Красавица и чудовище Сосо Павлиашвили – гость Аллы Довлатовой и Романа Трахтенберга

ДОВЛАТОВА: Сосо Павлиашвили, который наконец-таки доехал до нас. Приветствую вас!

ПАВЛИАШВИЛИ: Да, я еще в гриме. Я вас от всей души тоже приветствую. Для меня такое счастье находиться в одной комнате с такими харизматическими людьми.

ТРАХТЕНБЕРГ: Ой, как красиво! Красиво говорит.

ДОВЛАТОВА: Очень красиво. А Сосо все делает красиво: и красиво говорит, и красиво поет.

ТРАХТЕНБЕРГ: Я был как-то на одном концерте, и там музыканты начали играть, по-моему, то ли на тон выше или на тон ниже, допели песню, это, по-моему, день рождения был Криса Кельми, снималось все.

ПАВЛИАШВИЛИ: Совершенно верно.

ТРАХТЕНБЕРГ: И вот он вышел на сцену, когда ему сказали, что нет, это в эфир пустить нельзя, сказал: ребята, давайте договоримся так, как будто вы ничего не слышали, а я как будто еще раз спою.

ПАВЛИАШВИЛИ: Ну, здорово было!

ТРАХТЕНБЕРГ: Это было здорово. Мы только об этом и говорили. Я думаю, у меня не хватило бы харизмы так вот поступить, я бы сказал: да и Бог с ним┘ Ну че, спел как могу.

ПАВЛИАШВИЛИ: Я просто петь люблю.

ТРАХТЕНБЕРГ: Сосо, ты знаешь, у нас такая рубрика: ╚Биография в прямом эфире╩. То есть мы все-таки планируем написать в конце года книжечку, выпустить ее в издательстве, как положено. Нас интересуют биографии наших гостей, которые к нам приходят, от момента рождения до того момента, когда они поняли, кем они станут. То есть нам твоя творческая жизнь интересна, постольку поскольку. А вот интересно становление твоей личности.

ПАВЛИАШВИЛИ: Как ни странно, я помню это время.

ДОВЛАТОВА: Вот с какого возраста ты себя помнишь?

ПАВЛИАШВИЛИ: Я себя помню с самого маленького, наверное, где-то с двух лет. Я помню свою прабабушку, царство ей небесное, как она меня учила, в три года я уже читал-писал, это я отчетливо помню.

ДОВЛАТОВА: Ты родился в Тбилиси?

ПАВЛИАШВИЛИ: Да, я родился и вырос в Тбилиси, в таком районе под названием Нахаловка.

ДОВЛАТОВА: И в Нахаловке был маленький хорошенький мальчик, который играл на скрипке.

ТРАХТЕНБЕРГ: Нахаленок такой.

ПАВЛИАШВИЛИ: Да, это было здорово. С шести лет. И просто я с детства помню, что все кричали: ой, какой талант, ой, какой способный, ой, какой одаренный┘ И мне это очень нравилось. Кстати, и девочки мне очень нравятся с детства.

ТРАХТЕНБЕРГ: Вот давай сначала. В три года тебя прабабушка научила читать и писать. Ты не ходил в детский садик какой-то?

ПАВЛИАШВИЛИ: Меня в детский сад привели где-то в пять лет. Но я безумно не любил манную кашу и все, что с этим связано.

ДОВЛАТОВА: А как звали воспитательницу?

ПАВЛИАШВИЛИ: Нателла. Я помню даже девочку, которую я там любил, безгранично я в нее был влюблен. Я вообще любил с детства это ощущение влюбленности.

ДОВЛАТОВА: А как девочку звали?

ПАВЛИАШВИЛИ: Тамрико Кипиани.

ТРАХТЕНБЕРГ: Дрался за нее или что-то там?

ПАВЛИАШВИЛИ: Один раз даже подрался, потому что кто-то хотел что-то у нее отнять. Но в Тбилиси не были такие дети, они с детства уже знали, что есть девочка, ее надо уважать.

ДОВЛАТОВА: Рома, лучше бы воспитывался в Тбилиси.

ПАВЛИАШВИЛИ: Нет, Рома хороший, он хороший, он тоже очень нравится женщинам.

ТРАХТЕНБЕРГ: Это вранье. Женщины, которым я нравлюсь, присылайте мне┘

ДОВЛАТОВА: Присылайте ему деньги.

ПАВЛИАШВИЛИ: Они особые женщины.

ТРАХТЕНБЕРГ: Смотри какой он молодец, как он красиво┘ И в музыкальную школу ты поступил на скрипочке?

ПАВЛИАШВИЛИ: Я поступил в музыкальную школу по классу скрипки. И я помню свой первый концерт, большой концерт. Мне тогда было 10 лет, я выступал в сопровождении Большого симфонического оркестра. И я до сих пор помню афиши ╚Сосо Павлиашвили и дирижер Джамал Гогиели╩. До сих пор это помню, как я выступил тогда. Я начал играть, как оркестр заиграл, во мне вот эти волны как пошли, и слезы начали из меня литься, и я начал играть на маленькой скрипке. Я так сыграл, кивнул головой и убежал. А люди "браво" начали кричать.

ДОВЛАТОВА: А что играл?

ПАВЛИАШВИЛИ: Концерт Вивальди.

ДОВЛАТОВА: Ну, это красивое произведение.

ПАВЛИАШВИЛИ: Очень красивое. И меня позвали, я опять вышел. Я еще не знал, что это, мне просто мама сказала: как сыграешь – головой кивни. Я кивнул и убежал.

ТРАХТЕНБЕРГ: Это сколько лет было?

ПАВЛИАШВИЛИ: Десять. Мне только-только исполнилось 10 лет. А, нет, еще 10-ти не было. Это было весной, а мне 10 лет исполнилось 29 июня. Я опять вышел и опять убежал. Потом этот Джамал Гогиели вышел, меня взял, сказал: пойдем, ты не мешай людям, когда они тебе аплодируют, им это нравится, ты не мешай им. А у меня еще все в слезах глаза от счастья, от этого оргазма такого музыкального. Я там стоял, мне так это нравилось. А потом: надежда грузинской скрипичной школы, потом я закончил училище, поступил в консерваторию и – бабах – в армию советскую. И так надежда грузинской школы закончилась.