Валенки Светлана Феодулова

ТИХОМИРОВ: Итак, дорогие слушатели, в студии появилась она - Светлана Феодулова, самый высокий голос России. Светлана, здравствуйте.

ФЕОДУЛОВА: Добрый день.

ТИХОМИРОВ: И ощущение у меня, что это самая худая оперная певица в мире.

ФЕОДУЛОВА: Да, действительно, наверное, так.

ТИХОМИРОВ: Скажите, на какой диете вы сидите?

ФЕОДУЛОВА: Я не сижу на диетах. Так вот придумала природа меня.

ТИХОМИРОВ: Она хорошо вас придумала, хорошо организовала. Но с другой стороны, у вас колоратурное сопрано. Вы знаете, в свое время мне пришлось поработать, пошелестеть по некоторым театрам Москвы. И я помню, что чем, как говорится, сопрано колоратурнее, тем, естественно, объемы выше. Все-таки зависят объем человека и его голос.

ФЕОДУЛОВА: Конечно. Но на самом деле все высокие голоса, они, как правило, не настолько, так сказать, полные. Нет, все-таки полнота свойственна крепким сопрано, крепким голосам. Я знаю, я могу привести кучу примеров. Натали Дессей, например. Или даже та же самая Мария Каллас, когда она похудела, она голос не потеряла, но он все-таки обрел некие верха в окраске. Поэтому это влияет действительно, а вот у меня при всей моей фактуре настоящее колоратурное сопрано. Наверное, так по природе и должно быть.

ТИХОМИРОВ: Это хорошо. Вы знаете, все-таки у нас всё делится, по крайней мере в вокальном искусстве, по регионам. В Италии самые лучшие теноры, а, например, во Франции - лучшие баритоны. А в России более-менее хорошие басы.

ФЕОДУЛОВА: Басами всегда Россия славилась.

ТИХОМИРОВ: Ну, а колоратурное сопрано? Россия - родина сопрано?

ФЕОДУЛОВА: Да. Я могу сказать - да, утверждено. Не могу сказать про совсем прямо колоратурных сопрано, но есть такой чуть ниже голос - лирико-колоратурное сопрано, и Россия действительно славилась этими голосами, как, например, Соленкова, Антонина Нежданова, Барсова. Это знаменитые во всем мире колоратурные сопрано. Их знают за границей, очень уважают их творчество.

ТИХОМИРОВ: Так. Светлана, я посмотрел на YouTube ваше исполнение песен пионерского детства, хотя вы не пионерка. А как так произошло? Вы пели пионерские песни, а сегодня вы поете уже "Соловей" и тому подобное.

ФЕОДУЛОВА: Я действительно всё свое детство, 9 лет и даже больше, пела песни советского времени, потому что пела в Большом детском хоре имени Виктора Сергеевича Попова. Естественно, в его репертуар входили в основном такие песни. Но также мы пели очень много классики. Вот. Поэтому любовь к этому жанру, направлению, она уже появилась. У нас даже были концерты с Монтсеррат Кабалье, когда она приезжала. И я, если честно, с этого концерта очень полюбила этот жанр, и мне захотелось попробовать себя в этом жанре.

ТИХОМИРОВ: Слушай, а вот Монтсеррат Кабалье, я все время на нее смотрю… Нет, я понимаю, что сейчас она просто, скажем так, капитализирует свое состояние, потому что вокал, естественно, потихонечку уходит…

ФЕОДУЛОВА: Это возраст.

ТИХОМИРОВ: Да. Зато осталось имя. И она поэтому поет то с Николаем Басковым, то еще с несколькими нашими певцами. Может быть, не удались голосом, зато удались финансовыми вливаниями. Все-таки она произвела на вас впечатление?

ФЕОДУЛОВА: Да. Произвела большое впечатление не только даже как певица, но и как личность. Как она держится на сцене, как она берет публику! И прежде всего очень важно, какую энергию певец посылает в зал зрителям и как зрители реагируют. У нее в этом плане огромный дар, это безусловно.

ТИХОМИРОВ: А я вот как раз думал по поводу энергии. Потому что энергия - это очень важно. Мне кажется, что, к сожалению, многим российским певцам, как оперным, так и из шоу-бизнеса, не хватает внутренней энергии. Может быть, потому что мало солнца.

ФЕОДУЛОВА: Может быть. Я не могу не согласиться с этим. Действительно так. Мне кажется, что еще изначально в вузах этому не уделяют достойного внимания. Дело в том, что в вузах, допустим, Европы, Америки очень большой идет уклон в актерское мастерство. А именно актерское мастерство, оно как раз и раскрепощает артиста, оно как раз и раскрывает в нем эти истоки, дает раскрепощенность на сцене. И, более того, дает артисту понимание, что он должен на сцене не только петь, допустим, красиво или там танцевать (о разных жанрах мы можем говорить), но при всем при этом чтобы это смотрелось красиво, чтобы это было интересно и трогало за душу, чтобы это всё пропускать через душу непосредственно. И, к сожалению, этому сейчас действительно мало (мое мнение) уделяется внимания. Но, мне кажется, всё зависит от артиста. Если артист это сам понимает, он может, в общем-то, этому научиться, в конце концов даже взять мастер-классы у каких-то великих артистов.

ТИХОМИРОВ: А помогает?

ФЕОДУЛОВА: Мастер-классы? Помогают. Я действительно сама осознала, что мне это нужно, что мне это важно. Я просто смотрела на старых артистов, на ту же самую Нежданову, Барсову или заграничных певиц, Лили Понс, я смотрела, как их воспринимает зритель и какую энергию они излучают. Мне хотелось научиться так же петь.

ТИХОМИРОВ: Я думаю, здесь, наверное, все согласятся, что, если женщину ущипнуть за причинное место или, не дай бог, разозлить ее, она может и повыше взять голосом?

БАТИНОВА: Да, потому что нам природа дала. Мы же дышим верхними путями, а мужчины и дети дышат диафрагмой.

ФЕОДУЛОВА: Да-да-да.

ТИХОМИРОВ: Скажите, а на самом деле любой человек может, скажем так, приподнять свой голос? По крайней мере женщина?

ФЕОДУЛОВА: Увеличить диапазон, вы имеете в виду?

ТИХОМИРОВ: Да.

ФЕОДУЛОВА: Вы знаете, в меру опять-таки своей природы, конечно. Его можно развить. Допустим, если человек привык петь или привык разговаривать в каком-то определенном диапазоне, упражнениями можно, конечно, его увеличить, но опять-таки в меру своей природы, уж как природа создала.

ТИХОМИРОВ: А все-таки, когда женщину ущипнешь, она может перебить ваш рекорд?

ФЕОДУЛОВА: Не знаю, пока никто не пробовал.

ТИХОМИРОВ: Кстати, действительно, почему мужчины не могут петь колоратурным сопрано? Что нам мешает?

ФЕОДУЛОВА: А вы знаете, я вас сейчас удивлю: могут.

БАТИНОВА: Только он должен быть кастрат.

ФЕОДУЛОВА: Нет. Дело в том, что вообще сам термин "колоратура" означает "украшение". То есть колоратура - это именно техничность голоса. А сопрано - это как бы верх, именно в женской интерпретации. У мужчин есть колоратурный бас - есть такой вот термин, это название голоса, именно баса, - или, допустим, колоратурный баритон, тенор. Это именно те голоса, которые обладают подвижностью гортани. Следовательно, они могут петь подвижный, быстрый репертуар. Поэтому колоратурные басы бывают мужские. Вот так.

БАТИНОВА: У меня, знаете, Светлана, всегда вызывают восхищение те люди, которые, занимаясь каким-то делом, влюблены в него. Это передается, даже когда человек просто говорит о колоратурном сопрано, а никто вокруг ничего не понимает. Но, правда, когда на вас смотришь, как вы поете, когда вы рассказываете о своем деле, это так вкусно. Настолько вы влюблены в это дело! И просто хочется узнать, это как, с самого детства?

ФЕОДУЛОВА: Да, это с самого детства. Наверное, с неосознанного даже детства…

ТИХОМИРОВ: С пеленок прямо: уа-уа!

БАТИНОВА: И кто вас влюбил в это во всё?

ФЕОДУЛОВА: Это с пеленок действительно было. Но не таким образом, как вы изобразили. Мне мама очень часто включала песни всевозможные, также сама пела. Она очень хорошо поет, и она пела мне колыбельные. И когда я была совсем маленькой (мне об этом рассказывали, я, конечно, не могу об этом помнить), я эти песни повторяла, и причем повторяла достаточно точно, еще даже тогда, когда не научилась говорить. И мне это нравилось. Я была маленькая, лежала в кроватке, и мне, наверное, нравился именно сам резонанс, который происходит в теле. Я наблюдала так, изучала, и мне очень нравилось. Я постоянно мурлыкала, постоянно пела.

БАТИНОВА: А у меня дочка, кстати, я ей колыбельные пела-пела, а она потом стала мне слова исправлять, говорит: ты забыла, неправильно.

ТИХОМИРОВ: Кстати, я недавно узнал, представляешь, суррогатная мать, которая родила Алле Борисовне и Максиму, она все время слушала песни Кристины Орбакайте.

БАТИНОВА: А почему такой выбор? Есть много других артистов.

ТИХОМИРОВ: Не знаю. Но вернемся к вам, Света. Вы сейчас сказали: вибрации. Ведь когда человек поет, у него в организм всё вибрирует. А мы знаем, например, что людям, которые работают с отбойным молотком или, например, на платформах, где просеивают золотой песок, им дают молоко за вредность, они раньше уходят на пенсию, потому что вообще вибрации - это очень вредно для организма.

ФЕОДУЛОВА: Вы знаете, это действительно так. Но вибрация вибрации рознь. Я даже на эту тему в школе, в 9-м классе защитила целый проект "Звук и музыка". И я делала целую диссертацию по поводу шума. Я еще не занималась так вот музыкой, не думала, что мне это пригодится, но мне эта тема была интересна с точки зрения физики. И действительно, шум может отрицательно влиять на человека. Вот эти сильные басы, какой-то шум раздражающий, он может влиять на его нервную систему, на здоровье и так далее. Но музыка, допустим, которая органичная, которая не диссонирующая, а консонирующая, которая приятна уху, она действительно создает резонанс, гармонию в теле. Дело в том, что, когда наше тело всё резонирует, у нас улучшается дыхание, у нас успокаивается нервная система. Вот почему, когда мы слушаем спокойную музыку, даже рекомендуют Моцарта, например, то наш организм как-то успокаивается. Дело в том, что правильная вибрация, она же идет по звуковой волне (это целое исследование с точки зрения физики), это производит общую гармонию, воздействующую на тело. Следовательно, у нас все частички в теле, кровообращение улучшается, дыхание улучшается, мозг также обогащается кислородом. То есть это на самом деле полезно, очень полезно. Есть даже целые методики, где с помощью звука лечат и рекомендуют людям петь. И, кстати говоря, дорогие слушатели, если вдруг у вас плохое настроение или вы чувствуете себя плохо, вы также можете поправить свое настроение: просто немножко попойте. Или издайте какие-то приятные звуки.

ТИХОМИРОВ: Или послушайте Свету.

БАТИНОВА: Я думаю, слава богу, что у человечества есть эта самая музыка. Она может вызвать все эмоции. И она, кстати, еще влияет на воду. Видели этот фильм на Би-би-си?

ФЕОДУЛОВА: Да, да. Совершенно верно.

БАТИНОВА: Музыкой замораживали воду. Удивительная вещь.

ФЕОДУЛОВА: Действительно, да, кристаллизуется вода. А вообще, в принципе, наше тело в основном состоит из воды. Вы представляете, что происходит у нас! Какое волшебство.

ТИХОМИРОВ: Кстати, я послушал "Аве Мария" в вашем исполнении, а потом специально послушал Марию Каллас, которая исполняет то же самое произведение. И меня удивило, как вы по-разному трактуете одни и те же ноты. Я подумал: а вот пройдут годы, скажем так, вы как-то измените свое отношение к "Аве Мария"? Потому что у вас очень нежно, а Мария Каллас поет о своем, о наболевшем.

БАТИНОВА: Да, возраст разный.

ФЕОДУЛОВА: И возраст, и, наверное, в принципе опыт жизни. Потому что, когда человек поет или вообще что-то делает на сцене, он прежде всего передает свои эмоции. Вот для меня пока "Аве Мария", другие произведения - они такие. Потому что моя жизнь наполнена позитивом, светом. По крайней мере, всё зависит от нас, и я стараюсь ее наполнить светом, позитивом, радостью, счастьем. Поэтому я пою об этом.

БАТИНОВА: Правда, нет таких вещей, которые вас могут вывести из себя? Разозлить очень?

ФЕОДУЛОВА: Вы знаете, я не поддаюсь на это. Конечно же, есть разные факторы, они могут быть. Но я все-таки так себя держу, абстрагируюсь от всего негативного. Стараюсь, по крайней мере, очень, настраиваюсь. А если вдруг что-то, какие-то эмоции или какая-то новость… Знаете, я достаточно близко к сердцу принимаю какие-то новости, может что-то произойти даже в мире, что расстроит, но я все-таки стараюсь как-то успокоиться, принять всё как есть и опять погрузиться в свой мир положительный.

ТИХОМИРОВ: Мир музыки. Это хорошо, Светлана. У вас есть, как говорится, на что опереться - на классическую музыку. А нам каково жить с этой поп-эстрадой?

ФЕОДУЛОВА: Всё зависит от человека, от его выбора на самом деле.

ТИХОМИРОВ: В принципе, да, тоже верно. Светлана, совсем недавно до нас дошла печальная новость из мира оперного шоу-бизнеса: Анна Нетребко развелась со своим супругом.

ФЕОДУЛОВА: Да, я слышала уже об этом.

ТИХОМИРОВ: Я к тому, что, понимаешь, когда человек достигает каких-то больших высот в своем деле, ему в конце концов начинает мешать семья, мужья, жены и так далее.

БАТИНОВА: Да? Ты так решил?

ФЕОДУЛОВА: Мне кажется, вряд ли ей что-либо мешало. Просто это действительно, я могу сказать по себе, очень сложно совместить. Это очень сложно совместить. Постоянные гастроли, постоянные концерты, всё это вечером. И действительно очень сложно совместить… хотя бы какое-то время найти на личную жизнь. Поэтому, к сожалению, у многих артистов и у певцов, да, действительно распадаются браки, очень крепкие браки, казалось бы. Но я желаю Анечке сил и чтобы всё было хорошо, чтобы она это пережила.

БАТИНОВА: Это жизнь. Такое может быть и со спортсменом и с бухгалтером.

ТИХОМИРОВ: Нет, но все равно я волнуюсь, понимаешь, в чем дело.

БАТИНОВА: Просто они на виду, конечно.

ТИХОМИРОВ: Ты тоже, Светлана, вот станешь мировой звездой оперной, и, бац, понимаешь, тоже ведь… Как совмещать личное и общественное?

ФЕОДУЛОВА: Я могу еще раз сказать, что это очень сложно. Я очень стараюсь это совмещать, но это действительно, правда, очень сложно. И сложно с пониманием, тоже сталкиваюсь с трудностями. Вот. Чем дальше, тем сложнее. Я как-то не загадываю вперед и стараюсь не думать ни о хорошем, ни о плохом. Я иду по линии жизни, вот как есть сейчас, на данный момент.

БАТИНОВА: Понятно, что у вас очень плотный график, разные страны, перелеты, но мы нашли информацию, что вы катаетесь на мотороллере, то есть, значит, остается время на какие-то вещи, которые приносят, не знаю, счастье, радость, удовольствие?

ФЕОДУЛОВА: Знаете, сейчас уже не катаюсь. Это было в 19-20 лет. Тогда было действительно время.

ТИХОМИРОВ: Мне кажется, вам не намного больше теперь.

ФЕОДУЛОВА: Действительно, я в душе еще та девочка. На самом деле сейчас я уже с этим моим увлечением закончила, потому что можно простудиться очень легко. Я сейчас очень-очень стараюсь не заболеть нигде, очень себя берегу.

ТИХОМИРОВ: Я вот тоже, знаете, хотел после бани окунуться в прорубь, ну, не в прорубь, а в водичку. А потом думаю: а вдруг с голосом что произойдет…

БАТИНОВА: Конечно, это же твой рабочий инструмент.

ТИХОМИРОВ: Света, я знаю, что у большинства оперных певцов, ну и вообще тех, кто обладает вокальными данными, у них, кроме голоса, кроме таланта, безусловно, еще должен быть промоутер, человек, который, скажем так, будет тебя продвигать. Потому что мы можем сказать: да, Хворостовский - гений великий. Но если бы за ним не стоял его директор, то, наверное, он был бы известен гораздо меньше.

ФЕОДУЛОВА: Знаете, и это действительно так. Но это даже не то, что должен быть человек какой-то, кто будет тебя продвигать, допустим, или у него какие-то связи. Ни в коем случае не только это. Дело в том, что это огромная организация. Попробуй организуй концерты и всё-всё-всё. Если вдруг это ложится на плечи артиста, невозможно выйти в хорошем состоянии на сцену. Организовать свой график самой - это просто невозможно. Поэтому, конечно же, у каждого артиста должен быть обязательно организатор, администратор, концертный директор (это можно называть любыми терминами) именно для того, чтобы каждый занимался своим делом. А артист должен отдыхать, должен находиться в состоянии покоя, радости и при этом…

ТИХОМИРОВ: Какая хорошая профессия!

ФЕОДУЛОВА: На самом деле она хорошая, но она тоже сложная. Потому что очень многие люди других профессий, приезжая, допустим, на гастроли, могут как-то осмотреть окрестности, полюбоваться достопримечательностями. Певцов же это не касается. Они, как правило, сидят в отеле и боятся выйти. Не дай бог пропустить, не дай бог простудиться, заболеть. То есть на самом деле это такие рамки и такая диета жизненная, наверное, я бы сказала.

БАТИНОВА: Вы же очень известная в Европе. Какой любимый ваш город? Вы правда в Праге живете?

ФЕОДУЛОВА: Да. Но сейчас я очень много времени провожу в Москве. И на самом деле я перемещаюсь по миру постоянно.

БАТИНОВА: Просто если честно говорить, то в России мы очень мало знали о вас. В Европе больше.

ФЕОДУЛОВА: Да, в последнее время я вообще практически в России не была. В основном была в Праге, в Европе. Мои города любимые?..  Ну, мне очень нравится Прага, если честно, это мой любимый европейский город. Мне также очень нравится Будапешт. Я люблю и Вену, мне очень нравятся и многие немецкие города. Я очень люблю Италию, очень люблю Милан. То есть в каждом городе есть свое настроение. Мне очень нравится поймать это настроение, и я как бы погружаюсь в эту атмосферу. Поэтому каждый город очень близок душе. В каждом городе есть своя история.

ТИХОМИРОВ: Светлана, вы обещали, что рано или поздно, когда соберетесь с силами, все-таки продемонстрируете нам свой великолепный голос.

ФЕОДУЛОВА: Постараюсь. Я бы попробовала сейчас (не судите строго: с утра без распевки) исполнить вам маленький фрагмент из романса Сен-Санса, называется он "Соловей". То есть это как раз когда голос колоратурного сопрано имитирует птичьи трели. Удалюсь от микрофона немножко подальше, чтобы не испугать наших слушателей. (Поет.)

БАТИНОВА: Браво! Мне это вообще непонятно. Мне кажется, что это что-то космическое! Талант такой иметь!

ТИХОМИРОВА: Слушайте, Света хрупкая, как фарфоровая статуэтка. Каким местом вы издаете эти звуки? Не верится, что это вы.

ФЕОДУЛОВА: Вернемся к законам физики. Резонаторы, резонаторы, резонаторы!

БАТИНОВА: У вас были известные очень педагоги итальянские?

ФЕОДУЛОВА: Да, итальянские, американские, русские педагоги. Жанет Перри, итальянка, и Майкл Поло, американец. Русские педагоги: Майя Марковна Пушкина очень долго со мной занималась, исправляла, ломала мой голос. Мирзоян Лариса Сергеевна раскрыла как раз вот эти верха, диапазон. Каждый педагог внес свой вклад. И вот, наверное, совместными силами получилось то, что сейчас есть.

ТИХОМИРОВ: А ревности нет между педагогами? Потому что все равно каждый считает, что "это моя школа".

ФЕОДУЛОВА: Вы знаете, всегда вообще я сталкивалась с ревностью педагогов. Но так как у меня колоратурное сопрано, с которым в принципе никто изначально не знал, как обращаться, все только пробовали, экспериментировали, но очень аккуратно, поэтому все педагоги, наоборот, были рады, когда я ездила на мастер-классы, и говорили: "Да, может быть, тебе там что-то подскажут, ты потом расскажи". Мне звонили туда: "Ну как? Ты что-то новое узнала, почувствовала?" Вот все как-то болели, общие были переживания за то, чтобы получилось. Поэтому мне очень повезло, это очень хорошие люди.

БАТИНОВА: А знаете, я права или неправа, что не всем, возможно, певцам дан артистизм? У вас он присутствует в высшей степени просто. И ваши выступления - это всегда шоу. Нет, это всегда выступления в лучшем смысле этого слова.

ТИХОМИРОВ: Лена, а как танцует Света! Ты бы видела!

БАТИНОВА: Да? Я про это и говорю. Но это же не всем дано и не все могут вот так…

ФЕОДУЛОВА: Знаете, это, наверное, действительно так. Но мне кажется, даже в творческую профессию непосредственно обращаются творческие люди, которым это близко. Допустим, математики, которые изначально любят компьютеры, или физику, или какие-то другие науки, они не пойдут, наверное, в эту профессию, потому что у них душа не лежит. И действительно, артист должен обладать, наверное, не то что артистизмом или какой-то интересной внешностью, но прежде всего вот этой энергетикой, вот этим посылом, чтобы наладить контакт со зрителем, чтобы это почувствовали.

ТИХОМИРОВ: Света, а вот как раз когда вы исполняете арию куклы Олимпии, вы там еще совершаете некоторые па…

БАТИНОВА: Как вы это делали? Я поверила каждому движению, каждой эмоции на лице.

ТИХОМИРОВ: И я подумал, что, если бы вас пригласили солисткой Большого театра, только не вокалисткой, а в балет, вы могли бы справиться.

ФЕОДУЛОВА: С балетом для Большого театра я бы, наверное, не справилась, потому что я не занималась этим в детстве. Мне один раз приснился сон. Я увидела куклу… Себя увидела на сцене на пуантах. Вы знаете, эта идея пришла во сне. И в этот же день я записалась на хореографию. Это мне было 19 лет. И специально для этого номера начала заниматься балетом, хореографией, именно постановкой на пуанты. Мне хотелось придти к этой цели, чтобы научиться танцевать на пуантах и поставить "Куклу". Мне казалось, это был бы замечательный номер. Но самая сложная задача была - это научиться петь в этом положении. И эти поиски длились три года, на самом деле очень долго искала, как соединить всё в этом положении, стоя на пуантах петь. Ну вот, получилось однажды. У меня есть там свои секреты, я их не буду раскрывать. Есть секреты, которые помогают.

ТИХОМИРОВ: То есть, есть секреты мастерства?

ФЕОДУЛОВА: Есть секреты.

ТИХОМИРОВ: Света, оглядываясь на вашу такую большую и мощную биографию творческую, я понимаю, что все-таки петь в детском хоре и быть солисткой - это большое испытание.

ФЕОДУЛОВА: Да.

БАТИНОВА: И это большая нервозность.

ТИХОМИРОВ: Во-первых, все-таки есть какая-то внутренняя конкуренция. Потому что все поют в хоре, и вдруг одна из хористок становится солисткой.

ФЕОДУЛОВА: Вы знаете, я могу сказать, что, конечно, коллектив коллективу рознь опять-таки. То есть я могу отметить, что у меня была конкуренция в школе, допустим, у меня была конкуренция в других коллективах (я не буду называть). Но вот именно в Большом детском хоре, где я провела большое количество времени, этой конкуренции не было совершенно. Там были основные мои друзья. Я там была неким лидером, и мне это нравилось. Но мы как-то были в одной связке. И девочки действительно искренне переживали. Вот не было там никаких козней, что ты солистка, ты не солистка, не было такого. Вы знаете, очень дружный коллектив, очень! И я хор обожала и неслась туда всегда просто с огромной радостью, счастьем, потому что было интересно.

ТИХОМИРОВ: Света, я понимаю, что все-таки, когда вы, например, прима и выступаете на лучших концертных площадках мира с оркестром симфоническим, это всегда классно, всегда хорошо. Но согласитесь, что вторая, очень важная, часть работы любого артиста, оперного артиста - это, безусловно, работа в опере. А это очень тяжелый, я не хочу говорить бизнес, это очень тяжелый труд. Вы избегаете его или…

ФЕОДУЛОВА: Вы знаете, я просто, уже поработав в театрах, для себя все-таки сейчас сделала вывод, что мне больше нравится концертная деятельность.

БАТИНОВА: Правда?

ФЕОДУЛОВА: Вы знаете, это даже не то что мне не нравится, я очень люблю спектакли, очень люблю именно оказываться в роли, проживать ее непосредственно. Но дело в том, что сейчас мало ставят для колоратурных сопрано. Очень мало ставят. Поэтому мне, к сожалению, предлагают роли не для моего голоса. То есть хотят видеть в театре, но предлагают мне Джильду, Травиату. А я понимаю, что на этих ариях, на этих партиях я просто посажу голос, он станет таким шаблонным, достаточно обычным.

ТИХОМИРОВ: Плоским, да?

ФЕОДУЛОВА: А может быть, даже вообще его потеряю, потому что это мне несвойственно петь.

ТИХОМИРОВ: А что, это возможно, да?

ФЕОДУЛОВА: Да, конечно. Если петь не свой репертуар и достаточно в больших количествах, то голос начинает деградировать и его можно потерять.

ТИХОМИРОВ: Вот здесь нам слушатели написали по поводу того, не пробовали ли вы петь "Plavalagunа" из фильма "Пятый элемент". Я знаю, что у вас был такой опыт.

БАТИНОВА: Правда, да?

ФЕОДУЛОВА: Да, есть. Он есть в записях, есть в Интернете.

ТИХОМИРОВ: Ну, слава богу, конечно, ты не Дмитрий Хворостовский, которому предложил свой репертуар Игорь Крутой. Но, скажем так, тебе интереснее был бы современный композитор?

ФЕОДУЛОВА: Конечно. Мне было бы интересно поработать с современными композиторами. Главное для меня найти общий язык и общую цель, чтобы мы шли в одном русле. То есть как бы объединиться творческими такими задумками. Если они бы совпали, я бы с удовольствием поработала. Почему бы и нет?

ТИХОМИРОВ: А предложения такие поступают?

ФЕОДУЛОВА: Пока нет.

ТИХОМИРОВ: Ничего страшного!

БАТИНОВА: Вопрос Светлане: "Правда ли, что такое пение, как ваше, опасно для сосудов мозга?"

ФЕОДУЛОВА: Нет, совсем нет. Наоборот. Опять-таки, знаете, очень зависит не от того, как высоко ты поешь или как низко, главное, как ты поешь и какая школа у вокалиста. Можно петь и на среднем регистре настолько неправильно, что будет такой зажим на горле, что будешь постоянно болеть, не знаю, подсвязочным трахеитом, так называется эта болезнь у вокалистов, или узлы на связках. То есть вот если без напряжения петь и с хорошей школой, то никакого нет ни в коем случае вреда для здоровья.

БАТИНОВА: Просто, когда поете, не курите.

ТИХОМИРОВ: Вы меня спровоцировали сейчас на очень интересный вопрос.

БАТИНОВА: Про секс?

ТИХОМИРОВ: Нет. Гораздо хуже.

БАТИНОВА: У нас обычно в это время Вадик…

ТИХОМИРОВ: Нет, все, я сдержусь. Потому что Светлана нельзя такие вопросы задавать априори. Света, у меня вопрос. Простите только, ради бога, но я слышал, что, конечно, если у тебя низкий голос, то главный резонатор - это тело, диафрагма. А если у тебя высокий голос, то тут самый главный резонатор - это голова. Причем голова более пустая…

ФЕОДУЛОВА: Я поняла ваш вопрос. Говорят вообще, что да, у вокалистов работают только головные резонаторы. За счет того, что голова пустая…

БАТИНОВА: Про нас то же самое говорят, что мы говорящие головы.

ФЕОДУЛОВА: Очень много шуток и всевозможных анекдотов по этому поводу. Ну, на самом деле есть действительно такой интересный парадокс (к вашему вопросу), что, когда ты поешь высоко, возникает такое интересное ощущение некоего вакуума, когда ты действительно ничего не соображаешь, вы представляете, какая звуковая волна подается в голову, и действительно там всё резонирует. И ты стоишь на сцене (но это удивительно приятное ощущение, вот этот резонанс в голове, удивительно приятно), но ты действительно в этот момент находишься в каком-то вакууме. Как будто тебя на небеса вознесло, и ты вот в этом паришь.

ТИХОМИРОВ: А ты поешь, и все люди тоже возносятся с тобой вместе.

ФЕОДУЛОВА: Я надеюсь.

ТИХОМИРОВ: Света, и еще. Конечно, рано или поздно ты будешь думать о том, как стать мамой. А это как-то может повлиять на голос? Все-таки это такой большой физиологический труд для женщины.

ФЕОДУЛОВА: Конечно же, роды очень сильно влияют на голос. Но, знаете, как правило, в лучшую сторону. Конечно же, в любом правиле есть исключения, но редко-редко когда это в худшую сторону. Потому что голос крепнет, становится в какой-то степени легче петь. Он становится больше, он становится объемнее. Мне даже в свое время говорили: "Света, может быть, тебе родить…" А я думаю, всё пускай будет в свое время. Но я надеюсь. Конечно же, мне бы хотелось стать мамой через какое-то время. Сейчас пока рано, но через какое-то время… И я очень надеюсь, что голос на это приятно среагирует. И еще очень важно, чтобы рядом был хороший педагог также. Потому что голос на какое-то время теряется, фактически невозможно петь, расшатывается. То есть появляется огромное вибрато, и его нужно собрать. На это у некоторых уходит месяц, у некоторых неделя, а у некоторых по несколько лет. Это все физиологически индивидуально. Поэтому очень важно быть под присмотром педагогов, фониатров. То есть я к этому тоже отнесусь очень тщательно, чтобы правильно собрали голос, как в свое время научили петь, так же правильно его потом восстановили.

БАТИНОВА: Все очень тонко.

ТИХОМИРОВ: Спасибо тебе большое, что пришла к нам, спасибо за твой голос.

ФЕОДУЛОВА: Спасибо вам большое за очень интересную беседу.

БАТИНОВА: У вас скоро концерт?

ФЕОДУЛОВА: Да.

БАТИНОВА: Пусть хорошо пройдет!

ФЕОДУЛОВА: Спасибо.