Сергей Стиллавин и его друзья Интервью Николая Дроздова

СТИЛЛАВИН: Как и обещали, сегодня в программе «Пропаганда» Николай Николаевич Дроздов. Я думаю, что человек, которого, действительно, в стране все любят, и мы лично встречались лет 5 назад, наверное, уже. И Николай Николаевич для меня, наверное, тот человек, с которым прошла моя жизнь вся телевизионная, потому что более, наверное, светлого человека...

ДРОЗДОВ: Короче, короче.

СТИЛЛАВИН: Николай Николаевич, когда еще скажешь в лицо вам...

ДРОЗДОВ: Весь эфир заберешь.

СТИЛЛАВИН: А у Николая Николаевича еще есть диск с собой.

ВЕСЕЛКИН: Есть заготовки. Николай Николаевич пришел с бананом.

СТИЛЛАВИН: Николай Николаевич, почему вы пришли с бананом? Потому что зрители трансляции, они видят через камеры, что у вас банан.

ДРОЗДОВ: Знаете, банан это… Здравствуйте, дорогие друзья, здравствуйте. Банан -это наш самый сейчас замечательный сельскохозяйственный продукт, самый дешевый. Килограмм бананов стоит дешевле, чем килограмм огурцов или помидор, вырастающих и на наших грядках, и на грядках во всех странах СНГ. А этот банан дешевле, как это ему удается, не знаю. Этот банан не боится заморозков, не боится засух, не боится неурожаев и даже социальных потрясений, потому что он растет в Эквадоре, ну, тут за углом, знаете, Эквадор. Вот оттуда его привозят, за какие шиши его привозят, что он здесь оказывается дешевле помидоров, мне это не понятно экономически. Я бы хотел, чтобы мне объяснили. И вот он стоит дешевле, и он рос в том месте, где нет ни заморозков, ни засухи, ни социальных потрясений, такая тихая страна выращивает для нас бананы. Честно говоря, я ощущаю, с одной стороны, радость, что у нас хоть это есть всегда и дешевле, но, с другой стороны, какое-то ощущение, я бы сказал, какого-то позора, неужели мы не можем вырастить свои овощи под Москвой, чтобы они были дешевле, чем бананы, привозимые ровно с другого конца планеты, понимаете.

ВЕСЕЛКИН: Странно, конечно. А этот банан, он такой аутентичный, именно оттуда?

ДРОЗДОВ: Оттуда, да, да, их тут полно в любом магазине.

ВЕСЕЛКИН: Я думал, вы с собой, вы же путешествовали, я думал, вы с собой его...

ДРОЗДОВ: Еще чего, зачем, когда они привезут практически за бесплатно, дешевле, чем, может….. Вот теперь показываю, как его делить пополам. Русская поговорка есть: хлеба краюху – и ту пополам. Вот, Алексей и Сергей, я беру за середину, потом обязательно чуть-чуть резким движением, раз.

СТИЛЛАВИН: Порвал.

ВЕСЕЛКИН: Гений дзюдо, разорвал банан. Вот это мощь, да.

ДРОЗДОВ: Чуть-чуть не одинаково, Сергею больше досталось, чем Алексею, но он побольше такой.

КОЛОСОВА: И сразу вам вопрос, может, это с бананами связано, Светлана задает вопрос, может, от того, что вы так любите бананы, ваша хорошая физическая форма?

ДРОЗДОВ: Нет, это от того, что я люблю бананы. Я уже пять раз был в Эквадоре, между прочим, чем я могу гордиться.

СТИЛЛАВИН: На родину бананов ездили.

ДРОЗДОВ: Ну, а физическая форма какая есть, такая есть.

ВЕСЕЛКИН: Нет, а, кстати говоря, многие удивляются, почему у вас такое прекрасное настроение, физическая форма – это как бы следствие, почему вы всегда себя хорошо чувствуете, вам все нравится?

ДРОЗДОВ: Ну, не знаю, просто я вижу, что все вокруг хорошо.

ВЕСЕЛКИН: А почему, кроме вас, никто не видит этого? Почему вы один такой?

ДРОЗДОВ: Ну, протрите глаза, ребята, если вы будете смотреть только или, честно говоря, слушать только о том, где кого убили, где кого то, се, пятое, десятое, ну, честно говоря, раньше считалось, что не надо этого постоянно людям рассказывать, а тем более показывать.

ВЕСЕЛКИН: Я согласен, кстати, да.

ДРОЗДОВ: А сейчас, ну, каждая новость, ну, на ночь я должен насмотреться, там стреляют, в Сирии разбились, трупы тащат какие-то по улицам, Евроновости даже, международный канал. Видите, я специально наши каналы не упрекаю.

ВЕСЕЛКИН: Не нужно, да.

ДРОЗДОВ: Евроновости показывают только одни дикие митинги. Ну, это митинги какие, не наши аккуратные, хорошо организованные, а там же митинги, сначала они идут, потом они швыряются камнями и еще коктейлем Молотова в полицейских, те кидаются на них с дубинками, начинают стрелять резиновыми пулями, потом сообщают, что трех человек убили. Да в такой толпе вообще, я удивляюсь, почему так мало, даже ожидаешь больших жертв. И это называется, и тут же какой-то американский……или Евросоюзы, полицейские говорит: ну, мы идем по пути внедрения демократических реформ. То есть, там было пока спокойно в Ливии, в Египте, да, теперь вдруг… Видите, я просил про политику не говорить, вы меня завели.

ВЕСЕЛКИН: Вот я вам как раз хотел сказать, ребята, только о политике не будем говорить. Не будем.

ДРОЗДОВ: А вот в Эквадор я приезжал… Да, и сам нарвался... Но когда эта дама из Евросоюза учит, как жить, сирийцев, ливийцев, нигерийцев, говорит: надо демократические реформы проводить, что вы так живете-то. Они жили спокойно, нормально.

ВЕСЕЛКИН: Согласен.

ДРОЗДОВ: По их меркам хотя бы.

ВЕСЕЛКИН: Они должны жить по своим собственным меркам, я согласен с вами.

ДРОЗДОВ: Ну, конечно, а им внедряют демократические реформы. Ну, как они, неграмотные люди, в Нигерии голосуют, неужели они выберут себе лучшего... Мы можем понять, кто лучше, и знаем, кто лучше, знаем.

ВЕСЕЛКИН: Знаем, но будем молчать.

ДРОЗДОВ: Сейчас предвыборная кампания, конечно, мы где-нибудь в другом месте скажем, но понятно, что мы уже прекрасно сделали себе выбор, правда же? Мы знаем, кто у нас лучший.

ВЕСЕЛКИН: Бананчик, ребят, прекрасный.

ДРОЗДОВ: Спасибо.

СТИЛЛАВИН: Николай Николаевич, пять раз вы были в Эквадоре.

ДРОЗДОВ: Да. Из них три раза на Галапагосах.

СТИЛЛАВИН: А как они там живут, расскажите. Ведь проблема-то в чем в телевидении, я возьму на себя смелость сказать и про наше телевидение, в России которое существует. Да, мы смотрим, как там что-то происходит, в политике, за границей, еще где-то, а просто посмотреть, как там люди живут другие, как просто живут люди, это же надо специальный канал искать какой-то, правильно?

ДРОЗДОВ: Ну, понимаете, у них, конечно, есть политические новости какие-то, но мне пришлось оказаться там на Новый год, это сплошной праздник, никто не думает о митингах. Конечно, есть у них какие-то там партии, президент Рафаэль Корреа выбран от одной какой-то партии, я даже не очень их там различал и не интересовался. Но мне удалось встретиться с президентом Корреа, Рафаэлем Корреа, молодой такой парень лет 50, энергичный такой, активный, и все время думает, как бы так сделать, чтобы было…

СТИЛЛАВИН: Хорошо?

ДРОЗДОВ: Ну, неудобно говорить, но он все время говорит, что я хочу, чтобы народу было лучше. Ну, это многие говорят так. У него, в общем, это в какой-то степени получается.

ВЕСЕЛКИН: Странные вещи говорит президент.

ДРОЗДОВ: В какой-то степени это получается, потому что я не вижу никаких… Ну, если бы ходили войска, был бы военный режим, все бы с палками ходили, а просто народ работает, все дело заняты.

СТИЛЛАВИН: Ну, бедный народ, так, с виду?

ДРОЗДОВ: Ну, не очень богатый, но там нет нищих, бездомных или этих фавелл, которые, знаете, когда живут там…

ВЕСЕЛКИН: Я их видел. В Рио-де-Жанейро я тоже видел это.

ДРОЗДОВ: Ну, фавеллы там, конечно, есть в Рио-де-Жанейро, там много или нет...

ВЕСЕЛКИН: Есть, полтора миллиона там живет.

ДРОЗДОВ: Ну, вот, видишь.

КОЛОСОВА: Нет, а чего они радуются в Эквадоре?

ВЕСЕЛКИН: Почему они такие, да, тоже хотел спросить, почему они такие счастливые они? Ну, бананы, президент молодой говорит, что будем жить лучше.

СТИЛЛАВИН: Кстати, не факт, что молодой.

КОЛОСОВА: 50 сказали, хорошо.

ВЕСЕЛКИН: 50, молодой, я как раз тут плечи расправил сразу.

ДРОЗДОВ: 50, такой молодой энергичный парень. Он, например, заботится об охране природы, сейчас защищает, у них официальный проект, называется «Охрана в Национальном парке Ясуни» – миллион гектаров, такой Национальный парк, уже верховье Амазонки, тот склон Анд, который идет на восток, на границе, там громадный заповедник, там такое биоразнообразие, которого нет вообще нигде на свете. Верховье Амазонки, не тронутое всеми этими трансамериканскими магистралями, ничем, все-таки среднее течение уже сильно поражено деятельностью человека. А здесь великолепный парк Ясуни, миллион гектаров, это 10 тысяч квадратных километров. Ну, это так – 100 километров на 100 километров. Для национального парка это очень большая… Этому парку повезло, в его недрах нашли крупные залежи нефти, и тут же нефтяные компании, ну, сейчас мы с этим делом разберемся. И вдруг президент говорит: нет, а я считаю, что биоразнообразие, которое привлечет к нам поток туристов, так что мы можем при развитии инфраструктуры получить доход... Целый ряд африканских стран получают до 50 процентов доходов от международного туризма экологического. И он говорит: мы лучше оставим эти нефтяные месторождения…

ВЕСЕЛКИН: Когда уж совсем плохо будет, да, на потом.

ДРОЗДОВ: Да, на потом, а пока что он попросил международное сообщество поддержать его для развития экологического туризма, сделать ему, так сказать, поддержку, в Генеральной Ассамблее это рассматривалось, и мне даже пришлось вместе с этим президентом там встречаться и защищать этот национальный парк. Ну, мы защищаем только, так сказать, научно, словами и объяснениями, что это будет лучше для эквадорского народа и для всего мирового сообщества. Потому что если эту всю нефть добыть и ее сжечь в виде бензина и прочего, то количество выбросов в атмосферу достигнет, вернее, превысит критический уровень, и мы с вами получим не глобальное потепление, а просто ядерную зиму, понимаете, как будто все это сжечь там, а ведь сжигать будут не в Эквадоре, добудут там, а потом будут развозить, периодически кое-где будут проливать, так сказать, танкерами... А потом еще, когда сожгут, то просто мы закроемся этим самым слоем выбросов атмосферных, и что будет все. Так мы заинтересованы, чтобы они не разрабатывали эту нефть, мы с вами, если мы хотим еще дышать пока воздухом с автомобильными газами умеренно...

СТИЛЛАВИН: Николай Николаевич, а как вы смотрите с точки зрения всей экосистемы, почему на нас навалились сейчас эти холода? Сегодня с утра читал новость, что, якобы, тают наши льды в Антарктике, и соответственно, оттуда идет вот этот холодный воздух, параллельно с этим Европа обделена Гольфстримом, потому что пленкой затянуло нефтяной, им там холодно, они тоже мерзнут, минус 20 в Болгарии.

ДРОЗДОВ: Видишь, как интересно.

СТИЛЛАВИН: А если серьезно, они-то напишут, наврут.

ДРОЗДОВ: Ну, еще более серьезно, вот у меня есть мой коллега, заместитель директора Института океанологии Академии наук, профессор Флинт Михаил Владимирович, сын моего давнего друга-учителя Владимира Евгеньевича Флинта, одного из ведущих деятелей охраны природы нашей страны, вот уже его сын стал замдиректора, мудрейший профессор, и много ездит по океанам... И все, он сказал, что, в принципе, мы забыли, что есть периодические кратковременные 60-летние примерно периоды потепления и похолодания, которые друг за другом идут. У нас было потепление, мы думали глобальное, навечно... И будет дальше теплеть. А вот шло потепление, он говорит, а я считаю, буквально позавчера мы записывали его выступление в нашей передаче «В мире животных», и сейчас начались первые признаки дальнейшего похолодания, возвращение...

СТИЛЛАВИН: Первые?

ДРОЗДОВ: Конечно.

СТИЛЛАВИН: Вот эта зима – это первые признаки?

ДРОЗДОВ: Да. А теперь следующие 60 лет пойдет потихонечку похолодней, и мы вернемся, я не знаю, я еще помню в детстве всякие морозы. А детство мое было как раз 60 лет назад, когда заканчивался тот период холодов. Ну, 25-30 градусов под Москвой было нормально.

СТИЛЛАВИН: Серьезно?

ДРОЗДОВ: Ты чего, конечно.

КОЛОСОВА: То есть, ничего катастрофического не происходит.

ДРОЗДОВ: У нас в школу не пускали тогда, когда было больше 20. 25-30 – сидите дома дети, и эта неделька пройдет, и все. А сейчас мы забыли. А, с другой стороны, во времена Пушкина, это еще 60 лет назад, помните, зимы ждала-ждала природа, снег выпал только в январе, вот тот был период примерно, как у нас в последнее время. А вспомните, когда Пушкин жил? 1820 годы.

СТИЛЛАВИН: Николай Николаевич, а лето при этом каким будет, вот если зима будет все холодней и холодней, это будет норма...

ДРОЗДОВ: Лето будет сухим и жарким.

СТИЛЛАВИН: Правда?

ДРОЗДОВ: Ну, это же более континентальный климат становится. Ну, я не Павел Глоба, честно говоря.

ВЕСЕЛКИН: Нет, говорите, говорите, у вас приятные, хорошие прогнозы у вас.

КОЛОСОВА: А если серьезно, ведь многие паникуют и говорят, что вот эти разрушающие землетрясения, всякие смерчи, похолодания, потепления, с климатом творится какой-то кошмар, это, действительно, кошмар или катастрофа?

ДРОЗДОВ: Нет, кошмара нет, существуют изменения пока что, но они, конечно, еще не катастрофические, но надо все-таки приостановить вот такое мощное, хищническое использование природных ресурсов. Еще природные ресурсы возобновим, это понятно, вот лес там растет, рыбу можно ловить, рыба новая вырастет, лес вырубил аккуратненько, новый вырос, ждать надо, правда, сто лет до этого. Ну, а вот есть невозобновимые ресурсы, находящиеся в толще земли. Вот они, между прочим, с точки зрения экологии планеты, не приспособлены для использования, в принципе-то. Залегла нефть и каменный уголь 300 миллионов лет тому назад, в мезазое еще залегло все это, спаковалось и все, это часть толщи земли. Мы оттуда вырываем газ, нефть, каменный уголь добываем, а что мы туда хотя бы, ну, вот вам зуб вырвали, вам хотя бы пломбу поставят, правда? А мы же вырываем эти массы из земли, мы что-нибудь туда закладываем?

ВЕСЕЛКИН: Ничего, не компенсируем ничем.

ДРОЗДОВ: А потом удивляемся – там рухнуло, там поехало, там треснуло, там, понимаешь, плита глобальная начала двигаться. Ну, ребята, а сколько вообще можно оттуда изнутри добывать?

ВЕСЕЛКИН: А нам же ничего не остается делать, нам же хочется жить тоже, мы же живучие, мы оттуда сосем, подсасываем, как, знаете, как из чрева матери сосем.

ДРОЗДОВ: Это уже не чрево матери, это, знаете, на что похоже... Чрево матери, ну, мы же не жуем ее живот, мы ее молочко сосем, которое она дает, а молоко возобновляется.

СТИЛЛАВИН: А мы кровь.

ДРОЗДОВ: Это уже, извините, кровь, которую…

ВЕСЕЛКИН: Вампиры, ребят.

ДРОЗДОВ: Она должна или циркулировать, или даже лежать, это ткани земли. Мы начнем мышцы, это уже паразитизм называется. Причем такой глубокий эндопаразитизм, знаете, когда…

СТИЛЛАВИН: Самоеды.

ДРОЗДОВ: Ну, не себя едим, а землю, так сказать. И вот, давайте этот образ оставим, но, в принципе, если мы будем добывать все это вот так вот….Почему инициатива Ясуни мне так нравится, ну, оставить еще одно крупное месторождение, мы сейчас получили альтернативные источники энергии, приливные электростанции, ветровые электростанции, солнечные электростанции. Сейчас вон едешь где-нибудь в горах за рубежом, не хочу даже говорить, где, но все пустынные склоны покрыты этими самыми ветряками, и накапливается энергия. Эта энергия ничего не стоит, правда, ветровая? Или солнечная, солнечные батареи, сейчас уже на них автомобили начали ездить, ну, пусть медленно, пусть пока еще трудно, так сказать, делать их, но есть какие-то перспективы, я говорю, не у нас там…

СТИЛЛАВИН: Николай Николаевич, но без политики-то никак не обойтись в мировом масштабе с нефтяными разработками, потому что…

ДРОЗДОВ: Ну, вот, конечно, поэтому мне нравится вот этот президент Рафаэль Корреа, которого надо поддержать.

СТИЛЛАВИН: А мы поддерживаем.

ДРОЗДОВ: И поэтому мы его поддерживаем, конечно. Тем более, так сказать, доходы от этой нефти нам бы точно не достались.

КОЛОСОВА: До Эквадора бы долететь.

СТИЛЛАВИН: И снизили бы цены.

ДРОЗДОВ: А все выбросы, которые получатся, если эту нефть сожгут, нас накроют, нас накроют с вами. Давайте будем поддерживать президента Корреа.

ВЕСЕЛКИН: Я поддерживаю, ребята.

ДРОЗДОВ: Ну, и нашего президента тоже.

СТИЛЛАВИН: Мы поддерживаем.

КОЛОСОВА: Когда в Эквадор, Сергей?

СТИЛЛАВИН: Минуточку, у нас сейчас новости.

ДРОЗДОВ: Ну, банан-то хороший?

СТИЛЛАВИН: Очень хороший.

ДРОЗДОВ: Ой, спасибо, я рад за вас.

ВЕСЕЛКИН: Великолепный банан.

СТИЛЛАВИН: А у Николая Николаевича еще есть яблоко. Так что мы сейчас перекусим, а после новостей кратких мы вернемся и зададим еще вопросы.

КОЛОСОВА: На форум пришел вопрос: "Николай Николаевич, скажите, в Москве в последнее время совсем не осталось тараканов. Отчего их не стало? Куда все подевались? Как обстоит ситуация с грызунами? Почему в городе резко сократилось количество голубей? Куда подевались снегири и свиристели?" Вот как много вопросов про столицу.

ДРОЗДОВ: Снегири и свиристели – вот про них я знаю, что снегири и свиристели прилетают к нам, когда зима. Причем, тогда, когда зима и есть еще, что поесть, то есть рябина и все прочее. Так что они прилетают, но в эту зиму очень мало кормов для них, и их стало мало. Они там в Подмосковье шатаются, в Москве, конечно, их не увидишь, потому что есть нечего им в Москве. А вот, честно говоря, про тараканов, крыс и все прочее… Ну, все думают, что если я веду передачу "В мире животных", я знаю про всех животных. Ну, я их прекрасно знаю самих, но я лучше расскажу вот... Тараканы мне нравятся, понимаете? А почему их стало или больше – это вопрос к санитарным службам. Пусть они и расскажут. То ли они их потравили, то ли крыс стало меньше – тоже потравили? Может быть.

ВЕСЕЛКИН: Ушли.

ДРОЗДОВ: Я не могу сказать, что не надо их травить. Ну, как это не надо травить? Ну что, живи среди тараканов и крыс! Наверное, не очень... Но крыса – очень умное животное. Интеллект у нее очень высокий, так сказать, гораздо выше, чем у остальных грызунов. И когда ночью видишь крысу, перебегающую (вижу регулярно) от одного мусорного контейнера к другому, она так перебегает с таким умным видом, чего-то добывает себе. Ну, это бог с ним! А вот тараканы... Мне говорят: противный таракан. Смотрите, он такой симпатичный, выходит, усиками шевелит, смотрит на вас там.

СТИЛЛАВИН: У него хорошее зрение?

ДРОЗДОВ: Да, зрение прекрасное. И глазки такие коричневые. И вот он ходит, так лапками своими перебирает. И вот в это время он не противный. А вот когда хозяйка берет его тапком – ба-бах! И раздавленный таракан тут стал противным. Не делайте их противными. Скажите: тьфу отсюда!

ВЕСЕЛКИН: Так они сожрут нас и все! И до свидания.

СТИЛЛАВИН: Это миф ведь, что таракан – разносчик какой-то заразы. Ну, чего, поел немножко, да и хорошо.

ДРОЗДОВ: Тараканы – неизвестно. Конечно, где-то, где этой заразы мы разводим много, может он и перенести. Сам он ее не производит, как блоха или кто-нибудь еще. Есть клещи, переносящие энцефалит. Это уже опасные, так сказать, членистоногие или насекомые. А вот сейчас генетики создали! Они внедряют, например, ген колорадского жука в картошку. И ее уже колорадский жук начинает жевать и чувствует, что это не то, своего родного ем. И все. Останавливается, понимаете! Я не знаю, хорошо ли нам есть картошку, вот эти генномодифицированные продукты. Их так все боятся. Но вот один хороший эксперимент, что ген таракана внедрили… Вот таракан чем еще полезен? Внедрили в арбуз. Понимаете? Это так стало удобно! Вы разрезаете арбуз, кладете две половинки, потом делаете вот так: О-па! И все косточки разбегаются, как тараканы.

СТИЛЛАВИН: Чего, серьезно?

ДРОЗДОВ: Ну, вот они! Попробуйте, может, получится!

СТИЛЛАВИН: А Колосова поверила!

КОЛОСОВА: А ты первый поверил.

СТИЛЛАВИН: Да как? Николай Николаевич смотрит так ласково.

ВЕСЕЛКИН: Николай Николаевич, а вот перед тем, как они разбегаются из арбуза, мне еще про них одну историю рассказывали интересную. Когда они еще плохо бегали. Почему? Они же ведь одни из самых долгожителей на земле, почему не берет ничего, атомная энергия на них никак не влияет? Они по раскаленным поверхностям ходят.

ДРОЗДОВ: Нет, не настолько. Просто, естественно, когда вот мы доведем планету… Если доведем ее до полного исчезновения человечества, то тараканы останутся. Они просто умеют прятаться по щелям. Но все-таки они очень нежные. Вот тапком его по башке шлепаешь, и весь раздавливается, все кишки наружу. Вот тут он становится очень неприятным. А как он бегает, надо на него так "тю-тю-тю, ушел отсюда"!

ВЕСЕЛКИН: Иди в арбуз обратно.

СТИЛЛАВИН: Николай Николаевич, а как вы относитесь к идее есть белок из вот как раз насекомых вместо мяса?

ДРОЗДОВ: Вообще-то это тоже мясо, по сути дела. Все, что ни растение … Мы вот иногда с кулинарной точкой зрения… Вот, смотрите, вот есть мясо-рыба. Отдел "Мясо-рыба". Помните, когда заходите в мясной магазин, когда перестройка началась, помните, спрашивают: "У вас нет мяса?", он же заранее говорит "нет", он заходит в мясной магазин: " А у вас нет рыбы?" Продавец говорит: "У нас нет мяса, а рыбы нет в рыбном магазине напротив". Вот так. Понимаете? Так вот, есть мясо-рыба, а есть еще отделы такие: мясо-птица-рыба. Так. Тоже мясо птицы тоже считается отдельно – птица. Правда? А рыба – это тоже мясо, мясо рыбы. Чего тут говорить-то? С точки зрения биологической, все это мясо. И червяк – тоже мясо. Это же не растительная ткань, а животная. Любая животная ткань является, так сказать, мясом, если это мышечная ткань. Он же движется, червяк или моллюск. Значит, мускулы есть, значит, мясо. Просто оно более нежное. Вот рыба нежнее, чем птица, птица нежнее, чем млекопитающий зверь. Вот если вы будете отказываться от мяса, что требуется с возрастом делать, я, например, последний раз ел мясо в 1975-ом году, как сейчас помню.

ВЕСЕЛКИН: Да вы что!

ДРОЗДОВ: И с тех пор вот никак.

ВЕСЕЛКИН: Попробуйте. Это вкусно, кстати говоря.

ДРОЗДОВ: Я пробовал, пробовал до 1975- го года. Потом решил, что не надо это. Я в Индии побывал, почитал вот эти книги йогов и зашел в монастырь буддийский, поговорил с ректором. Меня принял ректор, так сказать, подарил мне пять книг таких на английском языке, "Пять ступеней йоги". Я почитал, думаю: да что ж такое! И, знаете, без мяса очень хорошо. Рыбу некоторое время... Потом думаю: зачем же я рыбу ем? Потом остались только вот на последнее моллюски и крабики, то есть членистоногие и моллюски. У них еще нежнее мясо. Потому что, собственно, структурные составляющие мяса, чем примитивнее животное, тем он … Червяк в руках давится, правда? Моллюск же давится, но не так. Птицу, рыбу уже в с трудом, правда же? Так какие-то волокна появились. Птицу вообще не раздавишь, а мясо вообще не жуешь. И я удивляюсь, как вы едите. Вот и все.

СТИЛЛАВИН: Николай Николаевич, а вот ваш рацион типичный , вот в день, расскажите.

ДРОЗДОВ: С утра гречневая каша. Гречневая и овсяная, конечно. На воде, понимаешь. Даже ее варить-то не надо. Просто залил кипяточком… Вот овсяную просто залил, размешал и есть. Ложечку меда туда. А гречневую надо залить с вечера. Кипяточком залить. Причем, заливаешь ее вот так: гречка и еще столько же над ней воды. Утром просыпаешься, а воды нет. Г речка все впитала. Она стала больше, вся так располнела на полный стакан. И кушай стакан гречки. Может туда немножко капнуть растительного мяса или меда добавить.

СТИЛЛАВИН: То есть не варите даже?

ДРОЗДОВ: Не надо, не надо варить. Зачем?

СТИЛЛАВИН: А потом? Это утром. А в обед?

ДРОЗДОВ: В обед? Вот банан попадется где-нибудь, а то и два банана.

КОЛОСОВА: А где же силы брать тогда?

ДРОЗДОВ: Ну, как? Орешки. Вот миндаль, грецкий орех, фундук. Очень хорошо. Это вообще считается за белки. А уж если взять и баночку зеленого горошка съесть, тогда это все это…

СТИЛЛАВИН: Николай Николаевич, вы то есть принципиально не кушаете горячую пищу, да? То есть все это холодное?

ДРОЗДОВ: Нет, нет, почему? Тепленькое.

СТИЛЛАВИН: То есть я имею в виду, ничего не варится. Картошку вы тоже не кушаете жареную, допустим?

ДРОЗДОВ: Картошку? Ну, что ты! Тем более жареную! Но это же, в общем-то, честно говоря…

ВЕСЕЛКИН: Макароны!

ДРОЗДОВ: Мука. Есть клетчатка. Вот там берете овощи какие-нибудь: капуста, салат, болгарский перец, огурцы. Вот это надо есть, есть и есть.

ВЕСЕЛКИН: Хлебушек?

ДРОЗДОВ: Ну, зачем.

СТИ ЛЛАВИН: И хлеб не едите?

ДРОЗДОВ: Зерновой можно съесть. И то можно, но не нужно.

ВЕСЕЛКИН: А яйки? Белочек же.

ДРОЗДОВ: Конечно, это белок. Но это все-таки животный продукт. Это будущее мясо.

СТИЛЛАВИН: А вечером? На ужин. Вот чтобы заснуть. Потому что хочется часто есть вечером.

ДРОЗДОВ: Молочного надо, конечно. Вот кисломолочное – это все-таки еще Мечников нас учил. Творожок можно обезжиренный. А лучше всего кефирчик на ночь. Конечно, это возрастное. Вот вы сейчас смотрите на меня и думаете: вот старый тут нам рассказывает чего-то!

КОЛОСОВА: Нет, я просто думаю, как желудок на это все реагирует?

ДРОЗДОВ: Но я помню, вот эти "три стадии отдыхающих", не помните? Пусть это народный юмор, но мне нравится. Значит, в 30 лет – водка, лодка, молодка. Это поехал отдыхать 30-летний парень. В 50 лет – вино, кино, домино. В том же доме отдыха. А в 70 – кефир, клистер, сортир. Но это не про меня, ребята

СТИЛЛАВИН: Вот вам и отдых санаторный!

ДРОЗДОВ: Нет, нет, это не про меня. Но просто интересно. Это реальные истории.

КОЛОСОВА: Николай Николаевич, а ваша семья точно так же питается?

ДРОЗДОВ: Нет, каждый по-своему, я ни на кого не давлю.

КОЛОСОВА: А как вот внутренние органы? Вот желудок, допустим? Врачи говорят, что надо обязательно есть горячее. Как вот у вас с этим?

ДРОЗДОВ: Горячее все вредно есть. Как горячее? Теплое можно.

КОЛОСОВА: Ну, суп?

ДРОЗДОВ: Ну, да. Супчик очень хорошо. Это вот просто капустку сварил…

КОЛОСОВА: И это суп?

ДРОЗДОВ: Морковки набросал. А что еще?

КОЛОСОВА: Возьму на вооружение.

ДРОЗДОВ: Конечно. Теплый супчик. Но горячего не надо ни пить, ни есть. Горячий суп чтоб не обжигал. Зачем?

ВЕСЕЛКИН: Не могу не обратиться к СМС-порталу. Здесь вас спрашивают. Я волен в это поверить. Спрашивают: "Верите ли вы в инопланетян?" Вот вы человек такой хороший в этом смысле, пытливое воображение.

ДРОЗДОВ: Пытливое, но оно всегда опирается на реальные факты, понимаете? Я все-таки допускаю, что что-то может быть, но я не разу не слышал реального свидетельства. Вот было одно только свидетельство, но оно показывает, кстати, неправильность взгляда инопланетян на нас. Вы знаете, когда иногда инопланетяне нас боятся, и однажды они остановили машину. В Америке такие хайвеи, они выбрали, одна машина едет. Ну, вроде, никого нет. Они ее: цоп! А там ехал один афроамериканец, и жена у него белая. Они их обоих схватили и туда затащили, и как бы усыпили, чтобы обследовать. Обследовали, значит, посмотрели. Оказалось, афроамериканец уже пожилой человек со вставной челюстью. Они, значит – раз, вынимается. Потом они бросились к его жене и начали дергать – не вынимается.

ВЕСЕЛКИН: И разбудили ее.

ДРОЗДОВ: Нет, не разбудили. Потом они их отпустили. И потом у них отчет на земле, судя вот по этому опытному образцу, живут, значит, двух полов: мужской и женский. Мужской – получерный, женский – белый. У мужского пола зубы вынимаются, у женского – нет. Это, понимаете, ошибка малых выборов. Потому что надо собрать 100 человек и посмотреть, как они. А взяли одну пару, нечаянно выловили. И вот эту разницу они записали. Я вот тоже поэтому научно… Ну, не видел я ни одного инопланетянина. Это я к тому, что они одного только нашли, померили, а мы их не видели. А фильм если смотреть об инопланетянах, ну, не надо в них верить, ладно?

ВЕСЕЛКИН: Хорошо. Да. Последнюю надежду у меня отобрали.

КОЛОСОВА: Алексей верил.

СТИЛЛАВИН: А во что ему верить?

ВЕСЕЛКИН: Растоптали детскую мечту. Я верил в них. На вас вся надежда была, что вы подтвердите.

ДРОЗДОВ: Ну пора как-то уже…

ВЕСЕЛКИН: Приходить в себя, да.

ДРОЗДОВ: Да, да, приходить в себя. Ну, не было реальных свидетельств. А все косвенное… Ну, что-то, может быть, и есть. Но я не люблю говорить о том, чего не знаю. Меня же приглашали сколько раз на такие … Малахов Андрюша говорит: "Ой, приходите, у нас будет обсуждаться "птичий грипп". Я говорю: "Про птиц я могу рассказывать, но про"птичий грипп" … Я не знаю ничего, я даже не знаю, чем… Я слышал, как санитарный врач Онищенко говорил, что они точно не знают, чем отличается человечий грипп от птичьего. Они точно не знают. А что я буду обсуждать? Я вообще даже не отличал гриппа от ОРЗ".

СТИЛЛАВИН: Николай Николаевич, времени у нас немного. Хочется песню еще вашу послушать. Николай Николаевич принес диск.

ДРОЗДОВ: Спасибо.

СТИЛЛАВИН: Николай Николаевич, вы упомянули в нашем разговоре, пока шла реклама, о профессорстве в Московском университете, вот, если серьезно поговорить…

ДРОЗДОВ: Это моя единственная работа. Основная. Вот трудовая книжка, как я в 1963-м году закончил университет (я на двух факультетах учился), закончил географический. На этой кафедре остался, и не сдвинулась трудовая книжка, вот с 17-го этажа, с нашего отдела кадров, никуда. А остальное все – хобби.

СТИЛЛАВИН: А вы чувствуете, что (это не политический вопрос) ребята другие пошли, может быть, немножко сейчас по сравнению с 20-летней давностью, с советским периодом? И в чем вот разница между ребятами, которые сейчас учатся...

ДРОЗДОВ: Есть разница в том, что все-таки ребята стали взрослее. Наша современная жизнь, она немножко пожестче. Ну, знаете, слово "жесть" еще современное... Но стала жестче. В каком смысле? Сразу со школы уже начинается, предъявляются требования: будешь хорошо учиться, попадешь куда-то, не будешь – пролетишь. Будешь хорошо в университете учиться, получишь какую-то интересную работу, не будешь – нет. У нас же было распределение. У нас двоечник был, я помню, сейчас…

СТИЛЛАВИН: Обеспеченный человек.

ДРОЗДОВ: Комсомольская организация начинает им заниматься, воспитывает его, вызывают куда-то. В комсомол принимали, вот он двоечник, но надо же его принять в комсомол. Ну, одну недельку-то хоть получай тройки, мы сейчас тебя примем в комсомол, а потом будем тебя воспитывать уже внутри комсомола. И вот с ними носятся, как с писаной торбой. Он не сдал этот…. И потом он все-таки дотягивает до пятого курса, заканчивает пятый курс. Комиссия по распределению: всем надо найти работу. Это, в общем, было хорошо с точки зрения отсутствия безработицы. Но каждый знает, что-нибудь, но ему обязательно предложат. Отличнику предложат лучшие места. Но все будут обеспечены работой. С точки зрения социальной это было здорово, но с точки зрения индивидуального такого развития ответственности, конечно, так себе было. А сейчас он поступил на первый курс, он может вылететь с любого курса за неуспеваемость. Он закончит, а работу он должен сам себе искать. Поэтому во время практики (а практика каждый год летом) он должен найти какую-нибудь организацию и там так вкалывать, чтобы приехал, а эта организация сказала: ой, давайте на будущий год опять его к нам. А когда он заканчивает: "Ой, вот мы возьмем к себе работать". Понимаете? А если он будет там баклуши бить, то они скажут: "Ну, и больше его к нам не присылайте". Правда? Так что в этом смысле ребята более ответственные стали, энергичные такие, деятельные. Но, к сожалению, многие работают не по специальности. Потом заканчивают, одни устраиваются по специальности, другие – нет. Но это уже не их вина, а просто структура такая у нас. Мы не можем выпускать специалистов ровно столько, сколько требуется. Трудно это предугадать, правда же.

СТИЛЛАВИН: Николай Николаевич, представьте, пожалуйста, диск, который вы принесли.

ДРОЗДОВ: Вот у меня есть диск один-единственный, любительский диск я записал. Я его дарю всем. Поэтому он совершенно некоммерческий. Но я раздариваю уже четвертую тысячу дисков. Мне друзья печатают эти диски.

СТИЛЛАВИН: Мы этот оставим.

ДРОЗДОВ: Да, я вам оставлю, конечно. И этот диск, я его раздариваю, раздариваю. Вот уже четвертая тысяча пошла. Я считаю, это неплохо для некоммерческого проекта.

СТИЛЛАВИН: А песню послушаем?

ДРОЗДОВ: Вот любимая песня, которую все дети даже любят, "Жил отважный капитан, он объездил много стран", ну, это вот из фильма "Дети капитана Гранта", пел тогда Николай Черкасов, Паганель, помните?

ВЕСЕЛКИН: Музыка Дунаевского.

ДРОЗДОВ: Ой, музыка Дунаевского. Замечательная. Это прям, кажется, про меня.

СТИЛЛАВИН: Николай Николаевич, мы вас от всего сердца, спасибо, что вы к нам сегодня приехали.

КОЛОСОВА: Спасибо огромное.

ВЕСЕЛКИН: Спасибо огромное.

ДРОЗДОВ: Спасибо вам. Хороших дней вам, друзья.