Валенки Марина Зудина

ТИХОМИРОВ: В студии появилась народная артистка России Марина Зудина. Здравствуйте, Марина. Хочется вас сразу назвать по имени,  отчеству, потому что народная артистка. Но вы как-то свежо, очень молодо выглядите для народной артистки.

ЗУДИНА: Спасибо большое. Можете называть меня - Марина. Мне так привычней.

ТИХОМИРОВ: Ну, что же, Марина, сегодня будет серьезный, сложный разговор. У нас нет другого пути.

ЗУДИНА: Пожалуйста, я готова.

ТИХОМИРОВ: И первый вопрос самый сложный и самый важный. Вы знаете, перед встречей с вами я, естественно, посмотрел ваши работы в кино, в театре. И пришел к такому печальному выводу: вы очень талантливая актриса. Я скажу вам больше: вы очень необычная актриса. С очень необычным темпераментом, подходом к роли, к партнеру. Я серьезно вам говорю. Но возникает сразу следующий вопрос. Вы знаете, Марина, мне кажется, что, если бы вы, например,  работали в театре, где художественный руководитель не ваш супруг, вы добились бы гораздо больших ролей. Гораздо более ярких  ролей. Я серьезно вам говорю это.

ЗУДИНА: Вы знаете, наверное, я сейчас разделю это на две проблемы. То, что касается ролей, наверное, мне грех жаловаться, особенно, в последние годы, потому что Олег Павлович сам не режиссер. И я благодарна, что за последние несколько лет я работала с Константином Богомоловым, и я сыграла в его спектаклях "Чайка" Аркадину, в "Фигаро" графиню, я сыграла в "Событии" главную женскую роль. Я сыграла в "Идеальном муже", нашумевший спектакль, и очень пользуется спросом большим у зрителей. Главную роль женскую я сыграла в "Карамазовых", совершенно необычную для меня  роль. Мне хотелось сказать: "Ребята, я играла и побольше роли". А ко мне подходили и говорили: "Марина, какая у вас замечательная работа!" Правда! Мне так это было странно. Она необычная, она характерная роль.

ТИХОМИРОВ: Вы - характерная актриса, в том-то и дело.

ЗУДИНА: Все по-разному воспринимают. Но мне было очень важно. Я с огромной радостью работала. И это недавняя, самая последняя моя премьера. И когда мне дали эту роль, я сказала: "Кость, ты рискуешь, потому что я не все умею". То есть я не до такой степени острохарактерная, я что-то могу, что-то не могу, как любой актер

ТИХОМИРОВ: Все-таки есть какие-то рамки?

ЗУДИНА: Рамки есть. То есть можно пробовать все, но ты понимаешь, где ты себя свободно чувствуешь. И, как ни странно, был очень неожиданный  результат для меня. Потому что таких слов я, по-моему, не после ни одной роли не слышала в свой адрес. И мне даже стало как-то обидно, хотелось сказать: "Ну, в общем, у меня и значительнее роли были!" Нет. Другое дело, сложность, знаете, в чем? Сложность в восприятии меня. Помню, мы были со спектаклем "Чайка" на Украине, в Киеве. И была компания, вечером ужинали. И один человек, который нас позвал (причем, Олега Павловича не было), сказал: "Марина, для меня открытие, что вы хорошая актриса". Да, да, да. Потому что почему-то жена - это сразу… Мне не додано с другой стороны, не в смысле даже ролей. Хотя моя приятельница пришла в "Мастер и Маргариту", она много лет знает меня, Олегу Павловичу сказала: "Почему Марина не играет Маргариту? Это ее роль! Олег Павлович, вы несправедливы!" И мы случайно встретились на спектакле. Так она подошла к нему и долго доказывала, что мне надо было играть. Мне, конечно, это очень приятно, но я спокойно отношусь к тому, что нельзя сыграть все, во-первых. Во-вторых, если в юности мне важно было играть именно Машу в "Дубровском" или какую-то героиню Чехова, то сейчас мне важно принимать участие в интересной работе с талантливым режиссером и с хорошими партнерами. Понимаете, это важней. Не имя героини в каком-то культовом произведении, а именно просто принимать участие в интересной работе.

ТИХОМИРОВ: Мы пришли говорить о вас, Марина, а все равно получается, что мы говорим о вас и об Олеге Павловиче Табакове. Мне, честно говоря, очень страшно и боязно, знаете, почему? Потому что я смотрю, что таких профессиональных и талантливых режиссеров и менеджеров, как Олег Павлович, как театр "Современник", как Галина Борисовна, у нас все меньше и меньше.

ЗУДИНА: Марк Анатольевич Захаров. Нет замены, да?

ТИХОМИРОВ: Да. Я просто боюсь, что там пустота. Нет, нет, и Кирилл Серебренников замечательный, и, конечно, Олег Меньшиков замечательный. Все замечательные! Но, вот знаете, чтобы это было… есть такое слово "воцерковленный", вот чтобы было так: и вера, и любовь, и талант, и все в одном флаконе.

ЗУДИНА: Мне кажется, знаете, в чем проблема сейчас? Я как-то разговаривала со своей подругой (но тогда мы были не подругами, приятельницами) и она спросила меня: "Марина, скажите, пожалуйста, а вот я знаю многих артистов, которые в топ сейчас входят. Но почему нет такого масштаба, какой был, скажем, в 60-е годы, возьмем как отправную какую-то точку?" Мне кажется, очень поменялось время. И есть люди, как тот же Кирилл Серебренников, который способен организовать, любить молодых, начать дело и думать о них и любить их, совершая ошибки, не совершая ошибки, но двигаясь куда-то. Но он режиссер. А артисты же все-таки сосредоточены больше на  реализации каких-то своих задач, зарабатывании денег, на собственной популярности, они всегда думают, что выгодно им. Вот раньше, мне кажется, было поколение… Даже я еще росла в то время, когда думали о деле, и дело было главным. Когда мы начинали "Табакерку", я играла главные роли в кино и играла эпизоды в театре…

ТИХОМИРОВ: Вообще я поражаюсь до сих пор: "Табакерка" в подвале. Я совершенно случайно, помню, зашел туда, и мне говорили: "Это будет театр, это будет храм!" Я думаю, ну, какой театр, какой храм? Кто в советское время даст возможность развиться этому?

ЗУДИНА: Но это вот Олег Павлович. Это опять-таки с нуля, с дворца пионеров он вкладывал свои деньги, он это сделал. Он хотел что-то. Так вот сейчас многие думают больше о себе. Такая, знаете, единичная реализация: этот проект мне даст популярность, этот проект мне даст деньги и так далее. Люди мыслили по-другому. Поэтому есть даже трагизм в какой-то ситуации. Я смотрю на наших корифеев, понимаю, что я тоже не нахожу, как и вы. И для нашего поколения это тоже проблема. Ведь есть замечательные режиссеры, есть замечательные артисты. Олег Павлович в меньшей степени режиссер, скажем так. Он - актер, педагог, менеджер прекрасный и деятель театральный по рождению каких-то идей, по решению каких-то задач. Я думаю, чем бы он ни занимался (Господь Бог так дал) пошел бы он в политику, я думаю, он был бы успешным политиком.

ТИХОМИРОВ: Я думаю, что, да.

ЗУДИНА: Во-первых, не всем так дают. Когда иногда говорят: "А почему он делает так?" Я отвечаю: "А как ты не можешь понять? Ты всерьез задаешь этот вопрос? Ты что, не понимаешь просто, что ты можешь столько, а другой не может?" Нельзя же сказать артисту, почему он не играет, как Евгений Миронов или как Владимир Машков? Потому что он не Евгений Миронов и не Владимир Машков. Вот и все. Точно так же и в этом деле. Человек, который руководит, он должен думать о деле, он не должен завидовать чужому успеху. То есть комплекс полноценности определенный должен быть.

ТИХОМИРОВ: Да! Вот этого не хватает нам всем, по-моему.

ЗУДИНА: Часто режиссеры выживают талантливых артистов, в смысле режиссеров, потому что это конкуренция. И не  хочется, чтоб кто-то ставил более талантливые спектакли, чем он сам. Поэтому я эту вижу проблему. С другой стороны, нельзя зарекаться и я вполне допускаю, что возникнет какая-то ситуация и кто-то так себя проявит, что мы даже и предположить не можем.

ТИХОМИРОВ: Марина, конечно, вы работали на сцене в "Табакерке" и потом вы стали работать на сцене Московского Художественного театра. Скажите, сцена каким-то образом влияет на актера? Я всегда очень уважительно и, скажем так, с симпатией относился к Михаилу Пореченкову. Я достаточно холодно относился, например, к Хабенскому. Но когда я их увидел на сцене МХТ, я вдруг поймал себя на мысли, что это замечательные актеры. Я подумал: интересно, это сцена вдруг вот так их заставила сиять по-новому? По крайней мере, для меня, обычного зрителя.

ЗУДИНА: Вы знаете, во-первых, конечно, эта сцена обладает какой-то магией. И зарубежные звезды, когда приезжали, и Харви Кейтель и Мерил Стрипс, они приходили и буквально дотрагивались до стен, вот для них это было какое-то святое место. Отар Мегвинетухуцеси, великий грузинский актер, с которым мы играли "Антигону" (он играл Креона, я - Антигону) тоже испытывал какой-то безусловный пиетет. Как ни странно, может быть, даже молодые этого не испытывают.

ТИХОМИРОВ: Да, это я уже понял.

ЗУДИНА: Да, правда. Но, мне кажется, что просто Олег Павлович обладает еще таким уникальным свойством, когда он втягивает в свою орбиту каких-то артистов, они выходят на новый уровень или происходят какие-то открытия. Именно в МХТ дебютировала Рината Литвинова.

ТИХОМИРОВ: И, кстати, хорошо. Ее ругали все, а я считаю, очень хорошо.

ЗУДИНА: Да. Я впервые поняла, кто такая Раневская для меня. Правда.

ТИХОМИРОВ: Да, да, она такая. 

ЗУДИНА: Вы знаете, потому что я понимала, что эта женщина не понимает, какой сад, какой бизнес, она хотела в Париж к любимому. Вот и все. И я это понимала. И первый раз в жизни я понимала, что это за женщина. Мне вот, например, это было важнее, может быть, каких-то профессиональных навыков и других решений каких-то сцен, которые могли бы быть. Я понимаю, что, может быть, другая актриса профессиональная сыграла бы, может быть, точнее, но не было бы какой-то такой ауры, чтобы я про эту женщину понимала как про психотип. Точно так же Костя Богомолов в спектакле "Идеальный муж". Олег Павлович, пригласив актера Игоря Миркурбанова, я считаю, открыл его для театральной Москвы.

ТИХОМИРОВ: То есть, все-таки магия сцены есть?

ЗУДИНА: Да. Филипп Янковский, который дебютировал, ученик Олега Павловича, 20 с лишним лет не выходил на сцену, его пригласили, он играет Дмитрия Карамазова в "Карамазовых". Мы с Филиппом были знакомы, но не более того, на уровне "привет". И когда-то он был учеником Олега Павловича, мы тоже также минимально общались. Для меня он стал и актерским открытием, и человеческим открытием. Мне очень радостно, что люди, приходя в этот театр, на эту сцену, заново раскрываются, и какой-то виток начинается в их биографии. Это очень важно.

ТИХОМИРОВ: Я просто помню, разговаривал с Борисом Красновым (наш сценограф), и он сказал, что вел переговоры с Аль Пачино, чтобы тот, скажем так, приехал и дал, например, спектакль, мюзикл. И Аль Пачино сказал: "Я приеду и могу сыграть. Пожалуйста, даже встану в бродвейскую катушку, только если мне будет дана сцена МХТа". И я помню, что Боря Краснов все время бегал и говорил: "Надо, надо к Олегу Павловичу, надо говориться. Ну, Аль Пачино же!"

ЗУДИНА: Но мне кажется, что просто он не приходил с этой идеей, я об этом не слышала. Но, конечно, я думаю, это было бы грандиозно. Олег Павлович очень открыто относится ко всем новым идеям, он очень открыт.

ТИХОМИРОВ: Я, кстати, удивляюсь. А вот, вы знаете, Марин, вы, кстати, тоже. Простите, конечно, но для меня было открытие, когда я увидел ваш год рождения.

ЗУДИНА: А я забываю, сколько мне лет. Иногда спрашивают, я говорю, а потом думаю: "Ой, нет, нет, я ошиблась. Но я точно не помню". И когда говорят "полный возраст" в медицинских учреждениях, это уже вообще очень сложно сказать плюс уже как бы, ну, уже полных или неполных. Я спокойно к этому отношусь. И вы знаете, все мои какие-то комплексы по поводу возраста закончились, наверное, после  35-ти. В 20-ть у меня их было больше. Потому что в 20-25 лет, даже в 20-ть мне казалось, после 30-ти вообще жизнь заканчивается, когда ты переходишь этот рубеж, ты понимаешь, что…

ТИХОМИРОВ: Еще потрепыхаемся.

ЗУДИНА: Есть индивидуальность человека. Как сейчас говорят, харизматичность. И если она есть, это не зависит от возраста. Как у мужчины, в принципе, так и у женщины. Я знаю очень много молодых, которые настолько как бы устали уже от всего и настолько глаз не горит, что я думаю, боже мой, сколько им лет и сколько мне! Я еще способна быть наивной, удивляться, открывать что-то для себя и ошибаться.

ТИХОМИРОВ: Вот для меня тоже. И они, мне кажется, должны давать пример молодежи. А у нас люди в возрасте - это гнусные грымзы, которые чего-то ноют, которые чем-то недовольны. И так мало толерантных людей, которые понимают молодежь, которые могут с ней говорить на одном языке! Я думаю, как это воспитать в людях?

ЗУДИНА: Вы знаете, ну, может быть, оттого, что и в "Табакерке" и в МХТ всегда было очень много молодых, Олег Павлович всегда учеников любил, у нас очень хорошая молодежь.

ТИХОМИРОВ: Да нет, она прекрасная молодежь! У нас приходят они сюда в студию…

ЗУДИНА: Нет, я про другое говорю. Но мы их не можем не любить, потому что, если человек талантлив, у нас такая, например, атмосфера, что люди оценивают старшее поколения и начинают как бы любить, восхищаться. Когда не получается, это не получается, ни с чем, ни с возрастом, ни с чем не связано. Вот.

ТИХОМИРОВ: Ну, такое перекрестное опыление, я так понимаю.

ЗУДИНА: А у меня в юности, например, была такая ситуация, когда у меня был роман с Олегом Павловичем, и я видела, как на меня актрисы ближе к сорока, смотрят и как оценивают. И я тогда запомнила это и сказала себе: вот когда я достигну их возраста, я не хочу так глупо выглядеть, потому что это все очень видно. Понимаете? И я, зная это, я помню, какая я была. И я не знаю, я к молодым, если нет никакой дряни (это ж тоже бывает), я  очень хорошо отношусь, потому что считаю, что у молодых ресурс. Я, например, очень люблю с молодыми работать. Вот с гримерами молодыми. Я почему-то от них больше получаю. Они креативней, они меньше обижаются на какие-то пожелания. Вообще молодые люди, в них есть желание что-то еще менять и что-то делать. Я это люблю. Вот, видимо, меня просто муж уже так воспитал. Вот поэтому мне гораздо интереснее работать с молодыми режиссерами, актерами.

ТИХОМИРОВ: Слушайте, Марина,  вы знаете, конечно, не хочется говорить о дряни, но все равно придется. Совсем недавно, Интернет всколыхнуло письмо Кирилла Ганина. Я знаю прекрасно этого человека, даже с ним делал как-то интервью, но это было давным-давно. Я все время думаю: ну, вот как так может быть, люди, которые не имеют никакого права обсуждать, давать оценки, гадить, они достигают (и, между прочим, это огромный пиар сейчас, сейчас все только об этом говорят). И самое главное, что все говорят: "Ну, все-таки, наверное, нет дыма без огня". Это вторая любимая пословица всех россиян. И я думаю: ну, как это может быть? Ну, есть у человека совесть? Просто обычное нормальное человеческое понятие совести?

ЗУДИНА: Вы знаете, во-первых, есть заповедь: не суди, не судим будешь! Я имею в виду, что у меня, например, крестная моя, она действительно верующий человек и верующий по-настоящему. Она соблюдает все посты, она молится за всех крестников, она в монастыри ездит, свечки ставит. Она живущая (она сама доктор) по определенным божеским законам. Она, например, была у нас на спектакле "Идеальный муж" три раза. И, скажем так, мало того, что ей понравилось. Ведь каждый видит, например, мы любую ситуацию возьмем, кто-то увидел это, а кто-то увидел совсем  другое. А я, например, вижу горечь по поводу того социума, в котором мы живем. В социуме, когда я слышу, например, как надо относиться, что в католической церкви сплошь и рядом случаются чудеса растления детей, то как тогда вообще к церкви, например, можно относиться? Вообще церковь - это институт. Есть Господь Бог, и у каждого с ним свои взаимоотношения, понимаете? Можно дома читать молитву - вот и все. Мало того, мне кажется, во многих произведениях наших классиков затрагивается вопрос веры или неверы. У того же Достоевского, понимаете? У Толстого. Это как подходить. Иногда ты читаешь и думаешь… Когда у Горького, я помню, мы играли спектакль "Последние", монолог у Ольги Яковлевой, актрисы, когда она говорит: "Господи…  (Скажем так, не проклиная, но в этом была претензия Господу, за что он дал его героине такие испытания?) И к этому тоже можно как угодно относиться. Но ведь мы играем про разных людей. И эти разные люди имеют свой взгляд, скажем так, на то, что происходит в этом мире, и на создание этого мира, и на законы этого мира. Потом все-таки, не знаю, в искусстве, и в живописи очень разные есть…

ТИХОМИРОВ: Марина, мы сейчас затронули тему веры. Мне кажется, вообще в последнее время это очень животрепещущий вопрос. Иногда даже не Олимпиада сейчас больше волнует, сколько вопрос веры. Вера в президента, вера в Бога, вера в людей.

ЗУДИНА: А без веры жить нельзя потому что.

ТИХОМИРОВ: Я, знаете, о чем думаю? Вот мне театр чем нравится, даже наш современный театр, что все равно вера в Бога - это самая главная тема настоящего театра. Хотя многие были безбожники, и актеров вообще раньше хоронили за пределами кладбища. Но, как ни странно, несмотря на все это, если искусство заставляет человека быть лучше…

ЗУДИНА: Вообще задуматься над какими-то вопросами, которые перед каждым из нас встают, мне кажется, если театр способен заставлять мыслить и рождает, и ставит какие-то вопросы, пусть это обсуждают. Это и делается для того, чтобы человек о чем-то задумался и понял: а как я думаю на эту тему? Или что у меня это вызывает в моих чувствах, эмоциях? Другое дело, что я не считаю, что  театр и кино… Я так понимаю, что без этого не обойтись. У меня мама была недавно на спектакле, который поставил Марат Гацалов, "Сказка о том, что мы можем, и что нет" по сценарию Луцика Саморядова, который так и не был снят.

ТИХОМИРОВ: Впервые слышу.

ЗУДИНА: Да. И позвонила мне мама и сказала: "Марина, а вы вообще видели (на Малой сцене) этот спектакль? Это же ужасно! Там голые женщины, там что-то такое говорят!" Я говорю: "Мам, как ты разглядела? Там, во-первых, плохо видно, темно и плохо слышно». Но прошмыгнула там, закрывшись…

ТИХОМИРОВ: Это как раз то, что надо.

ЗУДИНА: И мы стали просто говорить. А потом я объясняю, потом у нее, кстати, изменилось настроение, она уже была веселая и говорит: "Спасибо, что мы с тобой поговорили". Я ведь сама стала думать о том и, понимаешь, это из жизни нашей полиции. Неужели ты думаешь, что, когда в их какой-то организации, где они все существуют, они обращаются друг к другу, младший, скажем, рядовой состав,  они говорят: "Разрешите, не будете ли вы любезны" или "благодарю вас за то, что", они же определенным языком говорят.

ТИХОМИРОВ: Я знаю этот язык.

ЗУДИНА: Понимаете? И если там деликатных несколько слов говорю, но иначе тогда про это вообще нельзя ни говорить, ни снимать. И она сказала: "Вообще-то, действительно!" Понимаете, какие вещи? Да, это сложно. Но, наверное, иногда новая драматургия, так называемая, или новое кино должно и об этом говорить.

ТИХОМИРОВ: Но, по крайней мере, я помню, когда я пришел на спектакль "Подушка" на Малой сцене, я был в шоке, с одной стороны, но я не мог уйти. А, самое главное, что потом, когда я вышел с этого спектакля, при всей этой крови, этих детей, этих туш и все остальное, я вдруг понял, что у меня внутри очень светлое состояние.

ЗУДИНА: Вот, это важно.

ТИХОМИРОВ: Я подумал: наверное, это и есть современное искусство - через шок, через такую шоковую терапию действительно к каким-то нормальным ценностям. Но по-другому иначе не доходит до нас, к сожалению.

ЗУДИНА: Да.

ТИХОМИРОВ: Такие мы стали толстокожие.

ЗУДИНА: Потому что, любые "новости" включи… Я прошу уже мужа выключать, потому что очень  сложно, ты заполняешься этими проблемами и живешь с ними целый день.

ТИХОМИРОВ: Кстати, Марина, а что там с новой сценой в "Табакерке"? Уже достроили, нет?

ЗУДИНА: Вы знаете, достроили, но сейчас идет вопрос о  техническом оснащении.

ТИХОМИРОВ: О, это надолго!

ЗУДИНА: Нет, нет! Слава богу, благодаря решению мэра московского сейчас вопрос уже решен. Там была проблема в том, что было запланировано австрийское оборудование, а в силу того, что несколько лет там кризис был, курс изменился, и мы могли претендовать только на чешское. А понятно, что через год, по опыту тех, кто это знает, через год или два это выходит из строя, это не имеет смысла. И долго решался этот вопрос. Но, слава богу, он до Нового  года решился. Планировали осенью, но, не знаю, успеют или нет открыть, но то, что решился вопрос, это уже очень о многом говорит. Потому что, конечно, это большая несправедливость, театру больше 25 лет…

ТИХОМИРОВ:  Ну, да! Один из лучших театров в Москве.

ЗУДИНА: И, понимаете, проблема в том, что мы все выросли из этого пространства, и ведущие артисты на самой сцене "Табакерки" почти уже не играют.

ТИХОМИРОВ: Ну, да. А не жалко все-таки вот этот маленький полуподвал такой уютный?

ЗУДИНА: Он останется. Вы знаете, так как Олег Павлович три года  назад открыл колледж для детей со всей страны, со всех уголков России, то, во-первых, останется сцена для молодых совсем ребят, которые будут приходить.

ТИХОМИРОВ: Как студия.

ЗУДИНА: Да, как студия. И для каких-то экспериментальных работ. Это очень важно. Это будет вторая площадка.

ТИХОМИРОВ: Ну, а теперь вопрос, который касается, Марина, вас как мамы. Скажите мне, как вы могли сделать так, чтобы ваш сын стал актером? У меня огромное количество друзей актеров, мамы, папы, они все говорят "никогда в жизни мой ребенок не пойдет по  театральным стопам".

ЗУДИНА: Вы знаете, может быть, они неуспешные и несостоявшиеся артисты. Мне кажется, что в любой профессии надо состояться. А что, лучше быть плохим доктором, чем плохим актером?

ТИХОМИРОВ: Нет, это еще хуже.

ЗУДИНА: Вот! Мне кажется, хуже. Или лучше быть плохим адвокатом? Это тоже еще хуже. Во всяком случае, плохой артист вреда не сделает, никакого никому не причинит. Но дело не в этом! Мне кажется, это какой-то устаревший взгляд. Когда я читаю эти интервью, что "я никогда, чтобы моя дочь или мой сын!", а я счастлива, вы знаете, в этой профессии. Это одна из лучших профессий. Она безумно интересная. Да, по-разному складывается. Но если не упираться головой в стену и видеть только: вот я должен быть первым артистом. Если женщина находит многое в семье, в  детях,  в реализации, мужчина начинает еще чем-то заниматься,  режиссурой ли или продюсированием, это зависит уже от человека.

ТИХОМИРОВ: Да у нас Толя Руденко пришел, говорит: "Я цветочный магазин открыл". Я говорю: "Молодец, Толя".

ЗУДИНА: Кто-то ресторан может открыть. И на Западе люди бизнесом занимаются. Почему такая нелюбовь к той профессии, которой ты сам занимаешься? Никогда чтоб мои дети…! Я была счастлива. Я сына не толкала в эту профессию. Я даже сейчас отношусь так к этому спокойно. Да, он снялся в главной роли у Анны Меликян в ее новом фильме в полном метре.

ТИХОМИРОВ: Правду всю сказали сыну на премьере?

ЗУДИНА: А еще не было премьеры.

ТИХОМИРОВ: Но вы видели материалы?

ЗУДИНА: Нет, я не видела. Я доверяю. Она талантливая женщина, я доверяю. Он сыграл в 16 лет в спектакле Кости Богомолова вместе с Олегом Павловичем на сцене МХТ. Он выпустил спектакль "Билокси", это как бы курсовая работа, и он играет ту роль, которую в свое время играли Женя Миронов, Сережа Безруков, Антон Табаков, Денис Никифоров. Вот сейчас о ни как бы третий-четвертый курс колледжа они сделали эту работу. Олег Павлович, который очень сомневался, скажем так, во многом, начинает иногда даже радоваться каким-то Пашкиным успехам. Но я вполне допускаю, что он закончит колледж, он захочет освоить еще какую-то профессию, здесь ли, в Англии ли, в Америке ли, я буду только "за". Я отношусь к этому, как к поиску себя. Человек должен быть счастливым при том, что он делает.

ТИХОМИРОВ: Какая идеальная мама!

ЗУДИНА: Нет, он должен найти себя. Мы только можем помочь ему. Вот и все. Может быть, он потом захочет быть продюсером, я не знаю. Я не толкаю никуда.

ТИХОМИРОВ: Я просто думаю о том, что, конечно, молодежь сейчас пошла очень дерзкая. Я удивляюсь иногда, как можно, например, совершенно спокойно руководить молодежью. Я опять про колледж, например, про труппу, где много молодых актеров, и про детей тоже. Ведь они стали совершенно другие.

ЗУДИНА: Другие. Они не любят бессмысленно что-то делать.

ТИХОМИРОВ: Да, вот, кстати, бессмысленность они вообще ненавидят.

ЗУДИНА: Они хотят понимать. Я помню, Павлик пошел в первый класс, и я разговаривала с учительницей по физкультуре. Она говорит: "Это удивительно! Я говорю им: сделайте то-то, то-то! Они спрашивают: а зачем это?" Они  хотят понимать логику или понимать, для чего они это делают, для какой группы мышц или почему именно так? Они не хотят просто направо, налево, кругом, шагом марш! Это уже другое поколение.

ТИХОМИРОВ: Я просто вспоминаю. У нас было по сценической речи вот эти все: а-п-п-пт. Я не занимался, потому что я не понимал, зачем это надо. Теперь я понимаю, зачем это надо. Но, видите, дикцию уже не поправить.

ЗУДИНА: Хотя было бы желание!

ТИХОМИРОВ: Нет, мы все сделаем, все поправим. Возвращаясь к напечатанному. Все-таки, если говорить о театре, о МХТ,  там собралась такая звездная труппа! Я все думаю, интересно, как все уживаются там? Нет, я видел, я был за кулисами. И меня поразило, например, что после спектакля там сидит Саша Семчев, например, к нему заходит Пореченков, Хабенский и все остальные. И все общаются на уровне, как друзья, как товарищи, как приятели, никак звездные представители богемы! А вообще все равно, наверное, тяжело? Когда на один квадратный метр приходится столько звезд?

ЗУДИНА: Вы знаете, если люди делают одно дело, они заинтересованы, чтобы это было успешное дело. Быть первым артистом в плохом театре со слабыми партнерами - радости мало.

ТИХОМИРОВ: Это самое ужасное!

ЗУДИНА: Никакой звездности не захочешь, быть звездой в самом неуспешном театре! Поэтому за счет чего составляется все? Выпускается новая премьера, она успешна. Дай бог, сейчас Володя возобновляет "№13"  .

ТИХОМИРОВ: Кстати, почему вдруг это решение? Был успешный театр, отыграл свое?

ЗУДИНА: Вы знаете, Женя Миронов, который играл главную роль, сказал, что ему уже сложно совмещать плюс по возрасту ему сложно это делать. Два года не шел спектакль, и речь все время шла о возобновлении, о вводе. Но Володя сказал, тогда это будет другой спектакль с другим составом.

ТИХОМИРОВ: Во как! Так!

ЗУДИНА: И, мне кажется, он выиграл. По большому счету, он выиграл.

ТИХОМИРОВ: А декорации те же, нет?

ЗУДИНА: Они фактически такие же. Там что-то поменялось немного. На то, что играл Авангард Николаевич Леонтьев, вошел Игорь Верник. И я считаю, что для Игоря это просто победа, потому что к нему больше, как к шоумену многие относятся.

ТИХОМИРОВ: К сожалению, мне кажется, он  тоже замечательный актер, просто вот эта его голливудская улыбка сделала ему такой, с одной стороны, хороший реверанс и аванс в жизни, а, с другой стороны, мне кажется, это немножко подмочило его актерскую репутацию.

ЗУДИНА: Ну, я считаю, что последние несколько лет для него, в общем, это какой-то новый старт. Он сыграл спектакль "Событие", мы играем с ним у Константина Богомолова, он играет спектакль "Свидетель обвинения" с Ринатой Литвиновой, он играет там главную мужскую роль.

ТИХОМИРОВ: А хорошо играет, вот честно?

ЗУДИНА: "№ 13" он играет лучше всего из того, что я сказала. То есть он играет хорошо. Но в "№13" видно, что он мастер. Это должно сойтись. У каждого есть какая-то судьбоносная роль, может быть, в жизни.

ТИХОМИРОВ: Поворотная.

ЗУДИНА: Да, попадание какое-то, некоторое совпадение. Да, я говорю, что он просто вырос как артист. И, естественно, можно к чему-то придираться, но по "№13", это его последняя работа, я считаю, что он выходит в первачи. И это очень важно.

ТИХОМИРОВ: Это классно. И, кстати, вообще возраст для актера это сейчас актуально или нет?

ЗУДИНА: Ой, вы знаете, я последние работы делала с Костей Богомоловым. И в спектакле "Карамазовы" практически ровесники, отца играет Игорь Микурбанов, сыновей играют Алексей Кравченко, Филипп Янковский, фактически примерно одного возраста. А младшего сына играет актриса, которая старше всех их.

ТИХОМИРОВ: Я думал, что это только в советском театре было.

ЗУДИНА: Да нет, наоборот! В советском театре такого не было. Понимаете, это зависит от режиссера. Вот я сейчас не боюсь. То есть я понимаю, что он мыслит не возрастными категориями, а категориями характера и образа. И иногда это достаточно убедительно бывает. То есть младшего брата играет Роза Хайруллина, замечательная актриса. Актриса, которую он тоже открыл для Москвы. Ну, вот что я могу сказать? А Лизу играла (мою дочку) начинала, до прогона фактически мы дошли, Рината Литвинова играла. А я играла ее маму. Но я понимаю, почему Рината вышла из этого спектакля. Просто на прогонах она поняла, что, может быть, то, что предлагалось ей, менее интересно, чем то, что предлагалось другим артистам. И поэтому другая актриса сейчас играет. Но, тем не менее, я говорю о том, ну какие здесь возрастные границы?

ТИХОМИРОВ: Ну, никаких практически.

ЗУДИНА: Вот! Понимаете? Это все очень индивидуально. Во всяком случае, мне уже не так страшно. Раньше было страшно, что уйдут роли. А сейчас не страшно. Это зависит от того, как решать.

ТИХОМИРОВ: Марина, а вы до сих пор плачете на сцене? Ну, если это нужно по образу.

ЗУДИНА: Ну, потому что я чувствую, я плачу. Но, в принципе, у меня это не самая большая для меня проблема была. Да, конечно.

ТИХОМИРОВ: Я на самом деле долго не понимал, что такое слезы на сцене. И, слава богу, были люди, мастера. Это просто ощущение правды и твое внутреннее, скажем так, неспокойствие.

ЗУДИНА: Я же не думаю о том, что надо плакать, я думаю о смысле. Я недавно очень сильно, прям, до рыданий плакала. Была на спектакле, меня Сергей Чиношвили, мой партнер, пригласил. Спектакль "Метод Гренхельма" в Театре наций. Это современная драматургия, такой интеллектуальный театр, где ты следишь за мыслью, за ходом, за игрой, которая тебе предлагается. И вдруг он произносит монолог. И я зарыдала. То есть на фоне этого достаточно интеллектуального театра… Там, оказывается, ему было дано задание в письме (там ход такой), что он должен довести до слез женщину, с которой он конкурент при приеме на работу. Это человеку устраивают тест психологический, собирают людей и как бы отбирают для крупной занимаемой должности. Вот через что людям приходится проходить. И ты не знаешь, какое задание, ты думаешь, почему-то совершенно другие у тебя версии. Но такой версии ты даже предположить не можешь. И он говорит этот монолог о родителях, о любви к отцу. Вот просто до спазма. Я плачу часто на спектаклях, если это попадает. Но чтобы фактически до рыданий… Может быт, оттого, что это неожиданно. Это такой ход сильный! Когда ты не предполагаешь даже какую-это эмоцию, погружение в эмоцию. Ты головой воспринимаешь. И вдруг такое резкое попадание! И я понимаю, что партнерша его плакала, и он до слез. Хотя он очень жестко это делал. Это не сентиментально, абсолютно не сентиментально.

ТИХОМИРОВ: Надо сходить посмотреть.

ЗУДИНА: Было очень жестко, но попадает. Я к тому, чтобы зрители в зале плакали, не всегда надо столько же слез выделять тому, кто на сцене. Иногда человек плачет, и ты думаешь: господи, да уже хватит, уже не надо, не воздействует это так. Какие-то другие законы.

ТИХОМИРОВ: Я, кстати, подумал вообще о судьбе актеров. Вот что, благополучная жизнь или, наоборот, стремление к самовыражению? Вот, например, Сергей Чиношвили, замечательный актер, очень тонкий актер. Но вот, хорошо, есть у него работа на одном из каналов, озвучивает рекламные ролики. Стабильная заработная плата. И, мне кажется, он в один момент какой-то успокоился. Это сейчас чего-то вдруг в нем произошло, и он начал опять сниматься.

ЗУДИНА: Я думаю, что просто не было ничего достойного. Вот его позиция, я считаю, что он прав.

ТИХОМИРОВ: А имеет право актер быть: вот это недостойно моего… материал?

ЗУДИНА: Вы знаете, я считаю, что лучше озвучивать какие-то документальные фильмы и рекламные ролики, чем сниматься в определенного уровня сериалах. Это честнее. Понимаете? Он честно делает дело, продает свой голос. А сниматься и обслуживать иногда просто жуткий материал - это значительно хуже. Но я с уважением к любому актерскому труду отношусь. И даже к тем, кто снимается в очень таких для меня дешевых с точки зрения эстетических категорий сериалах. Потому что лучше работать и обеспечивать свою семью, своих близких, а не пить, курить и обсуждать в курилке успехи других своих коллег.

ТИХОМИРОВ: Да. Я просто жалею о том, например, в МХТ одна заработная плата, а, например, в театре Пушкина совершенно другая.

ЗУДИНА: Я тут могу сказать, что это зависит от успешности спектаклей. У нас есть разные спектакли. Сбор одних спектаклей иногда в два раза отличается от сбора других спектаклей. Понимаете? Это зарабатывает театр уже деньги, помимо дотаций. Единичные театры имеют еще грант президентский. Но дело не только в гранте. А дело в том, насколько театр способен выпускать успешные спектакли. Иногда снимают спектакль. Вкладывают деньги, потом понимают, что ошибка. Дело не только в деньгах.

ТИХОМИРОВ: Марина, а если говорить о кино, подойти к этой теме? Я не хочу бросать кости и другие тяжелые предметы в наш отечественный кинематограф, потому что есть все-таки какие-то ростки и есть картины, которые заслуживают внимание. Но все-таки, вам пришлось поработать и за границей тоже, была американская киностудия, вы снимали "Свидетеля"?

ЗУДИНА: Это совместный проект был, да. Я с японцами тоже работала.

ТИХОМИРОВ: А не хотелось, например, остаться там? Или, скажем, что не хватает нашему кино, чтобы оно стало таким, каким было, например, в советское время?

ЗУДИНА: Я часто задаю этот вопрос людям, которые больше, может быть, чем я, связана с производством. Очень сложно. Я тоже не понимаю, почему окупались фильмы? Может быть, действительно связано, что сейчас все попадает в Интернет, и люди уже не идут в кинотеатр?

ТИХОМИРОВ: Но почему?

ЗУДИНА: Какие-то редкие совпадения должны быть. При небольшом бюджете, когда "Ирония судьбы-2" вышла. При таком достаточно скромном бюджете, у них были огромные сборы.

ТИХОМИРОВ: Но это все-таки шлейф, как говорится, той картины еще.

ЗУДИНА: Безусловно. Почему иногда есть попадание. Я не говорю о качестве фильма, я говорю о том, что это собрало залы, и была  отдача. И почему так мало так их фильмов, которые окупаются и приносят доход, чтобы потом дальше продюсеры могли вкладывать деньги. Или получается совсем дешевое кино, но народ идет за счет просто каких-то имен, ну, как бы на уровне аншлага все это.

ТИХОМИРОВ: Марина, еще один вопрос. Вы знаете, мне кажется, что, может быть, к сожалению, а, может быть, к счастью, все больше и больше неправды, все меньше искренности на телевидении, на радио, в газетах, журналах, в кино. И, мне кажется, единственное место (как это ни парадоксально) остался театр, где искренность еще в почете. И, самое главное, ведь не набросишь же платочек. И я в последнее время вдруг заметил, приходя в театры на спектакли, что опять начались эти аллюзии, опять начались эти броски в зал каких-то реплик фундаментальных на злобу дня. Я думаю, может быть, театр - это действительно опять тот упряжной, который поможет нашему искусству и вообще нашим взаимоотношениям стать искренними и честными?

ЗУДИНА: Я тоже надеюсь на это, потому что существует обратная связь между актерами, режиссером и зрителями. Если человек снял фильм, он же не знает, что там говорят зрители после просмотра фильма? А здесь либо ходят зрители и хотят еще раз придти, либо они уже не придут. И тогда будет тоже все понятно.

ТИХОМИРОВ: Я просто понимаю, что театр сейчас - это осталась та небольшая территория, где люди могут говорить на равных с людьми.

ЗУДИНА: Ну, по любви потому что делается, это же не за большие деньги все делают  люди.

ТИХОМИРОВ: Да, это не за большие деньги.

ЗУДИНА: И потому что они не могут без этого. Поэтому я актерам все равно многое прощаю. Правда. Потому что они все равно какие-то святые. Вот есть в этом что-то такое… Бескорыстие какое-то. Я сейчас не говорю про людей, которые планово уже выстраивают карьеру или что-то… Я говорю про огромную массу, которая живет в России, в провинции, когда нет денег. Они все равно занимаются этим ремеслом, они искренне любят, что они могут изменить мир.

ТИХОМИРОВ: Да, да!

ЗУДИНА: Я сейчас об актерстве говорю в большом таком, даже не о столице, а вообще о России. И они, конечно, заслуживают того, чтобы просто их любить и говорить: "Ну, вот, да! Есть люди, которые пытаются еще изменить наш иногда ужасный, парадоксальный и  жесткий мир".

ТИХОМИРОВ: Марина, вы же встретитесь сегодня вечером с Олегом Павловичем Табаковым?

ЗУДИНА: Да.

ТИХОМИРОВ: Мало того, что мы приглашаем, конечно, его на эфир. У меня есть такая маленькая просьба. Вы знаете, тут один наш российский актер немножко подмочил репутацию своими высказываниями, поведением. Это я про Жирара Депардье. Он же у нас теперь российский актер считается, по большому счету. А как вы думаете, может быть, попросить Олега Павловича, чтобы Жирар выступил на сцене МХТа, может быть, с моноспектаклем? Потому что я его несколько раз видел в этом состоянии, состоянии актера, не шоумена, не алкоголика, а состоянии актера с большой буквы, я поймал себя на мысли, что это абсолютно такой МХТовский масштаб.

ЗУДИНА: Вы знаете, театр - это дисциплина.

ТИХОМИРОВ: Да, я все понял. Вопрос снят с повестки дня. И напоследок: что там нового? Что готовите?

ЗУДИНА: Володя Машков сейчас выпускает… Просто это моя жизнь, и моя жизнь связана не только с тем, что я играю. "№13"  21-22-го уже премьера на сцене МХТ. Это новый состав. Но та же замечательная энергетика в спектакле. Я была на прогоне. Это комедия. Это классика уже, скажем так.

ТИХОМИРОВ: Я не смеялся так долгие годы.

ЗУДИНА: Да. Это, скажем, уже стало классикой в свое время. И я считаю, что это новая премьера. Дальше будет на сцене МХТ спектакль "Контрабас" с Костей Хабенским в главной роли. Костя Богомолов (это спектакль "Табакерки", просто я там принимаю участие) возобновляет "Чайку". Мы в марте (тоже фактически  новый состав) 9-10-го выпускаем. И с 1 февраля начинаю репетировать с Яношем Сасом, который поставил "Мастер и Маргариту" "Трамвай "Желание" Уильямса на сцене МХТ с Михаилом Пореченковым и с Михаилом Трухиным.

ТИХОМИРОВ: Марина, ну, и напоследок: все-таки любовь еще в вашем сердце есть?

ЗУДИНА: Я вообще не мыслю свою жизнь без любви.

ТИХОМИРОВ: Это я просто к тому, что большое подозрение… Мне сейчас вдруг опять захотелось любви! Я понял, что у меня еще есть шансы.

ЗУДИНА: Вы знаете, да. Я думаю, что, если сохраняет человек эту способность любить, я, правда, я не играю в это, я теряю смысл, когда что-то из моей жизни уходит или я боюсь, что может уйти. Но для женщины, наверное, особенно. Так что, любите, будьте способными любить, ценить. Любить - это вообще очень объемное понятие. Это профессия, это жизнь, друзья, близкие, дети, наши любимые, мужья, жены, и наши коллеги.

ТИХОМИРОВ: И это говорит обычная женщина Марина Зудина.

ЗУДИНА: Да, спасибо большое

ТИХОМИРОВ: Спасибо большое, Марина.