Валенки Михаил Кожухов

ТИХОМИРОВ: Итак, в студии появился он, великий и ужасный, с таким приятным, бархатным баритоном, с талантливым взглядом. И самое главное, с улыбкой на лице.

БАТИНОВА: Всегда. Здравствуйте, Михаил Юрьевич.

КОЖУХОВ: Здравствуйте.

ТИХОМИРОВ: У нас в студии находится Михаил Кожухов, замечательный журналист, ведущий программы… короче, программ столько, что просто не перечислить до конца нашего эфира.

БАТИНОВА: Мы вас обожаем просто. Мы так хотели, чтобы вы к нам пришли!

ТИХОМИРОВ: Мы говорили: где, где Михаил? И он наконец-то пришел. У нас, к сожалению, очень сложный эфир. Я предупреждаю всех гостей, которые приходят сюда. Потому что мы не можем задавать простые вопросы, глупые, иначе зачем вы сюда пришли?

КОЖУХОВ: Справедливо.

БАТИНОВА: Мы не можем задавать простые вопросы, а глупые - всегда можем.

ТИХОМИРОВ: Первый вопрос. Я долгое время с недоверием относился к людям в усах. Это то же самое, как когда люди едут в автомобиле в шапке. Есть какая-то неправда в этом. Думаю, ну зачем человеку с прекрасным лицом, с хорошими чертами лица еще и усы? Мне всегда казалось, что усы - это маскировка. Вот вы - один из немногих, кому усы очень идут.

КОЖУХОВ: Ой, спасибо! Но на самом деле вы, конечно, ошибаетесь, потому что эту тему закрыла Новелла Матвеева, которая сказала, что «капитан без усов, усов - словно судно без парусов, а капитаны с усами - это суда с парусами».

ТИХОМИРОВ: Ага! Но вы же не капитан.

КОЖУХОВ: Я не капитан, но в этом году я прошел две недели на барке «Крузенштерн» и понял, что если бы у меня, как у кошки, было несколько жизней, то, наверное, одну из них я бы с радостью отдал морю. Потому что ощущение было такое, что я мог бы этим тоже заниматься.

ТИХОМИРОВ: Это хорошо!

БАТИНОВА: Михаил Юрьевич, вы, по-моему, уже всё умеете делать.

КОЖУХОВ: Но я на самом деле, вот чем я горжусь, я - адмирал, а не капитан.

ТИХОМИРОВ: Адмирал чего?

КОЖУХОВ: Дело в том, что я всю жизнь занимаюсь серьезно, профессионально спортивным сплавом, на уровне спорта.

ТИХОМИРОВ: На байдарках или на плотах?

КОЖУХОВ: Когда-то это были байдарки, сейчас это русское изобретение - катамаран.

БАТИНОВА: Русское?

КОЖУХОВ: Русское, да. Потому что нигде больше в мире он не прижился, хотя в действительности это самое удобное средство для того, чтобы покорять всякие пороги. У нас два изобретения, сейчас я про второе скажу. Так вот, я горжусь очень тем, что я три года назад выполнил норматив мастера спорта.

ТИХОМИРОВ: А в чем заключается норматив?

КОЖУХОВ: Норматив заключается в том, что ты должен пройти речку шестой категории сложности и отруководить походом пятой категории сложности. Но у меня уже, наверное, восемь «пятерок» за спиной. Для того чтобы полностью тебя признали мастером, там еще надо пройти какие-то курсы подготовки, вот так было в советское время. А сейчас не знаю, сохранилась ли эта система. Ну так вот. Катамаран - это два баллона, соединенных рамой, он очень управляемый в потоке. А второе, очень смешное, русское изобретение называется «бублик». Этого вообще нигде нет. Это гигантская круглая, извиняюсь за выражение, фигня надувная. И я даже видел снятый, по-моему, National Geographic или кем-то из великих фильм, который назывался «A Glorious Way to Die» (то есть «Славный способ умереть»), когда наши водники, спортсмены шли на Алтае в верхний Чулышман ставить памятник своему погибшему другу. И там стоял совершенно обезумевший от того, что он видел, человек с круглыми глазами, который видел, как этот «бублик» и люди в этом «бублике» катятся.

БАТИНОВА: А он с дыркой внутри или как ватрушка?

ТИХОМИРОВ: Мы сейчас посмотрим.

КОЖУХОВ: Посмотреть - надо набрать в YouTube «Карагемский прорыв». Это что-то невероятное! Это верховья реки Аргут, которые были дважды пройдены. Это, конечно, высочайшее спортивное достижение.

ТИХОМИРОВ: Михаил Юрьевич, вы так и не сообщили, почему вы стали адмиралом?

КОЖУХОВ: Может быть, это выглядит как-то неловко, но, пожалуйста, не надо меня по имени-отчеству называть.

ТИХОМИРОВ: А я тоже не люблю. Но Лена, понимаете… Невозможно, когда один ведущий называет…

КОЖУХОВ: Просто по давней традиции, сложившейся в спортивном сплаве, руководителей походов называют адмиралами.

ТИХОМИРОВ: Так вы теперь настоящий адмирал!

КОЖУХОВ: Давно уже.

ТИХОМИРОВ: Теперь следующий вопрос. Внимательно изучая вашу биографию, я вдруг поймал себя на мысли, что или вы были очень тесно связаны со спецслужбами, или вы вообще сотрудник спецслужб. Невозможно в советское время, да и в постсоветское время сделать такую биографию, не подружившись с этими прекрасными людьми с Лубянки.

КОЖУХОВ: А какую биографию?

ТИХОМИРОВ: Ну вот, например, вы были журналистом в Афганистане. Я был пионером, я всё помню абсолютно точно, что там все журналисты были с такими… Потом вы вели программу, про политику была...

КОЖУХОВ: Ну, была про политику. И что ж теперь?

ТИХОМИРОВ: Ни один простой человек не мог ее вести, только проверенный…

КОЖУХОВ: Да ладно! Перестаньте.

ТИХОМИРОВ: А потом вы были в Южной Америке.

КОЖУХОВ: Смотрите, какая история. Во-первых, ни один человек, имеющий или имевший отношение к спецслужбам, никогда в жизни вам об этом не скажет. Это вот верный способ. Если человек говорит: знаешь, я был в КГБ (или в ГРУ), - сразу разворачивайтесь и уходите. Не был.

ТИХОМИРОВ: Не состоял, не участвовал.

КОЖУХОВ: Значит, в Афганистан… Я сидел работал в "Комсомольской правде" без всякой надежды уехать собственным корреспондентом газеты, потому что, действительно, все места, почти все, за очень редким исключением, принадлежали Комитету государственной безопасности.

ТИХОМИРОВ: То есть это правда?

КОЖУХОВ: Это правда. И им финансировались. А я профессионально занимался испаноговорящим миром. И вдруг зашел редактор Павел Филиппович Михалёв и грустно, в никуда, сказал: "Надо менять - (я опускаю некоторые тематические выражения) - корреспондента в Кабуле. Никто ехать не хочет…" Я говорю: "Что значит - никто не хочет? Я хочу".

ТИХОМИРОВ: Вы подумали, когда говорили это?

КОЖУХОВ: Нет. На следующий день меня вызывает главный редактор. Тогда это было для меня большое событие. Я в кабинете главного редактора Геннадия Селезнёва был перед этим раза два. И он меня вызывает и говорит: "Поздравляю тебя, Миша". Я говорю: "С чем вы меня поздравляете, Геннадий Николаевич?" - "Это, - говорит, - очень хорошее решение и для газеты и для тебя". - Я говорю: "Какое решение-то?" - "Ну, то, что ты в Афганистан едешь". - "Какой Афганистан?!" - "Мне Михалёв сказал, что ты хочешь". Мне куда было деваться? Сказал: да, я хочу.

Ну, это одна история. С другой стороны, я, собственно, никогда этого и не скрывал: все, кто работал в международной журналистике в советское время, в той или иной степени контактировали со спецслужбами. И я тоже.

БАТИНОВА: Конечно.

ТИХОМИРОВ: Скажите, а все-таки вот эта война в Афганистане, на ваш взгляд, вы изнутри всё это видели, был правильный шаг тогда или неправильный?

КОЖУХОВ: Ну, вот смотрите, у вас соседи - муж и жена - начали драться…

ТИХОМИРОВ: Ох, у меня это было! Несколько квартир назад, называется.

КОЖУХОВ: Да. И вы выбиваете ногой дверь - и научили их! Перебили на фиг всю посуду, люстру сорвали, буфет опрокинули и пошли домой. Вот это то же самое.

ТИХОМИРОВ: Ну да. Говорят: даже чаю не останетесь попить?

КОЖУХОВ: Вот это то же самое. Я сделал фильм, которым я очень горжусь, называется «Время "Ч" для страны А», в котором очень подробно разбираю обстоятельства начала всей этой истории с участниками непосредственными, теми, кто брал дворец. Я воздерживаюсь от оценок. Но там всё понятно. Вот просто рассказывают эти люди, как готовилась эта операция, как она проходила. Это просто - ну слов нет! Слов нет от того, как это всё происходило.

БАТИНОВА: В одном интервью читала, что вы сказали, что это было лучшее ваше время, самое яркое?

КОЖУХОВ: Это так, да. Это правда. Ну, во-первых, потому что мне нравилась армия, мне нравилась эта мужская особая среда. А она была действительно особой. И я чувствовал очень сильно свою профессиональную востребованность, потому что я, правда, понимал, что миллионы людей открывают газету, и я там, даже при цензуре, которая существовала, хотя бы рассказываю, что происходит там с Петей, с Васей, который кому-то брат, кому-то муж, кому-то любимый.

ТИХОМИРОВ: То есть ты понимаешь, что это профессия, которая кому-то нужна.

КОЖУХОВ: Конечно.

ТИХОМИРОВ: Да… Вы ездили по миру, и я, честно говоря, с большим интересом наблюдал за всеми вашими программами, особенно когда вы погружались в мир, когда вы делали вместе какие-то вещи: вырезали глыбу камня, окрашивали платья в какой-то определенный цвет. Но вопрос состоит не в этом. Вы же ездили по самым бедным регионам мира. Но вокруг вас всегда были счастливые лица. Я вот всё время думаю: а деньги вообще определяют как-то мироощущение человека?

КОЖУХОВ: Определяют, конечно. Но тема на самом деле сложная. Я первый раз ярко это понял в Камбодже, где ты можешь зайти в дома 98% населения сельского - у них нет даже шкафа, потому что в этот шкаф нечего класть, настолько они… даже не бедны, это что-то большее, чем бедность. Но при этом они улыбаются друг другу. Тебе улыбаются. Почему они не такие злые, как мы? Почему они не смотрят друг на друга такими волчарами, как мы это делаем? Хотя у них тоже… Там жарко очень, им тоже трудно. Вот что это такое? Особенность национального характера, вера? Не знаю. Это совокупность каких-то факторов, которые позволяют мне ответить на вопрос: да, люди бывают жуткими сволочами - и бывают очень счастливыми, и это далеко не всегда впрямую связано с количеством денег у них в кармане. И я видел при этом, как отсутствие денег уродовало человека и вызывало злобу к окружающему миру. И видел трансформацию другую, когда большое количество денег превращало человека в нелюдя.

ТИХОМИРОВ: Я, правда, ждал, когда вы поедете на остров Пасху и сделаете какую-нибудь голову…

КОЖУХОВ: Я только что там был.

ТИХОМИРОВ: Вы были на Пасхе?!

КОЖУХОВ: Да.

ТИХОМИРОВ: Слушайте, это моя мечта!

КОЖУХОВ: Я только что там был.

ТИХОМИРОВ: И как это, скажите? Вот по ощущениям внутренним? Мир глазами Михаила Кожухова.

КОЖУХОВ: Это, конечно, очень необычно. Я задавал этот вопрос всем, кто туда приезжает, а это были разные совершенно люди. И все отвечают одно и то же: "Ну как? Это же мечта детства!" Вот ты себя и чувствуешь так, как если ты впервые встречаешься с мечтой детства своего.

ТИХОМИРОВ: Ну хоть какое-то рацио есть в этих истуканах?

КОЖУХОВ: Есть, конечно, что-то странное в этом, что-то непонятное, непостижимое, исходит от них какое-то величие, от этих безглазых, безмолвных, странных истуканов, которые смотрят вглубь острова, а не в море.

БАТИНОВА: Правда? А все говорят - в море.

ТИХОМИРОВ: Я думал всё время - в море.

КОЖУХОВ: Там только одна группа смотрит в море.

ТИХОМИРОВ: Михаил, конечно, нельзя не затронуть эту тему в вашем искусстве, в вашей жизни: вы были пресс-секретарем президента. Кстати, надо отметить, что последний пресс-секретарь президента чем-то на вас похож. По крайней мере, тоже усатый.

КОЖУХОВ: Ну, разве что только этим!

ТИХОМИРОВ: Вот я всё время думаю: а вообще функции пресс-секретаря… Понятно, Борис Николаевич, он постоянно работал с документами, отъезжал на дачу, куда-нибудь еще, и поэтому кто-то должен был говорить государеву мысль. А зачем действующему энергичному президенту пресс-секретарь?

КОЖУХОВ: Если говорить о нынешнем президенте, то он действительно умеет делать эту часть своей работы сам очень хорошо. Но дело в том, что просто не всегда успевает. И довольно часто возникают ситуации, когда пресс-секретарь должен взять на себя ответственность сказать что-то такое, в чем есть потребность общественная, когда нет времени у президента или физически его нет, а необходимость такая есть сделать это сейчас. Вот это самое сложное. То есть он должен не увернуться, а сформулировать мысль таким образом, что… Правильно это сделать, одним словом.

ТИХОМИРОВ: То есть я так понимаю, что пресс-секретарь иногда может ответить за президента.

КОЖУХОВ: Именно так.

ТИХОМИРОВ: И если он неправильно ответит, он просто плохой пресс-секретарь.

КОЖУХОВ: Ну да.

БАТИНОВА: Такие случаи были, когда общество требовало комментариев, а президент ничего не говорил, и тогда пресс-секретарь выступал за него. Потом, правда, опровергал.

КОЖУХОВ: Это вот самое интересное и сложное в этой работе. Потому что выстраивание средств массовой информации, как стада баранов, чтобы они шли туда, куда хочется, это менее занимательно.

ТИХОМИРОВ: Скажите, а как вы попали?

КОЖУХОВ: Летающая тарелка засосала и доставила меня прямо туда. А потом обратно засосала и…

ТИХОМИРОВ: И он летает туда-сюда. Но все-таки вы успели соприкоснуться с этим миром людей, которые живут за закрытыми дверями. Мы не знаем вообще ничего. Вы знаете, несколько раз мой друг попадал в Кремль, и я несколько раз был в Кремле, в закулисной его части, и меня поражало только одно: никого людей, пустые коридоры. Просто ты идешь по пустым коридорам. И думаешь: а что здесь происходит, что происходит за этими дверьми, как там рождается государева мысль? Вот что вас потрясло больше всего вообще?

КОЖУХОВ: Меня потрясли две вещи. Первая, что не боги горшки обжигают.

ТИХОМИРОВ: То есть все люди.

КОЖУХОВ: Абсолютно. Вот настолько не боги и такие горшки!.. Это первое. А второе, это то, как меняется отношение к тебе людей, как они унижаются перед тобой, как они заискивают, как заглядывают в глаза! Там об их достоинстве даже вспоминать неловко, потому что там зарастает место, где обычно у человека достоинство.

ТИХОМИРОВ: Просто как леденец тает.

КОЖУХОВ: И на это так противно смотреть!

БАТИНОВА: Но все-таки же есть люди.

КОЖУХОВ: Есть.

БАТИНОВА: Их очень мало, но, наверное…

КОЖУХОВ: Есть. Их очень мало. Я встретил двоих.

БАТИНОВА: Правда? Слава богу, что хотя бы есть.

ТИХОМИРОВ: Вообще это очень тяжело. Это ужасно. Но, по крайней мере, вы остались с нами.

КОЖУХОВ: Да.

ТИХОМИРОВ: И это хорошо!

БАТИНОВА: Вам так много добрых-добрых слов пишут люди, наши слушатели. Надежда из Тольятти: "Мишенька, я так люблю вас и ваши передачи. Смотрю их с удовольствием. Вы не боитесь пробовать блюда в разных странах?"

КОЖУХОВ: Спасибо большое за любовь и за всякие теплые слова. Давайте начнем с того, что моя программа не выходит уже скоро два года.

ТИХОМИРОВ: А вы знаете, ощущение такое…

БАТИНОВА: Да-да, но когда идет в повторе, то…

КОЖУХОВ: Да, это всё старые выпуски, и чего вспоминать о том, что было?

ТИХОМИРОВ: Да, надо жить будущим.

БАТИНОВА: Михаил, а есть еще какие-то места на планете или вообще что-то в жизни, что вас может удивить?

КОЖУХОВ: Ну конечно. Мне кажется, что вообще умение удивляться - это необходимое профессиональное качество журналиста.

БАТИНОВА: Согласна.

ТИХОМИРОВ: Да. Пока ты удивляешься, ты живой.

КОЖУХОВ: Да. Не только в этом, но и в этом в том числе, особенность профессии, которой нельзя научить, но можно научиться. Можно научиться, если среди, допустим, пяти качеств в тебе есть вот эта способность удивляться.

ТИХОМИРОВ: А вот мне знаете что любопытно? Нам с Леной периодически звонят слушатели, и иногда вдруг, когда человек прорывается, начинает говорить, мы замираем, от тембра голоса просто становимся как оловянные солдатики. Бывает просто магнетизм голоса. Вот у вас он тоже присутствует. Почему вы не пошли на сцену? Тем более мама - театральный критик.

КОЖУХОВ: А потому что мама мне совершенно точно объяснила, что в искусстве ты должен быть уверен, что ты талантлив, это первое. А второе, определяющий фактор - это карта, которая ложится или не ложится. Не хочу никого обижать, но я бы мог привести десятка два снимающихся актеров, которые сейчас входят в обойму самых известных, но которые в действительности ничего собой не представляют и стали известными только потому, что вот эта карта им выпала, их снял хороший режиссер в одном фильме, и с этого началась судьба. И в это время тысячи талантливых, более талантливых артистов пьют горькую и уходят в небытие.

ТИХОМИРОВ: Это да.

КОЖУХОВ: Вот умная мама мне это вовремя объяснила.

ТИХОМИРОВ: Михаил, а я, знаете, думая о вашем тяжелом детстве… Я объясню, почему тяжелом. Зная профессию вашего папы, я догадываюсь, что у него на всех стеллажах, во всех шкафах лежали книги по его специальности. И вы, маленький мальчик, конечно, безусловно, крали эти книги и рассматривали их. Мне сказать, кто папа по профессии?

КОЖУХОВ: Я могу сам сказать. Папа - выдающийся гинеколог. Он 40 лет был главным гинекологом нашего города.

ТИХОМИРОВ: То есть практически все мы крестники его.

КОЖУХОВ: Совершенно верно. Потому что он назначал всех главных врачей всех роддомов, в которых рождались... И сам оперировал очень много, тысячи операций. Дело в том, что они разошлись, когда я был очень маленький. И, видимо, гинекологических книжек в доме не осталось. Поэтому мне остался только "Декамерон" и вся остальная литература, которой полагается быть украденной в этом возрасте.

БАТИНОВА: Слушатель Андрей Эрдман написал из Санкт-Петербург, что он посчитал бы за честь дружить с вами. И параллельно вопрос пришел: "Много ли у вас друзей?"

КОЖУХОВ: Нет, друзей у меня мало. И это грустная история. Потому что я их собирал-собирал, а они вдруг стали уходить в очень молодом возрасте. И замену им что-то у меня не получается найти. У меня есть такая теория, что человек с возрастом теряет вот эти атомы, которые способны (помните такое слово «валентность» из школы?) взаимодействовать с другими атомами. Вроде встречаешь человека, и нравится он тебе, и ты пытаешься выстроить какую-то систему отношений, но она не выстраивается такая, как… не получается той теплоты, и той доверительности, и той ненасытности, которая дает тебе…

БАТИНОВА: А почему, вы думаете? Мы становимся циничнее?

КОЖУХОВ: Нет, я, например, не стал циничнее. И много знаю людей, которые тоже не стали. Нет, это какая-то особенность… А вообще я читал одну умную мысль, ну, не знаю, насколько умную, но научную… Нет, всё, стоп, мы уйдем сейчас не туда.

ТИХОМИРОВ: Ну хорошо. Тогда мы отойдем от сложных тем и перейдем к простым темам. И Лена, и я, мы работаем и на телевидении, и на радио, и у нас тоже появляются проекты, умирают проекты, убивают проекты.

КОЖУХОВ: Да.

ТИХОМИРОВ: А как вы это переживаете? На самом деле с каждым годом всё сложнее и сложнее вложить душу, сердце. А потом это закрыли...

КОЖУХОВ: Это тоже, в общем-то, сволочная, конечно, работа, где ты зависишь от очень многих, не связанных непосредственно с тобой обстоятельств. И зависишь, в общем, от вкусовщины телебога или начальника, который может проснуться однажды и сказать: «Этот вот Тихомиров, чего-то очки у него какие-то неприятные. Непричесанный. Давайте другого назначим». И всё! И крайне редкий случай, когда за тебя вступаются люди, как было с ведущей новостей «Первого канала» Катей Андреевой, которую уволили - и вдруг несколько миллионов человек обращаются. Когда сняли мою программу, собственно, миллионы не сказали: «Где же Кожухов? Почему мы его не видим?» Ну и всё! Ну, и потом вот это… не хочу в эфире употреблять слово, которое вертится на языке, назову это неправильной системой измерения рейтингов, которая существует в нашей стране, - она неверная, порочная, глупая, идиотская и вредная, главным образом, - которая тоже, в общем, распоряжается нашими судьбами довольно жестоко.

ТИХОМИРОВ: Вы знаете, что еще меня удивляет? В последнее время перестали быть личностями ведущие. То есть они есть, но их осталось очень мало. В основном это мальчики и девочки - функции. Они сидят около микрофона, говорят правильные слова по телесуфлёру. Это что, так выгодно, так хорошо?

КОЖУХОВ: Не знаю. Ну, телевидение явно совершенно находится не в лучшем для себя периоде развития. Мне-то кажется, что оно вообще стоит на пороге каких-то кардинальных перемен. Мне кажется, что еще вот эти компьютерные инженеры посидят, почешут в затылке и придумают что-то такое, что вообще поставит жирный крест на той системе трансляции, которая есть сейчас. Уже, собственно, телевизоры с Wi-Fi. И один шаг остался до того, чтобы соединить его окончательно с компьютером и дать возможность не ста, не тысяче людей, а нескольким миллионам просматривать одно и то же. И всё. И всё!

ТИХОМИРОВ: То есть нам финал, конец?

КОЖУХОВ: Нет. Просто это всё трансформируется во что-то другое. Это перестанет быть таким инструментом управления страной, как это есть сейчас. И, может быть, станет поменьше вкусовщины…

ТИХОМИРОВ: Когда всё определяет только босс.

КОЖУХОВ: А сейчас будет реально определять кнопка.

ТИХОМИРОВ: А вы себе подготовили эту площадку, запасной аэродром?

КОЖУХОВ: Нет, нет. Значит, я сейчас с упоением занимаюсь одним проектом. Это мегапроект, я замахнулся на что-то такое, что обычно делают крупные корпорации. Я почти уже сделал четырёхсерийный, очень сложный по композиции, по составу, что ли, по ингредиентам фильм о первом русском кругосветном плавании Ивана Крузенштерна и Юрия Лисянского, где есть, во-первых, все самые важные точки их пути, включая остров Пасхи, - собственно, чего меня туда потянуло, - где есть дневники участников, которые читают очень хорошие артисты. Где есть реконструкция очень серьезная - мы построили практически, ну, не весь корабль, но построили палубу, построили кают-компанию. Снимал там выдающийся оператор Михаил Агранович. Вот. Есть огромное количество графики, очень сложной и очень дорогой. Я очень переживаю за то, чтобы это всё вместе как-то срослось, потому что очень уж разнородные элементы.

ТИХОМИРОВ: Слушайте, ну это вы замахнулись! И еще один маленький вопрос, как раз связанный с кругосветными путешествиями. Мне всегда казалось, что путешественники - это аферисты. Когда я узнал историю о том, как Колумб выпрашивал деньги у испанского короля и как он ему там врал напропалую…

БАТИНОВА: Конечно. А что бы он ему говорил? Правду, что ли?

КОЖУХОВ: А точно никто не знает. Есть такая книга, она у нас не выходила, называется "Другая история Испании", где известный испанский публицист Диас-Плах пишет, что в этом, конечно, есть какая-то загадка. Только что объединившаяся Испания, только что освободившаяся от мавров и, в общем-то, нуждавшаяся в средствах… Колумб должен был либо обмануть, либо представить такие весомые аргументы, чтобы ему дали много денег на эту экспедицию, что, конечно, возникают вопросы к этому обстоятельству. Мало кому известный человек из Генуи вдруг приходит и говорит: "Давай деньги…"

ТИХОМИРОВ: При этом своеобразной национальности.

КОЖУХОВ: Скорее всего, итальянец.

ТИХОМИРОВ: Нет. Он оказался евреем. Я был удивлен крайне.

БАТИНОВА: Это ему приписали уже.

ТИХОМИРОВ: Приписали?! Но в данном случае мне действительно интересен сам механизм. И второе, конечно, мне интересно, а что хотят люди? Почему, например, когда уже было совершено несколько кругосветных путешествий, люди все равно их повторяют и повторяют?

КОЖУХОВ: Во-первых, конечно, среди путешественников подавляющее большинство - аферисты.

ТИХОМИРОВ: Все-таки? Я так и знал!

КОЖУХОВ: Обманщики и негодяи. Потому что врут они так беззастенчиво! Говоришь ему: "Ну, послушай, я понимаю, что большинство людей не знают, что никакой дурак из Катманду в Равалпинди на прогулочных слонах без вещей не пойдет, он перелетит на самолете. Почему же ты так снимаешь это? Я вижу, что это прогулочные слоны. Ты снял с одного берега, потом с другого". Нет, говорит: "Третий месяц мы шли…"

ТИХОМИРОВ: Как это знакомо нам!

КОЖУХОВ: Надо сказать, что я все-таки стараюсь не врать. И это у меня получается. Хотя это трудно. Я думаю, что не только я, конечно же.

ТИХОМИРОВ: А вот скажите, с вашим характером, крутым нравом…

КОЖУХОВ: У меня замечательный характер.

ТИХОМИРОВ: Да, я заметил это. Нет, у вас хороший характер. Но я думаю, что если вам, не дай бог, перебежать дорогу, то вы как тот паровоз, который встретился с Анной Карениной…

КОЖУХОВ: Нет, забрало, конечно, может упасть. Вот я вчера заехал на парковку подземную и выхожу с сигаретой. Выходит охранник и мне говорит: "А чего с сигаретой-то?" Я говорю: "Ну, простите, я не знал, что здесь нельзя курить". - "А то у меня привычка есть - огнетушителем прямо в лицо сигарету!" - Я говорю: "А у меня привычка есть - в шайбу бить, когда мне такое говорят". То есть я могу сорваться, конечно. Но в общем я адекватный человек. Когда надо, я держу себя в руках, заглядываю в глаза начальнику, стараюсь ему понравиться.

ТИХОМИРОВ: Нет! Нет! Не говорите это!

КОЖУХОВ: Да, да. Я живу на земле, я должен платить зарплату, зарабатывать ее сам. И как? "Кто хочет среди людей, - писал Ницше, - не умереть от жажды, тот должен научиться пить из грязного стакана".

БАТИНОВА: Наши слушатели спрашивают, когда выйдет фильм, над которым работаете?

КОЖУХОВ: Я надеюсь, что еще через месяца полтора я над ним закончу работать. А дальше я его начну предлагать разным каналам. И там уж его судьба будет не в моих руках.

БАТИНОВА: Михаил, если вам надо один миллион подписей, мы легко соберем. Правда, у нас здесь столько людей, которые вас просто обожают!

ТИХОМИРОВ: Да, легким движением руки.

КОЖУХОВ: Спасибо большое.

БАТИНОВА: И мы тоже. Да, Вадик?

ТИХОМИРОВ: Да, конечно. Наши подписи будут стоять первыми. И все-таки перед тем, как будем прощаться… Вы совсем недавно совершили такое грандиозное путешествие на парусном корабле. А как вы думаете, наша родина - суша или море?

КОЖУХОВ: О, какой вопрос! Она у каждого в своем месте. Только не надо эти грандиозные… Я просто две недели для съемок этого же фильма шел на «Крузенштерне», это не было с моей стороны подвигом. Наша родина у каждого своя какая-то. Она все-таки складывается из нас из всех. Из детского, из какой-то непонятной привязанности к такому пейзажу или к сякому. Человеку, который на Урале родился, это Урал. А вот мне так средняя полоса. И родина - это какие-то конкретные люди, которых ты любишь. И всё. И твои детские воспоминания, которыми ты дорожишь. Вот это в моем понимании родина. У кого-то это и море.

ТИХОМИРОВ: Да. Михаил, огромное вам спасибо. Приходите к нам еще.

БАТИНОВА: Да, спасибо большое.

КОЖУХОВ: Когда наберется что-нибудь еще, что рассказать.

ТИХОМИРОВ: Счастья и успехов.

КОЖУХОВ: Спасибо. И вам тоже.