Валенки Александр Митта

ТИХОМИРОВ: Уважаемые друзья, наконец-то появился он в нашей студии - советский, российский режиссер, сценарист, актер, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, народный артист Российской Федерации Александр Наумович Митта. Здравствуйте, Александр Наумович.

МИТТА: Здравствуйте.

БАТИНОВА: Здравствуйте. Александр Наумович, а что вас рассмешило?

МИТТА: Ну, так как-то пафосно меня представили.

ТИХОМИРОВ: Александр Наумович, конечно, это было очень приятно, что вы к нам пришли в эфир. Потому что в прошлом году летом я встретил вас на Пушкинской площади, вы стояли и ловили машину, я подошел к вам и говорю: "Александр Наумович, придите к нам на эфир". И вы сказали: "Я очень-очень занят, но попробую". Видите, не прошло и года, как вы у нас появились.

МИТТА: Ну, было бы с чем, а так просто чего ходить по эфирам.

ТИХОМИРОВ: Так. А с чем же вы хотите к нам…

МИТТА: Картину закончил. Ну, не кончил совсем, но закончил снимать, закончил черновой монтаж, то есть ясно уже, что картина есть, а теперь полируем ее, в середине лета отполируем хорошо и уже покажем публике.

ТИХОМИРОВ: Так. А что же это за картина?

МИТТА: Это картина про двух великих художников - про такого фантастического реалиста Марка Шагала и про основателя абстракционизма Казимира Малевича. Два очень полярных человека, совершенно как они в 19-м году в Витебске сошлись, спасали друг друга, помогали друг другу, а потом затоптали друг друга.

БАТИНОВА: Вау! О, я очень хочу эту историю, очень хочу!

ТИХОМИРОВ: Да. Александр Наумович, а кто будет играть?

МИТТА: Уже играют. Значит, играет кумир всех московских девушек Леня Бичевин, играет роль Шагала. И Анатолий Белый, актер МХАТ известный, он играет роль Малевича.

ТИХОМИРОВ: Да, Белый хороший актер, и так он как-то прямо раскрылся.

БАТИНОВА: Они оба, оба.

МИТТА: Да, и Бичевин - это будет, по-моему, открытие. Он очень хороший, разнообразный такой, с разными полюсами, так сказать, таланта актер, но тут он очень здорово играет.

ТИХОМИРОВ: Александр Наумович, мы, конечно, поговорим об этом фильме, вы расскажете поподробнее, но в принципе, конечно, хочется окунуться в историю и поговорить о ваших прошлых работах, картинах и встречах с актерами, которые происходили на протяжении вашей долгой плодотворной творческой жизни. Скажите, а как вам удавалось и удается находить действительно актеров и делать их, скажем так, открывать заново. Вот что Андрей Миронов, что Леонид Филатов, что Владимир Высоцкий.

МИТТА: Ну уж о чем вы говорите? Это я просто пристегнулся к их таланту, так сказать, они меня волочили за собой, и выходила картина. Миронов - великий артист и без меня, а Высоцкий…

ТИХОМИРОВ: Но он же был комик, а в вашей картине он вдруг такой, знаете, был такой фернальный.

МИТТА: У него это была такая полоса. Когда он пошел к Алексею Герману в картину "Мой друг Иван Лапшин" и ко мне в сказку, правда, все-таки фантастическая "Сказка странствий", но она такая серьезная.

ТИХОМИРОВ: Ну, такая философская, да.

МИТТА: Философская сказка, да. Но актер с безграничными возможностями, это такая жалость, что так рано он ушел.

ТИХОМИРОВ: А вы чувствовали, например, какой-то такой трагический исход его?

МИТТА: Нет, это никто не мог чувствовать, абсолютно.

ТИХОМИРОВ: Да? Нет, потому что он на самом деле в этой картине был какой-то очень грустный и смотрел глубоко в себя. И я еще тогда удивился, думаю: странно, где его обычный блеск глаз?

МИТТА: Ну да, печальный был в картине. Но это было, такой он грустный философ, все-таки ему предстояло смертью своей искупить, победить… так что так было в жанре, кроме того, это такая была сказка странноватая.

ТИХОМИРОВ: Ну ладно, странноватая…

МИТТА: Детям нравилась.

БАТИНОВА: Знаете, Александр Наумович, я вот сколько читала интервью с вами, смотрела или читала, и вы всегда очень иронично относитесь к себе и к своему творчеству. Вы этому научились или это было всегда вашим?

МИТТА: Да нет, смешно, еще бы и не иронично. Меня на площадке как называют? "Маленький". "Маленький где, где Маленький?" Вот, потому что они все большие, откормились, а я-то рос на плохих харчах, так сказать. Ну, маленький, но крепкий. Нет, вы знаете, я ведь начинал в "Крокодиле", я начинал как юморист.

ТИХОМИРОВ: Как, в журнале "Крокодил"?

МИТТА: В журнале "Крокодил" я придумывал темы для великих художников и мечтал, чтобы мне дали нарисовать какую-нибудь маленькую картиночку. А потом, когда появился журнал "Веселые картинки", я с первого журнала "Веселых картинок" у Ивана Максимовича Семенова, такой знаменитый был карикатурист.

ТИХОМИРОВ: Это был известный карикатурист, да.

МИТТА: Да. И очень добрый, приятный человек. И команда была там хорошая, молодые ребята: Миша Соболев, Толя Елисеев…

ТИХОМИРОВ: Юрий Федоров.

МИТТА: Юра Федоров, он был "крокодильцем", то есть он к нам…

ТИХОМИРОВ: Но все равно приходил в "Веселые картинки", да.

МИТТА: Ну, он время от времени к нам, так сказать, бывал. Виталик Стацинский был прекрасный редактор. Ну, просто классные были ребята, хорошая, крепкая команда. Я там придумывал, значит, всякие стишки и темки. И Константин Павлович Ротов знаменитый…

ТИХОМИРОВ: Тоже художник-карикатурист, да.

МИТТА: Знаменитый художник, да, прекрасный. Он сделал знаменитым один мой стишок.

ТИХОМИРОВ: Это какой?

МИТТА: "Поглядите на кровать, вам на ней приятно спать, я такую ненавижу, новой техники не вижу. Вот и мне кровать попала вроде автосамосвала…" Ну и так далее, пошли приключения кровати. Вот популярная была.

БАТИНОВА: Вы же хотели стать художником, да?

МИТТА: Я вообще-то и во ВГИК пошел, понимая, что у меня не было такого… Тогда очень важно было такое академическое образование, а меня из МСХШ, из художественной школы, выгнали.

ТИХОМИРОВ: Это школа искусств. За что?

МИТТА: Выгнали за пропаганду Пикассо.

БАТИНОВА: Правда?

ТИХОМИРОВ: То есть тогда он был извращенец, да? Он же коммунист был.

МИТТА: Нет, тогда по странному стечению волнующих обстоятельств в Питере, в Эрмитаже были его картины.

ТИХОМИРОВ: Опять в Питере!

МИТТА: А больше нигде. И поехал в Питер и как бы увидел это всё: его, Кандинского. И обалдел. И тут еще попались мне ребята-художники, выгнанные из академии, тоже мы как-то вместе быстренько очень сдружились. И я понял, так сказать, в чем суть жизни, что надо делать, рисовать. Вернулся в Москву, значит, мы все делаем не так . Ну, три дня я так, значит, пропагандировал ложное искусство, а на четвертый день меня выкинули.

ТИХОМИРОВ: Отлично!

МИТТА: Но я продолжал рисовать, все равно мне нравилось это дело, но все-таки ремесла не было. А во ВГИКе прекрасный факультет художественный, потом, кстати, его закончил мой сын. Вот я подумал: я поступлю на этот режиссерский, это болтовня какая-то, ничего мне это не надо, а язык привешен, и два года я там буду учиться, а потом вернусь в "Крокодил", но уже художником, не темистом, так сказать, не рисовать там темки для знаменитых людей. Но всё, засосало…

ТИХОМИРОВ: Александр Наумович, и все-таки, знаете, мне кажется, что вы очень хитрый человек. Вот я думаю, каким образом вы в 76-м году пригласили на роль Владимира Высоцкого?

МИТТА: Это я не пригласил, это для него была придумана картина. Его уже тогда Россия же знала…

ТИХОМИРОВ: Как барда.

МИТТА: Как барда, как человека, которого идентифицировали с песнями. Все думали, что он сидел, воевал, то, сё... А в театре он же играл фантастические роли: он играл Гамлета, все интеллигентное. Мне очень хотелось показать его России как бы интеллектуально.

ТИХОМИРОВ: А как? Ведь был не запрет, но полузапрет на него.

МИТТА: Нет, вы знаете, играть предка Пушкина позволили. Играть маршалов там каких-то, чтобы советская власть не хотела через него, так сказать, светиться. А это мне разрешили. Но уже больше не позволили ничего. Уже когда я там пытался песни его, мне "не дергайся" сказали: тебе позволили снимать Высоцкого, успокойся, все.

ТИХОМИРОВ: А он хороший актер был на самом деле?

МИТТА: Гениальный, гениальный! Просто это такая драма, он только зрел. По-настоящему какой он актер, он в картине Говорухина "Место встречи изменить нельзя", видно, что это совершенно мощный актер. А он рос просто вот так, прямо вертикально кверху. Если бы судьба дала ему еще пожить немного, какой там Габен… Он был бы в своем возрасте зрелого человека номер один, потому что он глубокий, серьезный. И то, что он поэт, это остается. И ощущение вот держать второй-третий план вообще лучше него никто не мог.

ТИХОМИРОВ: А скажите, а Алексея Петренко это вы нашли для роли Петра Первого в фильме?

МИТТА: Да, Петренко - да.

БАТИНОВА: Шикарный!

ТИХОМИРОВ: А где вы его нашли?

МИТТА: Он всюду был. Петренко играл в Питере в Театре комедии, я его оттуда как раз и позвал. Ну он мне очень не то что понравился, я прямо влюбился в него совершенно и увеличивал роль. И Высоцкий очень ревновал, он говорил: что такое, его становится… у меня сколько написано, столько я и играю, а как бы у Алексея все больше и больше… Саша, ну что такое? Ну, это по-дружески, конечно. Ну, это фантастические актеры.

ТИХОМИРОВ: Ну да. Нет, просто понимаете, в чем дело, всегда считалось, что Симонов - единственный настоящий Петр Первый, и вдруг появляется еще один Петр Первый, и все говорят: вот, вот он наш современный Петр Первый!

МИТТА: Нет, мне с ним было очень интересно. Но потом, когда я написал "Экипаж", я от него уже оторваться не мог, я уже на него написал эту роль.

ТИХОМИРОВ: Это вот старого пилота, да?

МИТТА: Да. А он сказал: извини, я не буду в этой роли сниматься, я в железе сниматься не могу (ну, в кабине), я деревянный человек, в избе - сколько угодно!

ТИХОМИРОВ: Надо же!

МИТТА: И тогда судьба послала мне Георгия Степановича Жженова. Вот это было счастье великое совершенно! Великий артист.

БАТИНОВА: Там была какая-то страшная история у вас на съемках с пожаром, когда загорелись декорации.

МИТТА: Ну, там был поток страшных историй, но энергии было много, и как-то я воспринимал это всё… Сгорела вся декорация, просто не то что вся, мы хотели сделать такой трюк гигантский, огромный самолет, вокруг него построили декорацию и спалить все это вместе, взорвать. И придумали, как все, собрали каскадеров всяких, и этот самолет, когда открыли утром, а он был залит керосином, он взорвался. За пять часов до съемки он пропитался, то есть он взорвался, и все сгорело. И пожарные самолет как бы вроде бы спасли, закрыли огнем, а декорацию спасли. И я хожу пожарникам и говорю: ну, надо быстро принимать решение, у нас там четыре дня съемок осталось. Я говорю: ребята, давайте на три дня разделим. Он говорит, пожарник говорит: да-да-да… Я говорю: сегодня одну снимаем, завтра вот эту, послезавтра эту, значит, эту снимаю, а вы отсекайте. Да-да - он стоит, кивает. Начинаем снимать. Все нормально. Я вдруг вижу: что такое, вокруг все горит. Я говорю: отсекайте, водой отсекайте. Он говорит: да-да-да… Я говорю: что "да-да", твою мать, отсекайте! Он говорит: у нас нет воды.

БАТИНОВА: О, нет, боже!

МИТТА: Я говорю: как нет воды? А он говорит: мы все вылили. Я говорю: обождите, я вам два часа говорю, как надо себя вести, а вы мне киваете. Он говорит: да, вы говорите очень интересно, но как-то быстро, понять трудно. У них простая вещь: они погасили этот самолет и на радостях все, так сказать, спирта хлебанули. Всё сгорело! Но это был подарок судьбы.

БАТИНОВА: Почему?

МИТТА: А потому что после этого я перешел на макеты. До этого мы боялись. Александр Лукич Птушко, один из моих учителей, он работал на макетах гениально совершенно, но он умер уже лет 15 к тому времени, и цех застыл в оцепенении, он был, но ничего не делал.

ТИХОМИРОВ: Комбинированные съемки.

МИТТА: Да-да, комбинированные. И мы вынуждены были начать вот эту комбинированную работу.

ТИХОМИРОВ: Нет, все получилось очень достойно.

МИТТА: Мы сделали классно, делали с удовольствием. Но что значит достойно? Достойно - это значит реально, не метафорически, а реально 24 часа в сутки мы работали. То есть я гнал, так сказать, пять дней съемки, нельзя было работать, затем в ночь самолет в Ялту, где у нас как раз все стояло, готовим декорацию, в конце в воскресенье сжигаем, в ночь я лечу в Москву, опять неделю. И там вот курсировал и не знал, что такое усталость.

БАТИНОВА: Ничего себе!

ТИХОМИРОВ: Итак, напоминаю, что в студии у нас находится Александр Наумович Митта, замечательный кинорежиссер, который снял фильмы «Друг мой, Колька», «Гори, гори, моя звезда», «Точка, точка, запятая».

БАТИНОВА: Ну, кто не знает Александра Наумовича.

ТИХОМИРОВ: Нет, ну, я просто на всякий случай. Ну, и, конечно, «Граница. Таежный роман». Александр Наумович, а можно один маленький вопрос? Скажите, а Рената Литвинова каким образом оказалась в этой картине?

МИТТА: Я для нее написал роль специально. С Зоей Анатольевной Кудрей, соавтор по сценарию, решили, что она будет хорошо. И не очень, без большого воодушевления канал утверждал, потому что у нее в это время была репутация такой артхаузной актрисы.

ТИХОМИРОВ: Да, да.

МИТТА: Но, по-моему, она прекрасно сыграла.

БАТИНОВА: Да, прекрасно сыграла. А, правда, что вы этот фильм затеяли, чтобы отвлечь вашу жену от мексиканских сериалов? Или это журналисты придумали?

МИТТА: Ну, так, косвенно, она у меня любит сериалы.

ТИХОМИРОВ: Это хорошо.

БАТИНОВА: Ну, мы все любим сериалы.

ТИХОМИРОВ: Нет, ну, на самом деле, Рената Литвинова меня там, на самом деле, поразила.

МИТТА: Она шикарная.

ТИХОМИРОВ: Она отличная актриса оказалась. То есть, она есть и была.

МИТТА: Она есть, она сейчас играет большие спектакли во МХАТе.

ТИХОМИРОВ: Слушайте, а как вы находите удавку на них на всех? Это же надо кнут, пряник?

МИТТА: Нет, нет, ничего не надо.

ТИХОМИРОВ: Но ведь большие актеры они такие, как дети шаловливые.

МИТТА: Да нет, глупости, нормальные. Если говоришь что-то разумное, то умный человек всегда понимает. Нет, проблем никаких нет.

ТИХОМИРОВ: Александр Наумович, у нас недавно был в гостях один из прокатчиков артхаузного кино, и рассказал одну интересную историю, что когда ему присылают фильмы представители разных национальных киношкол, он сразу определяет фильмы, которые сняты бывшими выпускниками ВГИКа, потому что это плохие фильмы. И он говорит, что у нас в последнее время образование, кинообразование стало очень плохое по сравнению со всем миром, который движется вперед. Это, на самом деле, так?

МИТТА: Вопрос не в том, что оно плохое, там хорошие мастера, и они учатся. В моем понимании, направление образования резко изменилось, потому что мы учились, был такой монологический принцип образования, то есть нас вел мастер, он нас опекал, закрывал, так сказать, вечером у него дома сидели, с утра до ночи он нас направлял на свой путь. Мне повезло, у меня такой мастер был Михаил Ильич Ромм, но другим, может быть, меньше повезло. Но, в принципе, этот принцип категорически отвергнут, нет такого монологического образования. Сейчас со всех сторон учат ремеслу режиссера, буквально, и учат не столько профессии, сколько кинематографу вообще. И ты в рамках кинематографа выбираешь себе направление - режиссер, оператор, звукооператор, кто ты хочешь, продюсер, в рамках обучения. Вот так построено американское образование. И ты выходишь с тем образованием, которое ты сам для себя выбрал в течение. А работают актуальные режиссеры. Если режиссер не имел два года успеха на рынке, ну, близко к студентам не подпускают. У них продолжают настаивать на монологическом принципе образования, поэтому он как бы разделился на множество маленьких школ. Каждая мастерская - это маленький институт, операторский факультет отдельный институт, занят своими делами, звукооператоры начинают сразу деньги зарабатывать, у них свой маленький институт, у сценаристов свой маленький институт, и собрать все вместе нельзя. Между тем, как принцип образования - все работают вместе. Я десять лет работал, создал немецкую школу в Гамбурге, она небольшая, на 24 человека, но принцип был один - все делают проект. Шесть режиссеров, шесть операторов, шесть продюсеров, шесть сценаристов. Они все работают вместе. Сделали картину и сразу же делают следующую.

ТИХОМИРОВ: То есть, это такой бригадный подряд.

МИТТА: Да. Но они успевали за два года снять пять картин и выходили профессионалами, и эта школа получила две премии студенческого «Оскара» и один взрослый «Оскар» короткометражный, то есть, предел, так сказать. Я там поработал, а потом надо было все-таки возвращаться, я вернулся как раз и снял «Границу».

БАТИНОВА: Но сейчас она существует?

МИТТА: Нет, она закисла, потому что это была команда, я и режиссер Харк Бом, мы вместе работали. Ну, немцы очень жесткие люди.

БАТИНОВА: Очень, да.

МИТТА: В 65 лет его «отодвинули», и команда развалилась совершенно. Пришла новая команда, уже не такая.

ТИХОМИРОВ: Александр Наумович, а почему наши режиссеры так, в основном, и не проклюнулись на Западе? Ну, кроме, может быть, Тарковского, который был коммерчески успешен.

МИТТА: Вы знаете, для кино вообще очень этот принцип важен, как говорится, кто, где родился, там и сгодился. Вы знаете, я два года проторчал в Америке с проектом, который никуда не пошел, я видел, как практически весь молодняк со всего мира, отовсюду, из Юго-Восточной Азии, из Африки, из Китая, из Ирландии, отовсюду их созывали, и меня созвали тоже, и в этом сите трясли. И оставалось буквально считанное количество. Весь немецкий кинематограф прошел через Голливуд, два режиссера только остались - Эммерих и… забыл, но, в общем, тоже хороший. Все остальные, так сказать, рухнули. Жестокий очень Голливуд, он хватает все, высасывает. У тебя много, он тебя будет давить, пока не высосет, потом выкинет, потому что конкуренция большая, естественно. Так что русские режиссеры здесь не… французские то же самое. Они некоторые, так сказать, там поработали, но самые лучшие не захотели. Это же очень жесткая система.

ТИХОМИРОВ: А вообще говорить о жесткости, вот сейчас у нас, например, мы все обсуждаем события Большого театра, а я думаю, в кино ведь, наверное, там интриги пожестче бывают.

МИТТА: Нет, в кино… у Большого театр, там бесконечно крутятся, так сказать, ратируются эти люди между собой, и все обостряется, все суставы, они обнажаются и жмутся, и трутся друг об друга, и уже боль. А в кино сошлись, разошлись.

ТИХОМИРОВ: Ну, в принципе, да.

МИТТА: Картину сняли, через три месяца…

ТИХОМИРОВ: Гостевой брак такой.

МИТТА: Да, через три месяца уже в других компаниях. Это как бы, нет.

БАТИНОВА: Вам нравятся какие-нибудь молодые режиссеры наши?

МИТТА: Очень многие.

ТИХОМИРОВ: А кто?

МИТТА: О, нет, рекламировать не буду, но много. Ну, один из моих учеников Саша Карпиловский, я о нем, правда, все время говорю, потому что он в детском кино хочет работать. Снял прекрасную картину «Частное пионерское», такое получилось.

ТИХОМИРОВ: «Частное пионерское»?

МИТТА: Да, картина получила приз симпатий зрителей в Ханты-Мансийске, еще что-то. Наташа Углицких, очень хорошая режиссерша молодая, она, кстати, характерно, сняла картину, которая набрала, по-моему, 30 или 40 всяких наград на международных фестивалях, об этом никто ни слова не написал. Следующую картину сняла, уже собрала 10 главных премий на международных фестивалях, ее никто…

БАТИНОВА: Тоже никто, да?

МИТТА: Никто. Если тебя нет, никто тебя не промоутирует, если тебя не тащат, то это никому дела нет. Сейчас она будет снимать картину спортивную, крепкий, профессиональный, хваткий человек.

ТИХОМИРОВ: Александр Наумович, но это бизнес. Вы даже «Экипаж» снимали, вон, нашли спонсора «Аэрофлот» в советское время, я был, кстати, поражен этим.

МИТТА: Да, я бы без них ничего не сделал абсолютно, такая безразмерная помощь была.

ТИХОМИРОВ: А, кстати, как это вам удалось?

МИТТА: Никак, им нравилась эта вся затея. Им понравилась затея.

ТИХОМИРОВ: И они давали государственной компании деньги?

МИТТА: Ну, как бы они же работали, к ним приходит Георгий Степанович, они выставляют полный стол спирта.

ТИХОМИРОВ: Юрий Степанович, это кто?

МИТТА: Жженов.

ТИХОМИРОВ: А, Георгий Степанович, да.

МИТТА: Ну, мы рассказываем, а я говорю: ребята, мне надо сделать макеты, мне надо сделать то. Они говорят: ну, пожалуйста, нет проблем, делайте. Мне бы самолет получить. Пожалуйста, вот у нас списанный самолет, делайте все, что хотите.

ТИХОМИРОВ: Надо его спалить.

МИТТА: Спалить. Кладбище самолетов у нас есть. То, чем они сами как бы не пользуются, они отдавали, не продавали, а предлагали, это было очень хорошо.

ТИХОМИРОВ: А, кстати, Александр Наумович, извини, Лен, прости меня, пожалуйста, я просто по поводу породы. Вот Георгий Жженов, да, сидел в лагерях, и все равно он, когда на сцену, я видел его в театре, в фильмах, я думал, какая порода. А сейчас вроде бы никто не связан ни с блатным миром, ничего, а породы нет.

МИТТА: Нет, есть порода, есть. У него, конечно, человеческая его суть так была четко видна, что его нельзя было не любить. Человек, на которого можно положиться. Все-таки, знаете, артист, его как бы увеличивает в триста раз то, что у него в глазу гигантском совершенно светится любая, так сказать, ничтожный поворот его мимики, он же виден сразу, так сказать. Поэтому серьезные люди и актрисы прекрасные, есть серьезные, и актеры серьезные гораздо больше, чем принято думать у нас, вы знаете, очень много актеров. Не хватает драматургии.

ТИХОМИРОВ: Да вы что?

МИТТА: Да, актеры есть очень хорошие.

ТИХОМИРОВ: У нас не хватает драматургии?

МИТТА: Конечно.

ТИХОМИРОВ: Страна, которая подарила Чехова, Толстого, Достоевского.

МИТТА: Дарила, но хватит уже, сколько можно.

ТИХОМИРОВ: Хватит, сколько можно дарить, да?

МИТТА: Нет, но сейчас это как бы уже в Америке на потоке это делают, потому что есть структурные основы. У нас, мы никак не можем к этому подойти.

ТИХОМИРОВ: А, вы знаете, у нас вообще, мне кажется, структуры это совершенно непонятная для нас история. Вот у нас все по наитию.

МИТТА: Нет, я читаю только структуру. Вообще просто, я в Германии к этому приучился, кто я такой, чтобы студентам, которые в возрасте моих детей, чужой культуры, говорить, так сказать: мне нравится, мне не нравится. Я говорю: вот есть структурная основа - скелет, и я такой патологоанатом. Вот, я говорю, вот скелет, ребята, посмотрите.

ТИХОМИРОВ: То есть, вы как Сальери? «Музыку я разъял, как труп».

МИТТА: Ну, в общем-то, да, наверное, так. Но это полезно, потому что это освобождает фантазию. Если ты знаешь, что есть что-то, на что можно опереться, вот это начало, это середина, это конец, это никак не сковывает твоего таланта, а просто позволяет тебе держать замысел твой в основе. Не знаю, вот завтра, например, я читаю открытое занятие в Доме кино в Белом зале.

ТИХОМИРОВ: Ваше будет, да?

МИТТА: Да, мое только, так уже 600 человек заявило желание, полный зал абсолютно, что будет дальше, я не знаю. Но у меня тема очень жесткая. Что такое событие? Если мы, ну, как бы у нас история проходит через событие, то есть, какое-то принципиальное изменение, оно останется и в памяти зрителей, и актерам есть, что делать, вот я, так сказать, об этом говорю, что это такое, из чего это состоит. Ну, это чистая технология.

БАТИНОВА: Интересно.

МИТТА: А не в какие, так сказать, дебри вкусовых оценок, я в это не лезу.

ТИХОМИРОВ: Просто, вы знаете, у меня такое ощущение, Лена, извини…

БАТИНОВА: Да, пожалуйста, Вадик, говори.

ТИХОМИРОВ: Просто, знаете, Александр Наумович, я просто думаю, что в нашей стране так, к сожалению, никак мы не построим структуру, как развивается бизнес, как развивается государство. Поэтому все время вот так по наитию, давайте здесь попробуем, давайте вот так попробуем.

МИТТА: Это я не знаю, я в бизнесе полный идиот, поэтому я к нему не лезу.

БАТИНОВА: Александр Наумович, а вы много снимали фильмов документальных, и, в основном, это фильмы о людях. Вы к этой теме про Казимира Малевича обратились, потому что вообще вам интересны эти персонажи или люди?

МИТТА: Нет, я просто искал альтернативную фигуру. Это, собственно, фильм про Шагала, который я делаю. Он сейчас уже называется «Шагал Малевич», а вначале просто назывался «Шагал». Потому что Шагал человек бесконфликтный, он говорил: я убегаю от всех конфликтов. Про него нельзя было придумать историю. И вдруг я нашел историю, нормальная, оказывается, есть, яркая, никто о ней ничего не знает, как Шагал спасал Малевича, а Малевич его выкинул из школы. Отличная история. В рамках этой истории…

ТИХОМИРОВ: Драматургия, да.

МИТТА: Это основа для драматургии. Теперь они обросли учениками, Шагал оброс учениками, которым он был как отец родной, как мои учителя, как Ромм, Довженко, Герасимов, а Малевич? для него ученики была такая когорта, которая пробивает, так сказать, путь в будущее. Потому что он революционер, и он думал только о своей концептуальной идее, о том, как люди, ученики могут ее поддержать и развить.

ТИХОМИРОВ: А какая модель победила, как вы думаете?

МИТТА: А они не соревнуются, и та и другая в жизни есть. Но все-таки надо понять, что Малевич, как основоположник абстрактного искусства, победил все, он стал для всего мира номер один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять русского искусства. А Репин, Суриков там уже одиннадцатые, двенадцатые, тринадцатые. Россия этого не хочет понимать.

ТИХОМИРОВ: И принимать не хочет.

МИТТА: Я не собираюсь это растолковывать, у меня не телевизионная передача, у меня просто разговор, так сказать, о том, как через конфликты художники двигаются к своей подлинной цели. Задача художника - заполнить мир своим искусством, это его цель. А как он это делает, его проблемы.

БАТИНОВА: Заполнить мир своим искусством, здорово.

ТИХОМИРОВ: Да, слушайте, прямо хорошо.

МИТТА: Да, вот такая история.

ТИХОМИРОВ: Александр Наумович, и все-таки, чтобы закончить разговор о конструкции фильмов, а почему в последнее время молодые кинорежиссеры или молодые, скажем так, медийные лица, которые снимают кино, проваливаются в прокате? Вот шаг за шагом, раз за разом проваливаются.

МИТТА: Нет, уже опоздали, уже фильм Мегердичева «Метро» уже имеет успех у зрителей, и, судя по всему, будет устойчивый успех, серьезный. И там серьезное постановочное решение фильма-катастрофы, классные актеры, и моя любимая актриса Светлана Ходченкова, и вообще там все хорошо.

ТИХОМИРОВ: Александр Наумович, вы рассказываете о своей биографии, я читал, мы читали, готовились, конечно, я думаю, это же какое лошадиное здоровье надо иметь режиссеру, чтобы управлять всем этим процессом, заряжать всех актеров своей энергией, еще, естественно, следить за своей мыслью.

МИТТА: Я вот скажу, что по этому поводу сказал идеал всех режиссеров великий Феллини, когда какая-то дама посмотрела на его огромное, так сказать, хаотическое движение там тысяч людей, он же очень любил большие массовые съемки.

ТИХОМИРОВ: Ну, да.

МИТТА: И он сказал, он мастер, сказал: как вы управляетесь с этим хаосом? Он сказал: мадам, я с ним не управляюсь, я его создаю. Когда жизнь идет по своим законам, и ты выхватываешь то, что тебе надо, это самый кайф.

ТИХОМИРОВ: Александр Наумович, а если бы вы сейчас переснимали бы фильм «Экипаж», вы, наверное, по-новому бы прочитали вот эту сексуальную сцену, которую я смотрел несколько раз, вы знаете, специально.

МИТТА: Это пример того, как отсутствующая сцена по разговорам появилась. Этой сцены нет, она вся выброшена. Мы снимали с большим удовольствием, и сняли очень хорошо, то есть, не очень хорошо, по тем временам совершенно революционно. Но ее в четыре раза всю выкинули, всю, и что там осталось… там вообще ничего не осталось. Но почему-то репутация осталась.

ТИХОМИРОВ: Да, а осадочек остался.

МИТТА: Да, а тогда это было необычно.

ТИХОМИРОВ: А зачем? Я иногда все время спрашиваю: зачем режиссеру вдруг ни с того, ни с сего, вот идет повествование, и вдруг раз, сексуальная сцена?

МИТТА: Ну, как, ни с того, ни с сего это плохо. А, если это и с того, и с сего, тогда это очень даже хорошо. Потому что наша задача - превратить идеи в эмоции, кино же работает эмоциями. А что может быть больше, так сказать, создать эмоциональный контакт актера со зрителей, режиссера со зрителем? Если ты работаешь через секс, это очень здорово, если это секс такой не грубый, не пошлый, не вульгарный, то это может быть очень классно совершенно.

ТИХОМИРОВ: Скажите, а как вам удается быть все время современным? Я смотрю, например, на вас, да, вроде кофточка, очень модная, хорошая марка.

МИТТА: Просто мне сын когда-то сказал: покупай вот эту фирму, она хорошая.

ТИХОМИРОВ: Да, это действительно очень хорошая фирма. Вы такой вообще очень продвинутый, очень такой….

МИТТА: Да нет, нет, у меня к одежде четкое совершенно представление, чтобы она не мялась, была удобна, все, никаких других.

ТИХОМИРОВ: Но вы говорите на современном языке. Вы не классик.

МИТТА: Нет, совсем не классик, нет.

ТИХОМИРОВ: Да, вы совсем не классик, вы человек, который, ну, не наш ровесник, конечно, но практически наш…

МИТТА: Вы знаете, если человеку говорят «классик», то это означает: ты чучело, но живое, еще живое. Поэтому я воспринимаю это только как иронию или оскорбление. Какой там классик, что за бред? Работать надо. Пока я работаю, я живой, пока у меня есть идеи в голове, я кому-то нужен, пока я могу вернуть затраченные деньги, я работаю. Я к этому очень просто отношусь. А идеи создавать там вечное с большой «в», искусство с большого «и», я никогда этим не был заражен. А сейчас тем более.

ТИХОМИРОВ: Ну, смотрите, вот сейчас вы сняли картину, будет премьера. А что происходит с отцом дальше, с родителем?

МИТТА: Я уже сижу, пишу продолжение, у меня уже полсценария следующего написано. Теперь, если у картины будет успех, значит, я смогу получить деньги на следующую, я вот и тороплюсь. Тем более я так трезво смотрю на будущее, не так много осталось при всех вариантах. Значит, пока ты на ногах, пока у тебя как бы ничего особенно не болит, надо работать. Тем более, что вообще-то говоря, свою занятость я работой, ну, никак не могу назвать.

БАТИНОВА: Да.

МИТТА: Потому что я делаю то, что я хочу.

БАТИНОВА: То, что люблю.

МИТТА: То, что я люблю, то, что я хочу, я могу на площадке орать до хрипоты, и никто меня не остановит и не осадит, главное, чтобы мата не было. И никто не злится, потому что я не злой.

ТИХОМИРОВ: Александр Наумович, спасибо вам большое, с премьерой вас.

МИТТА: Спасибо вам, спасибо.

ТИХОМИРОВ: Где, кстати, она будет проходить и когда?

МИТТА: Всюду.

БАТИНОВА: Летом, да?

МИТТА: К осени поближе. Но веселая картина, веселая картина, это как бы мэйнстримовский подход к артхаузному сюжету. То есть, сюжет чистый артхауз, как два художника делят свое метафорическое пространство.

ТИХОМИРОВ: Моцарт и Сальери.

МИТТА: Но, на самом деле, это картина с приключениями, с большим количеством убийств, расстрелов, смертей, угрозы жизни, и спасением людей. Вот это вот, для меня это пример, как две ветви, у меня сходятся артхаузная ветвь и мэйнстримовская в одном фильме самым принципиальным образом.

ТИХОМИРОВ: Спасибо большое. До встречи.

БАТИНОВА: Спасибо вам огромное.