Валенки Виктория Тарасова

ТИХОМИРОВ:  Итак, дорогие друзья, пришло время, когда мы должны поговорить о прекрасном, о красивом, о талантливом. У нас в студии находится актриса Виктория Тарасова. Здравствуйте, Виктория.

ТАРАСОВА: Здравствуйте.

ТИХОМИРОВ: Ну, если кто не знает, Виктория сыграла роль подполковника, потом полковника Зимину. И, естественно, мы поговорим обо всем. Виктория, первый главный вопрос. Я понимаю, что, наверное, тяжело быть актрисой одной роли. Тем более, если ты талантливая актриса. Вот тебя не замучило, что постоянно все говорят: ой, ну, приходите, Виктория, расскажете, как вы снимались в сериале  «Глухарь». Я думаю, что, наверное, сразу убить просто хочется.

ТАРАСОВА: Ну, есть такой момент уже, но так нет, рассказываю. Почему одной, у меня, кстати, много ролей хороших, и в театре.

ТИХОМИРОВ: Я знаю. Я многие не посмотрел, конечно, но к некоторым приблизился. Виктория, я поклонник вашего таланта, и когда я увидел вас в одном центральном универмаге города Москвы, такая красивая, такая уставшая, я подумал, нет другого пути, как ни встретиться с ней в эфире. Потому что, Виктория, вы впервые меня заставили посмотреть на женщин в форме с совершенно другого, как говорится, бока. Впервые женщины в форме начали меня возбуждать. Ну, это личное воспоминание.

ТАРАСОВА: Спасибо.

ТИХОМИРОВ: А теперь переходим к делу. Скажите, Виктория, а если бы вы были модельером, тем более, что вы увлекаетесь модой и у вас  есть даже небольшая своя линия, скажите, что бы вы поменяли  в форме полицейских, особенно для женщин?

ТАРАСОВА: Ой, в  первую очередь, наверное, ткань.

ТИХОМИРОВ: А чего это ткань-то вам не нравится, такая хорошая?

ТАРАСОВА:  Ну, старая форма была просто ужасная. Вот сейчас у нас происходят съемки, когда мы вспоминаем прошлое в «Глухаре», я одеваю старую форму. Ну, это ужас, у меня сразу все чешется.

ТИХОМИРОВ:  Это вот такая серая, которая?

ТАРАСОВА:  Да, серая, она ужасно колючая, шерстяная. И я, вспомнив эту жару, которая у нас была. Жара, дым, жара, 40 градусов, у меня все плавилось под юбкой, это был ужас. И я все время сочувствовала нашей милиции тогда, потому что это невозможно носить.

ТИХОМИРОВ: Да. Ну, а сейчас новая форма?

ТАРАСОВА: Новая меньше чешется, но все равно, она мнется, на нее все липнет, то есть постоянно меня чистят щеткой. Вроде ткань улучшилась, но стала с другой стороны хуже, мятая без конца.

ТИХОМИРОВ:  Мятая без конца. Вот так, уважаемые друзья,  если вы  видите иногда, что у полицейского не доброе лицо, он просто понимает, что он весь мятый.

ТАРАСОВА:  Одежда ужасная.

ТИХОМИРОВ:  А что бы, например, добавили в форму именно женщин полицейских? Потому что, мне кажется,  что женщина даже на службе должна оставаться женщиной.

ТАРАСОВА:  Да. Ну, я бы сделала, наверное, платья какие-то красивые. Ну, правда, я знаю, мне приносили, есть у них платьица, но почему-то они редко их носят. Такие строгие, с воротничком, ну, как костюмчик.

ТИХОМИРОВ: Как стюардессы?

ТАРАСОВА: Да, да, как стюардессы. Ну, не знаю, почему они их не носят, может быть, на выход одевают? Это было бы очень красиво, потому что бесконечно заправлять эти рубашки, которые, из толстой ткани, надо запихивать в эту юбку, юбка сразу встает колом, это тоже ужас.

ТИХОМИРОВ:  Где Александр Васильев, который учит нас красиво жить?

ТАРАСОВА:  Давайте нарисуем красивую форму.

ТИХОМИРОВ:  Виктория, второй вопрос. Когда я прочитал и услышал ваши слова о том, что вы иногда дни рождения отмечаете на кладбище, я, конечно, понимаю, что в жизни всякое бывает.

ТАРАСОВА: Я не то, что прям там с шампанским сижу, нет, но я заезжаю к папе, да. Ну, так случилось просто, что именно в день рождения у меня умер отец.

ТИХОМИРОВ:  Да ладно.

ТАРАСОВА:  Да, поэтому.

ТИХОМИРОВ:  Ой, извини ради бога.

ТАРАСОВА: Да, в 33 года, мне как раз 33 года исполнялось. Ну, как-то я, если я в Москве, то заезжаю утром на кладбище, а потом еду праздновать. Ну, как-то так вот.

ТИХОМИРОВ:  Нет, это хорошо, я, на самом деле, тоже в день рождения поехал, съездил к маме, а потом уже пошел пить, как говорится, горькую. Вот тут Чеченская республика сразу, Виктория, оживилась, говорят: клевая телка, хотя, говорит, сериал не смотрел. Рустам.

ТАРАСОВА:  Спасибо. Новое поколение, новое выражение - телка. Мне иногда пишут, я очень, помню, сутки думала, когда в социальных сетях: няшка. Я сразу побежала к сыну и спросила: а что это такое, няшка?

ТИХОМИРОВ:  Я тебе потом расскажу, няшка. Слушай,  Виктория, я, конечно, понимаю, удивительная история, с одной стороны, все люди, особенно актеры, артисты, они, конечно, мечтают о том, чтобы стать известным и популярным. Когда тебя узнают на улице, просят автографы, естественно, продают вещи со скидкой. Но, с другой стороны, это ведь такой ужас, потому что вся твоя жизнь становится практически под рентгеном. Я говорю, ну, когда было время, моя сестра мне звонит и говорит, где я передвигался по городу. Я говорю: откуда ты знаешь? Мне звонят все и говорят. Боже, мой. Это тяжело?

ТАРАСОВА: Это тяжело, конечно, приходится надевать шапочки, очки, если ты хочешь, чтобы тебя никто не узнавал. Ну, иногда  в магазине, ну, слава богу, есть универмаги хорошие у нас, где не пристают.

ТИХОМИРОВ:  Но все равно так удивилась, подхожу, я понимаю, подполз такой ни с того, ни с сего.

ТАРАСОВА: Да, это было неожиданно.

ТИХОМИРОВ: Ну, извини, пожалуйста.

ТАРАСОВА:  Обычно за автографами часто подходят. Извините, пожалуйста, можно?

ТИХОМИРОВ: И второй вопрос у меня, конечно, возникает всегда, а что они  потом делают с этими автографами?

ТАРАСОВА: Я не знаю, ну, ладно там на фотографии расписаться, у меня иногда с собой есть, я специально для органов берегу, ДПСников, в форме у меня, пользуюсь моментом. Ну, так, распишешься, еще можно, а так на клочках бумаги.

ТИХОМИРОВ:  Ну, да, я потом думаю, куда они потом этот клочок?

ТАРАСОВА:  Ну, дети еще, ладно, дети, в школу заходишь, там тетрадки, дневники, все пошло в ход.

ТИХОМИРОВ:  Слушай,  и, конечно, я понимаю, что в наших внутренних органах, которые работают, как часы, я понимаю, ты пользуешься необыкновенной популярностью. Но ведь есть, как говорится, другая, оборотная сторона. Ты знаешь, удивительная история. Я замечал, что люди, скажем так, из преступного мира, им почему-то тоже нравятся актеры, которые играют полицейских, сотрудников ФСБ, ну, вообще, скажем так,  карательные органы.

ТАРАСОВА: Им нравятся, я им тоже нравлюсь, они мне писали одно время, даже из тюрем. Молодец, клево. Или там, я так же сел. Вот, почему  меня тогда не было там, когда меня сажали, такого начальника, может быть, мы с тобой договорились бы или чего-то там еще. Ну, так, ну, они как-то респект такой, наоборот, такая уважуха. Молодец.

ТИХОМИРОВ: Нет, я понимаю, что, конечно, на самом деле, когда актер вживается в роль, то в какой-то момент роль начинает давлеть над ним, ну, то есть, скажем так, проникать в твое внутреннее сознание.

ТАРАСОВА: О, нет, мне это не грозит.

ТИХОМИРОВ:  Ну, слава богу. А скажи мне, вот я считаю, что полиция, сотрудники ФСБ - это люди, которые нас защищают. На самом деле, это люди, которые иногда рискуют своей жизнью.

ТАРАСОВА: Ну, в общем, да.

ТИХОМИРОВ: Нет, ну, по идее, по большому счету. Среди них  есть хорошие, плохие, как и везде.

ТАРАСОВА: Конечно.

ТИХОМИРОВ: И я просто думаю, что несмотря ни на что все равно у нас до сих пор еще сохраняется некое негативное отношение к этим людям, которые несут тяжелую работу в плохой форме и не всегда за самую высокую заработную плату.

ТАРАСОВА:    Да, сохраняется.

ТИХОМИРОВ:  И я думаю, что такие фильмы, такие роли, как вот сделала ты, они должны как-то поменять немножечко отношение к этим людям.

ТАРАСОВА: Недавно мне рассказали историю, ну, у нас так сложилось, водителя ограбили у нас на съемочной площадке. Ну, как бы залезли в квартиру, ограбили. Ну, суть как бы не в этом. И вот он приходит в полицию, они помогают, ищут, все. Ну, естественно, они там разговорились: что снимаете? - Вот «Пятницкий», «Карпова». Ну, полицейский  такой сидит: господи, как мне надоели эти сериалы, вот теперь приходят бабушки разные, говорят: где у вас Мухтар, почему  Мухтар к вам не приходит помогать, или почему вы, как Зимина  не действуете, вот так бы взяли за шкирватник. Вот теперь работай, как они,  Мухтара им подавай, Зимину! Так было смешно.

ТИХОМИРОВ:  К хорошему привыкают быстро. Ну, а теперь, Виктория, переходим к делу.

ТАРАСОВА: О, пугает.

ТИХОМИРОВ:  Всегда страшно, когда первый раз. Скажи, пожалуйста, все-таки я думаю, мы очень часто в этой жизни, ну, никто же не знает своего маршрута, куда двигается вперед, назад он двигается, вверх, вниз, но все равно мы надеемся всегда на лучшее. И очень часто, когда мы понимаем, что  находимся на каком-то краю, ну, не пропасти, мы обращаемся, мне как-то давным-давно Слава Зайцев рассказал историю, как он хотел покончить жизнь самоубийством, потому что у него ничего не клеилось. И вдруг на вокзале в Будапеште к нему подошли две цыганки и сказали ему, что скоро он станет всемирно известным, будет ему счастье, что у него будет свой дом и так далее, и тому подобное. Он говорит: это меня остановило. А ты вообще веришь в предсказания?

ТАРАСОВА: Ну, один раз  поверила, и это предсказание сбылось.

ТИХОМИРОВ: Это когда, в детстве что ли?

ТАРАСОВА: Нет, нет, это как раз было десять лет назад, когда умер папа. Я была на гастролях в Новой Зеландии, и там в связи с трагедией, что я ходила вся грустная, не понимала, как мне жить дальше, вся какая-то растерянная, но я не хотела покончить жизнь самоубийством, потому что остались за спиной мама, ребенок маленький. Конечно, надо было что-то делать, но я растерялась, наверное, в жизни, потому что я в тот момент не понимала,  как мне идти зарабатывать деньги, такой какой-то груз ответственности лег очень сильный. И вот тогда он меня отвезли к женщине, ну, я не могу сказать…

ТИХОМИРОВ:  Где, прямо в Новой Зеландии?

ТАРАСОВА:  Да, это наша русская какая-то женщина приезжала туда кого-то лечить, я уже сейчас с трудом помню. Мне говорят: поехали к ней, она тебе, может быть, что-то скажет. Ну, я на тот момент сказала: да что уже говорить, уже поздно, как бы все уже свершилось. Если бы до. Ну, приехала еще так нехотя, потому что я причем такая, не верю ни в приметы, ни в предсказания, всегда улыбаюсь.

ТИХОМИРОВ: Ну, ты сама, ой, рыжая, я имею в виду.

ТАРАСОВА: Да, я сама могу что-то предсказать. Ну, и там  как-то состоялся такой, можно сказать, для меня какой-то негативный разговор, потому что я все отрицала, как-то спрашивала. И вот тогда она мне предсказала Славу, что я стану звездой, у меня такая поздняя звезда, но для этого надо что-то сделать, поднять свою задницу, пойти что-то делать, потому что  просто так ничего не свалится.

ТИХОМИРОВ:  Ну, знаешь, эти советы мы и так знаем, честно говоря.

ТАРАСОВА:  Я тогда как-то мимо ушей пропустила ее слова, ну, да, еще как-то так вперед я посчитала, какой-то год, думаю, о, еще лет пять.

ТИХОМИРОВ: Можно еще полежать на боку.

ТАРАСОВА:  Да, но, тем не менее, я приехала в Москву и поняла, думаю, что же надо сделать. И поняла в тот момент, что я не стою на учете стандарта «Мосфильм».

ТИХОМИРОВ: Подожди, ты, как актриса, не стояла на учете?

ТАРАСОВА:  Да, ну, как-то пооткрывались в тот момент всякие агентства разные, и мне там все стали давать, думаю,  правда, может, надо сходить, ну, там «Мосфильм», Горьковское, все как бы. Ну, такой узкий круг у меня киностудий. И я тогда подняла попу и пошла, встала в одно, в третье, и вот из одного агентства я стартанула. Потихоньку, по цепочке, маленькая роль, маленькая, главная роль в серии, в серии, «Глухарь».

ТИХОМИРОВ:  Слушай, то есть я правильно понимаю, что, на самом деле, ведь самое главное даже не предсказание, а просто поверить в себя.

ТАРАСОВА: Да, поверить в себя и пойти.

ТИХОМИРОВ:  Ну, это совсем другая история.  Кстати, Викторая, ты сказала, что была в Новой Зеландии, а это что были гастроли с театром «Шалом», да?

ТАРАСОВА:  Да.

ТИХОМИРОВ: Ничего себе, да, это сильно. Слушай, а это правда, что театр сейчас отреставрировали на деньги Аллы Пугачевой? Или, по крайней мере, что-то в фойе? Я что-то читал.

ТАРАСОВА:  Он закрыт сейчас на ремонт. Но на счет Пугачевой не знаю, может быть, чуть-чуть и дала. Таких подробностей я не знаю. Знаю, что государство ремонтирует театр.

ТИХОМИРОВ: Государство ремонтирует?

ТАРАСОВА:  Ну, да, сейчас закрыт.

ТИХОМИРОВ: Ты понимаешь, в чем дело, тоже удивительная история, но и в советское время театр «Шалом» был какой-то такой, ну, если не театр изгой, то такой достаточно странный театр, и сейчас театр «Шалом», и театр Мейерхольда. Все равно у нас есть какое-то, а как это так, театр одной нации в нашем многонациональном государстве, в нашем многонациональном городе?

ТАРАСОВА:  Ну, почему, есть же еще и цыганский театр «Ромэн».

ТИХОМИРОВ:   Ну, цыганский театр «Ромэн», да, но это как бы так уже практически, я бы туда приглашал всех только  иностранцев.

ТАРАСОВА: Экзотика такая.

ТИХОМИРОВ: Ну, да, это экзотик такой.

ТАРАСОВА:  Ну, еврейский театр хороший.

ТИХОМИРОВ: Я знаю, что он хороший.

ТАРАСОВА: Там весело.

ТИХОМИРОВ: Слушайте, но зарплата маленькая.

ТАРАСОВА: Маленькая была, да. Ну, и сейчас маленькая, да. Государственный театр.

ТИХОМИРОВ:  Как сейчас выживают? Ну, я понимаю, есть такие мегауправленцы Марк Захаров, Олег Павлович Табаков.

ТАРАСОВА:  У них хорошо в театрах получают.

ТИХОМИРОВ:  И они хорошо получают, но как живут маленькие театры сейчас? Вот на что они выживают, особенно в провинции?

ТАРАСОВА:  В провинции не знаю, но у «Шалом» спонсоры помогают, ну, а актеры бедные, как выживают, ну, им приходится подрабатывать везде.

ТИХОМИРОВ: Как мне, например, да? А сейчас такая, наверное, благотворительность, приезжаешь, просто говоришь, ну, давайте…

ТАРАСОВА:  Да, некая благотворительность. Нет, я их люблю, мне нравится  спектакль, в котором я играю.

ТИХОМИРОВ:  А почему не бросаешь? У тебя сейчас достаточно работы в театре, антрепризы?

ТАРАСОВА:  Ну, потому что этот спектакль уже давно «Моя кошерная леди», как-то выпустили его тоже 10 лет назад,  после премьеры как-то сразу умер папа. Он, как ребенок у меня, этот спектакль. Я шла-шла с ним и как-то вот пришла.

ТИХОМИРОВ: И не бросаешь.

ТАРАСОВА:  Да, и вот мне жалко его бросать. Ну, не знаю, как сейчас там будет с осени, вообще там откроется что-то, либо нет, может быть, период уже этот закрыт. Ну, как-то, не знаю, это,  как мой дом был.

ТИХОМИРОВ: Слушай, ну, антреприза это я понимаю, не самый мегаспособ зарабатывания денег. Например, Жанна Эппле совсем недавно признавалась, абсолютно честно, что в данном случае антрепризный спектакль это как раз то, что ей помогает жить. А, скажи мне, все-таки собираются достаточно разные актеры, все достаточно медийные в одном месте и все начинают не то, что тянуть одеяло на себя, но, наверное, присматриваться, кто собрал больше букетов, у кого больше аплодисментов.

ТАРАСОВА: Я помню, когда первый раз попала в антрепризу, это «Авантюрная семейка, Или как украсть миллион», там всего четыре человека - Таня Кравченко, Саша Носик, я, ну, и Панин Леша играл.

ТИХОМИРОВ: Леша Панин?

ТАРАСОВА: Сейчас, правда, не играет.

ТИХОМИРОВ: Ну, да, после таких, кстати, сейчас поговорим…

ТАРАСОВА: Денис  Матросов. И помню, что премьера у меня. Вообще с антрепризными спектаклями испытывала все время какой-то шок, когда тебе говорят: через неделю ты играешь. 

ТИХОМИРОВ:  А, ну, да.

ТИХОМИРОВ:  Слушай, а скажи мне, вот ты с Лешкой Паниным ездила,  он нормальный парень, я его знаю 155 лет, что с ним произошло в последнее время?

ТАРАСОВА:  Я не знаю, как раз я еще достала тот хороший период, когда  мы все-таки вводились тогда в этот спектакль вместе.

ТИХОМИРОВ: Он абсолютно нормальный был, гениальный.

ТАРАСОВА: Человек он нормальный, он очень хороший отец, как бы это одна сторона, и как бы год мы ездили, он и не пил особо, как-то так даже дружили. А потом он как-то куда-то пропал, и вот появился, и, конечно, вот это все. Я не понимаю, откуда это. Может, алкоголь?

ТИХОМИРОВ: Ну, может быть.

ТАРАСОВА:  Потому что он, когда выпьет, невменько.

ТИХОМИРОВ:   Ну, да, это невменько. Слушай, скажи мне, а слава вообще портит людей?

ТАРАСОВА:  Я думаю, что да, не все справляются с искушением.

ТИХОМИРОВ:   Но ты ведь справилась?

ТАРАСОВА:  Я да.

ТИХОМИРОВ: Кто тебе дал эту прививку от славы? Это ведь тяжело.

ТАРАСОВА: Я не знаю. Ты знаешь, может быть, я никогда не стремилась стать знаменитой, да, я хочу быть звездой. Я как-то шла, шла, работала и работала. Работала, тяжело работала, и слава, конечно, она такая дается очень большим трудом, потерей очень сильно здоровья. То есть люди же не знают, что стоит за этой ролью, почему ты не высыпаешься, мешки под глазами, почему ты выходишь больная. Там не скажешь, что ты болеешь, что температура под 40, надо идти и работать, играть спектакль. Шла, шла, шла и вдруг неожиданно проснулась звездой. Наоборот, даже  в какой-то период этого стеснялась. До сих пор даже, может быть, стесняюсь, когда уа-а-а-а. Я так, как-то.

ТИХОМИРОВ: Слушай, но по поводу усталости, знаешь, я когда тебя увидел, я сижу за тобой наблюдаю, думаю, ты, не ты, ты, не ты, и думаю, нет, она, но такая, знаешь, в пастельных тонах.

ТАРАСОВА: Я просто болела. Была  Пасха, естественно, надо было, конечно, съездить в церковь, но при этом я свалилась все-таки после съемок, и я сейчас еще до сих пор простужена, и я еле встала в этот день с температурой.

ТИХОМИРОВ: И поперлась, ой, извини, и пошла в магазин.

ТАРАСОВА:  Нет, ну, мы были там в церкви, мы просто как-то зашли  попить, потому что на улице я не могла сидеть, потому что я больная. Я говорю: ну, где, где? Искали, искали, везде было все занято, так, заговорились, я говорю: ну, ладно, пошли в магазин.

ТИХОМИРОВ: Ну, да, типа пойдем. Это хороший способ расслабить нервную систему. Виктория, многие актрисы, да и актеры (ну, в основном, конечно, это актрисы, ведущие) очень переживают за свою личную жизнь. И говорят, вот как, что же такое получается, а с другой стороны, вот эти постоянные пиар-акции, я понимаю, что подталкивают директора, подталкивают промо директора,  постпродакшн сериала, фильма. А давайте сделаем так, как будто бы у вас роман.

ТАРАСОВА:  Да, это я проходила.

ТИХОМИРОВ: Ты знаешь, когда я увидел вас практически…

ТАРАСОВА: С Авериным?

ТИХОМИРОВ:  С Авериным в ванной, я так подумал, ну, я все понимаю, но  думаю, ну, не в ванной, конечно, это я пошутил.

ТАРАСОВА:  Я сразу задумалась, когда это мы лежали.

ТИХОМИРОВ: Нет, ну, просто такие это, нет, ну, я понимаю…

ТАРАСОВА:  Ну, это была, да, это была пиар-акция.

ТИХОМИРОВ: Было видно, что это пиар-акция, думаешь, ну, зачем так, ты же мажешь себя, получается. Хотя я понимаю, что, ну, это договор, это контракт.

ТАРАСОВА:  Ну,  я тогда пошла это ради Максима, потому что ему были поставлены какие-то жуткие условия, очень хотели, и вот он так как-то попросил, и мы как-то так оказались. Ну, ладно, давай поиграем. Правда, потом вся деревня мне стала звонить уже моя, они не понимали, мама говорила: как так, какой зять, как все?  Друзья стали звонить, которые торгуют спиртным, тоже стали мне говорить: куда везти водку? Какую водку?  Так вы, говорю, куда лезете.

ТИХОМИРОВ:  Я напоминаю, что в студии находится Виктория Тарасова, замечательная актриса, и, к сожалению, пока еще, надеюсь, что скоро это прекратится порочная связь, что  Виктория - «Глухарь», Виктория - полковник Зимина. Виктория, надеюсь, что все равно ты прорвешь это, тем более что ты прекрасная комедийная актриса. Я бы сравнил несколько эпизодов из последнего скетчкома, как называется, ну, вот эти…

ТАРАСОВА:  Про детей там что ли?

ТИХОМИРОВ:  Да.

ТАРАСОВА:  «Осторожно, дети»?

ТИХОМИРОВ:  Да, я ржал, конечно, училка из тебя знатная получилась. Слушайте, Виктория, я считаю, что актеры, по большому счету, ведьмы. Я объясню, почему ведьмы.  Потому что, ну, одно дело, когда ты вживаешься просто в образ человека и наполняешь его каким-то смыслом, своим чувством. А другое дело, когда актер играет реальных прототипов, реальных исторических персонажей. Вот сейчас, например, на наших глазах творится история.  Это действительно большая, огромная история, надеюсь, что она закончится хорошо, я говорю о присоединении Крыма, то, что сейчас происходит на Украине. И, безусловно, одним из эпицентров этой истории является, например, Юлия Тимошенко. Я сейчас посмотрел на тебя, слушая новости, и понял, что, если бы я снимал сериал об этих событиях, я пригласил бы тебя…

ТАРАСОВА:  Сыграть Тимошенко?

ТИХОМИРОВ:  Да. Как думаешь, что движет этой женщиной?

ТАРАСОВА:  Точно режиссеров не слушать.

ТИХОМИРОВ: Не слушать? Заткните им рот.

ТАРАСОВА:  Нет, ну, это надо снимать было тогда комедию, я думаю, приклеить эти косички.

ТИХОМИРОВ: Нет, зачем?

ТАРАСОВА:  А, то есть так, да?

ТИХОМИРОВ: Нет, не комедия.

ТАРАСОВА:  Прикольная роль, политическая, отрицательная.

ТИХОМИРОВ:  Все-таки отрицательная, да?

ТАРАСОВА: Я не знаю, если честно, я в политике вообще ничего не понимаю, и туда даже не лезу.

ТИХОМИРОВ: И это правильно. А скажи мне,  а если говорить про отрицательные и положительные образы, ведь, на самом деле, когда ты вживаешься в образ отрицательного персонажа, я говорю, мне кажется, все время, это как имя менять, вот актер же постоянно меняет имена, ну, в  том смысле, они  иногда и специально в жизни меняют имена. То она была  Светлана, теперь стала Лана, Ирина - Рина. А что-то происходит с человеком, когда он вдруг каждый день меняет образы, меняет имена, меняет героев?

ТАРАСОВА:  Ну, со мной ничего не происходит. Я как-то сыграла роль, вышла, забыла. Прости, нет, в театре же тоже у меня и комедии, и все.

ТИХОМИРОВ: Ну, да, это сойти с ума можно просто.

ТАРАСОВА: Да, это, мне кажется, да. И забыла, не надо как-то зацикливаться, кто-то - я в образе до сих пор хожу, как у нас любит Карпов иногда обедать в образе, как я говорю, выйди, выйди, не мешай меня в образе. Нет, мне кажется, надо сыграть и забыть, и не надо тащить производство домой.

ТИХОМИРОВ: Ты должна быть обычная, сама собой?

ТАРАСОВА:  Конечно, обычная жизнь. Ну, такая наша профессия, не надо на ней зацикливаться.

ТИХОМИРОВ: Слушай, прочитаю несколько сообщений, что о тебе пишут наши слушатели. Ну, про клево мы уже сказали. Самарская область уже пошла, как говорится, другим путем, говорит: «Ты няша».

ТАРАСОВА:  Няша. Перевод есть?

ТИХОМИРОВ:  Перевода нет. Санкт-Петербург пишет: «Вадим, спасибо за такую  прекрасную гостью, не налюбоваться».

ТАРАСОВА:  Спасибо.

ТИХОМИРОВ:   «Очень хотелось бы Викторию видеть еще и в «Склифосовском». Может, как-то подсуетиться?

ТАРАСОВА:  Нет, спасибо, я как-то…

ТИХОМИРОВ:  Марина из Санкт-Петербурга.

ТАРАСОВА:  Нет, нет, не пойду.

ТИХОМИРОВ:  Ну, и вот такой серьезный вопрос, на самом деле: «А вот изменилось ли ваше мнение или осталось таковым к системе МВД? С уважением, Ришат. Татарстан»

ТАРАСОВА:  До и после сериала, получается?

ТИХОМИРОВ: Да. Потому что ведь тебе приходилось все равно и  снимать в реальных условиях, и  общаться с реальными полицейскими.

ТАРАСОВА:  У меня не было «до» мнения. Потому что я как-то не сталкивалась с полицией, не заходила, ну, только, если паспорт, может быть, сделать, еще что-то. Но я как-то  всегда и везде находила контакты такие, общительный человек в папу, наверное, он тоже, куда бы ни зашел, все мне сразу делали. Ну, сейчас, наверное, да, изменилось, это тяжелый труд, их тоже жалко. Но они тоже обаятельные, хорошие люди, как с ними сталкиваешься.

ТИХОМИРОВ: Нет, очень классные некоторые бывают.

ТАРАСОВА:  Да, некоторые. Некоторые бывают, ну, как бы со своим характером, вредные. Я иногда сталкиваюсь с вредностью ДПСников.

ТИХОМИРОВ:  Ну,  это отдельная каста, мне кажется, да.

ТАРАСОВА: Кто-то узнает, даже  честь отдает, мы поулыбаемся, автографы попросит, поспрашивает. Кто-то  узнает, но продолжает вредничать.  Вот недавно у меня была еще тонировка, сейчас на днях пересняла.

ТИХОМИРОВ:  То есть нарушала.

ТАРАСОВА:  Да. На  кабриолете как бы вообще тонировка не положена.

ТИХОМИРОВ:  В принципе, да.

ТАРАСОВА:  Ну, как-то я начинаю сразу со всеми здороваться в пробках, это тоже очень тяжело. Я начинаю им объяснять, что я создаю, наоборот, без тонировки аварийную ситуацию на дорогах, потому что мне без конца моргают - здрасьте, о, Зимина. Кто-то остановился, рассматривает, впереди все поехали, а он все стоит.

ТИХОМИРОВ: А он все любуется.

ТАРАСОВА:  Да. Кто-то дети там. Ну, это тяжело. Да нет, он завредничал и все-таки меня оштрафовал.

ТИХОМИРОВ: Нет, говорит, получи по полной программе. Может быть, знаешь, такое затаенное, нет, я наказал этого полковника, доказал.

ТАРАСОВА:  Доказал, да.

ТИХОМИРОВ: Слушай, скажи мне, пожалуйста, если, возвращаясь к юности, а почему ты училась сначала в одном вузе, а потом перешла в другой?

ТАРАСОВА:  Ой, ну, там сложная была ситуация в Щепке. Конечно, там все вроде как учились, ну, на половину предметов не ходили, как говорится, что-то прогуливали. Ну, Щепка такая советская школа, я считаю. Ну, с кем-то не сошлась характером. Ну, это в учебной части, это не по актерскому мастерству.

ТИХОМИРОВ: Я знаю, да. Нет, я понимаю. Я учебная часть у нас главнее бывает иногда.

ТАРАСОВА:  Да, да, ну, в общем, доконали они меня, что пришлось уйти. Я взяла, как-то все это произошло за один день, я перевелась.

ТИХОМИРОВ: Нет, потому что я знаю, что когда человек учится в творческом вузе, кто в Щепке, кто в Щуке.

ТАРАСОВА:  Ну, мне жалко было очень, потому что там у меня был очень сильный педагог Римма Васильевна Солнцева, и я так с ней очень…

ТИХОМИРОВ: Ну, да, сдружилась.

ТАРАСОВА: Она мне много всего дала, но пришлось перевести так, чтобы чисто уже закончить, потому что всю основную базу я уже получила.

ТИХОМИРОВ: Слушай, а ты можешь вот так рубить с плеча и в отношениях и в жизни?

ТАРАСОВА:  Могу.

ТИХОМИРОВ: А ведь тяжело.

ТАРАСОВА: Тяжело очень. Могу так взять и обрубить, или раз, и изменить все в своей жизни.

ТИХОМИРОВ: Замечательная актриса ведь все равно девочкой остается.

ТАРАСОВА:  Я могу сейчас все бросить…

ТИХОМИРОВ: И уйти, да пошли вы.

ТАРАСОВА: И уйти из профессии, да.

ТИХОМИРОВ: Нет, из профессии подожди, торопиться не надо.

ТАРАСОВА:  Ну, почему?

ТИХОМИРОВ: Еще один вопрос. Я вчера был в одном ресторане очень крутом, ну и обратил внимание, мы были в одном зале, а весь остальной ресторан был отдан, естественно, на откуп богатым толстым дядям, и, естественно, красивым, молодым девушкам. Я подумал, ну, все-таки это как-то органично смотрится, когда приезжают бизнесмен, известный человек на красивой машине, рядом с ним молодая девушка, и понятны их взаимоотношения, которые, как говорится, не опишешь рублем, даже долларом. Ну, я думаю, ладно, бог с ним, мы с этим  как-то уже даже свыклись. А я думаю, как тяжело красивой, знаменитой, ну, в общем, состоятельной и состоявшейся женщине найти мужика. А вот так брать  с собой альфонса, ну, как-то комильфо, неприлично.

ТАРАСОВА:  Ну, тяжело.

ТИХОМИРОВ: Вы сейчас видели бы Вику, прямо Красная Шапочка такая.  Говорит: да, Серый Волк, тяжело. Нет, ведь, на самом деле, я думаю иногда, ведь  это, ну, не трагедия, но, по крайней мере, большая проблема.

ТАРАСОВА:  Прав.

ТИХОМИРОВ: Да, чего-то я сегодня умный какой-то стал. Может, мне помолчать немножечко. Что-то меня потянуло на это.

ТАРАСОВА:  Тяжело, но возможно.

ТИХОМИРОВ:  Слушай, скажи мне, а Марина Куделинская это действительно твоя сестра?

ТАРАСОВА:  Да, моя родная сестра.

ТИХОМИРОВ:  Елки-палки, я с ней столько лет знаком, я никогда не знал, что она твоя сестра.

ТАРАСОВА:  Да? Представляешь. У нас папы разные, а мама одна.  Вот так вот. У нас отцы разные, ну, практически мой папа ее воспитал, потому что, когда мама осталась с Мариной одна, ей было пять лет, конечно, она всю жизнь считала, что у нас папа был один. Поэтому мы немножко не похожи, я темненькая, она светленькая.

ТИХОМИРОВ: Ну, да, светленькая, да. Слушай, но она ведь тоже в творческих профессиях?

ТАРАСОВА:  В творческих, актриса, да.

ТИХОМИРОВ: Актриса тоже, да. Я думаю, как вы уживаетесь вместе, потому что, знаешь, братья, сестры, особенно старшие и младшие, это хоть ты тресни, это как битва полов, так и битва близких родственников. Нет, это нормально абсолютно, я считаю, по-другому и нельзя.

ТАРАСОВА:  Ну, я не думаю, что у нас прям такая битва идет, прям а-а-а, кто-то я ей где-то перешла дорогу или она мне, нет, такого нет. Ну, я думаю, что она радуется за мои успехи, я радуюсь за ее успехи. То есть как-то у нас так.

ТИХОМИРОВ: А все-таки радуетесь, да? Нет, я, почему спрашиваю, потому что  очень часто возникает, что, ну, какое-то…

ТАРАСОВА:  И мама радуется за нас. Вот она мне недавно звонила, она никогда не участвовала в антрепризных спектаклях,  и вдруг сейчас вот пошла. Вчера она говорит: как ты все это выносишь, как ты учишь текст за пять минут? Какой-то тихий ужас, говорит, с этими звездами.

ТИХОМИРОВ: Такая чеховская героиня: люди, вы звери.

ТАРАСОВА:  Да нет, она не чеховская далеко.

ТИХОМИРОВ: Я знаю, я-то характер ее прекрасно знаю. Ну, просто, ну, она, по крайней мере…

ТАРАСОВА: Это я, скорее, чеховская.

ТИХОМИРОВ:  Скажи, пожалуйста, ну, я понимаю, что у каждого человека должно быть свое хобби, кто-то крестиком вышивает, кто-то путешествует, кто-то, ну, не знаю, а ты у нас рисуешь картины. И я вот посмотрел на твои картины, думаю, ну, почему  Виктория рисует только пейзажи, почему она не переходит на личности? С  чем это связано?

ТАРАСОВА:  Мне жалко людей.

ТИХОМИРОВ: Ну, тоже красиво. И все-таки.

ТАРАСОВА: Я пока не умею, я не пробовала еще. Я же самоучка, вот все мечтаю как-то пойти к художникам, чтобы они показали, как все правильно надо делать. Я так беру кисть, смешиваю чего-то, срисовываю. У меня зрительная память хорошая, вот как-то от отца осталась, я вот, что вижу, то… Я и танцы учила в детстве глазами, то есть мне не надо повторять. Давайте повторим раз, понимаете. Я говорю: нет, вы покажите, а я выйду, повторю. Это вот, наверное, дар какой-то у меня остался от папы.

ТИХОМИРОВ: Ну, ты знаешь, я вдруг поймал себя на мысли, что  твои картины, я не могу сказать, что шедевр изобразительного искусства, но они  в настроении.

ТАРАСОВА:  В настроении, да. Если нет, я не рисую.

ТИХОМИРОВ:  Да, они настроение. И я думаю, в живописи это самое главное.

ТАРАСОВА: Да.

ТИХОМИРОВ:  Я долго не понимал, что такое живопись, пока не попал в музей один очень хороший, ну, правда, за границей и не встал перед одной большой картиной. И вдруг понял, что на меня  нахлынуло.

ТАРАСОВА:  Ну, конечно, это внутри, как нахлынет, и начинаешь рисовать, рисовать. Ну, если  не надо ждать, когда где-то что-то высохнет, я могу всю ночь рисовать, я могу очнуться в 6 утра, сказать: господи, а когда же спать-то?

ТИХОМИРОВ: Так, ну, и когда мы выставку увидим?

ТАРАСОВА:  Ну, подожди, сейчас я, кстати, долго не рисую, потому что я не высыпаюсь вообще хронически со съемок.

ТИХОМИРОВ: Нет, тут у нас одна барышня, ты знаешь, ходит с браслетом, ну, правда, не с драгоценным, тоже выставку, например, учинила. Ну, у нее домашний арест, поэтому…

ТАРАСОВА:  А, я сначала не сообразила.

ТИХОМИРОВ: Я тоже не сообразил.  Виктория, все, конечно, спрашивают о продолжении «Пятницкого».

ТАРАСОВА:  Снимается.

ТИХОМИРОВ:  Это Юрий из Москвы спрашивает. И я понимаю, конечно, я уже слышал 155 историй по поводу «Глухаря», и все-таки я думаю, это такая дойная корова, это так редко, когда находится вдруг тема, герои, так все совпало, когда все, как надо. Я думаю, ну, как можно было зарезать эту корову? Я имею в виду, под названием «Глухарь».

ТАРАСОВА:  Жалко, конечно, я очень скучаю по  «Глухарю», скучаю, конечно, по той команде, очень была команда, и Фекленко, и Рожков, и Макс, как-то у нас так все было очень достаточно дружно, так по-семейному.

ТИХОМИРОВ: По-домашнему.

ТАРАСОВА:  По-домашнему, да, все проблемы все сразу наши. Ну, не знаю, как-то все там обоюдно свершилось, может быть, сценарист уже иссяк, чтобы писать дальше, может быть, Макс не захотел. Все как-то это было уже натянуто, и еще третий сезон вдруг объявился в 64 серии, тянулось, тянулось.  Я думаю, что как-то все подустали, а, может быть, что-то не захотели. Ну, это их тайны, интриги, расследование.

ТИХОМИРОВ:  Ну, да, слушай, а я вот думаю, люди ведь постоянно устают от работы. Вот хорошо нам, например, ты сидишь в эфире, у тебя каждый день новые люди, разные, интересные, поэтому ты не можешь устать от этой работы. Но здесь действительно изо дня в день, изо дня в день. Я думаю, а семья это еще более тяжелая работа?

ТАРАСОВА: Устаешь, очень устаешь. Нет, ну, я так как человек домашний, мне, конечно,  больше времени хочется проводить с семьей. Но не всегда получается. Но все свое свободное время, конечно, я уделяю сыну, маме, и то, даже, наоборот, как-то не общаюсь с друзьями, потому что у меня совсем не хватает на них времени даже просто по телефону поговорить.

ТИХОМИРОВ:  Как? Даже в ванной?

ТАРАСОВА:  Даже в ванной? Ну, могу в ванной, да.

ТИХОМИРОВ: При закрытых дверях.

ТАРАСОВА:  Я, в основном, там и разговариваю.

ТИХОМИРОВ: Под журчание воды, чтобы сын не подслушивал.

ТАРАСОВА:  Да, да.

ТИХОМИРОВ: Слушай, а как, кстати, сын поживает, нормально?

ТАРАСОВА:  Хорошо. Заканчиваем 10-й класс.

ТИХОМИРОВ: И куда его отправляем?

ТАРАСОВА:  Да подожди ты еще, пусть закончит, это ЕГЭ, с инфарктом сидеть.

ТИХОМИРОВ: Год остался. Слушай, а вот ЕГЭ, ты знаешь,  все мои друзья, у кого дети под ЕГЭ попали, слушай, говорю: чего такие бледные ходят?  Мне говорят: Вадя, вот придет время, ты все поймешь. Я говорю: я не понимаю. Они говорят: и мы не понимаем, но это беда.

ТАРАСОВА:  Ну, слава богу это еще следующий год, поэтому…

ТИХОМИРОВ: А потом начинается вторая история поступления в институт. Я говорю: слушайте…

ТАРАСОВА:  Там, как сдашь ЕГЭ теперь, понимаешь?

ТИХОМИРОВ: Нет, ну, я с другой стороны думаю, ну, Вик, мы, когда учились, нам родители  говорили одно, мы делали совершенно другое. Меня никто ничего не спрашивал, какие-то экзамены. Да иди, все…

ТАРАСОВА:  Иди, сдавай, а сейчас непонятно, что, я, конечно, против. Образование - это отдельная тема.

ТИХОМИРОВ: Вот видишь, в образовании ты сразу, как говорится…

ТАРАСОВА:  Да, потому что я замучилась уже, каждый раз вставать. Такое ощущение, что я учусь в школе.

ТИХОМИРОВ: Ой, мама, мама.

ТАРАСОВА:  Будить, это 16 лет, это очень сложно.

ТИХОМИРОВ: Да, попробуй, разбуди.

ТАРАСОВА:  А, если меня нет, он и не встал.

ТИХОМИРОВ: А как, он прогуливает школу?

ТАРАСОВА: Бывает.

ТИХОМИРОВ: То есть тебя постоянно вызывают в школу, ты там, знаешь, как красное знамя приходишь, ой, здрасьте…

ТАРАСОВА:  Нет, не знаю, не часто. Ну, может, часто вызывают, но я не часто хожу, потому что времени нет. Они вызывают в определенное время, а я не могу, у меня съемки, ёлки.

ТИХОМИРОВ:  Слушай, скажи мне, а как ты попала в учебный фильм, господи, как он назывался-то, «Хочу на море»?

ТАРАСОВА:  А,  ну, мы тогда все дружили, однокурсник тогда, Костя Виноградский, сейчас он уже режиссер.

ТИХОМИРОВ: Я знаю, да.

ТАРАСОВА: Он меня как-то позвал, давай поможем Вале. Вообще снималась совершенно одна история, потом переделалась в другую.

ТИХОМИРОВ: Друзья, напоминаю, что в студии находится Виктория Тарасова, замечательная российская актриса. И я спросил вопрос по поводу «Хочу на море», потому что это была учебная картина, Высшие режиссерские курсы, и я, насколько понял,  что там  ты снималась абсолютно бесплатно.

ТАРАСОВА:  Ну, да.

ТИХОМИРОВ: А я вот думаю, а сейчас вот, например,  Виктория Тарасова уже известная актриса могла бы сняться?

ТАРАСОВА:  Тоже могу сняться бесплатно.

ТИХОМИРОВ: А что бы тебя могло привлечь?

ТАРАСОВА:  Сценарий, работа, режиссер. Ну, может, если бы это, к примеру, был какой-то учебный фильм, и если бы я прочитала и увидела, что мне есть сыграть, я бы попробовала, почему нет.

ТИХОМИРОВ: То есть, альтруизм  в тебе не убит еще до конца?

ТАРАСОВА:  Нет.

ТИХОМИРОВ: Нет, я, почему спрашиваю, потому что многие для  себя какой-то определенный  предел…

ТАРАСОВА:  Недавно меня, кстати, приглашали в фестивальное кино, но тогда как-то у меня не сложилось. У нас наложились съемки, у меня перенеслись, то есть я выделила даже им день, как-то некрасиво все вышло, меня ужасно мучает совесть, я прошу у них прощения, но у нас вдруг резко поставили пересъем, еще я заболела. И все вот так. Я им позвонила и сказала: не могу. Конечно, они расстроились, но что я тоже могу сделать, я человек подневольный.

ТИХОМИРОВ: Ну, да мы все, как говорится, люди подневольные. Виктория,  тут задают вопрос такого личного характера: «Виктория, а собираетесь вы снова съездить в Переславль-Залесский?  Диана».

ТАРАСОВА: Да, собираюсь.

ТИХОМИРОВ: А что у вас связано с Переславлем-Залесским?

ТАРАСОВА:  Детский дом.

ТИХОМИРОВ: Так все-таки это правда?

ТАРАСОВА: Да. Я обязательно к вам приеду, правда. Надеюсь, что сейчас в ближайшее время у меня все-таки появятся выходные, у меня закончится эта несчастная школа, когда не надо будет контролировать ни уроки, ничего, я обязательно сяду в машину и к вам приеду.

ТИХОМИРОВ: Слушай, Виктория, я, знаешь, только верю нескольким людям в этой жизни, которые занимаются благотворительностью. Вот одна из них Чулпан Хаматова, например. И когда я прочитал об этом, нет, я понимаю, что это не пиар.

ТАРАСОВА:  Нет, это совершенно не пиар, я не могу сказать, что я заваливаю их какими-то деньгами огромными, нет. Иногда  достаточно… детям-то, что нужно, им, в основном, нужно общение. Что им эти деньги, которые ты принес в детский дом, куда там они пошли? Ну, принесли им подарки, пообщались, они поспрашивали, погуляли, им больше это нужно.

ТИХОМИРОВ: Ты любишь отдыхать во Вьетнаме, а насколько мне известно, особенно в Южном Вьетнаме, да?  Ты же там отдыхаешь?

ТАРАСОВА:  Да.

ТИХОМИРОВ: Я помню, как-то вечером вышел прогуляться по тропинке, и вдруг слышу под ногами такой хрусть, хрусть, что же это такое, думаю, такое ощущение, что по снегу  идешь. И я опускаю глаза, а там вся дорожка, при этом был очень хороший английский, не дорогой, но английский отель, там вся дорожка была усыпана этими жуками, какими-то червяками, какими-то, столько живности.

ТАРАСОВА:  Ничего не путаешь? Во Вьетнаме?

ТИХОМИРОВ: Конечно, во Вьетнаме.  Я же там был два раза на съемках.

ТАРАСОВА:  Нет, ну, может быть, это не там было, я чего-то не помню, что хрусть-хрусть у меня было. Нет, там много комаров, конечно, есть мошки, которые кусаются в определенный период.

ТИХОМИРОВ: В определенное место.

ТАРАСОВА:  Да. Но, если куда-то там уезжаешь, то, может, хрусть-хрусть. Нет, я как-то не боюсь, что они, жучки и жучки.

ТИХОМИРОВ:  Не знаю, я прям даже, мне аж не по себе стало.

ТАРАСОВА: Я пауков очень боюсь. Если бы ты сказал, вышел, а там пауки, я бы, конечно, ужаснулась.

ТИХОМИРОВ: А почему пауки?

ТАРАСОВА:  Я не знаю, они вызывают у меня какой-то ужас. Хотя они безобидные, в общем-то. Но они вот внешне какие-то…

ТИХОМИРОВ: Я в детстве любил так, знаешь, поймаю мушку, оторву ей крылышки, так, раз, паучку бросаю в паутинку.

ТАРАСОВА:  Мы тоже это все проходили с сыном. И раньше он в детстве ничего вообще не боялся, мог паука схватить, а потом стал расти, и как-то тоже ничего не боится, а боится пауков. Это семейное.

ТИХОМИРОВ: Это семейное.

ТАРАСОВА: Причем он может взять змею, швырнуть ее куда-то, а вот паук, все, мы в ступоре.

ТИХОМИРОВ: Кстати, во Вьетнаме ела там этих всех тараканов, пауков, змей?

ТАРАСОВА: Данька ел, а я так, пробовала. Но лягушку так и не попробовала, не смогла.

ТИХОМИРОВ: Кстати, ничего, вкусно. Ну, это совсем другая история.

ТАРАСОВА: Ну, курица, да.

ТИХОМИРОВ: Виктория, теперь хочется поговорить о творческих планах. Когда ты достигаешь определенной высоты, во-первых, на все смотришь уже свысока, это раз, а, во-вторых, ты понимаешь, что надо двигаться дальше вверх. Останавливаться нельзя, все время возникает ощущение, что вот-вот уже, как говорится, первая ступень отвалится, надо сжигать вторую, третью, и ты все время находишься в такой гонке по отношению, главное, к самой себе. Не боишься, нет?

ТАРАСОВА:  Остановиться?

ТИХОМИРОВ: Да.

ТАРАСОВА: Что не будет никакой работы?

ТИХОМИРОВ: Да, или вдруг, что, знаешь, бывает же такое, завис, и все.

ТАРАСОВА:  Нет, не боюсь, займусь чем-нибудь другим.

ТИХОМИРОВ: Чем?

ТАРАСОВА:  Не знаю. Семьей.

ТИХОМИРОВ: Ну, тоже хорошо, тоже красиво.

ТАРАСОВА:  Да. Ну, не знаю, если про творчество говорить, пусть все идет, как идет, я считаю, что от своих ролей я не уйду, стараюсь как-то выбирать роли, которые мне интересны, а не то, что там гнаться за какими-то деньгами. Если роль мне не понравится, я не пойду как бы ее играть ни за какие деньги. Ну,  если я чувствую, что это не мое, потому что все идет от души, и хочется, чтобы все роли у меня как бы…

ТИХОМИРОВ: А вот этот кожаный черный браслет на твоей правой руке, это что такое, это дань металлической молодости или что?

ТАРАСОВА:  Нет, ну, это просто такая дизайнерская работа. Сейчас это модно. Ну, мне нравится.

ТИХОМИРОВ:  Ну, да. Ты сама выбирала?

ТАРАСОВА:  Да.

ТИХОМИРОВ:  Скажи мне, а ты подарки сохраняешь, которые тебе дарили когда-то в жизни?

ТАРАСОВА:  Сохраняю.

ТИХОМИРОВ:  А зачем, мне кажется, это так глупо, ну, если, конечно, дорогие подарки, да.

ТАРАСОВА: Смотря, от кого.

ТИХОМИРОВ: А все-таки  есть градация?

ТАРАСОВА:  Есть, да. Могу не хранить дома подарки людей, которые мне были неприятны. Бывает, дарят люди подарки, а я не хочу, я, ну, либо занимаюсь благотворительностью.

ТИХОМИРОВ: Ну, это нормально.

ТАРАСОВА: Или просто выбрасываю.

ТИХОМИРОВ: Виктория, и последний вопрос, скажи мне, пожалуйста, ну, почему ты такая открытая? Так нельзя.

ТАРАСОВА: Да, нельзя, мне многие говорят, ну, сколько можно, иногда помогаешь людям или еще что-то, а потом все оборачивается опять плохо, и опять я встаю на те же  грабли, но меня, наверное, не переделать.

ТИХОМИРОВ: Зато ты вечно молода.

ТАРАСОВА: Не говори.

ТИХОМИРОВ: Энергична и привлекательна. Спасибо большое, что пришла, спасибо, что  откликнулась.

ТАРАСОВА:  Спасибо вам.

ТИХОМИРОВ: У нас в гостях была Виктория Тарасова, замечательная актриса. Больших тебе ролей.

ТАРАСОВА:  Спасибо.

ТИХОМИРОВ:  Больших муж…

ТАРАСОВА:  Мужиков не надо. Пожелай лучше хорошего семейного счастья.

ТИХОМИРОВ: Да, хорошего семейного счастья.

ТАРАСОВА: Спасибо.