень нравится. Если вам по какой-то причине не нравится то, что вы делаете, тогда я точно рекомендую вам добавить в свою жизнь какие-то элементы, которые вам будут нравиться, но на ежедневной основе. Не знаю, что это будет, медитация, пробежка, молитва, прогулка по утрам, прогулка вечером, не имеет значения. Но просто включите в свою жизнь что-то, от чего вы получаете прямо вот удовольствие. И я уверен, что таким образом вам станет гораздо легче. Ну, хобби, ну, я уверен, что, в общем-то, у вас и так есть наверняка что-то интересное в жизни. Но, если вы начнете концентрироваться, то, да, это будет очень круто.

Плюс ко всему к этому еще порекомендую вам очень простую вещь. Научитесь отдыхать в выходные. Вот прямо, чтобы ваши выходные были по-настоящему для вас отдыхом. И тогда они будут просто переключать вот этот вот синдром хандры.

Антонина, Челябинск. «Добрый вечер, Сергей. Как избавиться от селфхарма?» Господи, я же даже не знаю, что это такое. «Началось все…» А давайте я на этот вопрос отвечу сейчас чуть попозже, но я должен посмотреть, что такое селфхарм, это что-то интересное, мне прямо становится любопытно. Отвечу.

Игорь, Минск: «Кстати, про еду. Самый частый тоже у многих моих знакомых вопрос, когда нельзя сладкое, и не может человек сдержаться, или когда нужна и прописана диета, человек начинает срываться. И невозможно ничем помочь, хоть старается, но всегда потом идет срыв, и в результате ничего не получается. Так что про еду очень точный вопрос».

Конечно, точный, Игорь. Это, действительно, сложно. И как я уже сказал, я всего лишь смогу повторить про то, что, если вы не можете отказаться от этого, начните сознательно есть то, что вам, так сказать, нельзя. Вот прямо понедельник у вас день сладкого и весь день ешьте только сладкое и мучное. Захотите еще, ну, что же, вторник еще день сладкого сделайте, среду сделайте. Но в какой-то момент вы увидите мотивы, для того чтобы начать разграничивать. Потому что сегодня сладкое лежит за запретной линией, а нам нужно его, так сказать, опять же, как с несправедливостью, легализовать, взять и есть его сознательно. Услышимся через пару минут.

Много вопросов, и вот вопрос: «Не совпадают религиозные взгляды с партнером. Что делать?»

У меня тут на днях было такое переживание, о котором я даже написал у себя в каналах. Кстати, подписывайтесь на мои каналы в Telegram и в других социальных сетях, «ВКонтакте» и так далее. Я написал, что, если религия является щитом, а не скелетом внутренним, то она всегда становится оружием раздора.

И когда у вас разные религиозные взгляды с партнером, ну, что делать, кроме как уважать традиции друг друга. Все. Если у вас просто не совпадают религиозные взгляды. Я уж не знаю, каких религий вы придерживаетесь, но я уверен, что, что в одной религии, что в другой религии ценности плюс-минус одни и те же. А вот убеждения у нас разные об этих ценностях.

Ну, например, в одной религии говорится, что бог есть любовь и в другой религии говорится, что бог есть любовь. А вот, что из этого есть любовь, вот об этом мы уже начинаем спорить. Я всегда призываю в этих случаях в таких конфликтах отказываться от собственных убеждений и слушать, слушать и слушать другого человека. Тогда, я думаю, что это все и произойдет. Не пытайтесь защищаться религией, иначе вы начнете незаметно для себя нападать.

Огромное пришло письмище такое от Дениса, я даже не знаю, смогу ли я прочитать. Но, в целом: «Сергей, здравствуйте. Как быть и что делать, если бывшая после расторжения брака мстит и гадит настолько, что, с одной стороны, воспользовалась моей наивностью, искренними чувствами, когда в период брака подписал соглашение у нотариуса об алиментах на ребенка на 50 тысяч в месяц на январь 2015 года. А после развода в конце 2017-го понесла это соглашение приставам и разом мне насчитали долги на 2 миллиона».

Дальше очень длительное описание того, как поступает супруга Дениса и манипулирует детьми, не дает общаться, обманывает и так далее. Денис, понимаю, вы просите помощи.

Вот вы задаете вопрос, до какой степени надо опуститься и ненавидеть своих детей, чтобы заставлять их говорить такие вещи, как папа мне не папа, а дядя и так далее. Как мне быть? Только одно, просто сохраняйте свое достоинство, прекратите общение любое. Если уже вы, так получилось, что она не дает вам с ними общаться, так и не общайтесь. Вот ровно настолько, насколько вы можете оставаться отцом при этом, ну, платите алименты, значит, вы платите алименты, это ваш долг. А, если она не дает общаться, не общайтесь, потому что иначе вы просто делаете больно.

Как только вы перестанете реагировать на ее такие манипуляции, они прекратятся. Но, к сожалению, вся ситуация, в целом, настолько сложная, что два взрослых человека уже так глубоко в этом конфликте, что страдают дети. Поэтому оставьте, вот просто отпустите.

Ну, вот тут Денис продолжает писать, простите уже, Денис, вам ответил. Полина, Санкт-Петербург: «Добрый вечер, Сергей. Как избавиться от чрезмерной проверки, закрыта ли входная дверь. Бывает, дергаю ее десять раз прежде, чем отойти от входной двери и уйти по делам. То же самое с проверкой плиты и прочего. Это психологическое расстройство? Как избавиться от этого? Полина».

Ну, Полин, давайте так, то, как вы описываете, безусловно, это психологическое расстройство или даже, я бы сказал, психическое расстройство. У него, безусловно, могут быть психические корни, но, в целом, это очень похоже на ОКР. Обратитесь, пожалуйста, к специалисту именно по обсессивно-компульсивному расстройству или с обсессивно-компульсивным расстройством.

Если, тут знаете, как, в качестве рекомендации, что я могу сказать. Я, конечно, скажу, но это требует длительной работы. А когда вы много раз проверяете, выключена ли плита или закрыта ли дверь, в этот момент вы стараетесь таким образом избавиться от тревоги. А я предлагаю всегда не избавляться от тревоги, а, наоборот, вот уходите с осознанием того, что дверь открыта, и плита включена, и проживайте эту тревогу, очень высокую тревогу. Я считаю, что другого выхода в этом смысле не существует. Поэтому вот так.

Спасибо, Денис, что поняли и что озвучили на радио. Александр: «Здравствуйте, Сергей. Что делать, если я любил своего врача? Она красивая, милая, ходил к ней на дневной стационар, выписался и очень страдаю, что больше никогда ее не увижу».

Александр, что делать? Как, что делать? Глупости, делать глупости, лазать в окна, забрасывать ее цветами. Что значит, что делать, Александр? Я не вижу, сколько вам тут лет. Мне 50, я бы поступил именно так. Что значит, что делать? Если вы влюбились, теряйте голову, творите глупости. И, если вы достаточно молоды, чтобы мои слова потом будете радоваться, вспоминая об этом, значит, так. А, если вы, ну, уже достаточно зрелы, чтобы эти слова как бы не были в ваш адрес адекватными, то точно могу сказать, что это же вся жизнь, вся прожитая жизнь стоит того, чтобы так влюбиться.

Денис пишет: «Я примерно так и предполагал, что нужно прекратить общаться, пока дети не вырастут». Абсолютно верно, Денис, они вырастут, и будут общаться с вами уже сами без, так сказать, их мамы и вашей бывшей уже теперь супруги.

«Как найти, – пишет Дмитрий из Санкт-Петербурга, – грань между уверенностью в себе и самодурством?» А не надо ее искать, люди вам подскажут. В этом смысле люди вам подскажут.

Вы знаете, у меня вчера было интервью на одном из каналов, где меня попросили рассказать о том, что такое синдром самозванца. И сказали – как-то надо, помогите, как избавиться от синдрома самозванца. И я сказал, что, если у вас есть синдром самозванца, это означает, что вы уже не самозванец. У реальных самозванцев не бывает синдром самозванца. Боюсь, что не хватит этот лайфхака, но, если хватит, то, надеюсь, кому-то, да помог.

Здесь ровно то же самое. Смотрите, до тех пор, пока у вас есть вообще, в принципе, идея о рефлексии грани между уверенностью и самодурством, вы не свалитесь в самодурство, поверьте мне. Вот и все. Поэтому, если у вас достаточно много уверенности, что вы начинаете сомневаться в этом, а люди пока молчат, то, скорее всего, вы просто очень уверены в себе, Дмитрий, молодец.

Алина, 26 лет, Москва. «В рамках самоанализа было проделано много работы. Появилось понимание, как вести себя в тех или иных ситуациях, в частности, в отношениях с мужчиной. Но с появлением как раз этих отношений как будто не удается отстаивать свои личные границы и свое я. Головой понимаю, но будто срабатывают старые триггеры и страхи остаться одной, быть не нужной, брошенной и тому подобное. Вопрос в том, как все-таки бороться с этим страхом? Как его найти и совладать с ним?»

Ну, еще раз скажу, как всегда начинаю с этого. Ни с чем бороться не надо, это первое. А второе, ну, вот страх заставляет вас отстаивать границы? Или страх остаться одной заставляет вас уступать свои границы? Это первый вопрос.

Второе. В любых отношениях отношения взрослыми являются тогда, когда вы не требуете от другого человека какого-либо поведения, вы его корректируете только своим внутренним поведением. И, если вы не домогаетесь другого человека, что он должен быть внимательней, нежнее, заботливее, ласковей, деликатней, то значит, ваши отношения, вы в этих отношениях вполне себе здоровы.

А вот, если вы все время требуете от другого человека, чтобы он там что-то как-то говорил или не говорил, и так далее, ну, к сожалению, вы в этом смысле ничего не получите. Поэтому исключительно в этом вопросе саморефлексируйте. Это первое.

Что касается страха не нужной быть, брошенной быть или остаться одной, вы поймите, что этот страх ведь у вас всегда в будущем находится. И в будущем, там, где вы одна, ну, он может быть, как угодно, ну, в смысле он может быть какой угодно. Ну, то есть страх будет все время рисовать вам это будущее. И, возможно, один из вариантов и не один из вариантов, что вы останетесь одна в этом будущем. Ну, как бы и что? Ну, этот факт надо принять. И что, мы останемся одни, так и будет. Ну, как бы люди приходят в этот мир одни, уходят отсюда одни, такая истина дворовая, но все же. И здесь вот важно это, так сказать, понимать.

Вот Александр нам ответил: «Мне 26, ей 28. Как ее выкинуть из головы, забыть про нее? Ночами спать невозможно, ибо я ей точно не нужен».

Нет, нет, Александр, 26 это время глупостей, весна. Вы что? Нет, Александр, продолжайте, найдите, скажите, признайтесь, пишите стихи. Вы что? Нет, конечно, ни в коем случае не выбрасывайте ее из головы, такая любовь, как можно ее бросить?

«Добрый вечер, Сергей. По поводу переедания. Как только поправляюсь, раздеваюсь, становлюсь перед зеркалом, говорю себе – ужас. И как только открываю рот, чтобы съесть что-либо, вспоминаю себя перед зеркалом, есть больше не хочу. Помогает».

Вот Валерия дает нам совет такой. То есть, как только поправляетесь, раздеваетесь, и начинаете себя ненавидеть в этом. Я понял, да. Потом начинаете кушать… У меня в этом смысле другое всегда предложение. Когда вы едите, вы просто говорите – я жирею, я жирею.

«Сергей, здравствуйте. Ситуация такая. В детстве ориентировочно лет этак в 10 был момент, когда три мои близкие подруги ушли гулять без меня». Вот сволочи. «Я увидела их во дворе. Была истерика, обида, боль, предательство. Помню, как прижималась к маме, рыдала, потом мама пошла даже поговорить с ними, чтобы мы вместе играли.

В общем, сейчас мне 40. Когда возникают моменты, в которых я в какой-то степени нахожусь за пределами основного действа среди моих друзей и коллег, то очень сильно переживаю. Ощущение возвращения в эту детскую ситуацию, аналогичные эмоции, которые я помню до сих пор. После чего не хочу общаться с этими людьми.

Была история несколько лет назад, когда пара подруг меня на какое-то мероприятие не позвали, так мы не общались полгода, пока они меня практически силой не затащили в какое-то питейное заведение, не извинились стотысячный раз. То есть, если меня не воспринимают должным образом, то я просто забиваю на этих людей даже, если мы до этого общались много лет. Хотя люди порой, наверное, даже и не думают, что они меня обижают. Они же не знают о моем суровом прошлом.

На самом деле, это не касается каких-то мелочей, но думаю, зачастую это именно то, когда меня не приглашают куда-то, куда вполне могли бы. Хотя порой я могу объяснить причины людей, и они иногда вполне оправданы, но мне все равно тяжко (и смайлики). Скажите, правильно ли я идентифицировала то самое одиночество и мне нужно к океану, в горы, как вы рекомендовали раньше кому-то из звонивших?»

Да, вы абсолютно верно идентифицировали момент, в котором вы, действительно, получили такую большую травму очень сильную. И самое главное, я обычно в работе всегда задаю вопрос, а почему вам в 10 лет так нужны были эти друзья? Почему ваша семья не оказывала вам того приема и того принятия, внутри которого вы могли бы спокойно остаться одной, когда эти девочки уходили? Ну, тут ответы могут быть разные, я сейчас не приглашаю вас к дискуссии в этом смысле. Но вам не надо в горы, вам не надо к морю, океану.

Все, что я вам порекомендую, это каждый раз, когда люди поступают таким вот образом, которым вы описываете, ну, то есть не приглашают вас, предположим, куда-то, здесь важно давать им право вас не приглашать. Каким-то людям вы можете быть не интересны, каким-то людям, может быть, просто не досуг с вами общаться. И вот в этот момент вы остаетесь одна. И вот в тот момент, когда вы остаетесь одна, очень важно себе давать отчет, а у меня есть вообще моя жизнь, собственная моя жизнь? Вот мой муж пошел на полтора часа куда-то или моя жена уехала на три часа с подругой, а что я буду делать в этот момент? И вот очень часто, к сожалению, в этом самом одиночестве нам нечем заняться.

И, если не уходить глубоко в анализ этой ситуации, не разбираться сейчас с этими травмами, то самый главный, на мой взгляд, вопрос, это, что мы часто не знаем, что делать, что делать со своей свободой и со своим временем в своей жизни. Вот там надо искать. Научитесь быть одной, это важно. Не в горах и в океане, а в жизни.

Иван, 49, Челябинск. «У меня нормальная семья, жена ровесник, три дочери 27, 23 и 10. Отношения с девушкой 32 года, хочу все поменять. Мучаюсь, не могу уйти от семьи. Как поступить?»

Какой вопрос. Как поступить? Ну, как бы, если бы вы написали «я безумного влюблен», вот, как Александр, я бы сказал – слушайте, ну, вы иначе будете все несчастны, либо вы просто сейчас признаетесь жене и уйдете. А постольку, поскольку вы пишете «отношения с девушкой 32 года», то у мен есть предположение, что это не про любовь, а про отношения. И тогда, скорее всего, вы в них ищете то, чего вы потеряли в отношениях со своей супругой. Идите на парную терапию, например, я бы сделал так в 49 лет.

Анна, 39, Тверь: «Как реагировать на чрезмерную хорохористость мужа?» Слово-то какое «хорохористость». «15 лет в браке. Он все время себя захваливает». О, это моя жена пишет, наверное. «На работе он лучше всех, он врач». Ну, почти. «Все не такие, как он, сильно преувеличивает свои достоинства». Точно она пишет, надо же, добралась. «При этом все вокруг плохие. На работе все плохо лечат, на дороге все плохо водят». Ну, это не совсем я, но ладно, пусть тоже это она. «И чем старше становится, тем он становится злее». Сто процентов, со временем мы становимся еще и вредными. Я в смысле про себя сейчас.

«У нас две дочки». А, это она, либо она так заигрывает, либо все-таки она. «У нас две дочки. Я расписываю, что мир прекрасен, а у него мир плохой. По молодости не было такого себялюбия. Или я просто не замечала из-за влюбленности. Я хочу, чтобы девочки выросли с пониманием того, что мир прекрасен, а плохое можно не впускать. Но из нашего папы прямо вся эта злость льется, а мне становится все сложнее дальше жить. Спасибо».

Слушайте, Анна, если вы Анна, конечно, если это Тверь, а не Москва, я хочу вам сказать очень просто. Дело в том, что ваши дети должны жить все-таки в реальном мире, а не в вымышленном мире. Неважно вымышленный он плохой или вымышленный он хороший. Папа говорит одно, мама говорите другое, у них появится выбор. И самое главное, что они, как сказать, смогут выбрать не только мир, в котором они живут, но и себя, какими они будут. Будут ли они, как папа или будут они, как мама. Не переживайте на этот счет, оставьте вашему мужу мужево, а себе свое.

Вот Денис пишет: «Сергей, напишите, пожалуйста, адрес вашего Telegram-канала». Друзья мои, Telegram-канал очень простой «Психолог Сергей Насибян» и все, и там я, там моя фотография, там мои тексты, поэтому подписывайтесь «Психолог Сергей Насибян», как и, в общем-то, во всех социальных сетях.

Лидия, 45 лет, Санкт-Петербург: «Как мне перестать чувствовать себя виноватой за то, что моя сестра пьет?»

Ну, слушайте, Лидия, если бы мы с вами разговаривали, у меня был бы очень такой интересный вопрос, а вы как себя чувствуете-то виноватой? Вот это мне гораздо интереснее. Как вы себя чувствуете виноватой за то, что она пьет?

Ну, вот, например, я сегодня был около метро «Новослободская», ходил с сыном играть в бильярд. И там были, ну, я не знаю, давайте назовем бомжи, несколько человек. От них пахло, как от бомжей, они выглядели, как бомжи, они были выпившие, они пили. И я остановился на несколько секунд, для того чтобы внимательно разглядеть этих людей. И вот давайте я сейчас попробую взять на себя ответственность или чувство вины, как вы выражаетесь, за то, что они пьют. Я не очень понимаю, в чем я виноват и как я это буду делать.

Я понимаю, что вы мне сейчас скажете – сестра это не бомжи у метро. Но ведь сестра это тоже отдельный от вас человек. Если вы ей не наливаете, если вы ей не напоминаете о том, что надо выпить, то я не вижу прямой вашей вины. А вот то, что вы говорите, очень похоже на созависимые отношения, в которых вы находитесь со своей сестрой, тогда из них надо выходить. Потому что ваш, так сказать, партнер, ну, в данном случае сестра, которая находится в зависимом поведении, соответственно она, очень легко манипулируя вами и вашей совестью, о которой сегодня все больше и больше мы говорим, будет делать все, чтобы вы чувствовали себя виноватой. Поэтому сходите к психологу и проработайте вот эту часть созависимости.

Ольга, 42, Москва: «Может ли возникнуть зависимость от посещения психолога? Может ли сам психолог спровоцировать ее?»

Безусловно, может психолог и, конечно, может возникнуть зависимость от посещения психолога. Потому что, если психолог не будет сохранять этическую норму, не будет сохранять дистанцирование от клиента, не будет сепарироваться от него каждый раз, то, конечно, могут возникнуть такие отношения, которые можно назвать зависимостью. Но напоминайте себе все время о том, что психолог это всего лишь друг за деньги, не более того. Будете ли вы дружить вечно за деньги? Я бы не стал. Хотя я же хожу к психологу и ничего.

Анна, 51 год, Москва: «Что на ваш взгляд, может являться причиной того, когда хочется потратить деньги? Причина этого желания?»

Что? Во-первых, тратить деньги всегда приятней, чем их копить и зарабатывать. Во-вторых, когда мы тратим деньги, это же, на самом деле, такая вот очень волшебная штука. Особенно после того, как появились электронные варианты платежей, ты берешь мороженое и даешь какие-нибудь фантики. И вот эти 20 копеек, ну, в детстве 20 копеек превращаются в эскимо. Это же фантастика. Я думаю, что это такая детская позиция и желание некоего чуда, что вот что-то превращается во что-то, такой алхимический элемент. Но я бы разбирался с этим глубже, если бы вы ко мне пришли. Услышимся через пару минут.

Ну, что же, мы продолжаем нашу программу на волнах «Маяка». И вот еще один вопрос буквально. «Сергей, добрый день. София, 33, Москва. Спасибо за ваш труд. Всегда слушаю с удовольствием все ваши передачи и эфиры. История такая. У меня только начали завязываться отношения с мужчиной, и они начались с секса». А, нет, «но они начались с секса».

«Он говорит, что хочет, чтобы все развивалось постепенно. Когда мы вместе, все хорошо. Но он может, например, неделями не писать и не звонить, а потом снова предложить встретиться. Складывается впечатление, что ему нужен только секс. Меня это задевает, я хочу большего. Можно ли из этого вырастить крепкие счастливые отношения или сразу уходить?»

София, вы знаете, вот я надеюсь, что я в ближайшее время закончу, докончу, добью, допишу свою книгу, в которой я описываю как раз несколько сценариев, а их всего 6, на мой взгляд, формирования отношений. Я много об этом пишу, много об этом говорю, и на тренингах часто об этом говорю, я считаю, что из любых отношений можно вырастить нормальные, так сказать, союзы, но при условии здоровья, психического здоровья двух людей. Поэтому как бы тут так просто не ответить. Да, можно, но уходить, если вы чувствуете себя не комфортно, в этом, уходите.

Ну, что же, а у нас есть звонок. Здравствуйте.

ЕЛЕНА: Сергей, здравствуйте.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте.

ЕЛЕНА: Меня зовут Елена.

С.НАСИБЯН: Очень приятно.

ЕЛЕНА: Да, мне тоже очень приятно. Я очень рада попасть к вам на миниконсультацию в эфир.

С.НАСИБЯН: Спасибо.

ЕЛЕНА: Я из Москвы, мне 35 лет. И у меня такой вопрос. Я пока не замужем. Почему-то мне мои кавалеры не нравятся. То есть я, ну, приятной внешности, умная, самодостаточная, ну, вроде как бы все качества там хорошей девушки и интересной во мне присутствуют. Но вот ко мне почему-то, я, наверное, притягиваю мужчин, это могут быть таксисты, не знаю, официанты.

Вот я там, не знаю, куда-то вышла, иду красивая и хочется достойного мужчину, познакомиться, например, но почему-то на меня обращают внимание не те люди, кого бы мне как бы хотелось, чтобы на меня обращали внимание. То ли у меня, может быть, ну, внутренняя самооценка, возможно, ну, может быть, она как-то и страдает, но внутренне я себя ощущаю, что я классная.

Может быть, я как-то транслирую что-то другое, почему вот другие мужчины на меня обращают внимание, которые мне совершенно не интересны. И в одном из диалогов, тоже вот к вам обращались, вы как-то сказали такую фразу, ну, тоже похожая ситуация была, что, может быть, либо водоем мелкий, то ли сетка мелкая, ну, то есть рыболовецкая.

С.НАСИБЯН: На цитаты разобрали, я хотел сказать. Да, было, было дело. Ну, в смысле там была ситуация такая все-таки, что девушка ищет мужчин, и они все время попадаются не так. То, как вы описываете ситуацию, вы говорите немножко о другом. Вы говорите о том, что, почему я притягиваю.

Понимаете, вот смотрите, как, например, вот я всегда задавался вопросом, почему на мёде, на меду пишут «липовый» или «гречишный»? Откуда они знают, что именно с гречишника или с липы, или еще откуда-то собирали, значит, соответственно бедные пчелы этот мед. А я понимаю еще «мёд разнотравный», я могу понять, потому что травы до фига, пчел до фига, они чего-то там насобирали. И это с детства меня очень беспокоило. Потому что, мне кажется, врут.

Но ладно, предположим, что разница, действительно, есть. И есть такой вот благоуханный цветок. И вот вы, как цветок, соответственно, благоухаете в свои 30 с хвостиком, красивая, прекрасная, поцелуем зовущая, а летят, соответственно, ну, как бы не те пчелы, что нужно. Вот тут можно задаться, конечно, вопросом, что не так с вами в этом смысле.

Но я бы хотел сначала бы поговорить с вами о такой проскочившей идее самооценки. Вот вы говорите, может быть, с самооценкой что-то не то. Откуда таксисты, официанты, пожарные или еще кто-то, откуда они знают про вашу самооценку? Они же ее не знают, не считывают. Они просто видят красивую женщину и обращают внимание свое.

ЕЛЕНА: Ну, вот для меня и загадка, то есть, может быть, я как-то транслирую это.

С.НАСИБЯН: Нет, ну, как вы транслируете? Вот представьте себе, вы стоите на светофоре, и на светофоре на красный свет машины стоят, условно говоря, таксист и стоит какой-нибудь олигарх. Вы что думаете, вы понравились таксисту, но не понравились олигарху?

ЕЛЕНА: Ну, бывает по-разному.

С.НАСИБЯН: Я тоже уверен, что бывает по-разному. Но не может быть такое, ну, как бы, если вы, как вы себя чувствуете эффектной, красивой, привлекательной, то очевидно вы нравитесь и тем, и тем. Просто почему-то вы не видите вот тех других мужчин, которые вам так нравятся. Это первый вариант моего предположения. А второе, что, возможно, вы боитесь мужчин более высокого статуса.

ЕЛЕНА: Ну, у меня есть подозрение, что как будто я стесняюсь (неразборчиво) в своих желаниях вот таких высокого статуса. То есть они во мне есть, но как будто я их транслировать боюсь, потому что это будет с моей стороны как будто я там алчная, меркантильная.

С.НАСИБЯН: Вот, ну, все, вот же вы же ответили, Лен, на вопрос-то свой. Значит, смотрите, сейчас, когда у нас будет новолуние? Скоро будет новолуние. Даю установку, значит, в новолуние дома раздеваетесь, мажетесь кремом и чего там, семь кругов вокруг своей оси, семь. Только будьте аккуратнее, говорят, девять, сразу прилетят там куча или какие-то будут супер олигархи. Я понимаю, что это, конечно, очень звучит странно. Но, с другой стороны, это не просто как бы, не просто процедура.

Дело в том, что, если вы, действительно, делаете какие-то подобные вещи, обряды, как угодно это назовите, то вы, действительно, в определенной степени формируете свое внутреннее право на заявление о том, какой мужчина вам нужен. А вы боитесь. Потому что, если вы скажете что там типа я не хочу общаться с мужчинами более низкого социального статуса, то про вас, естественно, сразу все подумают – ах, ты, меркантильная какая. Ну, и что? Ну, подумают и что?

ЕЛЕНА: Ну, наверное, что, единственное, мужчины, вернее, не хотят, чтобы женщина была меркантильной, и ее интересовали только деньги, статус и возможности, которые есть у мужчины.

С.НАСИБЯН: Лен, а я сказал, что вас должно, как сказать, интересовать только это?

ЕЛЕНА: Конечно же, нет.

С.НАСИБЯН: Конечно же, нет. Поэтому я вам и говорю, я вам так не говорил.

ЕЛЕНА: Ну, мне кажется, просто мое восприятие, что мужчина сразу подумал, у него вот тумблер – «ага, ей нужны деньги», он же дальше-то не думает, наверное, о девушке.

С.НАСИБЯН: Ну, почему же? Почему вы так думаете про мужчин?

ЕЛЕНА: Ну, потому что это сразу отпугивает мужчину, если он так начинает думать.

С.НАСИБЯН: Нет, подождите, как может, например, отпугнуть мужчину фраза, если вы говорите – ну, слушай, дружище, мне интересен мужчина высокого или более чем я высокого социального статуса, я хочу использовать отношения с мужчиной в качестве некоего социального лифта. В чем проблема-то? Ну, соответственно вот вы мне это говорите, я говорю – слушай, а я психолог, ничего? Вы такая – ну, не знаю, не очень мне чего-то. Ну, я говорю – хорошо, извините, пойду там поднимусь. Приду, скажу – вот я банкир теперь, например. Вы скажете – да. Почему нет-то? То есть так тоже можно, Лен. То есть, понимаете, не надо делать только так.

ЕЛЕНА: То есть можно пробовать, не бояться, что там…

С.НАСИБЯН: Можно, конечно. И не бояться самой для того, чтобы вы смотрели вокруг, конечно. Вот вам уже пишет Андрей из Брянской области: «А простые, что, уже не катят?» Ну, не катят, Андрей. Не катят нам, Лен, правильно? Не катят нам простые.

ЕЛЕНА: Ну, я просто из себя кое-что представляю, ну, прямо простые…

С.НАСИБЯН: Лена, я вам больше скажу, я уже вас представляю. Если бы я не был женат, и мне не было бы 50. Конечно, представляю. И мужчины, которые вас сейчас слушают, тоже уже представляют. И прекрасно, что вы себя представляете, и поэтому все у вас нормально в этом смысле с самооценкой. А вот страх, что обо мне подумают, если я начну, ну, скажем так, выбирать таким мерилом, вот он отпугивает от вас, и он вам не дает, в общем-то, как сказать, формировать этот запрос.

ЕЛЕНА: Ну, да, потому что я не говорю об этом открыто.

С.НАСИБЯН: Конечно, конечно. Вы не говорите об этом открыто и, самое главное, что помимо того, что не говорите об этом открыто, вы стесняетесь своих внутренних желаний.

ЕЛЕНА: Да, так и есть.

С.НАСИБЯН: Так вот…

ЕЛЕНА: Я их, получается, скрываю. То есть, мало того, что не открыто, я их еще в себе скрываю, чтобы их не было видно.

С.НАСИБЯН: Да. Вот давайте представим себе, разыграем с вами ситуацию, что мы с вами встретились, ну, в смысле не я, потому что вы знаете, что мне 50, а вам, наверное, не подходят 50-летние мужчины. Ну, не важно, я мужчина, мы с вами на первом свидании. Ну, вот как-то мы познакомились где-то там. Я вас пригласил на свидание, и мы с вами на свидании. Вот как вы будете определять, и давать мне понять, подхожу я вам, не подхожу я вам. Как вы это сделаете? Не стесняйтесь.

ЕЛЕНА: Ну, во-первых, как строится диалог.

С.НАСИБЯН: Тут я мастер.

ЕЛЕНА: Я тоже.

С.НАСИБЯН: Итак, я мастер, соответственно я буду говорить, как вам угодно.

ЕЛЕНА: Я умею заинтересовать мужчину. Если он мне понравился, то я смогу его заинтересовать.

С.НАСИБЯН: А как вы поймете, что я вам нравлюсь? Это же значит, что вы уже определили мой социальный статус?

ЕЛЕНА: Ну, скорее всего, да.

С.НАСИБЯН: Да, как вы это сделаете? Я же это спросил у вас. Давайте, давайте, не стесняйтесь.

ЕЛЕНА: Ну, во-первых, начиная с интеллекта, заканчивая…

С.НАСИБЯН: Здесь у меня много. С деньгами хуже, с интеллектом нормально.

ЕЛЕНА: Ну, обычно люди с интеллектом, у них все хорошо, ну, они преуспевающие люди.

С.НАСИБЯН: Нет, думаю, что вот сейчас вы как раз не очень в точку попадаете в этом смысле. Я бы сказал так, что преуспевающие люди в большинстве случаев интеллектуальны. Но это совсем не означает, что интеллектуально развитые люди преуспевают.

ЕЛЕНА: Ну, информация о работе, чем занимается человек.

С.НАСИБЯН: Я же вам говорю, я психолог. Вот прямо сразу говорю – я психолог.

ЕЛЕНА: Не знаю тогда.

С.НАСИБЯН: Ну, хорошо, визуально я тоже ничего, будем считать. Как вы поймете?

ЕЛЕНА: Нет, я имею в виду там одежда.

С.НАСИБЯН: А, вот да, одежда, я не знаю, аксессуары.

ЕЛЕНА: И прочее, да, аксессуары какие-то.

С.НАСИБЯН: Да, у меня достаточно простые часы спортивные, ну, как, нормальные часы. Хорошо, я одет нормально, условно говоря, побрит, пострижен, помыт. Но вы должны будете по этому внешнему виду определить, что, соответственно, достоин. Интересно.

ЕЛЕНА: Мало?

С.НАСИБЯН: Не то, что мало, а, знаете, вот по мере того, как вы это произносите, больше и больше возникает идея о том, что вы можете обмануться.

ЕЛЕНА: Ну, это бывает крайне редко. Либо я очень хорошо разбираюсь в людях, ну, как-то там на каком-то интуитивном уровне, ну, либо я как-то… Ну, бывают, конечно, случаи, когда человек при первой встрече (неразборчиво).

С.НАСИБЯН: Да, да, я вот про то и говорю.

ЕЛЕНА: А вот при второй или третьей, ну, уже все встает на свои места однозначно.

С.НАСИБЯН: Вот, и поэтому я вам и говорю, что при второй, условно, третьей встрече, про которую вы говорите, у вас должна какая-то форма сформироваться, форма заявления о том, что вам, на самом деле, нужно в отношениях. Вот все, чему я вас хотел научить. Так что так.

ЕЛЕНА: В целом, понятно. Но вот как побороть вот это вот свое стеснение, вот заявить о своих…

С.НАСИБЯН: Хорошо, через две минуты, не кладите трубку, я к вам вернусь и попробую вам в этом смысле помочь.

Лена?

ЕЛЕНА: Да.

С.НАСИБЯН: Взбаламутили вы тут наше болото. Знаете, чего тут мужчины пишут, о, читать даже не буду.

ЕЛЕНА: Возмущаются, я просто знаю.

С.НАСИБЯН: Возмущаются, прямо говорят: «Да как же так, а нам же, что же нам, куда же нам?» Вот смотрите, они возмущаются, а вы, чего вы чувствуете в связи с этим?

ЕЛЕНА: Ну, это, наверное, возмущаются просто вот те мужчины, которых я не выберу.

С.НАСИБЯН: Да вы с ними даже не встретитесь, какая разница. Но вопрос, что вы чувствуете от того, что мужчины и, между прочим, справедливо возмущаются? Им же обидно.

ЕЛЕНА: Почему справедливо?

С.НАСИБЯН: Ну, потому что это их справедливость. Сегодня весь день у нас про справедливость разговор. Потому что это их справедливость.

ЕЛЕНА: Ну, хорошо.

С.НАСИБЯН: Вы что чувствуете?

ЕЛЕНА: Я ничего.

С.НАСИБЯН: Ну, вы не правы, вы лукавите.

ЕЛЕНА: Лукавлю?

С.НАСИБЯН: Конечно. Ну, вы же, смотрите, вы же начинаете оправдываться. Давайте, что вы там чувствуете, когда они говорят всякие вещи типа, как же она так может, а мне куда, а я, например, таксист, официант, не важно, учитель в школе, куда же, мне же?

ЕЛЕНА: Ну, на каждого мужчину найдется своя женщина. Пусть не расстраиваются.

С.НАСИБЯН: Нет, это вы их успокаиваете. А вы что чувствуете, Лен?

ЕЛЕНА: Ну, у меня, не знаю, чувство стыда.

С.НАСИБЯН: Вот, Лена, так то, что вы чувствуете, стыд это будет или что угодно другое, вот это надо научиться переживать. Вот к этому я и вел. Вот с этим останавливаться, прямо останавливаться и наблюдать за тем, а что со мной происходит от того, что я вот хочу за красивого, богатого, умного, успешного, да не важно, какого, правда. Ну, кто-то же вышел замуж за Гагарина. Ну, мне кажется, более успешного человека в Советском Союзе, в принципе, не могло быть. Красивый, молодой, успешный, здоровый. Умер рано.

ЕЛЕНА: Космонавт.

С.НАСИБЯН: Ну, понятно, что космонавт. Но он, помимо того, что космонавт…

ЕЛЕНА: Ну, это как статус, я имею в виду, как статус.

С.НАСИБЯН: Да, это уже был статус, но и первый космонавт это, знаете, Майкл Джексон отдыхает по сравнению с тем, каким он был популярным. Поэтому вот здесь важно, чтобы вы научились совладать с этими чувствами, которые возникают у вас, когда вы понимаете, что вас могут осудить, высмеять, раскритиковать и так далее.

ЕЛЕНА: Ну, мне на сторонних как бы мужчин, кажется, ну, хорошо, осуждают, наверное.

С.НАСИБЯН: Не бывает сторонних мужчин. Вот в этот момент, когда мы это переживаем, сторонних мужчин не бывает. Все мужчины в этот момент как раз ваши потенциальные женихи, латентные. Поэтому я говорю, научитесь справляться с этим чувством. Вот вам тут пишет, например, женщина: «Добрый вечер, Сергей. Возможно, пройдет время, и девушка, которая позвонила, придет к тому, что важен не социальный статус и все эти маски, а духовный мир». Кстати, она ваша ровесница. Духовный мир важен.

ЕЛЕНА: Но это стоит на первом месте, либо на одной же ступени.

С.НАСИБЯН: Да я-то понимаю. Но смотрите, люди вам дают разные советы, а вы начинаете как будто бы в этот момент объяснять свою позицию. Никому ничего объяснять не надо, вот, про что я вам говорю.

ЕЛЕНА: Да, я опять оправдываюсь.

С.НАСИБЯН: Да, да. Вот видите, уже поймали, отлично, учитесь быстро. Так что, Лен, думаю…

ЕЛЕНА: С этим дальше жить…

С.НАСИБЯН: Да, с этим дальше надо просто жить и все. И я думаю, что прямо в ближайшее время уже подвернется ваш принц.

ЕЛЕНА: Очень бы хотелось.

С.НАСИБЯН: И я вам этого желаю.

ЕЛЕНА: Спасибо вам большое, Сергей.

С.НАСИБЯН: Спасибо вам, Лен, всего хорошего. До свидания.

ЕЛЕНА: Да, было очень классно. Спасибо, благодарю.

С.НАСИБЯН: О, какая у нас сегодня такая передача. «За Гагарина вышли, когда он был лейтенантом». Видите, какие бывают мужчины, оказывается. Вы думали, что я не знал, что ли, этого? Я, конечно, это знал. Уверен, что Лена это могла не знать. Но кто-то же вышел за Гагарина, он был красивый, перспективный, умный, молодой, в общем, и так далее.

Ну, что же, на этом мы будем заканчивать. И, знаете, я сегодня порекомендую такой фильм, он сложный, тяжелый, но обязательный к просмотру – «Жизнь прекрасна» Бениньи. «Жизнь прекрасна», смотрите, правда. В любой сложной ситуации мы всегда можем найти силы, для того чтобы справиться с абсолютно всем, что происходит вокруг.

Здоровья вам, берегите себя и ваших близких. До свидания.