Красавица и чудовище Станислав Садальский в гостях у Романа Трахтенберга и Аллы Довлатовой

ДОВЛАТОВА: С нами в студии Стас Садальский, народный артист Грузии, народный артист Чувашии, наш любимый, я обычно на спектаклях говорю, Стас Садальский.

САДАЛЬСКИЙ: Добрый вечер, в студии две красавицы, одна с обнаженными плечами. Аллочка, а почему, кстати, вы раньше обнажались, грудь показывали, а почему сейчас у вас так скромно все?

ДОВЛАТОВА: Скромно все, потому что я сегодня сразу после нашей программы еду в аэропорт, оттуда лечу на Валаам.

САДАЛЬСКИЙ: На всякий случай, вы же большая грешница.

ДОВЛАТОВА: Знаете, я хочу сказать, что я просто лечу в монастырь, и поэтому, дабы не смущать своим нескромным видом людей, которые отказались от мира, в данном случае мужчин-монахов, я решила одеться поскромнее.

САДАЛЬСКИЙ: А знаете, самые большие верующие кто, самые лучшие верующие? Бывшие блудницы, вот говорят, бывшие блудницы, они просто истово верят, они знают.

ДОВЛАТОВА: Я плохая верующая. Я ленюсь молиться.

САДАЛЬСКИЙ: А эту версию я сегодня тоже слышал по ╚Маяку╩. Я приветствую всех слушателей ╚Маяка╩, с вами Стас Садальский. А где Роман Трахтенберг?

ДОВЛАТОВА: Роман Трахтенберг не знаю где, честно признаюсь. Ну, если вы слушали с самого начала, то вы знаете, где Роман.

САДАЛЬСКИЙ: Не говорим о нем.

ДОВЛАТОВА: А мы сегодня будем писать биографию Стаса Садальского.

САДАЛЬСКИЙ: А кто мне сейчас в ушах говорит: не говорим о нем? Кто это?

ДОВЛАТОВА: Не Господь Бог, это точно. Это наш редактор Максим.

САДАЛЬСКИЙ: Максим, боже мой! Максим красивый?

ДОВЛАТОВА: Максим в белой рубашке сегодня. Итак, Стас, ваша жизнь началась, собственно говоря, как и у всех людей, наверное, с рождения.

САДАЛЬСКИЙ: С рождения, какая интересная мысль. С зачатия вообще. А вот Лев Толстой себя помнил с самого зачатия.

ДОВЛАТОВА: Мне кажется, что это была такая специальная интрига. Не может человек себя помнить с зачатия. Ты себя помнишь с зачатия?

САДАЛЬСКИЙ: Я не помню. Скажите: ╚Мама, мама╩.

ДОВЛАТОВА: Мама, мама.

САДАЛЬСКИЙ: Подожди, реклама! Роман Трахтенберг пошел качать ягодицы?

ДОВЛАТОВА: Может быть, я не знаю, он мне не доложил.

САДАЛЬСКИЙ: Он мне доложил, он говорит, я не хочу повторять подвиг Собчак и Гордон, поэтому я, говорит, уйду.

ДОВЛАТОВА: А при чем здесь ты?

САДАЛЬСКИЙ: Не знаю, я не знаю, при чем здесь я. Он говорит, это будет уже повтор. Кстати, он блистательно делает заставки, Рома.

ДОВЛАТОВА: А мне тоже нравится.

САДАЛЬСКИЙ: Прекрасно. Он не очень с тобой ведет, потому что он не слышит тебя. А всегда интересно вопрос-ответ. У вас пустые программы. Например, сегодня началось – пустая программа, американские новости. Мне абсолютно не интересны американские новости. Новости интересны российские.

ДОВЛАТОВА: Тогда давай не будем тратить время.

САДАЛЬСКИЙ: Да, сначала не будем трепать мочало.

ДОВЛАТОВА: Вопрос к Стасу Садальскому от Берга. Я не знаю, женщина это или мужчина.

САДАЛЬСКИЙ: Еврей, наверное. Вы любите евреев?

ДОВЛАТОВА: Очень просто, я бы сказала, что ты практически как экстрасенс и ясновидящий. ╚Как Вы относитесь к экстрасенсам, – кстати, тебя Берг и спрашивает, – есть ли они среди ваших знакомых, – вообще артисты к ним обращаются? – И что Вы думаете об одном из лучших на сегодня экстрасенсе Александре Агапите? С большим уважением к Вам╩.

САДАЛЬСКИЙ: На самом деле я сам родился в Чувашии, это еще в маленьком татарском селе, где 8 мечетей. И недалеко от этого села была знаменитая чувашка, которая экстрасенс, которая предвидела. И вот этот Агапит, он из Чувашии. Есть вещи, которые фантастически он делает. И даже он сам не понимает, что он делает, он с молитвой обязательно делает. У него, конечно, комплекс, что он красивый, об этом знает, комплекс Чуриковой, я называю. Потому что он под Леонтьева косит все время.

ДОВЛАТОВА: А он деньги берет за свои приемы?

САДАЛЬСКИЙ: Наверное, я не знаю. Он предсказал еще три месяца назад, он пришел на наш спектакль, кстати, с тобой, и после спектакля мы делали буль-буль, ты убежала, как всегда, и пришел главный редактор ╚Советского спорта╩ и спросил: будет чемпионат Европы по футболу, скажите, кто победит? У России будет какое место? Он сказал, Россия будет на третьем месте. Тот говорит: это невозможно, это нереально. Я сам не болельщик, но это действительно все проходило, то, что он говорил, какие-то вещи он действительно очень точные говорит, но обязательно с молитвой делает.

ДОВЛАТОВА: Ты знаешь, я в это немножко не верю. Я сейчас зашла на его сайт, там написано: потомственный православный, ясновидящий и целитель. Целитель – согласна, да. И вот здесь, что он предлагает. Предсказание – православной церковью запрещено. Ясновидение – ну, это я согласна, что, может быть, если ты пришел к монаху, у которого прозорливый дар, он тебе может как-то сказать. Но опять-таки гадание просто запрещено жесточайшим образом. Дальше пишется – снятие порчи, сглаза, приворота. Но это уже все от лукавого.

САДАЛЬСКИЙ: Все равно, такая штука, сегодня церковь говорит одно, а через 50 лет их в ранг святых после смерти. Я сегодня подготовился, кстати, вот смотрите, я принес с собой икону, знаете, что это такое? Это ╚Нерушимая стена╩. Я принес ее. И Роман тут же убежал. Ничего случайного.

ДОВЛАТОВА: Прекрати, я тебя умоляю.

САДАЛЬСКИЙ: Почему нет?

ДОВЛАТОВА: Нельзя говорить о человеке, когда его нет рядом.

САДАЛЬСКИЙ: Нет, я не говорю, я, наоборот, его очень люблю. Но икона сделала чудо, сотворила чудо. Я принес в студию икону ╚Нерушимая стена╩, и Роман убежал. Почему? Это же мой любимый Роман, я очень люблю Романа.

ДОВЛАТОВА: Стас, он сейчас не может нам ответить.

САДАЛЬСКИЙ: Он сидит в машине и злится. Кстати, он шикарно делает анекдоты. Я хочу, чтобы он вечером, после 12 ночи, читал, делал бы свой конек, он удивительно это делает.

ДОВЛАТОВА: Я предлагаю все-таки сейчас вернуться к тому, когда ты был маленьким. У тебя безумно интересная жизнь.

САДАЛЬСКИЙ: Когда был Ленин маленький с кудрявой головой┘

ДОВЛАТОВА: А ты был с кудрявой головой?

САДАЛЬСКИЙ: Да. У меня была большая голова все время. Сначала думали, что у меня гидроцефалия, вода в мозгу.

ДОВЛАТОВА: А почему?

САДАЛЬСКИЙ: Потому что большая голова на двух ногах ходила. Сам был маленький, ростом с сидячую собаку, но с большой головой.

ДОВЛАТОВА: А ты ходил в детский садик?

САДАЛЬСКИЙ: Да, ходил в детский садик.

ДОВЛАТОВА: Ты там хулиганил, наверное?

САДАЛЬСКИЙ: Нет, вы знаете, у меня все время чувство протеста. Я просыпался утром и говорил: не буду. Мама говорит: чего не буду? Ничего не буду. Они говорят: одевайся в детский сад. Я говорю: не пойду. – Ну, тогда сиди. – Не хочу сидеть. – Ну, лежи. – Не хочу лежать. Чувство протеста было.

ДОВЛАТОВА: Как же она с тобой ладила?

САДАЛЬСКИЙ: Я не знаю, но как-то вот так.

ДОВЛАТОВА: А что ты любил есть в детстве?

САДАЛЬСКИЙ: Есть? Вообще самая позорная смерть – от обжорства.

ДОВЛАТОВА: Ну, в детстве дети что-то любят, кто-то любит сладкое, кто-то, наоборот, соленое.

САДАЛЬСКИЙ: У меня было такое несчастное детство.

ДОВЛАТОВА: Ну ладно, Стас, прекрати, я знаю, что тебе заплакать очень просто. Ну, что ты любил?

САДАЛЬСКИЙ: Да не знаю, какая разница. Всегда, вы знаете, это очень глупо, то, что вы пишете, какой я с детства. Всегда интересен момент становления. Я внимательно слежу за вашим эфиром, Аллочка, и вот момент становления, превращение из Золушки в принцессу всегда интересно. Из гадкого утенка в лебедя. Как произошло? У вас был эфир с Джуной, например, Джуна рассказывала, как она картошку пропалывала, все это неинтересно. А вот вопрос становления...

ДОВЛАТОВА: Хорошо. Вопрос становления все равно в любом случае идет из детства. У тебя был любимый брат, это все равно было становление, вы попали вместе в детский дом.

САДАЛЬСКИЙ: Нет, в интернат, в воронежский интернат.

ДОВЛАТОВА: Ну, неужели это не становление твоей личности?

САДАЛЬСКИЙ: Да нет, конечно. Алла, вот знаете, что мне в вас нравится и что не нравится в вас? (И вы мне скажете потом, что вам во мне нравится и что не нравится.) Мне нравится, что вы, из очень фантастической семьи, не хвастаетесь своим знакомством с Путиным, с первыми лицами государства, с Медведевым ваш папа – вы никогда это не афишируете. Вы могли бы использовать свои эти знакомства. Я видел просто, как Яковлев к вам бросался, я не знал, кто, что, чего, потом стал узнавать о вас через службы. Мне очень нравится, что вы своим трудом все это достигаете. Мне вот это нравится в вас.

ДОВЛАТОВА: Я боюсь, что вам во мне не нравится, услышать.

САДАЛЬСКИЙ: А что вам?

ДОВЛАТОВА: А что мне в вас нравится? То, что вы человек, который всегда говорит правду. Это первое. Во-вторых, мне нравится то, что вы очень щедрый человек.

САДАЛЬСКИЙ: Лгун должен иметь хорошую память. Поэтому лучше говорить правду.

ДОВЛАТОВА: Щедрый не в смысле подарков, а я имею в виду щедрый в смысле чувств и отношений.

САДАЛЬСКИЙ: Ну, тоже хороший подарок, я вам бриллиант хороший подарил на шею. Кстати, где он?

ДОВЛАТОВА: У дочери. Так вот я говорю о другом. Щедрый, потому что вы готовы делиться своими чувствами и эмоциями. Мне недавно женщина одна, которая была на спектакле, прислала эсэмэску и пишет: вы знаете, поразительно, обычно артисты все немножко больные на своей собственной мании величия┘

САДАЛЬСКИЙ: Значимости. В принципе каждый человек┘

ДОВЛАТОВА: Она говорит, я пришла на ваш спектакль, и когда на поклонах Садальский вышел, вас так представил, девочку Таню Шитову так представил, всех партнеров так представил, и особенно женщин, она говорит, я поразилась, я сидела и плакала. Думала, боже мой, как человек себя отодвигает на второй план и превозносит своих партнерш! Какая любовь к женщине и какое уважение к женщине!

САДАЛЬСКИЙ: Как к партнеру. Всегда очень важно партнерство. Обязательно надо дружить с теми людьми, которые не боятся идти на конфликт. Те люди, которые не боятся идти на конфликт, они удивительные люди, и с ними можно идти в разведку. Это очень здорово.