Взгляд Максима Кононенко Чернобыль как инструмент политики

Реплика Максима Кононенко на “Вестях FM”.

35 лет назад взорвался реактор четвертого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции. Нельзя сказать, чтобы эта катастрофа хоть в какой-то момент была забыта. Но все же было какое-то десятилетие, а то и больше, когда она существовала на периферии мейнстрима. Писались книги, выпускались компьютерные игры, появлялись упоминания в произведениях великих — но все же это напоминало уже след кометы. Рассеивающийся след.

И вдруг что-то произошло в последние годы: о Чернобыле вдруг вспомнили все. Сериалы, кинофильмы, многочисленные ролики на YouTube. А Министерство культуры Украины и вовсе заявило, что Чернобыль должен попасть в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Наряду с борщом и пампушками.

Причин тому можно найти сколько угодно. Тут и вялотекущая вот уже много лет авария на атомной электростанции “Фукусима-1”, произошедшая почти точно через 25 лет после чернобыльской. Тут и осмысление последствий в предыдущие, так сказать, юбилейные годы, когда вдруг оказалось, что предупреждение было гораздо более грозным, чем сами последствия. И что безвременье случившихся потерь для экологии оказалось сильно преувеличенным. А это как бы не совсем сочетается с общеевропейским курсом на “зеленую” энергетику, который играет весомую роль в политической жизни таких экономических флагманов, как Германия. И как тут признать, что отказ от атомных электростанций после чернобыльской катастрофы был ошибкой? И что вся эта “зеленая” энергетика мало того что не окупается, так еще и приносит природе куда больше вреда, чем атомная. Пусть и не столь очевидного сразу.

Это далеко не первый текст за многие годы, который я пишу про Чернобыль. И каждый раз феномен этой аварии вдруг поворачивается другой стороной. Когда-то с технической. Когда-то с культурной. Когда-то с философской. А теперь вот и с политической. Вот уже и президент Украины Владимир Зеленский сравнивает чернобыльскую катастрофу с ситуацией в Донецкой области.

То есть как-то так получилось, что чернобыльская катастрофа, будучи обстоятельно отрефлексированной в массовом сознании к своей 35-летней годовщине, утратила свою техногенную сакральность. И превратилась в некий абстрактный символ, вокруг которого политики теперь будут выстраивать свои риторические конструкции.

А следствием этого непременно будет то, что конспирология, до того обсуждавшая причины аварии, неизбежно переключится на дискуссию о том, была ли такая авария вообще. Или же все, как обычно, придумали русские.

Прав я сейчас или нет, вспомним через 5 лет. В день сорокалетия.