Вечерний канал Олег Нестеров – гость Дмитрия Глуховского и Дмитрия Мириманова

МИРИМАНОВ: Итак, друзья, ╚Культ личности╩ на радио ╚Маяк╩. В студии Дмитрий Мириманов, Дмитрий Глуховский и наш гость. Что за гость такой у нас сегодня?

ГЛУХОВСКИЙ: Игра ╚Маска, я тебя знаю!╩.

МИРИМАНОВ: Я сейчас зачитаю краткую биографию, а вы друзья, кто угадал первый, пишите нам на форум и звоните. Выдержки из интервью: ╚Я не хотел бы, чтобы меня оценивали как музыканта, написавшего книгу. Я себя уже считаю писателем╩. Родился 9 марта 1961 года в Москве. Учился в московской средней школе с преподаванием ряда предметов на немецком языке. Работал в Москве инженером на международной телефонной станции. С 1988 года музыкант, продюсер. Преподает курс продюсирования музыкального проекта в государственном университете управления. Роман ╚Юбка╩. Героиней романа стала легендарная Лени Рифеншталь. Излагается теория о том, что рок-музыка была изобретена в предвоенной Германии, по секретному заданию Гитлера. Не угадали еще? Автор отмечает, что в романе ╚Юбка╩ он попытался развить идею, будто Рейху в предвоенную эпоху была необходима некая сила, которая бы воздействовала на всю Европу, особенно на молодых людей, не взирая на политические воззрения. Продолжаем.

ГЛУХОВСКИЙ: Ты чего у человека хлеб отбираешь? Пришел человек. Он готов был, может быть, все это выложить в эфир.

МИРИМАНОВ: Сейчас мы и выложим. Подожди. В произведении создается атмосфера предвоенной Германии, когда на фоне укрепляющегося нацизма остается какое-то количество молодых людей, интересующихся в большей степени творчеством, нежели политикой. Они посещают модные кафе, слушают музыку и пытаются электрифицировать гитару. Героиня романа Лени Рифеншталь узнает об этих планах, а через нее этот проект становится известным Гитлеру, который тут же берет его под свой контроль. Работа над романом велась около 5-ти лет. Два месяца ушло на то, чтобы написать его. Роман был написан в Хорватии, в прошлом году, а то что не вошло в книгу, будет выложено в сеть, в его Живой Журнал.

ГЛУХОВСКИЙ: У вас есть Живой Журнал? Вы можете говорить уже.

НЕСТЕРОВ: Да? Привет, привет, дорогие мои. Очень заинтриговали вы, по-моему, аудиторию.

МИРИМАНОВ: Итак, у нас в гостях композитор, музыкант, вокалист, продюсер, а теперь еще и писатель Олег Нестеров.

ГЛУХОВСКИЙ: Здравствуйте, Олег. Как дела?

НЕСТЕРОВ: Хорошо. Вы так меня представили. Такая долгая пауза. Мне кажется, когда боксеры выходят, их объявляют так долго.

ГЛУХОВСКИЙ: Вот, вы чемпион по литературному боксу, мне кажется.

НЕСТЕРОВ: Наверное.

ГЛУХОВСКИЙ: Скажите, пожалуйста, я не совсем плотно знаком с вашим творчеством, но у меня сложилось ощущение, может быть и ошибочное, что вы зачарованы темой Германии?

НЕСТЕРОВ: А что же быть не зачарованным? Вы представляете 69-й год, Москва, Перово? Я приезжаю от бабушки с дедушкой с каникул, а мне родители мои говорят: ╚Сынок, а мы тебя определили сейчас во 2-й класс, пойдешь в немецкую специальную школу╩. Я говорю: ╚Как в немецкую? Вы что? Я буду учить немецкий язык?╩. Мне говорят: ╚Да╩. И все – катастрофа. Это детская травма.

ГЛУХОВСКИЙ: А почему?

НЕСТЕРОВ: Во-первых, немцы – враги. Во дворе во время игры все время делимся, кто за русских, а кто за немцев – постоянка. Когда приезжали школьники из ГДР к нам в школу по безвалютному обмену, я просто помню те времена, когда бабушки крестились и плевали им в след, заслышав немецкую речь. Такие были времена.

ГЛУХОВСКИЙ: Логичная реакция. То есть, вы таили это в себе?

НЕСТЕРОВ: Нет. Мне было тяжело. У меня было такое обостренное детство, обостренное языком. А, в 75-м году я все-таки попал в Германию и пожил по безвалютному обмену в немецкой семье, и там я что-то понял в городе Дрезден, что что-то у меня с Германией по прошлой жизни связано. То ли я что-то недоделал, недолюбил, недожил. Потому что идешь по городу Дрездену, а Дрезден – новый город, а старый город разрушен был в феврале 1945 года американским бомбардировщиком, узнаешь арки, домики. Я учителям не сказал об этом, но вдруг в 14 лет я подумал, что немецкий язык я не учу, а вспоминаю. У меня было полное ощущение, что и ленюсь я и не учу слова, а диктанты и изложения пишу. Откуда это все? В общем, пошло, поехало. На волне перестройки дружки из Германии. Наши первые гастроли были в Германии и так далее и тому подобное. Думал, что вроде тема закрыта, но, видимо, она все-таки не закрыта. То песня, а то и роман.

ГЛУХОВСКИЙ: К экстрасенсам обращаться не пробовали? То есть, я хотел бы узнать, кто перед нами сидит, на самом деле? Может быть, какой-нибудь штурмбанфюрер, а мы его под 9 мая в эфир высадили?

НЕСТЕРОВ: Что будет 9 числа в турецких отелях происходить? Что немцы будут прятаться, а наши будут куролесить. Мне кажется, что все-таки нужно делить немцев и фашистов. Это мы в 1969 году не очень делили, а сейчас пора уже. У меня была интересная история в Египте, по-моему. Отель, владельцем которого, видимо, был немец. В нем соответственно – наши и немцы. На одном из коттеджей по-русски было написано: ╚Немцы бла-бла-бла┘╩. Тоже самое будет, видимо, и в Турции.

ГЛУХОВСКИЙ: В Германии, в электричке мне приходилось читать. Русские вообще пишут. Любят писать русские. Три буквы знаменитые вообще по всему миру. Я сам написал однажды в Бразилии на чудесном тропическом острове. Я понял, что если не оставлю здесь определенного какого-то послания потомкам, будет странно. А как вы готовитесь к 9 мая, такой вопрос?

МИРИМАНОВ: Только что из студии, где работал с Петром Наличем. Мы напомним, кто это. Сейчас это человек, который взорвал Интернет, причем одной песней, написанной практически на коленке.

НЕСТЕРОВ: Все хиты пишутся на коленке.

МИРИМАНОВ: Тем не менее выстрелил.

НЕСТЕРОВ: Артисты, которые являются авторами своих хитов, они эти хиты очень не любят. Вообще не любят, потому что они слишком легко им даются. Снизошло, не успел ничего подумать, испортить, улучшить – раз, вышло.

МИРИМАНОВ: С другой стороны, трагедия такая? Сделал один хит, тебя узнали, а дальше ты хочешь что-то подобное сделать, чтобы удержаться, а не всегда получается. Есть такая проблема?

НЕСТЕРОВ: Есть, конечно.

ГЛУХОВСКИЙ: У вас есть такая проблема?

НЕСТЕРОВ: Я не скажу, что у меня за плечами один хит. Ну, Карл-Маркс-Штадт у нас с Оскаром Борисовичем Фельцманом – общий хит, но у меня, извините, были и ╚Голубые яйца дрозда╩ с Андреем Андреевичем Вознесенским.

ГЛУХОВСКИЙ: Мне кажется, что это какой-то манифест, а не песня? Я был еще в нежном возрасте и у меня некоторые сомнения вызвала эта песня – правильно ли я воспринимаю, все ли со мной в порядке? Когда по телевизору эту песню показывали. Вы что в нее вкладывали?

НЕСТЕРОВ: Тест-то не наш. Текст Андрея Андреевича Вознесенского. Все вопросы туда. Причем, Андрей Андреевич – хитрец, когда мы с ним знакомились, когда он меня увидел, говорит: ╚А, голубые яйца дрозда!╩. Я говорю: ╚Ну, позвольте, это же вы написали слова?╩. Он говорит: ╚Ну, какая разница? Кто спел, тот и голубые яйца╩.

МИРИМАНОВ: Давайте о книжке поговорим. Как родилось такое? Ведь, в принципе, просто не придумаешь?

НЕСТЕРОВ: Не придумаешь. Родилось это в студии. Мы сидели с Найком Владимировичем Борзовым, как сейчас помню, это был, по-моему, 2002 год, а Найк же медленный артист – мы полтора года писали альбом. Пока он подумает, пока покурит, пока опоздает, а потом скажет: ╚Может, не будем ничего делать?╩ и так далее. Шли годы. Мы больше, в принципе, с ним в студии говорили, нежели извлекали ноты. Однажды мы сцепились языками и возникла идея, которую я потом оформил в качестве синопсиса для фильма. Потом подумал, что такое синопсис? Придет какой-то дядя-сценарист, потом придет дядя-режиссер или тетя? Все переделает. И, я подумал, напишу роман. Как только я подумал, то я понял, что я о довоенном Берлине знаю: орды штурмовиков. Думать так, это равносильно думать, что когда мы были пионерами и комсомольцами, ничего кроме песен комсомольских не пели, ничего кроме речевок не читали, кроме металлолома ничего в своей жизни не видели. Нет, мы жили своей жизнью, мы пели совсем другие песни. Такая же зеркальная история произошла и с довоенным Берлином. Я начал погружаться – что это за город был. Во время действия моего романа берлинцы и не думали, что живут в довоенное время.