Валенки Василий Сигарев и Яна Троянова

ТИХОМИРОВ: Уважаемые слушатели, давно к нам не залетали такие крупные птицы в нашу студию, тем более, издалека. К нам пришли замечательные люди – это Василий Сигарев, русский драматург, сценарист и кинорежиссер, и российская характерная киноактриса Яна Троянова. Здравствуйте, уважаемые друзья!

ТРОЯНОВА: Здравствуйте.

БАТИНОВА: Здравствуйте.

СИГАРЕВ: Здравствуйте.

ТИХОМИРОВ: Яна, а что ты такая счастливая, скажи мне, пожалуйста?

ТРОЯНОВА: Я сегодня домой улетаю.

ТИХОМИРОВ: Ах, вы сегодня домой! Это куда? В город Екатеринбург?

ТРОЯНОВА: Да. Славный город.

ТИХОМИРОВ: Слушайте, а, кстати, как вы относитесь к тому, что этот город был переименован в свое время в Свердловск, а потом обратно в "бург"?

ТРОЯНОВА: Да я маленькая была, поэтому как-то у нас незаметно это проскочило. А сейчас уже все, привыкли, уж нормально все. Ну, и звучит! Не нравится говорить: екатеринбуржцы.

ТИХОМИРОВ: А как говоришь?

ТРОЯНОВА: Ёбуржцы.

ТИХОМИРОВ: Тоже неплохо. Сокращенно и вкусно, самое главное, сочно. И послать можно опять-таки.

ТРОЯНОВА: Но как-то звучит, да? Агрессивненько, но уже не лезут.

БАТИНОВА: Слушайте, а вы так часто летаете, да? По сколько у вас раз получается?

ТРОЯНОВА: Ну, видите, у нас же сейчас начинается с 30-го числа прокат картины "Жить" Василия Сигарева. И сейчас были премьеры в Петербурге, в Москве прошла премьера буквально на днях. И, да, мы поддерживаем прокат и будем летать по всей стране.

ТИХОМИРОВ: Как Сталлоне, как Шварценеггер со своим фильмом?

ТРОЯНОВА: Да. Мы же большие птицы, вы же нас так представили круто. Так что, да.

БАТИНОВА: Спасибо вам, что вы все-таки приехали. Сколько у вас до самолета?

ТРОЯНОВА: У нас через два с половиной часа самолет.

ТИХОМИРОВ: Но мы сейчас быстро вас отпустим. Не волнуйтесь.

ТРОЯНОВА: Очень хотим, да.

ТИХОМИРОВ: У нас есть человек, как барометр, что такое хорошо, что такое плохо, это Антон Долин. И когда мы видим, как Антон Долин вдруг начинает что-то с жаром рассказывать, мы понимаем – это хорошо. Если начинает говорить: о, у – значит, плохо. О вашем фильме "Жить", конечно, он говорил только хорошо. Василий, теперь мы хотели бы услышать ваш голос.

СИГАРЕВ: Он здесь, мой голос.

ТИХОМИРОВ: Василий, у меня возникает первый и самый важный вопрос. И наш президент, и бывший президент, нынешний премьер-министр, и многие-многие люди, и министр культуры все говорят только об одном: нам надо воспитывать новое поколение. Нам надо воспитывать на хороших примерах. Для того, чтобы жизнь была прекрасна и удивительна. Смотря ваши фильмы, читая ваши пьесы, я понимаю, что жить после этого хочется, но как-то с трудом. Василий, почему вы не идете сейчас в русле?

СИГАРЕВ: Мы же воспитываем по-настоящему все-таки, а не как говорят. Поэтому чтобы воспитать хорошего человека, нужно ему очень много подробно о жизни рассказать.

ТИХОМИРОВ: И даже страшные вещи?

СИГАРЕВ: Конечно, конечно. Жизнь состоит не из одних прекрасных вещей. И нужно ее знать досконально, чтобы о ней что-то понимать.

ТИХОМИРОВ: Но достаточно выйти, например, за пределы, скажем так, Кольцевой дороги города Москвы, и там вся жизнь, как говорится, как на ладони. У вас в "бурге", я думаю, тоже. Мы и так ее знаем достаточно хорошо, прокатясь в электричке.

СИГАРЕВ: На самом деле, есть все-таки такая вещь, как сила искусства, которую никто пока не отменял. И недавно я смотрел фильм Любы Аркус "Антон тут рядом", и там есть такой сюжет (это про мальчика-аутиста), отец его бросил. Но когда Люба показала этому отцу фильм про этого мальчика, отец с его нынешней женой, сидели, ревели, и после этого взяли мальчика жить с собой. Они когда его наблюдали в жизни, они так не реагировали. Им нужно было его высветить в какой-то рамке.

Т РОЯНОВА: Показать жизнь Антона нужно было им. А Антон был глубоко несчастен, он никому был не нужен. Его мама умерла.

БАТИНОВА: И она с ним, Люба везде с ним ходила и уже…

ТРОЯНОВА: Да, да, да. В итоге Люба его пристроила в семью. И это вообще так заканчивается картина. И это прекрасно.

СИГАРЕВ: То есть, если бы не было искусства, они бы не смогли увидеть то, что в нем есть.

ТИХОМИРОВ: Я почему вас спрашиваю, потому что мне кажется, что Горький со своим "На дне" – это тоже не самое оптимистическое искусство.

СИГАРЕВ: Да, у нас вообще все русское искусство не оптимистическое, если всех называли чернушниками. Никогда такого слова не было, но как-то называли в свое время. Тот же Шекспир или…

ТИХОМИРОВ: Этот тоже чернушник.

СИГАРЕВ: Или древнегреческие трагедии, там нигде ничего, о чем говорят, светлуха какая-то. Вот светлуха, мне кажется, это совсем плохо. Когда как бы отказываются совсем от жизни и пытаются какой-то построить искусственный мир, в котором, якобы, все хорошо. А истинная жизнь проходит мимо незамеченная.

ТИХОМИРОВ: Фильм "Жить" завоевал какую премию на "Кинотавре"?

СИГАРЕВ: Три премии.

ТРОЯНОВА: Критики.

СИГАРЕВ: Режиссура и операторская работа.

ТИХОМИРОВ: То есть почти собрали букет.

СИГАРЕВ: Сколько можно. Сейчас там регламент. Не больше двух в одни руки.

БАТИНОВА: Да? Да вы что!

ТИХОМИРОВ: В одни руки. Понятно. Но это тоже неплохо!

ТРОЯНОВА: Это после "Волчка" случилось. Когда там забрали почти все награды, и решили, что больше такого не будет.

ТИХОМИРОВ: Яночка, а ты в "Волчке" ведь тоже играла такую мерзкую тетю. Прости, конечно, ничего личного.

ТРОЯНОВА: Да, ведь все-таки, да.

ТИХОМИРОВ: А, кстати, кто ты вообще в жизни? Вот героиня "Волчка", героиня фильма "Жить"?

ТРОЯНОВА: А я разная.

ТИХОМИРОВ: Да?

ТРОЯНОВА: Я всегда в предлагаемых обстоятельствах. Я в сценарии всегда ищу себя. Если там нет, я не буду работать. Что такое жизнь? Жизнь – это познать самого себя. Вот профессия такая, да, благодарная, я ей благодарна за то, что я могу познавать себя через эти работы. То есть я и в "Волчке" я, я и в картине "Жить" я, и, естественно, в "Кококо" тоже я.

БАТИНОВА: Но в "Волчке" там же ваша личная история.

ТРОЯНОВА: История из детства моего, скажем так. Не автобиография. Но там тогда история-то меня маленькой. Это тоже в чем-то я.

ТИХОМИРОВ: Василий, а я вот все думаю, интересно, как тебе живется с такой женой? Вот такая говорливая, такая активная, не даст мужу даже слова сказать в микрофон.

СИГАРЕВ: А потому что не очень люблю говорить.

ТИХОМИРОВ: Я люблю писать, да?

ТРОЯНОВА: Мне приходится выруливать.

ТИХОМИРОВ: Василий, а все-таки, возвращаясь к творчеству, возвращаясь к тем постулатам, которые должны быть, а что должно творчество – разжигать? Наоборот, тушить, подвигать людей? Ну, например, представляешь, вот Коляда. Коля. Николай Коляда. Талантливый драматург. В свое время написал (и этим прогремел в советское время) пьесу про гомосексуалистов "Рогатка". Чума был спектакль. Рома Виктюк поставил. Вот если бы сейчас это поставили, то его давно бы уже пригвоздили, как Мадонну к позорному столбу. А, может быть, еще осудили бы. И вот я думаю: а что такое искусство? Рассказ про педерастов или наоборот, снимать фильмы про светлое будущее?

СИГАРЕВ: Вообще искусство – это снимать про жизнь.

ТРОЯНОВА: Про человека. Причем тут педераст?

ТИХОМИРОВ: Да, ну, простите, да. Вырвалось.

СИГАРЕВ: Потому что как бы они тоже люди, в принципе. И про это можно делать произведение искусства. Но есть просто разные вещи. Можно это как-то делать талантливо, можно это делать спекулятивно. И тогда одно будет произведением искусства, другое будет какой-то пропагандой чего-то.

БАТИНОВА: Ну, я понимаю, о чем Вадик хочет спросить. Дело в том, что вы же тоже знаете наверняка, вас тоже спрашивали об этом, что большинство людей в нашей стране на сегодняшний день (возможно, что это изменится когда-то) хотят зрелища, шоу, буффонады.

ТИХОМИРОВ: Праздника!

БАТИНОВА: И не хотят видеть то, что они видят каждый день.

ТРОЯНОВА: Они все получают. А есть другой зритель еще.

СИГАРЕВ: И что, им не хватает сериалов, не хватает блокбастеров? Вообще такого кино, как делаем мы, его очень мало.

БАТИНОВА: Да.

СИГАРЕВ: Вот там 100 тысяч человек, которые способны кино это смотреть, они тоже заслуживают, чтобы для них снимали кино, а не только для поп-корнового зрителя. Поэтому мы не рассчитываем на широкую аудиторию, но вот эти люди они нам нужны.

БАТИНОВА: Вы знаете, что их не так много.

ТРОЯНОВА: Мы их любим, ценим.

ТИХОМИРОВ: Хорошо, что вы их цените. Но, с одной стороны, создавать такие картины для определенной группы людей, вы еще больше замыкает в своем круге. А, может быть, наоборот, скажем так, немножечко…

ТРОЯНОВА: Мы каждый раз его расширяем.

ТИХОМИРОВ: … элитарное, но все-таки, раз, немножко поп-корна подсыпать, как курочке?

СИГАРЕВ: Вы знаете, сейчас по сравнению с "Волчком", мне кажется, у нас есть жанровые вещи в фильме "Жить". Он так даже полутриллер такой.

ТИХОМИРОВ: А вообще о чем фильм? В двух словах. Я, конечно, понимаю, что это сложно, взять, например, картину и уместить сюжетную линию? Вообще рассказывать фильмы это неблагодарное дело.

СИГАРЕВ: Фильм о потере близких и как с этим жить дальше. О том, как отпускать, как вставать на ноги, как идти.

ТИХОМИРОВ: То есть вечная тема.

СИГАРЕВ: Вечная тема. На самом деле, она так маленько про Россию только то, что там мы скорбные, мы вот так страшно сильно проживаем в отличие от европейцев, допустим. Вот в этом она про Россию, а так она про всех людей.

ТИХОМИРОВ: Нет, вообще Россия как-то напоминает… Я когда бываю за границей, думаю, вот Россия что для меня представляет? Вот мне кажется, что это омут. Но омут – в хорошем смысле этого слова, который и манит, который может и утопить, а который может дать прохладу и успокоение душе.

СИГАРЕВ: Россия – вообще уникальная страна в этом смысле. Мы какие-то такие, видимо, любимые Богом здесь живем.

ТРОЯНОВА: Да, европейцев жалко даже.

ТИХОМИРОВ: На самом деле, да.

ТРОЯНОВА: Да, мне жалко их, правда.

СИГАРЕВ: Как-то я там души не вижу в Европе никогда. Я на них смотрю, ощущение, что они никого не любят, у них нет друзей.

ТРОЯНОВА: Они очень одинокие, да. И сами в этом признаются.

ТИХОМИРОВ: Потому что у нас достаточно пройти, скажем так, с грустным лицом по улицам даже Москвы, и все равно через два-три километра к тебе кто-то подойдет и скажет: "А что с вами случилось?" Или кто-то поможет или что-то еще.

БАТИНОВА: Охо-хо!

ТРОЯНОВА: Нет, но это вы…! Можно упасть и никто не подойдет. А про грустное лицо первый раз вообще слышу.

ТИХОМИРОВ: А можно и упасть, да, и никто не подойдет. Было такое.

ТРОЯНОВА: Но это как повезет, наверное, да? Так однозначно тоже о нашей стране нельзя говорить, что всем все пофиг.

ТИХОМИРОВ: Да. А, с другой стороны, а почему тогда так востребовано и вот твое искусство тоже на Западе? Почему они так любят твое кино

СИГАРЕВ: Ну, честно сказать, я бы не сказал, что оно востребовано там как-то, именно кино, допустим.

ТИХОМИРОВ: Но пьесы-то ставят.

СИГАРЕВ: А пьесы… Очень хорошо, когда они ставят про себя. То есть, они берут текст и ставят про себя. Вот, допустим "Пластилин" они ставят всегда про себя.

БАТИНОВА: И "Божью коровку ", кажется, тоже ставят?

СИГАРЕВ: Там нет про лапти, валенки. А вот когда я один раз увидел "Черное молоко" в Чехии и там колосилась на авансцене рожь, это было невозможно просто смотреть.

БАТИНОВА: Да вы что!

ТРОЯНОВА: Да. Они в валенках вывалили, в ушанках, с гармошкой.

БАТИНОВА: Все стереотипы, какие есть, да?

ТРОЯНОВА: Мы залезли под сиденья и просидели там весь спектакль.

ТИХОМИРОВ: То есть ты прям Чехов для них такой, да?

БАТИНОВА: А это была премьера, где вы должны, да?

ТРОЯНОВА: Да, да.

БАТИНОВА: А! Ужасно!

ТИХОМИРОВ: Смешно!

ТРОЯНОВА: «Народный Дивадло» – это очень у них большой театр.

БАТИНОВА: А про себя – это когда они берут вашу пьесу и делают в своих условиях уже, да? Вот это интересно, да?

СИГАРЕВ: Конечно, это интересно.

БАТИНОВА: А перевод?

СИГАРЕВН: Перевод. Ну, на самом деле, там как бы… Но у меня же нет таких прям культурных привязок к России, допустим, в "Пластилине" в том же.

БАТИНОВА: А! Ну, да, логично.

ТИХОМИРОВ: Так, ну, а теперь мы переходим к самому серьезному вопросу. Василий и Яна, вы знаете, этот вопрос возник не вчера, не сегодня, он, мне кажется, возник еще давным-давно. Когда появилось вообще слово "провинция". Вот у нас еще даже до революции "провинциал", "человек из провинции" – это человек убогий, сирый, далекий, необразованный. И мы с этим штампом живем на протяжении уже долгих столетий, мне кажется. И, глядя на вас, я понимаю, что вы совершенно другие, вы – совершенно даже другая планета. Я думаю, почему у нас так в стране не любят, презирают и боятся провинциалов? И даже в этой Москве, в которой все москвичи.

БАТИНОВА: Да ладно! Тут все работает, лимита одна работает. Москвичи вообще не работают здесь.

СИГАРЕВ: Сейчас осудить за это могут, потому что это разжигание…

БАТИНОВА: Я уже чувствую, я сушу сухари уже.

ТИХОМИРОВ: И все-таки?

СИГАРЕВ: Честно говоря, я считаю, что провинция она в сердце.

ТРОЯНОВА: Конечно.

СИГАРЕВ: Она не может, это не там, где ты живешь.

ТРОЯНОВА: Да, девку из деревни можно выгнать, а деревню из девки – никогда. Так что я и о москвичах также сказать не могу, что, да, они ничего не делают, обнаглели, зажрались. У нас все друзья – москвичи, ну, которые в Москве, имеется в виду. И они все вкалывают.

СИГАРЕВ: Имеются в виду коренные москвичи.

ТРОЯНОВА: Да. И они все вкалывают, они интересные, талантливые люди. Знаете, вообще думать о провинции так, как вы сказали, это как раз и есть провинция.

ТИХОМИРОВ: Да, это точно.

ТРОЯНОВА: Это провинциал только так про человека может сказать, что там дремучий.

ТИХОМИРОВ: Нет, я тоже так думаю. Дорогие друзья, напоминаю, что у нас находятся в студии уникальные гости. На самом деле, те, кто понимает искусство, те, кто знает искусство, фамилия Сигарев, имя Василий, Яна Троянова, это российская актриса…

БАТИНОВА: Вас по именам вообще не называют, да?

ТРОЯНОВА: Почему-то да. Я один раз прикололась, кому-то представилась: Яна Троянова. И вот тут, знаете, кому и актер такой высокий-высокий, скажите, в «Острове» еще.

ТИХОМИРОВ: Красивый-красивый?

ТРОЯНОВА: Красивый-красивый.

ТИХОМИРОВ: А, Васька что ли?

СИГАРЕВ: Дюжев.

ТРОЯНОВА: А, Дюжев. Я вечно с фамилиями. И он так подходит, представился, я ему говорю: Яна Троянова. И он так с женой наклоняется и говорит: что?

ТИХОМИРОВ: Кто?

БАТИНОВА: Потому что я читала о вас, слышала интервью, вы, в основном, только по фамилии. Ну, смешно.

ТИХОМИРОВ: Нет, на самом деле, мы еще раз вас поздравляем с фильмом «Жить», и сейчас поговорим об этой картине, конечно.

ТРОЯНОВА: Да, спасибо.

ТИХОМИРОВ: И чтобы закрыть эту тему с провинцией. Понимаете, в чем дело, мне кажется, как в свое время Ермак сказал, что будет Россия прирастать к провинции, мне кажется, что и наше сейчас современное искусство, его надо оплодотворить провинцией, потому что именно там… ну, не провинцией, скажем так, а вот эта Россия, которую мы не знаем. Вот здесь, живя в Москве, мы не знаем, что там творится, даже вон, за кольцевой дорогой.

ТРОЯНОВА: А вы приезжайте, не стесняйтесь.

ТИХОМИРОВ: Я приезжаю. Вот в бург, кстати, скоро должен приехать. Я приду к вам в театр тогда, вы смотрите. Если я засну, я очень храплю.

ТРОЯНОВА: А мы в театре там не работаем уже.

ТИХОМИРОВ: Как?

ТРОЯНОВА: Вы в «Коляда-Театр» обязательно приходите.

ТИХОМИРОВ: Я приду.

ТРОЯНОВА: Обязательно, это лучший театр в городе.

ТИХОМИРОВ: Обязательно, только храпеть буду.

ТРОЯНОВА: Нет, не получится.

ТИХОМИРОВ: И все-таки, как вы думаете, может быть, действительно, не пора ли нам повернуть оглобли вспять?

СИГАРЕВ: А как это сделать?

ТИХОМИРОВ: А я вот тоже думаю, как.

ТРОЯНОВА: А мы сами приходим и делаем.

СИГАРЕВ: На самом деле, может быть, какие-то квоты на въезд в Москву ввести? Обстроить ее стеной, чтобы сюда все не уезжали?

ТИХОМИРОВ: Ну, смотрите, ну, вы же не едете из своего города в Москву?

ТРОЯНОВА: Да, это правда.

СИГАРЕВ: Ну, если у людей другие обстоятельства, допустим, там какие-нибудь операторы, им там нечего делать, и они едут в Москву.

ТИХОМИРОВ: Ну, а вам же есть, что делать?

СИГАРЕВ: Мы работаем-то здесь, а живем там.

ТРОЯНОВА: А работаем-то все равно здесь. Там творчество, а здесь работа.

ТИХОМИРОВ: Молодцы. Наши люди. Так, ну, что же, тогда переходим к фильму. Слушайте, вы знаете, на самом деле, в последнее время тема смерти меня стало тоже волновать. Я в свое время сказал одному актеру, который постоянно у нас самый известный блог ведет, я говорю: Стас, а чего у тебя все время в блоге кладбища, крест, кресты и все остальное? Он говорит: каждый умный человек должен думать все время о смерти.

СИГАРЕВ: Memento mori.

ТИХОМИРОВ: Memento mori. Я вот понимаю, что ваш фильм «Жить» – это тоже о смерти. Но вы-то еще молодые.

СИГАРЕВ: Ну, «Жить» имеет и такую свою сторону, как смерть, мы как бы каждый через это пройдем, поэтому это все равно составляющая жизни.

ТИХОМИРОВ: Ну, понимаете, мы знаем, что у нас есть нехорошая болезнь, но лучше пусть об этом узнает врач, когда я к нему приду на прием, чем я буду думать об этом всегда.

СИГАРЕВ: Ну, мы не о своей нехорошей болезни снимали, мы все-таки о потери близкого, потому что, ну, умрешь ты и умрешь, ну, что там, будет загробная жизнь какая-то, может, и не будет, мы не знаем. А когда близкий умрет, вот тогда это самое страшное.

ТИХОМИРОВ: Это горе, это большое горе.

БАТИНОВА: Откуда вы взяли эту идею? Я просто читала о том, что вы видели, как однажды мать хоронила своих двух детей?

СИГАРЕВ: Да, я это увидел и на нее смотрел и пытался понять, как ей жить дальше. Так долго-долго о ней думал потом. Ну, она все время вспоминалась мне, эта история. Потом еще какие-то истории случались и в итоге на целый фильм наслучалось.

БАТИНОВА: Ну, это правда, потому что у нас у всех есть такие истории, наши, не важно даже, родные, близкие люди, просто знакомые люди или где-то слышал, и каждый раз, когда мать теряет детей или какая-то происходит катастрофа и ты думаешь: как же она будет дальше жить. Это правда. Совершенно естественный такой вопрос.

СИГАРЕВ: Просто кто-то подумал и забыл, а кто-то думает, думает, думает и не может забыть.

ТИХОМИРОВ: Вы понимаете, в чем дело, когда мы говорим о смерти, и древние греки говорили о смерти, у них всегда в конце был катарсис, когда люди рыдали, плакали, мы понимали, что справедливость торжествует. У тебя же катарсиса нет в фильме.

СИГАРЕВ: Есть.

ТИХОМИРОВ: Да ладно.

ТРОЯНОВА: Вы же не смотрели.

ТИХОМИРОВ: Я чувствую.

СИГАРЕВ: Есть, есть катарсис, есть, просто кто-то его… для кого-то он есть, для кого-то нет.

ТИХОМИРОВ: То есть, ты прячешь его так глубоко?

СИГАРЕВ: Нет, я его не прячу, как раз здесь я делаю такой откровенный выход.

ТРОЯНОВА: Он же не пафосный.

ТИХОМИРОВ: Нет, пафос это вообще, это убить просто…

ТРОЯНОВА: Трагедия, лягушки там потом валятся, что-то случается такое, счастье, все поют, Сигарев уже другой.

СИГАРЕВ: Нет, там просто все-таки есть такое, я к катарсису отношусь вообще, как его делают в современном кино и театре, это такой катарсис, как оргазм, раз и все, и, типа, уже про это думать не интересно. А есть катарсис настоящий, когда ты как бы очистился, но что-то еще с собой забрал.

ТИХОМИРОВ: Ну, да.

БАТИНОВА: А как актеров… вот мне нравится ваша история, как вы подбирали актеров, когда речь шла о «Волчке», и как вы искали девочку. Ну, я не буду ее слушателям рассказывать. А как здесь, в этом фильме с актерами?

СИГАРЕВ: Здесь я писал на конкретных актеров сразу.

БАТИНОВА: А, правда?

ТРОЯНОВА: Так как устали девочку на «Волчок» тогда искать, пять тысяч отсмотрев их, Сигарев сразу написал под актеров, чтобы их не искать.

БАТИНОВА: А, правда? Ну, все, никакой романтики.

ТИХОМИРОВ: А вообще Василий мне нравится, он у нас, как Пырьев, как Александров, пишет роли для своей жены. А чего, знаешь, это такой семейный тандем, хорошее продолжение советской кинематографической школы.

СИГАРЕВ: Ну, честно сказать, допустим, если бы Троянова отказалась сниматься в «Волчке», я бы не стал снимать этот фильм.

БАТИНОВА: Классно.

ТИХОМИРОВ: Да ладно.

СИГАРЕВ: Да. Потому что я не вижу…

ТРОЯНОВА: Видите, как круто, какая жена Сигарева, а?

ТИХОМИРОВ: Слушайте, а как вы делите гонорары, как вообще договариваетесь?

СИГАРЕВ: Ну, по-разному.

ТРОЯНОВА: У него свой гонорар, у меня свой, мы так и договариваемся.

ТИХОМИРОВ: А кто к ней подкатывает? Специально обученный человек или ты так вечером перед сном говоришь: ну, Яна…

ТРОЯНОВА: Нет, он знает, что я у него могу бесплатно сниматься, но потом я сказала: нет, Вася, все-таки я дорогая и занятая.

ТИХОМИРОВ: Молодец, соберись-ка.

СИГАРЕВ: Ну, все два фильма, которые мы работали, мы как-то так не обсуждали никогда гонорары. Мы, продюсер что давать, то мы и брали.

БАТИНОВА: Да они первый фильм вообще хотели снимать на свои деньги, продать квартиру и снимать.

ТРОЯНОВА: Да, мы думали, продадим реально и снимем.

ТИХОМИРОВ: Вы чего, серьезно?

ТРОЯНОВА: Да, просто Рома Борисевич вовремя позвонил и сказал: ребята, давайте я с вами.

ТИХОМИРОВ: За компанию.

ТРОЯНОВА: Да.

БАТИНОВА: Все-таки к актерам, я хочу узнать, кто еще играет в фильме.

ТРОЯНОВА: Оля Лапшина прекрасная актриса, она много снимается, но «Все умрут, а я останусь», у нее там роль, она работает в театре, извините…

СИГАРЕВ: Школа… Центр драматургии и режиссуры.

ТИХОМИРОВ: Это Казанцева.

ТРОЯНОВА: Да, Казанцева, да. Затем Таня Уколова. Из «Табакерки» актрисы Лаптева, Сексте. Лимонов из «Кислорода», Куличков из «Бубен, барабан», у нас столько талантов там собрано.

ТИХОМИРОВ: Ну, это все такие, да.

СИГАРЕВ: Сытые у нас, сытые.

ТРОЯНОВА: Сытые у нас, Евгений, у нас круть.

ТИХОМИРОВ: С другой стороны, Василий, ты знаешь, я, честно говоря, долгое время, когда драматурги начинали заходить на другую поляну, я все время думал, ну, что им неймется, амбиции, почему? Ты пишешь замечательные тексты, ты пишешь замечательные пьесы, придумываешь истории, которые потом тиражируются в театрах, в кино, зачем самому вставать туда, за камеру? Орать на этих дебилов актеров.

БАТИНОВА: Боже мой.

ТРОЯНОВА: У нас дебилы не снимаются.

ТИХОМИРОВ: Слава богу, а бывает, знаешь, как. Бороться с продюсером за каждую копейку, и так далее и тому подобное. Зачем?

ТРОЯНОВА: У нас нет всего этого. У нас авторское кино.

СИГАРЕВ: У нас семья.

ТРОЯНОВА: Да, у нас семья, у нас все хорошо.

ТИХОМИРОВ: Слушайте, каждая семья рано или поздно, когда начнет развиваться, когда начнет приобретать славу, успех, глянец, она превращается или в клан, или, к сожалению, все разрушается.

СИГАРЕВ: А третьего не дано.

БАТИНОВА: Вадика нет.

ТРОЯНОВА: Да, Вадика нет.

ТИХОМИРОВ: Или оставаться семьей тогда, но тогда не будет гонораров, тогда не будет Каннов, не будет лимузинов.

СИГАРЕВ: Ну, не в этом дело же, не в Каннах, гонорарах и лимузинах.

ТИХОМИРОВ: А в чем же?

СИГАРЕВ: Чтобы ты был счастливым человеком. Счастливым человеком быть легко, это заниматься любимым делом и иметь любимого человека. Все.

БАТИНОВА: И быть им.

ТИХОМИРОВ: Так просто?

СИГАРЕВ: Формула проста, но, чтобы это получить, нужно очень много в жизни пройти.

БАТИНОВА: Тебе надо, Вадь, попроще как-то относиться к жизни.

ТИХОМИРОВ: Да, чует мое сердце, что-то я промахнулся где-то на жизненном пути.

БАТИНОВА: Я хотела спросить у вас после, ну, то, что это вторая лента уже и, наверное, в первой ленте у вас там появился новый опыт, и какие-то ошибки тоже были. А вот, как вы сейчас оцениваете, это уже по-другому было все?

СИГАРЕВ: Вообще все было по-другому, потому что как-то так, если «Волчок» вслепую полностью…

БАТИНОВА: По наитию.

СИГАРЕВ: На ощупь, да, а здесь как-то так все четко, четко, знали каждый шаг.

ТИХОМИРОВ: Василий, я смотрю в твои интеллигентные глаза, потом у меня все время глаз падает на твои руки, такие рабоче-крестьянские.

ТРОЯНОВА: Периферийные.

ТИХОМИРОВ: Да, я думаю, как у тебя это все сочетается?

СИГАРЕВ: Ну, это, на самом деле, это…

ТРОЯНОВА: Одно другому не мешает почему-то.

СИГАРЕВ: Я на земле не тружусь.

ТИХОМИРОВ: Я знаю, не-не, это генетическое что-то, у тебя прям такие, говорят, ручищи.

ТРОЯНОВА: А у мужчины должны быть большие руки.

БАТИНОВА: Молодец.

ТИХОМИРОВ: Ну, в принципе, да. И душа должна быть большая.

ТРОЯНОВА: Есть и такое.

ТИХОМИРОВ: А, ну, да жена же ведь, я же забыл, все знает про мужа.

ТРОЯНОВА: Главное сатана же, мы же одна сатана, так что помните об этом.

ТИХОМИРОВ: Слушай, Вась, кстати, а нет ревности? Потому что Яна, конечно, очень сочно, действительно вот я редко слышу характер актрисы, сейчас, в основном, это три пера в одно место воткнули и она характерная актриса до пенсии. А Янка действительно прямо, знаешь, ее прет. А если ее будут приглашать, если сейчас ее будут заманивать в один проект, в другой проект, в сериалы, сто процентов?

ТРОЯНОВА: Приглашают уже.

ТИХОМИРОВ: Уже заманили, да?

ТРОЯНОВА: Большие деньги предлагают. Все есть.

СИГАРЕВ: Заманивают.

ТИХОМИРОВ: Ну, а согласишься?

ТРОЯНОВА: Вася или я?

ТИХОМИРОВ: Вася, естественно.

ТРОЯНОВА: Вася, ответь.

БАТИНОВА: Надо было не «согласишься», а «отпустишь»?

СИГАРЕВ: На самом деле, я могу только советовать. А вот прям падать и сучить ножками…

ТРОЯНОВА: Он мой самый большой друг, и, конечно, я с ним буду всегда советоваться и показывать сценарии, которые предлагают. Ну, я, честно говоря, от первого прочтения уже четко сама понимаю, буду там работать или нет. Васе я даю убедиться уже, что да, я права. Хотя я с первого раза права.

ТИХОМИРОВ: Себя, себя, конечно. Слушайте, ну, только про дочку еще вопрос маленький. А вот как дочь вообще в этом мире, безумном вашем мире творчества?

СИГАРЕВ: Так, так, вы какую-то информацию взяли…

ТРОЯНОВА: Другую, это не про нас.

СИГАРЕВ: Это не про нас. У меня есть дочь от первого брака.

БАТИНОВА: Да, у них от первого брака.

ТИХОМИРОВ: А я вот так и знал.

СИГАРЕВ: Она живет с матерью.

ТРОЯНОВА: А наши дети это наши фильмы.

ТИХОМИРОВ: Ё-п-р-с-т, вот дебил. Вот, знаешь, все-таки ведущие это… и на редакторов, главное, нельзя свалить, потому что они мне сказали, что…

ТРОЯНОВА: Заранее выдали текст, да.

СИГАРЕВ: Они не с того сайта качают.

ТИХОМИРОВ: Нет, они были правы, это я промахнулся.

ТРОЯНОВА: Могли про «Волчок» так подумать, потому что там же девочка, значит, у них девочка.

ТИХОМИРОВ: А не хотите?

ТРОЯНОВА: А некогда же.

ТИХОМИРОВ: Ну, как же некогда?

ТРОЯНОВА: Да нет, это такие темы.

ТИХОМИРОВ: Божественные темы, как говорится, их трогать нельзя.

ТРОЯНОВА: Бог даст, значит, даст.

БАТИНОВА: А я знаю, что у вас уже есть задумка на следующий проект, правда?

СИГАРЕВ: Да, мы хотим комедию сделать.

ТИХОМИРОВ: Вот это наш формат. Такое что-нибудь в стиле Гайдая, чтобы весело.

ТРОЯНОВА: Нет.

БАТИНОВА: Это не про нас, да?

ТИХОМИРОВ: И напоследок несколько вопросов.

БАТИНОВА: Ну, мы договорим же про комедию.

СИГАРЕВ: Ну, «Мертвые души» можно как референс просто привести, допустим, для меня это комедия, а не Гайдай.

ТИХОМИРОВ: Да, и мертвые с косами стоят. Ох, классная будет картина. Я в твоем прочтении я бы даже посмотрел этот фильм.

БАТИНОВА: Когда мы увидим, когда будет премьера, 30-го?

ТИХОМИРОВ: Да, когда мы сможем?

СИГАРЕВ: В 30-го в кинотеатрах больших городов и в Москве, в Питере…

ТРОЯНОВА: В Перми, Новосибирске, Екатеринбург.

СИГАРЕВ: В нескольких кинотеатрах.

ТИХОМИРОВ: Скажите, на дисках потом выйдет фильм? Наталья спрашивает, потому что, говорит, я не хожу в кино, или в сети.

СИГАРЕВ: Сейчас такая система, если мы соберем пять миллионов рублей в кинотеатрах, тогда выпустят диск.

БАТИНОВА: Да вы что? Люди, все в кино!

ТИХОМИРОВ: Где будет в Москве? Значит, фильм «Жить».

ТРОЯНОВА: В 13 кинотеатрах.

СИГАРЕВ: В «Октябре» будет, в «Пионере», в «Фитиле».

ТРОЯНОВА: В «Художественном».

БАТИНОВА: Все, ищите во всех кинотеатрах страны. Нам надо пять миллионов собрать, чтобы был диск, и чтобы наша слушательница посмотрела.

СИГАРЕВ: Потому что, если не будет диска, фильм не появится в торрентах.

ТИХОМИРОВ: Все в кино.

БАТИНОВА: Спасибо вам огромное, вы такие чудесные.

ТРОЯНОВА: И, слушайте, вы очень прикольные, спасибо.

БАТИНОВА: Спасибо, до свидания.

ТРОЯНОВА: До свидания.