Валенки Роман Виктюк

ТИХОМИРОВ: Уважаемые дамы и господа, в этой студии появился человек, который внесен во все театральные энциклопедии мира как классик, как великий, как гений. И только в нашей стране он приезжает сам и даже ему бутылку воды никто не откроет. У нас в студии находится Роман Григорьевич Виктюк. Это я читаю вас по-украински, или как это, или по-русски, Роман Григорьевич?

ВИКТЮК: Шо там напысано?

ТИХОМИРОВ: Роман Григорьевич Виктюк. Я правильно прочитал?

ВИКТЮК:  Кто це писал?

ТИХОМИРОВ: А це писала Юлечка, наш редактор. Роман Григорьевич, я хочу начать наш разговор с очень важной темы. Мне кажется, вот те хлопцы, которые тоже с пропиской из Львова, сейчас губят страну под названием Украина. А как вы к этому относитесь?

ВИКТЮК:  А почему вы сразу говорите «губят»?

ТИХОМИРОВ:  Ну, кто знает, может быть, не губят.

ВИКТЮК:  Ну, вы произнесли это. У вас  радио, поэтому это очень ответственно, каждое слово, за него уже надо…

ТИХОМИРОВ:   Хорошо. Они раскачивают лодку, в которой находятся народы, нации и народности. И все-таки, Роман Григорьевич?

ВИКТЮК:  А вода есть?

ТИХОМИРОВ:   Вода есть.

ВИКТЮК:  Вы видели?

ТИХОМИРОВ:   Да.

ВИКТЮК:  И глубина там?

ТИХОМИРОВ:   И глубина есть.

ВИКТЮК:  Вы так думаете?

ТИХОМИРОВ:   Да.

ВИКТЮК:  И лодка не бумажная?

ТИХОМИРОВ:   Не, ну, по крайней мере, она еще не сгорела и не утонула.

ВИКТЮК:  Нет, так, если была бы вода, то она бы мокрая была, она бы уже разлетелась.

ТИХОМИРОВ: Ну, да, а сейчас мороз.

ВИКТЮК:  Мороза не было, когда все началось.

ТИХОМИРОВ: А потом он ударил. И все-таки, Роман Григорьевич, если честно, на самом деле, вы родились во Львове, это такой свободолюбивый город, который, мне кажется, даже похож чем-то на Вавилон. А вообще вы смотрите, что происходит в мире? У вас есть свое личное отношение? Или вы считаете…

ВИКТЮК: Как же, я же там все время на телевидении, я же герой Украины, как вы уж просто нехорошо так на меня, понимаете?

ТИХОМИРОВ:   Простите.

ВИКТЮК:  Да, извините.

ТИХОМИРОВ:   Герой Украины.

ВИКТЮК:  Украины, и народный артист Украины.

ТИХОМИРОВ:   Я знаю это.

ВИКТЮК: Ну, это уже самое неинтересное. Но герой Украины. Так что я вам должен сказать, и я приезжал, конечно, несколько раз, хотя параллельно с событиями в Киеве я ставил в Финляндии в Национальном театре спектакль, находил время и приезжал на телевидение несколько раз. И, конечно, приходил и видел ребят, это было и в начале, я уже в этот период, когда был выпуск спектакля, не смог приехать, но мы едем туда на гастроли на всю Украину, и на запад, и на восток.

ТИХОМИРОВ: Роман Григорьевич, потому что теплее на Украине, почему они такие все вспыльчивые, почему такие яркие?

ВИКТЮК:  Они, во-первых, не вспыльчивые. Это казацкие отголоски.

ТИХОМИРОВ: Вспыхивающие.

ВИКТЮК: Это гомин, есть такое слово, я не знаю, как перевести, но, значит, такая звуковая, волновая структура казацкая, которая никуда не может исчезнуть.

ТИХОМИРОВ: Да, это вибрация такая.

ВИКТЮК: Ну а как же, а это годами как бы гасилось сознательно совершенно.

ТИХОМИРОВ: Слушайте, на самом деле даже Днепрогэс построили там, где была Запорожская Сечь.

ВИКТЮК: Спасибо большое, молодец. И, во-первых, Петр Первый благодаря украинцам и казакам построил Петербург.

ТИХОМИРОВ: Это как-то прошло мимо меня.

ВИКТЮК: Там тысячи лежит казаков, которые были туда отправлены, и они мужественно вели себя. И дух этот, он взрывной, это волны, которые, кажется, затухают, а потом вдруг они вспыхивают неожиданно. В прошлый раз удалось президенту Ющенко, с которым я дружу, кстати, все-таки этот погасить огненный энергетический поток. Он взял на себя весь ответ за то, что будет, за то, что вышло в результате. Он, по-видимому, виноват, не виноват, но его так подставляли и так делали вокруг те, с кем он работал, что он должен был уйти.

ТИХОМИРОВ: А скажите, Роман Григорьевич, вот вы, как режиссер, например, глядя на эту ситуацию…

ВИКТЮК: Скажу тебе. Я уже на «Эхо Москвы» говорил, поэтому могу…

ТИХОМИРОВ:  Ну, здесь можно лайт-версию, если что.

ВИКТЮК: Вопрос в том, что та часть ребят, которые  называют себя  «правыми», или их назвали «правыми», они те, кто были направлены на захват правительственных зданий. Они лихо этим владели, и им очень быстро это удавалось.

ТИХОМИРОВ: Казацкая кровь.

ВИКТЮК: Хотя, с другой стороны, должен сказать, что и боксер, и Яценюк, они, к сожалению, потеряли ту управляемость, которая была у Ющенко и у Юли. У них уже этого нет, они сразу перешли на русский язык, что для «правых» смертельно, потому что они только на украинском языке общаются, и основные их призывы только на этом языке, они кричат, что это есть обновление Украины. И они не хотят ни Америки, ни России, а сама Украина…

ТИХОМИРОВ: Самостийно, да.

ВИКТЮК: Да, должна, потому что так никогда не получалось, а когда и были те промежутки, то очень быстро они заканчивались. Это еще  начиналось с тех царских времен. Тут история страны грустная, она не совсем простая, потому что свободолюбивый народ, который от природы, от бога, нельзя приручить и нельзя их превратить в рабов, потому что у казаков была такая правильная форма правления, что там не было одного человека, который бы руководил. Все это было выборно, все было открыто, первый их закон был - забыть, что такое ненависть.

ТИХОМИРОВ: Во как. Я, кстати, недавно, вы знаете, совершенно случайно перечитывал «Тараса Бульбу» Гоголя.

ВИКТЮК: Смотря какой вариант.

ТИХОМИРОВ:  Ну, я, к сожалению, здесь…

ВИКТЮК: Ну да, потому что есть тот вариант, который уже царские цензоры решили…

ТИХОМИРОВ: Так еще и царские цензоры поработали?

ВИКТЮК:  А как же. Ну, здрасьте, у него все было непросто с этой книжкой.

ТИХОМИРОВ: Вот, черт побери. Я вдруг подумал, какая удивительная мощь в этих людях, в героях.

ВИКТЮК:  Вот, ты правильно сейчас говоришь. Вот, а в том варианте это был гимн этой мощи. Так вот, понимаешь, когда эта энергия, ее называют звериной, агрессивной,  можно  сказать свободолюбивой, это уже как угодно можно классифицировать, но эта энергия, когда она забурлила, ищет выход обязательно, любой повод есть, для того чтобы сила была приложена. А они владели силой. И наступил момент, когда у власти ослабла сила, слабая власть, но сила к власти и воля к власти, это еще Ницше говорил о том, что это самое сильное человеческое отрицательное чувство, победить его нельзя. И, войдя туда, оттуда мало кто хочет уйти.

ТИХОМИРОВ:   Шекспировские страсти.

ВИКТЮК:  Самые настоящие, конечно. Но это все вопрос человеческой природы. Можно относиться как угодно. Так вот, теперь две силы и третья сила, это те, которые как бы со стороны на это смотрят. В них эта же энергия, но она цивилизована, она интеллигентна, она интеллектуальна - они пришли на мирный протест. А эта «правая» сила и власть, это та энергия, которая вдруг проявилась. И если бы, я уж не знаю, кто вмешался, это не приостановилось, и если бы вот так не решился уважаемый президент на то, что отправить премьера и поменять все правительство, то эту вспышку пригасить было бы нельзя.

ТИХОМИРОВ: Да. Роман Григорьевич, спасибо вам. На самом деле, как ни странно, у меня очень ясная картинка вдруг нарисовалась.

ВИКТЮК:  Нет, я, к сожалению, не политик, я, к сожалению, режиссер.

ТИХОМИРОВ: Я знаю, да, это к большому сожалению.

ВИКТЮК: Я поэтому вижу расстановку сил, понимаю, откуда эта энергия идет и куда она может уйти. А, тем более, ты привел в пример «Тараса Бульбу». Вот и все. Я не знаю, видел ли ты  в фильме, как играл Богдан Ступка.

ТИХОМИРОВ:  Я видел только отрывок, но он, конечно, был потрясающий.

ВИКТЮК: Ну, вот он из Западной Украины, и поэтому были спорные вопросы - ему играть, или нужно взять артиста из Восточной, хотя это смешно и для актера это не имеет никакого значения. Но в Богдане была эта вольнолюбивая, огненная…

ТИХОМИРОВ: А вы же с ним знакомы были.

ВИКТЮК: Знаком - это не то слово, я его и благословил, что он пошел в театр. Потому что он во Львове, в том театре, где я работал, был у нас в студии, и он каждый раз меня провожал домой и все время спрашивал: я так хочу быть артистом, шо мине робыти? Я ему только одно говорил: будешь, будешь, будешь. И сказал  пойти в театр имени Марии Заньковецкой, который во Львове, и поступить туда. И он поступил. Но он у нас в театре играл в спектакле задние ноги кобылы.

ТИХОМИРОВ: Вы знаете, я тоже когда-то начинал свою творческую карьеру именно с этой роли. Это прекрасно.

ВИКТЮК: Ну. Ну, и он так прекрасно этими ногами выделывал всякие кренделя. И он, когда стал министром культуры, не знаю, на каком-то канале какой-то черт меня дернул рассказать, что вот он - задние ноги, а он министр, понимаешь. И тут, как нарочно, мы приехали на гастроли в Киев, и приехала великая певица Елена Образцова, которая играла у нас в спектакле. И он безумно захотел с ней встретиться. Я сказал: конечно, мы придем вечером. И я ей рассказываю про эти ноги, я говорю: "Я тебя умоляю, не произнеси только, что ты знаешь эту историю". - "Я даю тебе слово".

ТИХОМИРОВ:  Женское слово, да.

ВИКТЮК: Мы только вошли, и она говорит: ой, какие у вас, Богдан, ноги, не такие, как у той кобылы, с чего вы начинали. И вот тут проявляется человек: вдруг он начинает хохотать. И теперь расскажу финал. Перед его смертью за четыре дня, не думая ему звонить, я  вдруг понял, что должен набрать его номер. Я ему позвонил, жена взяла трубку и закричала: откуда ты узнал, что он только хочет с тобой поговорить? Я говорю: ниоткуда, я чувствую. Он хватает трубку и говорит, что вчера и позавчера у него один и тот же сон: мы в Лондоне, он меня провожает после спектакля, говорит, место, которое было во сне, - та же площадь, рынок львовский, и я у твоих ворот дома спрашиваю: я буду артистом? И он говорит: я тебе должен сказать, что я стал артистом. Это было последнее, что он сказал. Вот как у творца бывает такое прозрение, какое-то непонятное совершенно. Откуда оно идет? Расшифровывать смешно и наивно, это тайна. Но он соединил перед уходом начало своего пути и финал, только на другой территории. Хотя Лондон какими-то местами похож на Львов.

ТИХОМИРОВ: На Львов, да.

ВИКТЮК:  Конечно.

ТИХОМИРОВ:  Роман Григорьевич, скажите, а почему в театре все время все самое лучшее это о любви и смерти?

ВИКТЮК:  А это две темы, которые, во-первых, взаимосвязаны, и вся великая литература, она всегда, я скажу, что, начиная с греческой, начинает с того, что помни о смерти, без этого не может быть ничего, потому что все освящено этим финалом. Но этот финал, это переход у них был в ту пространственную структуру, в которой свет. Это откуда ты пришел, туда и уходишь, и пришел от этого невероятного энергетического светлого потока, и в него ты растворяешься, чтобы опять душа пришла на Землю.

ТИХОМИРОВ: Значит, посмотрите, зритель ведь приходит в театр смотреть на то, как умирает герой. Зачем?

ВИКТЮК: Есть разные для этого предпосылки, потому что если делать все правильно и по-настоящему, то зритель всегда должен знать один тезис: в театре те, кто умер, всегда встают на поклоны, и торжествует искусство, а смерть отступает на какой-то период. Ее нельзя уговорить, ее нельзя обмануть, но ее можно попросить немножко подождать, повременить. Но человек должен говорить: я еще не до конца очистился, во мне еще есть столько, столько гадостей. Я это сделаю, но поэтому в церкви есть же исповедь, правда? Для этого все есть структуры, которые помогают человеку, и когда церковь не была отделена от государства, то это все действовало, это все было, как молитва каждодневная. По другому не может быть ничего.

ТИХОМИРОВ: А вы думаете о смерти?

ВИКТЮК: Я об этом ставлю все время.

ТИХОМИРОВ: Я знаю.

ВИКТЮК: Ну, и как я могу не думать? Конечно, я думаю, и, тем более что так грустно, что уходят мои друзья, все те лучшие, кто был в том веке, во второй половине, уходят те, которые в себе не потеряли ощущение детства. Потому что, когда в творце уходит детство, уходит первородность восприятия. Вот уходят большие дети. Ульянов, Ефремов, Юра Яковлев, боже, Олечка Аросева, я с ней поставил спектакль, потому что понимал, что я не могу для нее не поставить.

ТИХОМИРОВ: Я так хотел на него сходить.

ВИКТЮК: И это был такой светлый спектакль, это было такое прощание с театром. Она за два дня до смерти мне позвонила и сказала: я буду играть, уже я число знаю, только я требую у тебя репетировать, репетировать, давай еще порепетируем. Я продумала за время болезни все, что ты говорил, как это теперь реализовать. Я сказал: да, да.

ТИХОМИРОВ: Вы знаете, Роман Григорьевич, вы сейчас сказали о детстве. Я посмотрел вашу фильмографию и наткнулся на фильм под названием  «Долгая память».

ВИКТЮК: Совершенно верно, это о детстве.

ТИХОМИРОВ: Да, о детстве. Вы знаете, я хотел, конечно, немножко поглумиться над вами, честно говоря, потому что написано режиссер фильма, фильм о пионере-герое Володе Дубинине, и я подумал, ну, вот, и Роман Григорьевич, оказывается…

ВИКТЮК: Да. Но это все неправда. Так я теперь начинаю тебе рассказывать, что это был Лев Кассиль.

ТИХОМИРОВ: Да, замечательный писатель детский.

ВИКТЮК: Замечательный, но его родственники решили, что тот сценарий, который есть, что это не может быть по его книжке. Я согласился, это я не знаю, кто написал, потому что ни в титрах, нигде его нет, и пионера-героя там нет,  боже, упаси. Я, почему согласился, потому что мы снимали это в городе, какой-то там, не помню…

ТИХОМИРОВ:   Николаев?

ВИКТЮК:  Там, где пещеры, море. Боже мой, Курган, нет, не Курган, Курган это там где-то не там, мне стыдно. Гора там есть. Короче, там, где пещеры, были партизаны, и это о судьбе людей, которые были под землей. Я себе даже не представлял, что это, потому что, когда я приехал с этой группой, я сказал: подождите, товарищи, там нет электричества. Они спросили: какое электричество? Мы уже с вами прошли 100 метров, 500, темнота. Ужас. И вот тут-то все и началось. Вот ощутить, что такое небытие, и как это выдержать, я с удовольствием снимал, и мои студенты, я же никогда ничего не смотрю, а студенты вот нашли в интернете этот фильм.

ТИХОМИРОВ:   Вот я тоже нашел.

ВИКТЮК:  Ну, вот посмотрели и закричали: Роман Григорьевич, вы так умели снимать? У них в голове нет ничего.

ТИХОМИРОВ: Я хотел вам сказать то же самое. Такого светлого фильма, такого доброго, а какие там дети у вас.

ВИКТЮК:  Ну, вот, видишь, один стал артистом.

ТИХОМИРОВ: Кто?

ВИКТЮК:  Вот тот, который герой.

ТИХОМИРОВ: Главный герой, да?

ВИКТЮК:  Да.

ТИХОМИРОВ:  Нет, я просто подумал, это надо быть самому ребенком, чтобы так почувствовать их.

ВИКТЮК:  Ну, во-первых, чтобы окунуться в это.

ТИХОМИРОВ:  Они живут в кадре.

ВИКТЮК:  Но я тебе могу рассказать еще лучше, понимаешь, чтобы ты сказал, что действительно он хулиган. А я хулиган, понимаешь?

ТИХОМИРОВ:   Ну, да, то, что вы хулиган, это мы все знаем.

ВИКТЮК:  Потому что детство вне хулиганства не может  быть. Значит, тогда, ты себе можешь представить, денег откуда? Откуда? А там нужны были какие-то танкеры, корабли, танки, ну, все это, при этом же море. И Керчь, вот город Керчь, и массовка должна быть, солдат столько-то, женщин 300-400, это все платить надо за каждый съемочный день. Директор чудный человек, он за голову хватался и говорил: ну, а что мы будем с этого иметь? Я говорю: Давидушка, забудьте вы, вы понимаете, наверное, один раз ничего не будете иметь, но, знаете, я вам что-то придумаю. Я ему говорю: в какой-то день договоритесь с обкомом партии, чтобы первый секретарь меня принял. Давид говорит: а вы, что, член партии?

ТИХОМИРОВ:   С 1917 года.

ВИКТЮК:  Я говорю: можете сказать, что да. Он говорит: тогда вы можете идти по билету партийному. Я говорю: я его оставил в Москве, у меня нет билета. Короче, он пошел, он договорился. Жара, а лето фантастическое. Там у меня длинные были волосы, шорты, эти, знаешь, на платформе, лето же, на платформе эти деревянные штуки. Ну, кошмар! И вот такой приходит бывший член партии, который забыл партбилет в Москве. Я вхожу. Но в чем была такая правда и мой затаенный смысл? Перед отъездом на моем спектакле «Анна Каренина» в театре Вахтангова был Брежнев, все политбюро, и они так хвалили и кричали, до небес меня возносили, и на следующий день в газете было написано, что руководители партии были, одобрили, с восхищением.

ТИХОМИРОВ: Напоминаю, что в студии находится Роман Григорьевич Виктюк, мы говорим о театре, о жизни, о памяти. Кстати, Роман Григорьевич во время новостей так развеселил всех наших ведущих, но мы не будем повторять цитаты, которые он произнес Анне Чернавкиной и Васе.

ВИКТЮК:  Они замечательные.

ТИХОМИРОВ:   Они замечательные, да.

ВИКТЮК:  Я их пытался сбить, бесполезно.

ТИХОМИРОВ:  Роман Григорьевич,  вернемся к фильму «Долгая память», где вы были режиссером, о пионере-герое, и когда вы практически на каблуках, ну, на танкетках и в шортах пошли к первому секретарю. Итак, вы стояли около двери первого секретаря горкома партии.

ВИКТЮК:  Обкома.

ТИХОМИРОВ:   Обкома, прости господи.

ВИКТЮК:  И открываю дверь, длинный стол, слева, справа в жару сидят люди в черных костюмах, в галстуках, наглухо рубашки у них застегнуты, и там в глубине серьезный первый секретарь обкома. У меня газета «Правда» была подмышкой с портретом.

ТИХОМИРОВ:   Вашим или Каренина?

ВИКТЮК:  Да боже, упаси! Люды Максаковой, которая играла, большой был портрет. И начали мы диалог. Я говорю, вот нам нужно это. Он говорит: да, да,  постараемся, постараемся. Нажал кнопку какую-то. И опять: постараемся, постараемся. Я понимаю, что это все мимо.  Я говорю: до свидания. Поворачиваю к дверям, и у дверей вдруг резко говорю: боже, я же самое главное забыл, вам же привет от Леонида Ильича, он, когда  услышал от меня, что я буду снимать о пионере-герое, сказал: пойди к первому секретарю обкома, передай привет и скажи ему, что, если эта….. это он сказал.

ТИХОМИРОВ: Роман Григорьевич, я прошу вас!

ВИКТЮК:  Ну, так это не я говорил.

ТИХОМИРОВ:   Первый секретарь обкома, я понимаю, ну, хорошо, ладно.

ВИКТЮК:  Нет, это сказал Брежнев, чтобы так передать ему. И вдруг первый секретарь обкома начинает хохотать и говорит: а-а,  я сейчас задохнусь, он действительно так меня каждый раз встречает. И все сидящие вдруг оживились: у вас такой успех у Брежнева? Я говорю:  ну, так что сказал, то я и повторил, как вы сейчас делаете мимику, что я страшное сказал. Нет, но он же литературный был человек. И он говорит: еще раз, что нужно? Вот это мне понравилось. Я ему говорю: это, это, танкер, корабль. Он нажимаем: сделать, вы отвечаете, вы за это, чтобы все было такому человеку. Все было, я вышел к Давидке: Давид, вы понимаете, что мы добрые с вами люди, вот нас и спасли коммунисты, опять нам помогают. Только, я говорю, если будете воровать, они меня каждый раз предупреждают… Вот ты смеешься, но правда вот, в чем, я когда ходил по этому городу…

ТИХОМИРОВ:   По Керчи.

ВИКТЮК:  Во всех окнах сидели старухи, мне казалось, что им 90 лет, грустные, все в черном, с какими-то магическими, не человеческими глазами. И мы объявляем, что нам нужна массовка, пожилые женщины, платить будем им каждый день, сколько бы их ни пришло. И у меня была такая среди них популярность, что, когда я шел по городу, они кричали из одного дома в другой: смотри, смотри, святой идет, что бесплатно нам деньги дает. Но  потом я их снял, и в фильме это осталось. Так что, видишь, я благородный человек.

ТИХОМИРОВ:   Я знаю.

ВИКТЮК:  Но вот без хулиганства, понимаешь, ничего бы не вышло. Ну, могло и не выйти, но в данном случае мне удалось.

ТИХОМИРОВ: Вы знаете, Роман Григорьевич, совсем недавно на этом месте сидел  замечательный актер Александр Збруев.

ВИКТЮК:  Конечно, он тоже снимался со мной.

ТИХОМИРОВ: И, вы знаете, удивительный человек, сохранивший светлость ума, актерские работы.

ВИКТЮК:  Хулиган, мальчишка.

ТИХОМИРОВ: Это подождите.

ВИКТЮК:  А что?

ТИХОМИРОВ: Я увидел, Роман Григорьевич, как тоже на одном из популярных видеохостингов отрывок из одной телевизионной программы, где были звезды Смоктуновский, Александр Збруев, Ефим Шифрин, и вы там, ну, видимо, не знаю, ведущий Александр Марусев, видимо, отрабатывал спонсорские шубы, он облачил всех в шубы, а вы стали ими режиссировать.

ВИКТЮК:  Было.

ТИХОМИРОВ:   И Збруев стал женщиной с Пляс Пигаля.

ВИКТЮК:  Совершенно, вы это видели?

ТИХОМИРОВ:   Я это видел. Я ржал, как лошадь.

ВИКТЮК:  Ну, Иннокентий Михайлович тоже был очень смешной. Это было замечательно, о чем вы говорите.

ТИХОМИРОВ: Да. Я подумал, думаю, а какое же вы имели право, а, самое главное, власть над этими людьми, что они повелись на эту шутку и делали все, что вы говорили?

ВИКТЮК:  Конечно, как вам не стыдно,  они меня слушали, я им говорил характер поведения в этой шубе, о чем вы говорите, ну, что вы.

ТИХОМИРОВ:   Нет, это было так смешно. Нет, я подумал, я же знаю, ну примерно догадываюсь, какой был характер у Смоктуновского или у Алексея Баталова. И они все вдруг…

ВИКТЮК:  Да. Все, они меня обожали, ну, что вы, потому что я обратился к взрослым, большим детям. Я же не сказал: вы взрослые артисты народные Советского Союза, боже, упаси. Я всегда говорю: дети, начали, все, вперед. А по-другому нельзя. Девочки, на сцену! А девочкам по 90 лет. Верочка Васильева…

ТИХОМИРОВ:   И они все…

ВИКТЮК:  Ну, конечно. Татьяна Васильевна Доронина, тоже все-таки уже года серьезные. Тоже я кричал: девочка. И все, и по-другому нельзя. Танюша. И все, и она моментально тобой очарована. Это не всегда проходит и не всем, потому что все-таки их надо любить по-настоящему. Вы мне замечательно напомнили, я вот даю крест, я забыл об этом, что это было. Иннокентий Михайлович был гениален, какие у него там были глаза!

ТИХОМИРОВ:   Да, это точно. Слушайте, скажите мне,  а все-таки вам не жалко, вы все-таки закончили актерский факультет, не жалко вам тратить огромную энергию, силы? Я понимаю, когда это великие актеры, когда это таланты.

ВИКТЮК:  Без этой энергии ничего не может, из маленьких вырастают большие.

ТИХОМИРОВ:   Но одно дело, когда ты вкладываешь в больших актеров свою энергию, и ты становишься еще сильнее, а, другое дело, когда сейчас пошел актер-то, мелкий.

ВИКТЮК:  Мы же так не говорим об этом периоде, потому что это уже не артисты пошли, это временные люди, которые зарабатывают деньги. И цинизм, и выколачивание денег - это расчет у них,  а поэтому в этом нет служения.

ТИХОМИРОВ:   Да. Я не могу ходить в театр сейчас.

ВИКТЮК:  А у этих детей это было служение каждую секунду. Великое, да.

ТИХОМИРОВ:   Мне жалко.

ВИКТЮК:  Это грустно, а не жалко. Жалко это можно пережить, а это все-таки же есть период жизни людей в стране.

ТИХОМИРОВ:   А, скажите, вас что-то сейчас радует вас в этой жизни?  Потому что мы постоянно,  несмотря на то, что у всех появляются новые гаджеты, машины, квартиры и так далее, даже недвижимость за рубежом, все постоянно ходят с таким лицом, как будто оно из какашек.

ВИКТЮК:  Недвижимость за рубежом…

ТИХОМИРОВ:   Нет, я не про вас говорю в данном случае.

ВИКТЮК:  Ну, товарищи, вы перечисляете. Вот я сейчас работал в Финляндии два месяца, они меня обожали. Я этих артистов видел впервые в жизни, хотя ставил в шведском театре, это все-таки близко там, два раза, и вот теперь приехал к ним. Ну, что, на премьере власть была вся.

ТИХОМИРОВ: Власть?

ВИКТЮК:  Финская. Ну, все, президент, министры и так далее, которые остались после спектакля, пришли на сцену, к артистам, артисты вытащили шампанское, бутерброды, и они не расходились.

ТИХОМИРОВ: Подождите, а премьер пришел с президентом, как, с охраной?

ВИКТЮК:  Нет.

ТИХОМИРОВ: Во, черт, еще на велосипедах, скажите.

ВИКТЮК:  Нет. Нет, велосипеды были на сцене. Это пьеса Радзинского, он написал про Куусинена, который был в политбюро.

ТИХОМИРОВ: Это президент Финляндии бывший.

ВИКТЮК:  Да, да. И вот правда о нем им была претворена безжалостно. Я ожидал…

ТИХОМИРОВ:  Ну, Радзинский вообще жесткий драматург.

ВИКТЮК:  Жесткий. Он последний оказался сейчас великий, все ушли, и он уникальный совершенно.

ТИХОМИРОВ:   И он умеет завернуть интригу.

ВИКТЮК:  И там проблема Сталина, проблема того периода, когда Куусинен был у власти, а он был долго.

ТИХОМИРОВ:  Он был долго, да.

ВИКТЮК:  Конечно. И лежит он у кремлевской стены.

ТИХОМИРОВ:  Да вы что?

ВИКТЮК:  А жизнь его была сложной. Но как он выживал! Финн среди партийцев выживал, я повторяю это слово. Жена 17 лет в тюрьме, сын в тюрьме, ближайших своих сподвижников он оставил, все один, и все время придумывал, усиливал свою веру в идеи ленинизма до конца.

ТИХОМИРОВ:   А что это, фанатизм?

ВИКТЮК:  Да. Или то, с чего мы начали, человек у власти не может оттуда вынырнуть.

ТИХОМИРОВ:   А вот скажите мне, Роман Григорьевич, извините, что я вас перебил.

ВИКТЮК:  У нас такая грустная тема с вами.

ТИХОМИРОВ:   Нет, все, мы сейчас веселую тему возьмем, еще более веселую. Вы знаете, в свое время вы меня очень удивили, когда отказались от премии «Триумф».

ВИКТЮК:  Это правда.

ТИХОМИРОВ: Большие деньги.

ВИКТЮК:  И я не ошибся.

ТИХОМИРОВ:    Да, и вы не ошиблись.

ВИКТЮК:  Я не ошибся, потому что мне не стыдно было потом, когда, а я с ним встречался в Израиле…

ТИХОМИРОВ:  С Березовским.

ВИКТЮК:  Да.

ТИХОМИРОВ:  Хозяином этой премии.

ВИКТЮК:  Он как раз жил в той гостинице, где пристань, кораблики, и ребята артисты захотели покататься. И мы вошли, и он вошел.

ТИХОМИРОВ:   Неожиданно.

ВИКТЮК:  И я тогда ему напомнил.

ТИХОМИРОВ:   Потому что вы отказались от его премии.

ВИКТЮК:  Да. Я говорю: и когда вас громили именно те, кто получал премии, мне не надо было врать и говорить о вас то, чего я не знал. Вот сейчас я с вами еду. - Он говорит: я вас за это так обожаю. Это были его слова.

ТИХОМИРОВ:   А вот, скажите, а он фигура для театра? Вот вы бы сейчас, например, поставили спектакль о нем?

ВИКТЮК:  Мы не знаем всей правды.

ТИХОМИРОВ:  Это да.

ВИКТЮК:  Понимаешь? Потому что он был там наверху, он был рядом, те идеи, которые он предлагал, их же реализовывали все. И то, как его предавали, и почему, и каким образом, и что там произошло в Лондоне, это же  никто теперь не знает, это покрыто пока, это все могут быть только догадки.

ТИХОМИРОВ:   Но ведь театр для этого и создан, что иногда…

ВИКТЮК:  Да, но пока еще мало прошло времени, нужна какая-то дистанция, это все будет фарс и, может быть, даже что-то и неправдоподобное, и догадки. Желательно, чтобы это была все-таки хотя бы отдаленная великая правда, категорически да. Потому что тогда он сам или, как мы любим, мерзавец, или герой. Все.

ТИХОМИРОВ:   Да, это правда и все. Вообще мне, конечно, нравится, что вы всегда говорите правду.

ВИКТЮК:  А как же, ну, чего же я буду врать-то, вот навру, а вы мне потом скажете, а помните вы Смоктуновского мучили? Нет, он меня обожал.

ТИХОМИРОВ:   Вы знаете, Роман Григорьевич, очень сложно выговаривать  ваше отчество, хочется все время вас называть Роман.

ВИКТЮК:  А зачем вам по-другому, я даже и не знаю другого.

ТИХОМИРОВ:  Я просто все время думаю, и наши слушатели нам пишут, они все время говорят: скажите секрет, секрет вашего светлого ума, секрет вашей энергии, секрет вашего желания говорить о любви, о жизни.

ВИКТЮК:  Очень просто секрет. Детство должно тебя сопровождать до последней секунды, последнего вздоха.

ТИХОМИРОВ:  А, если я уже впал в детство.

ВИКТЮК:  Детство, все. Если ты хулиган, матюгальщик, нет, нет, это я в хорошем смысле, если ты способен все-таки пробуждать в людях юмор, а мы жили все время в страхе, в жутком страхе. Ты себе можешь представить, что я же работал в те года во всех главных театрах, которые обслуживались всем.

ТИХОМИРОВ:  Властью.

ВИКТЮК: И я ни разу не поставил для них ничего. Каким образом? А черт его знает.

ТИХОМИРОВ:  А черт его знает.

ВИКТЮК:  Нет, я знаю, конечно, я знаю. Я никогда не ходил в той шеренге победной с лицом, опрокинутым куда-то к портретам, и шагая в ногу. Надо всегда идти на обочине.

ТИХОМИРОВ:  А, скажите, как это произошло? Это, может быть, тайна или секрет какой-то? Ведь, понимаете, зная и опираясь на ваше творчество, я понимаю, что вы открыли многих драматургов, вы открыли многие темы.

ВИКТЮК:  Артистов, о чем ты говоришь.

ТИХОМИРОВ:  А  каких вы артистов открыли? А, кстати, можно  я сейчас уйду в сторону немножечко. Вы знаете, меня  волнует судьба некоторых актеров, которые работали вместе с вами. Я их так полюбил. Ну, например,  Сергей Маковецкий, я обожал его, когда…

ВИКТЮК: Как он уже 7-8 главных ролей со мной играл.

ТИХОМИРОВ:  Да. Скажите мне, ну, вот сейчас я вижу его работы, он отличный, у него отличная техника, он классный, все это, но я не вижу того актера, который меня потряс.

ВИКТЮК:  Вы так хотите, чтобы я сказал в эфир, он сразу прибежит сейчас ко мне. Он и так это все знает. Он это знает, потому что они чувствуют, как зверюшки, о чем вы говорите, конечно.

ТИХОМИРОВ: Я просто думаю иногда, а вот что, может быть, какой-то у вас есть эликсир, который вы подкладываете или подсыпаете им в чай или в кофе, и вдруг они становятся великими на сцене.

ВИКТЮК: Хорошо. Знаете,  это похоже, знаешь, вот летом на даче окошко открыто, форточка, лампочка горит и бабочки летят на этот свет. На свет электрический. И бабочки чуют, что есть и другой свет, хитрые бабочки, очень расчетливые, садятся тебе на плечо, мимо глаз пролетят, на руку, и опять, чтобы ты только руку протянул, сказал им хорошее. А есть, которые такие  прям наглые, моментально на лампочку, обжигают крылья тут же. А есть третьи, которые говорят: мы свой свет хотим подключить в ваш свет. И когда два света, тогда уничтожить нельзя свет. Солнце, сколько хочешь кричи, перестань. Свет это самое сильное, и это есть 101-е, что ощущают человек, который появляется в этот мир. Ребенок моментально зажмуривает глаза, моментально, потому что это его родное, это то, что он знал, и вдруг, когда опять этот свет, у него потрясение. И дальше вопрос, или он выберет тьму, или свет.

ТИХОМИРОВ:  Да, ну, это мы выбираем, никто не выбирает.

ВИКТЮК:  Никто. Тебе дали два варианта сразу. Первый  - свет, ты зажмурился, увидел темноту, а потом или боишься открывать, или один глаз хитро. Посмотрите, это все у детей есть. Эти, которые потом будут заниматься бизнесом, у власти, это чуть так глазик прикроет, потом опять так, и личико уже такое взрослое, такое расчетливое.

ТИХОМИРОВ: Вы знаете, кстати, я очень люблю смотреть детские фотографии известных людей и политиков, и потрясающе…

ВИКТЮК:  Там все написано.

ТИХОМИРОВ:  Там все написано, да.

ВИКТЮК:  Сразу. А, если вам давали бы, как только их взяли на руки, вы бы еще больше прочитали.

ТИХОМИРОВ:  Слушайте, а ведь вас обманывали очень часто и очень много в жизни.

ВИКТЮК:  Господи, боже, конечно, еще как.

ТИХОМИРОВ: А как вы сохранили эту детскость? Ведь очень многие, на самом деле, закрываются, потому что они боятся, их обманули один раз, второй раз, третий.

ВИКТЮК: Конечно, я знаю это, как я могу этого не знать. Тут просто, перед прошлым новым годом, я же не понимаю ничего в этих карточках, книжках...

ТИХОМИРОВ:  Вы действительно святой человек.

ВИКТЮК: Значит, у меня есть одна карточка, куда мне зарплату присылают, и все. И вдруг перед Новым годом эсэмэска, что ваша карта номер (четыре цифры) заблокирована. Если вы хотите спасти карту, позвоните по телефону такому-то, и мы вам ее спасем.

ТИХОМИРОВ:  И вы повелись?

ВИКТЮК: Ну, теперь могу сказать, я повелся. Но главное не что повелся, а как я на это реагировал, что повелся. Я звоню в банк, никого нет, Новый год, я в театр - ну нет никого. И я эту цифру, которая телефон, набираю, какой-то женский голос, такой старый, как надзирательница в тюрьме: немедленно идите, быстро, у вас там есть внизу это, бросайте карту, дополняйте деньги там и так далее, и тому подобное. Быстро, у вас 15 минут. Я, как сумасшедший, беру эту карту, бегу, иду туда вниз. А это все-таки Тверская, первый дом от Кремля, Новый год впереди, и люди выходят, люди со мной здороваются: ой, здравствуйте, с Новым годом. Я говорю: дети, отойдите от меня, у меня очень важный момент. Я туда звоню, так там чудный интеллигентный голос, воспитанный парень говорит: пожалуйста, нажмите это, нажмите это, я говорю: я такой бездарный, сейчас еще раз, сейчас людей позову. Ну, и люди, которые ходят, говорят: вам помочь? Говорю: не понимаю тут, что там не хотят, чтобы я нажимал. Ну, эти слушают. Он говорит: еще раз, давайте, еще раз.

ТИХОМИРОВ: Чем все закончилось, Роман Григорьевич?

ВИКТЮК: Ну, ты сейчас смеешься, ты сейчас услышишь.

ТИХОМИРОВ: У нас просто заканчивается время.

ВИКТЮК: А я быстро. Все, что там было на этой карточке, они все у меня списали.

ТИХОМИРОВ: Не нашли?

ВИКТЮК: Муся моя, кто будет искать? Новый год. Значит, нужно ждать до 4-го, 5-го. Пошли, значит, в милиции, а в милиции что мне отвечают…

ТИХОМИРОВ: Что?

ВИКТЮК: "Роман Григорьевич, а вы бы прочитали, здесь все написано, что это происходит. Поэтому вам не надо было…"

ТИХОМИРОВ: Роман Григорьевич…

ВИКТЮК: Быстро говорят: а знаете, это Курган, там есть две тюрьмы, и два начальника набирают молодых ребят, и они по всей стране… Единственное может утешить, что был рейд на самых великих звезд, вы попали в их число.

ТИХОМИРОВ: И это самое главное.

ВИКТЮК: И я стал хохотать, но тебе должен сказать, что мне все вернули.

ТИХОМИРОВ: Роман Григорьевич Виктюк у нас был в гостях. Спасибо огромное.

ВИКТЮК:  На оптимизме закончили.