Вечерний канал Мария Арбатова в гостях у Дмитрия Глуховского и Аллы Довлатовой

ДОВЛАТОВА: В студии Алла Довлатова, Дмитрий Глуховский и у нас сегодня в гостях Мария Арбатова. О Марии можно говорить сейчас очень много всяких титулов, слов. И политический деятель, и культуролог, и писатель.

АРБАТОВА: Культуролог – это совершенно никак со мной не связано.

ДОВЛАТОВА: Да ладно?

АРБАТОВА: Писательская и общественная деятельность. На этом и остановимся.

ДОВЛАТОВА: Хорошо. В любом случае, достаточно сказать просто Мария Арбатова и тут уже ничего не надо пояснять. Дмитрию сегодня будет немножко сложнее, потому что две женщины.

ГЛУХОВСКИЙ: Что тут сложного? Я люблю женщин!

ДОВЛАТОВА: А я могу сказать, что я безумно люблю Марию. Когда я слышу или вижу интервью Марии Арбатовой, я всегда наслаждаюсь, потому что я абсолютно уверена, что каким бы ни было мое мнение по тому или иному вопросу, когда я слышу ваше мнение, я невольно вам верю, что переключаюсь сразу на вашу волну. С чем это связано, не знаю и не могу понять, но доверие стопроцентное. Мы сейчас только что обсуждали тему, на которую у меня была своя яркая точка зрения по поводу дисквалификации наших спортсменок. Вы, конечно же, в курсе дела?

АРБАТОВА: Это последнее, в чем я понимаю, поэтому тут мое мнение вряд ли произведет на вас глубокое впечатление.

ДОВЛАТОВА: Хорошо. Вы очень красиво, кстати, ответили, чтобы меня сейчас не дискредитировать в моих же собственных глазах.

ГЛУХОВСКИЙ: Мария, вы об этом не знаете, но мы с вами заочно знакомы. У вас, по-моему, есть два сына-близнеца.

АРБАТОВА: Да, это правда.

ДОВЛАТОВА: Петр и Павел.

ГЛУХОВСКИЙ: Будучи в подростковом возрасте они в ваше отсутствие водили своих друзей пить алкоголь на квартирку. Я был у вас в квартире и пил алкоголь!

АРБАТОВА: На улице Усачева?

ГЛУХОВСКИЙ: Видимо. Я был тогда в бессознательном возрасте. Лет, эдак, в 15-16.

АРБАТОВА: В бессознательном возрасте или в бессознательном состоянии?

ГЛУХОВСКИЙ: Я мало пил в этот момент.

ДОВЛАТОВА: А, кто пил больше? Петр или Павел?

ГЛУХОВСКИЙ: Петр и Павел – близнецы. Я не помню, кто из них был серьезнее. Они не были моими большими друзьями. Скорее – знакомые знакомых.

ДОВЛАТОВА: То есть, они водили в ваше отсутствие не только друзей, но и каких-то ╚седьмая вода на киселе?╩

ГЛУХОВСКИЙ: Но и подозрительных личностей типа меня. Мне тогда сказали: ╚Ты знаешь, чья это квартира? Марии Арбатовой!╩. Уже тогда, к чему это я веду. Вопрос следующий. Для массового потребителя вашего творчества вы связаны, прежде всего, с феминизмом. На сколько вы себя ощущаете феминисткой или для вас, может быть, какая-то другая грань вашей деятельности сейчас важнее уже стала, чем ваша борьба женщины на постсоветском пространстве?

АРБАТОВА: Нет, вообще-то феминизм – это набор каких-то убеждений, вписывающихся в либеральную платформу. Я сомневаюсь, что из присутствующих в студии есть человек, которого бы права человека оставляли бы равнодушным. Феминизм – это только одна небольшая статья в области прав человека, которая касается нарушения прав. Даже не женщин, а людей по их гендерному стереотипу.

ДОВЛАТОВА: По половому признаку?

АРБАТОВА: Нет, гендер – это социальный пол. Это то, что Дмитрий родился мальчиком, поэтому должен идти в армию, а вы родились девочкой, поэтому не должны идти в армию.

ГЛУХОВСКИЙ: Носить юбку?

АРБАТОВА: Нет, юбки – это немножко сложнее. Это только набор убеждений, который не меняется на протяжении, наверное уже, всей моей длинной жизни.

ГЛУХОВСКИЙ: Какое травматическое событие подтолкнуло вас к тому, чтобы посвятить себя борьбе за гендерные права человека?

АРБАТОВА: Не было такого трагического события. Если только считать появление на свет. Роды были очень благополучными у мамы, поэтому не было травматизма даже в родах. Как родилась, так и поняла, что девочка ничем не хуже мальчика.

ГЛУХОВСКИЙ: А вас все убеждали, что девочка хуже, а вы доказывали, что не хуже?

АРБАТОВА: Каждой вменяемой девочке приходилось сталкиваться с какими-то стереотипами в школе, что не надо быть очень умной, надо лучше печь пироги, мыть полы и так далее.

ГЛУХОВСКИЙ: Аллочка, тебе тоже приходилось сталкиваться?

ДОВЛАТОВА: Нет, мне не приходилось с этим сталкиваться.

АРБАТОВА: Аллочка моложе. Это было уже другое пространство.

ДОВЛАТОВА: Недавно мне пришлось столкнуться. Я разделяла эфирное пространство с Романом Трахтенбергом и он каждый божий день, по несколько раз, в микрофон, меня это очень возмущало, говорил, что женщина должна стоять у плиты, потому что ее размер ноги меньше, чем у мужчины. Это он говорил не в шутку! Я тоже сначала посмеялась, мол, шутит парень – остроумный. Нет, он на полном серьезе так считает.

АРБАТОВА: Бедняжка.

ГЛУХОВСКИЙ: Нужно было к Трахтенбергу пригласить Мария Арбатову, чтобы она его порвала просто!

ДОВЛАТОВА: Я думаю, что Мария очень милый человек.

ГЛУХОВСКИЙ: Ну, аккуратно и нежно порвала бы.

ДОВЛАТОВА: Его переубедить невозможно! У него есть только два мнения: свое и неправильное.

АРБАТОВА: У вас как-то в частотном словаре: порвала, борьба. Я вполне умеренный персонаж. Я не вижу ничего такого, чтобы мы сейчас лепили из меня что-то. Как-то была обложка какой-то страшной газеты перестроечной, где я была почему-то с автоматом Калашникова. Это совершенно не мой образ. Автомат Калашникова я первый и последний раз держала в школе, помните, когда собирали и разбирали, ломая ногти?

ДОВЛАТОВА: Это была начальная военная подготовка, кажется?

АРБАТОВА: Другой практики не было, хотя, стреляю я хорошо, но не из Калашникова.

ДОВЛАТОВА: Глазами?

АРБАТОВА: Из чего-нибудь полегче. Тяжело же, когда отдается в плечо.

ГЛУХОВСКИЙ: Вполне умеренный персонаж Мария Арбатова рассуждает о стрелковом оружии.

ДОВЛАТОВА: Как произошло восприятие того, что есть некая несправедливость? Вы в жизни с ней сталкивались или просто с самого первого своего сознательного состояния уже начали бороться с несправедливостью? Может быть, какие-то истории были с этим связаны?

АРБАТОВА: Опять слово бороться. Безусловно, когда я училась в школе, меня, как и всех девочек, просили не умничать. Когда я поступила на философский факультет, мне сказали, что теперь меня точно никто не возьмет замуж, потому что у умной девочки совершенно другая жизненная картина. Когда я родила сыновей-близнецов, о чем уже подробно здесь рассказывали, от меня тут же избавились на работе. Это то, с чем сталкивается любая молодая мать – маленькие дети. Хуже и неприятней для работодателя, чем женщина с одним маленьким ребенком бывает только женщина с двумя маленькими детьми. Поэтому, пока мои сыновья не выросли, я не могла рассчитывать на такое счастье, как трудоустройство.

ДОВЛАТОВА: А где вы на этот момент работали?

АРБАТОВА: В Союзе писателей.