Шоу Лены Батиновой Ксения Стриж в гостях у Лены Батиновой и Вадима Тихомирова

БАТИНОВА: Мы с Вадимом Тихомировым и с Ксенией Стриж рады вас приветствовать.

ТИХОМИРОВ: Здравствуй, Ксения.

СТРИЖ: Здравствуйте.

ТИХОМИРОВ: Ксения, неделю назад произошло такое, скажем так, трагическое стечение обстоятельств.

СТРИЖ: Это да.

ТИХОМИРОВ: Ну, мы Рому все знали, все его любили. Я знаю, что ты с ним тоже была хорошо знакома.

СТРИЖ: Естественно, очень много было разных звонков мне, что-то я говорила по телефону в эфир на разные радиостанции. И, конечно, вопросы были все примерно одинаковые. И вот тут я впала в такой ступор. Я стала судорожно вспоминать, когда и при каких обстоятельствах мы с ним познакомились. Вот до сих пор я не могу это сделать. То есть мы с ним никогда не работали вместе, я ушла с одной станции – он на нее пришел, я была у него в клубе, мы были на съемках каких-то программ, приглашаемые то как радиоведущие, то как телеведущие, то просто как люди с разными взглядами на ту или иную проблему. Но у меня полное ощущение, что знаю я его 150 лет, вполне возможно, с того самого момента┘ В каком году он приехал из Петербурга?

БАТИНОВА: В 2000-м или в 2001-м.

СТРИЖ: А не раньше? Вот у меня ощущение, что он где-то в середине 90-х приехал. Вот как много он в Москве всего сделал за это время, всего за 9 лет. Вот полное ощущение, что я его знала, еще когда ╚Европа плюс – Москва╩ была. И вот мне кажется, что мы на каком-то с ним ток-шоу познакомились, и, скорее всего, инициатива была с его стороны, по той причине, что он вообще такой парень-то активный. Вообще это по закону жанра: когда ты приезжаешь в другой город в довольно-таки взрослом возрасте, ты начинаешь новую жизнь, тебе хочется, естественно, найти каких-то единомышленников, каких-то своих людей, которые могут тебя сориентировать, рассказать, что почем. Вот мне так казалось, что я как раз была одной из первых, кого он нащупал на предмет...

ТИХОМИРОВ: А вот у меня сразу возникает вопрос. Скажи мне, пожалуйста, а что ты в нем нашла? Ты – девушка с академическим образованием, из хорошей семьи театральной, актерской.

СТРИЖ: Он, по-моему, тоже из хорошей семьи и с хорошим образованием.

ТИХОМИРОВ: Да, но он позиционировал себя как вообще просто злодей и вредитель, бармалей практически наших дней.

СТРИЖ: Да. Но дело в том, что, наверно, из-за того, что впервые я его увидела до работы, то есть он же в жизни был совершенно другим, нежели на работе, и поэтому мы сначала с ним перед съемками поговорили за жизнь в курилке, а потом: мотор! И вот это┘ Я думаю: боже мой, вот это образ, вот это да! То есть в момент. Вот только что мы с ним говорили┘ Потому что я больше, если говорить профессионально, иду от себя, то есть могу быть несколько бодрее и веселее где-то в эфире, но по большому счету я узнаваема в жизни. А там просто абсолютно, как будто взял человек и надел маску. И я еще подумала, что вот это безумно тяжело, что ты себя загоняешь в такую историю, что ты не имеешь права в публичном месте нигде показать себя таким, какой ты есть на самом деле.

ТИХОМИРОВ: Слабым, ранимым.

СТРИЖ: Да-да-да, это безумно сложно на самом деле для тех, кто выбирает себе это. Это же единицы такие, кто выбирает. Потом очень трудно выскочить из этих штанов, когда приходит какое-то время. Бывает, и не приходит, а бывает, что хочется как-то себя показать, чтобы тебя услышали немножко по-другому, с другой стороны. И Ромка при всем том, что он ввязывался во все эксперименты, ему все было интересно, ему хотелось всегда все и сразу, и всегда ему было мало, он такой вот в самом хорошем смысле ненасытный был, но при всем этом я видела его довольным, я видела его респектабельным, я видела его веселым, но я не видела его счастливым. Потому что разница есть – счастливый человек и довольный человек, это немножко разные вещи. Вот довольным я его видела. Я видела его грустным, я видела его веселым, я видела его куражным – разным.

ТИХОМИРОВ: Но зависти он не вызывал.

СТРИЖ: Да, вот в том-то и дело. А вот где-то в глубине, куда он никого, я думаю, не пускал (а может быть, кого-то пускал, но не меня, я не могу об этом судить), какая-то там была кровоточина такая, что-то не давало ему возможности, почему он, может быть, вот так активен был во всем, – он хотел найти, что меня сделает счастливым или кто меня сделает счастливым. Как мне показалось, и ушел он, в общем-то, так и не докопавшись до этого счастья в жизни.