Валенки Александр Домогаров

МИРИМАНОВ: Сегодня у нас в гостях Александр Домогаров. Здравствуйте.

ДОМОГАРОВ: Здравствуйте.

МИРИМАНОВ: Это премьера на «Маяке». Честно говоря, вот мы поговорили за кадром…

БАТИНОВА: Да вы что? Правда?

МИРИМАНОВ: Никогда Александр Домогаров не был на «Маяке»!

ДОМОГАРОВ: Никогда я не был в этой студии.

МИРИМАНОВ: Так что абсолютный эксклюзив, абсолютная премьера. У нас юбилейный год, точнее, у вас юбилейный год

ДОМОГАРОВ: У вас или у нас?

МИРИМАНОВ: У всех у нас юбилейный год.

ДОМОГАРОВ: Мне исполнилось 50 лет.

БАТИНОВА: Нет, это неправда!

ДОМОГАРОВ: Это правда.

БАТИНОВА: Не может такого быть.

ДОМОГАРОВ: Серьезно.

МИРИМАНОВ: Сейчас это женские штучки вот эти, что не может быть.

БАТИНОВА: Да ладно, почему женские? Искренне совершенно.

ДОМОГАРОВ: 12 июля…

МИРИМАНОВ: …1963 года, у нас тут записано всё.

БАТИНОВА: Поздравляем вас.

ДОМОГАРОВ: В общем, в прошлом веке я родился.

МИРИМАНОВ: Да, и как отпраздновал Александр юбилей? На самом-то деле был концерт, на котором я был, между прочим.

БАТИНОВА: Да, Дима рассказывал.

МИРИМАНОВ: Да, по блату я был, всё это происходило в «Крокус-центре», были друзья, знакомые, близкие Александра, всё состоялось прекрасно, на мой взгляд. Тоже, кстати, вот такой вопрос. Александр Домогаров уже на сцене, дай бог, 30 лет, наверное...

ДОМОГАРОВ: Да, 29.

МИРИМАНОВ: Слушайте, но чтобы человек, артист, который 29-30 лет на сцене, так нервничал, я такого не видел.

ДОМОГАРОВ: Сцена театра - это одно, понимаешь, сцена «Крокус Сити холла» - это совершенно другое, и концертная площадка - это совершенно третье, и то мероприятие, которое мы затеяли, - четвертое. То, что мы хотели, какую мы хотели идею пронести, это пятое. И, естественное, я нервничал, потому что идея была… надо было оправдать появление драматического артиста на сцене «Крокус Сити холла».

БАТИНОВА: Да, мне вот это интересно, как сделать так.

ДОМОГАРОВ: Оправдать идею, почему драматический артист выходит на сцену «Крокус Сити», который является очень раскрученной эстрадной площадкой.

БАТИНОВА: Ну да, концертная площадка.

МИРИМАНОВ: Да и поздравляют не совсем академические тоже артисты. Давайте скажем, кто был, кто поздравлял.

БАТИНОВА: Давай, скажи.

МИРИМАНОВ: Был Хор Турецкого, был Григорий Лепс, был Стас Михайлов.

ДОМОГАРОВ: Был Розенбаум Александр Яковлевич, был Владимир Михайлович Зельдин.

МИРИМАНОВ: Человеку 98 лет.

ДОМОГАРОВ: Ладно, Дима, это по паспорту, подожди, я даже не знаю, сколько ему лет.

МИРИМАНОВ: Это, кстати, мне кажется, правда, это какая-то фикция, паспорт потерял, что-то там исправил. А вел весь концерт…

ДОМОГАРОВ: Дима Харатьян.

МИРИМАНОВ: Да, Дмитрий Харатьян.

ДОМОГАРОВ: Светлана Сергеевна Дружинина. Ну, и так далее. И мы пытались придумать, как можно, потому что последний из драматических артистов, кто праздновал так громко свое 50-летие, был Александр Гаврилович Абдулов в цирке на Цветном бульваре. И мы придумали идею, потому что лично для меня, я не лгу, это правда, те люди, рожденные в 60-х годах, чуть раньше или чуть позже, - это такое своеобразное, я это на концерте сказал, золотое сечение, которое застало вот тех, действительно великих…

БАТИНОВА: Согласна.

ДОМОГАРОВ: Великих, я считаю, я называю их мастодонты, не знаю, как по-другому. Вот мы с ними поработали, и мы нонешнюю волну захватили, которая совершенно по-другому относится к профессии, они совершенно по-другому работают. А мы как-то между, между, между. И я смотрю: Лепсу - 51, Турецкому - 51, Харатьяну – 53, Мише Ефремову - 50. Вот какое-то количество хороших артистов в разных жанрах…

МИРИМАНОВ: Плюс-минус 50.

ДОМОГАРОВ: 50, 49, 48, 45, 53, 47, 54 года.

БАТИНОВА: Ничего себе, столько талантливых родилось в те годы.

ДОМОГАРОВ: И мы подумали, что надо отпраздновать поколение, не юбилей драматического артиста: «Мне 50 лет, и вот я, я, я…» - таких в помойке до фига, а вот отпраздновать поколение. Насколько это удалось, насколько это было понятно, не знаю, потому что не совсем всё прошло так, как мы хотели бы, были определенные причины, но мы, по крайней мере, это заявили. Если нам удастся это повторить…

МИРИМАНОВ: Через 50 лет?

ДОМОГАРОВ: Нет, пораньше, хочу пораньше, я думаю, что нет, не дотянем до такого. Хотелось бы повторить, может быть, не на сцене «Крокуса», а может быть, и на сцене «Крокуса», если «Крокус» нам позволит еще раз выйти на эту сцену. Может быть какая-то другая площадка. Но опять-таки поднять тему поколения, вынести юбилейное кресло и сажать в это кресло всех представителей поколения, которые заслужили это кресло.

МИРИМАНОВ: Может, это цикл какой-то сделать просто?

БАТИНОВА: Интересно, а какие это люди, которые в 60-е родились?

ДОМОГАРОВ: Вам список зачитать?

БАТИНОВА: Нет, но в смысле какие они, в чем их уникальность? То, что вы описали, это очень здорово, правда.

ДОМОГАРОВ: Люди, заставшие, ну как сказать, развитой социализм, эпоху застоя, революции, смены власти, ГКЧП, то есть мы прошли в результате всё, мы прошли 90-е страшные годы, о которых мы можем рассказывать. И вы тоже, вы мои одногодки, вы помните, что это было за время. Это было страшно. Это сейчас, уже спустя много-много лет, мы думаем, что как-то проскочили. А как мы проскакивали, вот кто это помнит? Как мы ходили, я не знаю… вот я лично ходил по рынкам и закупал на рынке в Лианозово продукты, чтобы увезти семью на дачу. Закупалась какая-то тушенка, какая-то картошка мешками, если это было возможно достать.

БАТИНОВА: Если это возможно было, а то и просто свеклой обойтись как-нибудь.

ДОМОГАРОВ: И семья увозилась там на три месяца на дачу, чтобы только уехать из Москвы.

МИРИМАНОВ: Все эти вещи довольно-таки сложно будет объяснить молодому, относительно молодому поколению, которое сейчас подходит, 20+.

ДОМОГАРОВ: Так вот я поэтому и говорю, что они совершенно по-другому живут.

МИРИМАНОВ: А как у вас получается с ними на сцене, если мы говорим, допустим, о театре, или в кино на площадке как-то уживаться, работать вместе?

ДОМОГАРОВ: Давим силой таланта.

МИРИМАНОВ: То есть авторитетом, да? Потому что на вашем концерте был же тоже относительно молодой артист, который исполнил песню «Skyfall», сколько ему лет? Он же, по-моему, сильно моложе.

ДОМОГАРОВ: Ну, Глебушка, Глеб Матвейчук, который автор музыки…

МИРИМАНОВ: Ему в районе тридцати, по-моему, даже чуть…

ДОМОГАРОВ: Чуть постарше. Ну, это вот из тех работяг, которые работают, это вот те люди, которые роют. Есть люди, которые роют, а есть люди, которые – их сейчас большинство - идут поверху. К сожалению, поверху.

БАТИНОВА: Вот есть я, любите меня таким, да?

ДОМОГАРОВ: Я снялся в двух сиквелах, вот я такой, меня узнают.

БАТИНОВА: С ними сложно, да. Потому что у нас тоже такие есть на радио, то есть молодые люди, которые приходят, и они думают, что если они пришли и занимают это место, то они навечно. Я своим студентам говорю: если вы не будете прогрессировать, вы никому не будете интересны. И иногда мне кажется, что они не понимают, о чем я говорю. То есть эти люди, вы же понимаете прекрасно, что когда-то у них будет падение, когда-то будет взлет.

ДОМОГАРОВ: Я тысячу раз говорил, что взлететь-то несложно - удержаться тяжело. Удержаться тяжело там. Это надо каждый день делать.

БАТИНОВА: А это значит, что нужно делать?

МИРИМАНОВ: А вот сейчас вопрос такой: что делает Александр Домогаров, чтобы там удержаться?

ДОМОГАРОВ: Ну, надо работать, надо забывать, кто ты есть, нельзя говорить, что я - Домогаров. Ну и что, таких Домогаровых вон, выйди на улицу…

МИРИМАНОВ: А работать как? То есть репетиции, постоянно читать что-нибудь, узнавать?

ДОМОГАРОВ: Ты доказываешь, что ты… Читать обязательно, вообще желательно читать.

БАТИНОВА: Не только «Vogue».

МИРИМАНОВ: Да, не только «Cosmopolitan» и эсэмэски.

ДОМОГАРОВ: Получаешь проект… Надо возвращаться в театр, потому что у меня сейчас был проект, и я так выскочил из ситуации, и с юбилеем я выскочил из ситуации театра, сейчас надо… ну, вот надо, чтобы еще какое-то время прошло…

БАТИНОВА: Восстановиться?

ДОМОГАРОВ: Да, чтобы всё внутри как-то улеглось, и возвращаться опять в альма-матер. Почему я так действительно люблю театр? Потому что ты приходишь на репетицию, ты приходишь белым листом, какой бы ты популярный, наипопулярный, наиталантливейший, наимудрейший ни был, ты приходишь, перед тобой лежит белый лист, написано: «не знаю». Если там написано «знаю», то бери этот лист, вот там дверь, иди дальше по коридору на выход, лови машину и уезжай.

БАТИНОВА: Это вечный поиск, да?

МИРИМАНОВ: А вот это «не знаю» должно быть в начале или в конце спектакля, репетиции?

ДОМОГАРОВ: Оно появляется всегда, оно появляется в начале. Вообще это уникальная история - репетиции, потому что сначала «не знаю», потом какие-то пометочки, помарочки…

МИРИМАНОВ: Может быть…

ДОМОГАРОВ: Потом, значит, выстраивается, какой-то домик ты себе выстроил, всё. И вот прогоны, и ты уже знаешь, что ты играешь. И самое страшное - предпремьерный прогон, потому что в 99,9 случаев вот этот дом, он рушится весь, и ты понимаешь, что завтра премьера, а ты не знаешь, что делать.

БАТИНОВА: Класс, это поиск вот этот!

ДОМОГАРОВ: И вот это ощущение страха, непонятного ужаса, потому что ты завтра должен выйти на площадку, ну как ни крути, ты должен. И ты понимаешь, что ты ничего не умеешь, ты ничего не знаешь, у тебя там вдруг, не дай бог, написано: «нар. арт. России», а ты понимаешь, что ты туп, глуп, у тебя ноги не ходят, у тебя не оттуда руки растут, голова не так поворачивается, и вообще ты не знаешь, что ты делаешь.

МИРИМАНОВ: Ну, это нормально для артиста?

ДОМОГАРОВ: Это замечательное ощущение. Если этого не будет, ну всё, считай, ты не в профессии. Вот ты сказал, Дима, что я волновался…

МИРИМАНОВ: Я просто видел это.

ДОМОГАРОВ: Если бы я не волновался, я бы просто… ну, я не волнуюсь, привет!

МИРИМАНОВ: Хотя, казалось бы, там другой формат, назовем это так, то есть не два часа на сцене, не надо запоминать текст, не надо понимать, куда выходишь, откуда заходишь, партнеров нет, стой вроде как, говори что хочешь, тебя поздравляют.

БАТИНОВА: Ты уверен, вокруг тебя друзья.

МИРИМАНОВ: То есть более расслабленный формат, но при этом все равно что-то заставляло 220 вольт проходить...

ДОМОГАРОВ: Ну, так в этом класс, это же передавалось в зал, я так думаю. И лучше это передается, чем, извините за жест…

БАТИНОВА: А вот, кстати, да, мы тоже видим людей, которые откровенно скучают уже от своей профессии и топтания на сцене.

ДОМОГАРОВ: Нет, это другое.

БАТИНОВА: Разные вещи?

ДОМОГАРОВ: Можно устать от того, что ты устал, физиологически ты устал, можно устать от театра, физиологически устать, потому что твой организм устал, ему нужно восстановиться, куда-то его надо отправить, положить на песок, сказать: отлежись там месяц и возвращайся с новыми силами, потому что ты израсходовал свой какой-то внутренний ресурс. Это возможно. Но так, что ты выходишь холодный, с холодным носом, - это значит всё, конец. Вот это - конец. И ты ничем себя не вздернешь, ты никак себя не заставишь не то что тратиться, не то что пропускать 220 вольт, ты вообще себя… ну, ты умер.

БАТИНОВА: А вот это чувство, оно врожденное или приобретаемое, в какой-то момент ты понимаешь, что если ты не будешь вот этот горячий нос иметь, то всё, конец твоей профессии?

ДОМОГАРОВ: Я не знаю, как это приобретается, у меня это есть, я не могу сказать, как это у других.

МИРИМАНОВ: Может быть, задержимся в театре тогда?

БАТИНОВА: Про театр интересно.

МИРИМАНОВ: Что сейчас будет происходить? Потому что сейчас, я так понимаю, такая легкая пауза произошла?

ДОМОГАРОВ: Сейчас надо возвращаться, да, сейчас театр занимается постановкой…

МИРИМАНОВ: Давайте напомним, Театр Моссовета, мы говорим о Театре Моссовета.

ДОМОГАРОВ: Театр имени Моссовета занимается постановкой мюзикла, музыку к которому написал вот именно молодой артист, который выступал на концерте, Глеб Матвейчук по мотивам Лакло «Опасные связи». Ну, опять-таки это крайне сокращенная сюжетная линия, всё остальное не имеет никакого отношения к Лакло, это просто взята идея, написаны стихи, написано либретто и написана музыка. И я надеюсь, что где-то к концу октября (тьфу-тьфу-тьфу, я суеверный, извините), к концу октября - середине ноября спектакль должен выйти на публику. Это из таких планов, которые я могу озвучить. Есть предложение еще театральное, которое я не буду озвучивать, это достаточно серьезная работа.

МИРИМАНОВ: Тоже в рамках Моссовета?

ДОМОГАРОВ: Да-да-да, я не работаю в другом театре, я люблю работать дома.

МИРИМАНОВ: Ну, и соответственно никто старые спектакли, можно так назвать, не отменял, соответственно можно увидеть Александра Домогарова в этих спектаклях тоже, да?

ДОМОГАРОВ: Нет, нет, «Доктор Джекил и мистер Хайд», пожалуйста, ради бога, «Мой бедный Марат», «Дядя Ваня», «Три сестры» - все спектакли будут идти.

МИРИМАНОВ: Слушатели возбудились.

ДОМОГАРОВ: Правда?

МИРИМАНОВ: Пишут нам: «Александр, любим, поздравляем, желаем удивлять и радовать зрителей всегда». Вот это из Москвы. Со всей страны пишут: когда вы будете в этом городе, в том городе, в Новосибирске когда будете? Но это, наверное, вопрос больше к театру, да?

ДОМОГАРОВ: Ну, это и к театру, в основном сейчас к театру, потому что, если сейчас возвращаться в театр, конечно, все время займет театр. А когда выпустим, дай бог, если всё пройдет гладко, тогда уже пойдут другие дела, уже чисто телевизионно-киношные, и здесь надо будет просто выбирать время, и поэтому и Новосибирск, и Свердловск, и Петербург, и Киев.

МИРИМАНОВ: Следите за афишами города, в общем. Вопрос из серии: «Что происходит с кино, не собираетесь ли заниматься режиссурой?»

ДОМОГАРОВ: Предложения есть такие. Я не знаю, это провокационный вопрос. Предложения такие существуют, но я думаю, что пока еще рано, еще есть порох в пороховницах и хочется заниматься актерством пока. Потому что режиссура - это совершенно другое творчество. Мы сейчас закончили четырехсерийный первый блок фильма для Первого канала под названием «Герои», мне кажется…

МИРИМАНОВ: «Герои»?

ДОМОГАРОВ: «Герои» называется, да. Замечательная история. Редко когда в таком формате встречается хорошая литература, написано очень хорошо. О человеке, который работал в царском сыске, это время военного коммунизма, естественно, всё разрушено, и к нему обращается новая московская революционная милиция с просьбой помочь. А он не просто враг, он не враг, он идеологически не приемлет эту власть, идеологически не приемлет. И он начинает им помогать, потому что в это дело замешана его сестра, и он из-за сестры начинает сотрудничать с властью.

БАТИНОВА: Ничего себе, представляю, какие там сомнения внутри.

ДОМОГАРОВ: Это для меня было достаточно интересно, и мы вот вчера закончили первые четыре серии, и в сентябре уже запускается второй блок. В августе запускается от канала «Россия», это мне страшно произнести, потому что страшно…

БАТИНОВА: Почему?

ДОМОГАРОВ: 36 серий «Марьиной рощи».

БАТИНОВА: Полгода.

ДОМОГАРОВ: Это больше, ну считайте, 7-8 дней на серию, умножьте на 36, сколько дней?

МИРИМАНОВ: В неделю серия, да. Ну, хорошо зато, с другой стороны.

ДОМОГАРОВ: Ну, а бедный театр, что мне делать… Ну нет, театр не пострадает, пострадает артист, потому что он будет ездить после смены на машине в Москву, тратя три часа, спать три часа, выходить на сцену, после сцены садиться в машину, ехать в Калугу.

МИРИМАНОВ: Съемки в Калуге, да?

ДОМОГАРОВ: В основном, потому что в Москве снимать Москву нельзя, а в Калуге мы нашли очень хорошие места.

МИРИМАНОВ: Самая Москва же в Калуге, это известная история, конечно. Все знают. Если хочешь снимать Москву, езжай в Калугу, если хочешь снимать Калугу, приезжай в Москву.

БАТИНОВА: Намного дешевле.

МИРИМАНОВ: Спрашивают по поводу курса, вы курс не набираете?

БАТИНОВА: Ира Полякова спрашивает, кстати.

ДОМОГАРОВ: Тоже было предложение. Пока нет, не хочу. Этим надо заниматься, ребята, нельзя быть таким назначенным человеком, приходить раз в полгода. Если ты за это берешься, то… Я буду за них нести ответственность, а если я буду за них нести ответственность, то я буду с ними проводить утро, день, вечер, ночь.

БАТИНОВА: А я так поняла, что вы просто, ну не то чтобы не распыляетесь, а одно только дело можете делать. То есть режиссуру - нет, не могу параллельно, актерские курсы - нет, не буду.

ДОМОГАРОВ: У меня вообще параллельно никогда ничего не получается. Ну, это либо одно, либо другое, это уже не я сказал и не я доказал это. Заниматься чем-нибудь одним. Сделаешь одно дело, пожалуйста, суйся в другое, делай другое дело.

МИРИМАНОВ: Пишут: какой глубокий человек! Причем ни одной отрицательной эсэмэски, уже хорошо.

БАТИНОВА: А вам поклонницы дарили дорогие подарки? – вопрос из Удмуртии.

МИРИМАНОВ: Вот Удмуртия почему-то в этом направлении задает вопросы.

ДОМОГАРОВ: К 12 июля?

МИРИМАНОВ: Уточните, пожалуйста, и пришлите вопрос еще раз.

ДОМОГАРОВ: Потому что я еще половину не раскрыл, не доходили руки.

МИРИМАНОВ: Возвращаясь обратно к театру: перекупить вас не хотели? Вот сейчас такой провокационный вопрос, скандальчик легкий.

ДОМОГАРОВ: У меня были предложения, но они были давно. Не буду называть театр, было очень серьезное предложение, и неоднократно оно звучало, оно звучало от очень серьезного театрального деятеля. Я сказал, что нет, к сожалению, я не покину стены Театра Моссовета.

МИРИМАНОВ: Принципиально?

ДОМОГАРОВ: Принципиально.

БАТИНОВА: А если Спилберг?

ДОМОГАРОВ: А если елки?

МИРИМАНОВ: Театр открывает Спилберг?

БАТИНОВА: Спилбергу все так отвечают: у меня елки.

ДОМОГАРОВ: Ребята, я побегу с вашего позволения, просто меня ждут.

БАТИНОВА: Да, хорошо, спасибо вам огромное.

МИРИМАНОВ: Премьера, мне кажется, состоялась, еще раз поздравляем. Желаем всего самого хорошего Александру Домогарову, надеюсь, не в последний раз. Отправляем его на репетицию с чистой совестью. Мне кажется, все вопросы, которые мы хотели, задали, но еще раз ждем в гости.

ДОМОГАРОВ: Спасибо, родные. Я вас обнимаю, целую. Счастливо!