Служебный вход Доходил до сути каждого. Ученики о Борисе Плотникове

«Читай то же самое, но со светлым началом». Что отличало Бориса Плотникова от других преподавателей ГИТИСа? Какой сигнал получил каждый из его учеников? Что не терпел знаменитый доктор Борменталь?

ЗАСЛАВСКИЙ: В студии Григорий Заславский, добрый день. Некоторое время тому назад у нас случилась еще одна большая потеря для всего российского искусства. Это замечательный, в общем, выдающийся, на мой взгляд, актер Борис Григорьевич Плотников, который, помимо того, что в последние многие годы работал и выходил на сцену трех театров – Театра Российской армии, Театра Табакова и МХТ имени Чехова, он несколько лет назад набрал свою мастерскую в ГИТИСе и впервые выступил как театральный педагог и в этом году успел выпустить свой курс. И про Плотникова как актера, я думаю, многие скажут точно лучше, чем сегодняшние мои собеседники, чем я, а вот про Плотникова Бориса Григорьевича как педагога, мне кажется, что мы можем рассказать, во всяком случае сегодняшние участники этого разговора могут рассказать больше и подробнее. И я приветствую, здесь собралась в студии практически ну не вся, конечно, но большая часть мастерской Плотникова, выпускников этого года, успевших сыграть свои дипломные спектакли, успевших получить свои дипломы, и часть из них готовы поговорить. В студии вместе со мной, когда будут говорить, они будут называться, я надеюсь, и во всяком случае, я их прошу об этом. И, наверное, первый вопрос, он будет таким очень дурацким, но абсолютно естественным. Вот вы, когда приходили поступать, вы вообще знали, к кому вы поступаете? Я помню, примерно такой же разговор у меня был с Леонидом Ефимовичем Хейфецем и с его студентами, и он сказал: "Вот если кто сейчас скажет, что поступал прямо ко мне, вот сразу выгоню из института. Потому что поступали они ко всем, но так получилось, что попали ко мне". И тем не менее, вы знали Плотникова как актера, знали его роли, знали, у кого вы будете учиться, и чему можно научиться у этого человека?

ГРЯЗНОВ: Олег Грязнов. Мы знали про всех худруков, кто будет набирать еще в начале года, то есть это был октябрь, наверное, декабрь. А про Бориса Григорьевича мы узнали только в феврале. И когда я сказал моему папе, кто будет набирать курс, он сказал, что нужно обязательно идти к Борису Григорьевичу. Я как бы про Бориса Григорьевича мало знал, ну я знал про "Собачье сердце", что-то еще. Конечно, за четыре года я понял, что это за человек, и так случилось, как бы не совсем по моей воле, что вот я поступил именно к нему, и об этом, наверное, ни капли никогда и не жалел, наоборот только это всегда радовало, что я учусь именно у этого человека.

МОЧАЛКИНА: Я представлюсь – Екатерина Мочалкина. Безусловно, почему-то так вышло, что как театрального, наверное, актера мы почти его не знали. Ну, потому что он не такой был открытый и там, может, известный. Но что-то изнутри к нему тянуло. И все говорили: вот вы поступаете к Борменталю из "Собачьего сердца". И ты думаешь: боже, а кто это? Пересмотра, ну пошла. Вот. И только потом уже ты понимаешь, что это не только Борменталь из "Собачьего сердца". И, наверное, очень обидно было видеть, что когда скончался Борис Григорьевич, что писали "умер Борменталь". А ты понимаешь: нет, ребята, нет, у него очень достойные работы и в "Женитьбе". Наверное, скажу за всех, что до конца мы не понимали, к кому мы идем.

ШАШУРА: Шашура Полина. По поводу того, что вот Екатерина Мочалкина сказала, что не понимали. Не понимали, наверное, потому, что все мастера ГИТИСа и других вузов набирали не первый раз, и они уже были известны нам в студенчестве. То есть все, естественно, мы ходили на какие-то студенческие показы, и мы знали, к кому идем – в мастерскую Каменьковича, Мороза, Андреева, только потому, что эти мастера уже из года в год набирали. А Борис Григрьевич – мы были его первым таким полноценным набором, и поэтому столкнулось как бы "мы – новенькие, и он новенький в этом деле". И для него это было откровение и открытие, и для нас это было откровение и открытие...

Слушайте в аудиофайле!