Валенки Алиса Гребенщикова

ТИХОМИРОВ: В нашей студии появилась прекрасная, богиня практически, она вошла, как Майя Плисецкая в лучшие годы, Алиса Гребенщикова. Здравствуйте, Алиса.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Добрый день.

БАТИНОВА: Здравствуйте, Алиса.

ТИХОМИРОВ: Итак, к нам пришла Алиса Гребенщикова, молодая актриса, талантливая, рыжеволосая.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да. А если кто-то сомневается в моем таланте.

ТИХОМИРОВ: Да, сейчас получит по сусалам.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет, нет, я хочу сразу пригласить на спектакли, которые будут у нас в эти выходные. Завтра, пятого числа, в пятницу, открывается сезон в Политеатре, а в субботу и в воскресенье, в субботу пройдет поэтический спектакль по текстам Веры Полозковой, который так и называется «Вера Полозкова. Избранное».

БАТИНОВА: Моя любимая.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Лена, приходите, в восемь часов вечера.

БАТИНОВА: Я вас люблю и ее люблю.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Там будут Вера, я, молодой прекрасный красавец Паша Артемьев и Михаил Козырев.

БАТИНОВА: А, и Миша будет?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да, и мы будем все читать стихи Веры.

БАТИНОВА: Класс, что это за сезон?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Это спектакль. Политеатр, это новая театральная площадка, которая находится в Политехническом музее. Вы хорошо осведомлены, Лена, мне приятно.

ТИХОМИРОВ: Там, где Андрей Вознесенский в свое время читал стихи, видимо.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да, еще раньше даже Владимир Маяковский читал в этой же аудитории.

ТИХОМИРОВ: Слушайте, а теперь будете читать стихи вы.

ГРЕБЕНЩИКОВА: А теперь мы, да.

ТИХОМИРОВ: Ты представляешь, как растут люди.

БАТИНОВА: Это шикарно. Я тоже, когда узнала, что Эдуард Бояков, по-моему директор.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да, Эдуард Бояков художественный руководитель, артдиректор этого пространства.

БАТИНОВА: Да, я когда узнала, думаю, да, здорово как, театр расходится, и в Политехническом музее было место такое пыльное, скажем так, и сейчас пыль смели, и вот пришли современные люди.

ТИХОМИРОВ: Ну, в общем, да. Ну, вы знаете, Алиса, вы переплюнули Ирину Мирошниченко. Я могу вам сказать, почему. Как-то она пришла ко мне на прямой эфир, правда, это было на телевидении, и в какой-то момент вдруг сказала: а можно? Я сказал: конечно, вам все можно. И вдруг она достала такую мятую бумажку, на которой был написан телефон, и сказала: у меня будет скоро концерт, если вы позвоните по этому телефону, сказала она, и медленно начала поднимать эту бумажку на уровень глаз, я буду очень рада. Молодец, хорошо.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, а как, если я не расскажу, что будут спектакли, как об этом узнают люди.

ТИХОМИРОВ: А как об этом узнает народ.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Если они не читают специализированные издания, и мало пользуются социальными сетями.

ТИХОМИРОВ: Точно, Алис.

БАТИНОВА: Все очень правильно, и даже хотелось бы поподробнее, может быть, еще.

ТИХОМИРОВ: Да, но мы чуть-чуть попозже, может быть, даже почитаем стихи, да?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, конечно.

ТИХОМИРОВ: Так, Алиса, теперь переходим к более серьезным вещам. Ты знаешь, я заметил одну странную вещь. Вот актриса, должна быть или красивая…

ГРЕБЕНЩИКОВА: Или не должна быть актрисой.

ТИХОМИРОВ: Или да, или не должна быть актрисой.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет, актриса должна быть красивая. Точка. А в чем она красива, я думаю, пусть уж она сама себе выбирает.

ТИХОМИРОВ: Алис, скажи, пожалуйста, а тебя не мучили детские комплексы, потому что у тебя, действительно, очень необычное лицо? Ты очень, я даже не знаю, как это назвать правильно, ты не с изюминкой, нет, ты очень необычная.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Необычная, да. И это очень большой плюс для артистки, на самом деле, как мне кажется.

ТИХОМИРОВ: А для жизни?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Для жизни…

БАТИНОВА: Тем более.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, я сейчас даже немного растеряна, потому что, если мы хотим видеть плюсы, мы их всегда видим во всем. Но, на самом деле, я никогда не задавала себе вопрос, что-то с моей внешностью не так или так.

ТИХОМИРОВ: Это по-нашему.

БАТИНОВА: А ты сам себе задавал такой вопрос?

ТИХОМИРОВ: Я давно уже не задаю себе вопросы.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет, а в юности, Вадим, вы стояли перед зеркалом и не задавали вопросы себе?

ТИХОМИРОВ: Нет, в юности я задал себе один раз вопрос, потом подумал, ну, так получилось, что делать.

ГРЕБЕНЩИКОВА: То есть, вам не понравилось отражение?

ТИХОМИРОВ: Нет вообще, честно говоря, не очень. Особенно не понравилось одно ухо, которое торчало больше, чем все остальные.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, а вы сделали это потом своей изюминкой как-то, демонстрировали девушкам? А представляешь, у меня одно ухо, смотри, что покажу.

БАТИНОВА: А еще у меня есть пластинки.

ТИХОМИРОВ: А самый прикол, ты знаешь, дай руку, закрой глаза, и теперь проверь, какое ухо больше, то или это. И, знаешь, как работало.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, значит, все-таки это плюс. Вот, видите, вы сами ответили на свой вопрос. Нестандартная внешность это плюс.

ТИХОМИРОВ: Алиса, когда я изучал твою биографию под мелкоскопом или в телескоп, я вдруг обнаружил, что мы с тобой родственные души.

ГРЕБЕНЩИКОВА: В чем же, Вадим?

ТИХОМИРОВ: Когда я тоже обучался актерскому мастерству, все педагоги на меня постоянно жаловались, что я коверкаю текст. Ну, хорошо, говорят, ладно, если это современный драматург. Но Чехова, какое ты имеешь право? Я говорю: мне так неудобно.

БАТИНОВА: А как ты его коверкал?

ТИХОМИРОВ: Ну, как, например, Чехов пишет…

ГРЕБЕНЩИКОВА: Чехов своими словами, ну, что ж.

ТИХОМИРОВ: А я говорил мысли Чехова своими словами. Мне кажется, что это было гораздо интереснее, по крайней мере. И вдруг я обнаруживаю, что ты тоже любительница поработать над текстом.

ГРЕБЕНЩИКОВ: Ну, это в прошлом. Сейчас, так как я много уже работаю с Эдуардом Бояковым, который, и вообще театр Практика и Политеатр - это родственные души. А театр Практика - это то место, где очень внимательно относятся к тексту, к слову. Эдуард Бояков в прошлом художественный руководитель Практики. И так как я долго с ним работала, я поняла, что текст это очень важно, и сейчас не позволяю себе никаких отступлений. Более того, причем это…

ТИХОМИРОВ: Это тяжело.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет, это так интересно, оказывается. Чем внимательнее ты читаешь текст, тем больше ты понимаешь, что хотел сказать автор. Не домысливаешь, не свое что-то рассказываешь.

БАТИНОВА: Да, не интерпретируешь.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Не интерпретируешь, да. Режиссер, может, имеет право интерпретировать, а актер все-таки должен внимательно вчитаться и понять, что же имелось в виду, и донести это до зрителя.

ТИХОМИРОВ: Ну, подожди, ты самостоятельная творческая единица, ты тоже имеешь право поработать над образом, над мыслью и над словом.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да, но над словом пусть работают те, у кого это лучше получается. Артист все-таки не славится, как правило, своим хорошим русским языком и грамотной речью.

БАТИНОВА: А это когда случилось, на «Пиноккио»?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Когда я начала внимательно относиться к словам?

БАТИНОВА: Да, просто интересно.

ГРЕБЕНЩИКОВА: На самом деле, с одной стороны, и на «Пиноккио», несмотря на то, что это была французская пьеса, и ставил французский режиссер, и у нас была вся постановочная группа французская, художник по свету и по звуку.

ТИХОМИРОВ: Скажи мне, они как-то отличаются от наших, кроме французской речи?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да, очень.

ТИХОМИРОВ: А чем?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Они отличаются тем, что они очень серьезно относятся к тому, что делают.

ТИХОМИРОВ: То есть, не пьют, да, не ругаются, не опаздывают?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Не опаздывают.

ТИХОМИРОВ: Елки-палки, как же так можно искусство делать?

ГРЕБЕНЩИКОВА: А вот, представляете, и, тем не менее, все равно что-то получается. Вот ведь какие удивительные люди, эти французы. И, несмотря на то, что наш режиссер Жоэль Помра, ведущий французский режиссер, не понимал, что мы говорим, так как играли мы все-таки на русском, но он понимал по количеству слов, что мы произносим чуть больше или чуть меньше, чем нужно. У нас не так звучит мелодически фраза.

БАТИНОВА: Ничего себе.

ГРЕБЕНЩИКОВА: И поэтому он очень внимательно следил. Он говорил: в этом есть мелодия, это очень важно. Действительно, в тексте, в хорошем тексте всегда есть своя музыка, и она тоже действует на каком-то определенном уровне, на сознание зрителя.

БАТИНОВА: Очень классное сравнение.

ГРЕБЕНЩИКОВА: И важно это не упускать. Мое.

БАТИНОВА: Супер.

ТИХОМИРОВ: Молодец. Алиса, глядя в твои глаза, и, глядя на твою родословную, я понимаю, что ты и конформизм - это две большие разницы. И вдруг я узнаю о том, что ты решила потоптать сцену МХАТа, ладно Чехова, бог с ним, но театр, которым руководит Татьяна Васильевна Доронина, я обожаю, конечно, эту актрису, но театр, скажем так, на большого любителя.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет, я бы сказала по-другому, это не театр на большого любителя, это театр, в котором очень плохо работает пиар-служба.

ТИХОМИРОВ: Там она вообще не работает.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет, это ужасно, потому что, например, во МХАТе имени Горького, к сожалению, эта информация как-то не доносится до широкой аудитории, а там есть спектакль, который был поставлен в 1909 году и куратор постановки был Константин Сергеевич Станиславский. Это самый старый, идущий в России, спектакль. Он до сих пор идет.

ТИХОМИРОВ: Подожди, это какой?

ГРЕБЕНЩИКОВА: «Синяя птица». Метерлинк, «Синяя птица». Более того, но он идет в сокращенной версии, в оригинале она шла четыре часа, сейчас она идет два часа, но и декорации, и костюмы выполнены по тем же эскизам, которые утверждал Константин Сергеевич. Более того, мизансценические рисунки тоже сохранены. То есть, это спектакль музей. Казалось бы, да, мы должны этим гордиться, это наше национальное достояние, это то, что нам осталось от Станиславского. И где, пожалуйста, люди, поклонники, цветы и плачущие дети от счастья, естественно? И родители, которые говорят: ура, наконец-то, вы представляете, достали билеты на «Синюю птицу». А всего-то навсего подогреть интерес публики, рассказав о том, что это действительно национальное достояние.

БАТИНОВА: Да, ну, то, что сейчас вы сделали.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да, то, что я сейчас сделала.

ТИХОМИРОВ: Но абсолютно бесплатно, да.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Но, к сожалению, никто мне за это не доплачивает. Потому что я играла в этом театре более десяти лет назад, кстати, в этом спектакле Митиль, девочку. Там мальчик и девочка, Тильтиль и Митиль.

ТИХОМИРОВ: А скажи мне, почему вдруг ты решила все-таки пойти в этот театр? Потому что для многих молодых актеров, я понимаю, например, нужна прописка, еще что-то, ты все-таки состоявшийся была человек, зачем ты пошла именно в этот театр?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Я могу объяснить.

ТИХОМИРОВ: Да, минуточку.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Дело в том, что я закончила очень консервативную мастерскую в Петербурге, в ЛГИТМиКе.

ТИХОМИРОВ: А кто у тебя был мастер?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Мои мастера была профессор Куницын и доцент Барышева.

ТИХОМИРОВ: Понятно, громкие фамилии.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Громкие фамилии, широко известные в кругах театральной педагогики Петербурга. Но это нисколько не умаляет их достоинства, как педагогов. И они нас воспитывали в сознании того, что Московский художественный академический театр - это самый лучший театр. Это верность традициям. И верность традициям это хорошо, потому что в начале нужно изучать классику, а потом уже, когда ты владеешь классическим материалом и умеешь с ним обращаться, ты можешь дальше…

ТИХОМИРОВ: Ну, да, пойти уже…

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, как художники, бюсты нарисовали, потом уже могут к черным квадратам. И я много видела спектаклей до того, как пришла в этот театр, несмотря на то, что жила я в Петербурге, но я приезжала в Москву и смотрела. И, будучи на третьем курсе, я увидела спектакль «Ее друзья» по пьесе Розова.

ТИХОМИРОВ: Господи.

ГРЕБЕНЩИКОВА: И так, как я плакала на этом спектакле, я не плакала ни до, ни после, даже близко так никогда не плакала. Поняла, что действительно, в этот момент со мной что-то произошло. Я поняла, что хочу быть причастной к этим людям, которые творят эти чудеса, то есть, на моих глазах произошло чудо. Я тоже хочу быть частью чуда. Поэтому у меня не было никаких вопросов, куда идти поступать после института. И надо же такому случиться, театру я тоже понравилась, что могло бы и не состояться, потому что мои педагоги сильно сомневались в моей профессиональной пригодности в силу моего живого характера.

ТИХОМИРОВ: Характер у тебя живой, да.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Живой, мне кажется, даже по скорости речи ощущается.

ТИХОМИРОВ: Но это очень хорошо. Скажи, пожалуйста, ну, а Татьяна Васильевна ведь, говорят, женщина очень тоже своеобразная, по крайней мере, несколько моих знакомых выскакивали из лифта, когда попадали с ней в одну коробочку.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да я больше вам скажу, Татьяна Васильевна против того, чтобы с ней кто-то ездил в лифте.

ТИХОМИРОВ: Да, да, я про это и говорю.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Но это и хорошо, может быть, потому что она имеет право на свои методы подготовки к спектаклю. Она готовится, ей не нужно встречать никаких посторонних людей, которые заняты мыслями о предстоящем футбольном матче или о пельменях в буфете. Если она думает о роли, то…

ТИХОМИРОВ: А она думает о роли, конечно.

ГРЕБЕНЩИКОВА: А она думает о роли, и она думает и о своей роли, и о спектакле, в целом, что заслуживает большого уважения, безусловно.

ТИХОМИРОВ: Скажи мне, а, например, в будущем ты хотела бы иметь тоже свой театр?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет.

ТИХОМИРОВ: Молодец.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Я не люблю ответственность в работе, ну, такую, брать на себя большую ответственность, чем я могу вынести.

ТИХОМИРОВ: Генеральную ответственность, да.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Генеральную ответственность, да. У меня есть ребенок, перед которым, безусловно, я, понимаете, должна быть ответственной, и это гораздо более интересное для меня занятие нести ответственность за развитие ребенка, чем отвечать за развитие нации.

ТИХОМИРОВ: Тоже неплохо. Значит, мы тебя не будем баллотировать в депутаты.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Не надо.

ТИХОМИРОВ: Алиса, ну, несколько, может быть, глупых вопросов, может быть, наивных, но это слушатели, что с них взять. Скажи, пожалуйста, Алиса, а тебя друзья и подруги называют АГ? Ну, папу очень часто любят называть БГ.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет, не называют, потому что это не очень удобно для произношения. Эй, АГ.

ТИХОМИРОВ: Из Санкт-Петербурга: «Алиса, ты очень пикантная, очень интересная актриса. Прочитайте это, пожалуйста. Ольга».

ГРЕБЕНЩИКОВА: От Ольги это особенно приятно.

БАТИНОВА: От женщины этот комплимент в 300 раз дороже.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Комплимент ли это? Пикантная.

ТИХОМИРОВ: Я думаю, что комплимент. Краснодарский край…

БАТИНОВА: Как о колбасе.

ТИХОМИРОВ: «Служил в театре рабочим сцены, актеры трудятся не меньше шахтеров, это очень тяжелый труд», сообщает нам Александр. Видите, как говорится, пожалел.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Спасибо, Александр.

БАТИНОВА: Нет, ну, это правда, и, конечно, кажется, что это все легко, но, на самом деле, актеры очень часто плачут и говорят, что вот, ну, даже не актеры, а, мне кажется, больше попса, люди из попсы плачут, ой, у нас такой тяжелый труд, чем раздражают людей.

ТИХОМИРОВ: И я думаю, что это, конечно…

БАТИНОВА: Чего-то сегодня только мы с тобой говорим.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет, нет, говорите, это же о приятном.

ТИХОМИРОВ: Нет, я просто читаю сообщение, думаю, что это не рецензия на спектакль МХАТ имени Горького, Дмитрий говорит, правда, из Москвы: «У меня ходила теща и дочка на классическое произведение и мне не понравилось. Там катались на самокатах, убогие декорации, люди уходили до антракта».

ГРЕБЕНЩИКОВА: Такое случается.

БАТИНОВА: Жалко, что ни названия, ничего.

ТИХОМИРОВ: Да, а так бы мы, может быть, пропиарили бы.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Прорекламировали бы? Хорошо, а то бы сейчас лишний раз произнесли бы чье-то название, а, наоборот, внимание публики привлекли бы.

ТИХОМИРОВ: Алиса, мы катимся дальше по нашему эфиру, не знаю, куда, в пропасть или на гору, как Сизиф.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Катимся, скорее всего…

ТИХОМИРОВ: В пропасть. Скажи, пожалуйста, все-таки ты, скажем так, питерского розлива.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Петербургского уж тогда.

ТИХОМИРОВ: Петербургского, простите, розлива актриса, девушка переехала в Москву. Вот этот антагонизм между петербуржцами и москвичами…

ГРЕБЕНЩИКОВА: Надуманный.

ТИХОМИРОВ: Надуманный?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Надуманный. Мой опыт показывает, что воспитанные, интеллигентные люди, они, что в Петербурге, что в Москве. И разницы между ними нет. Одни ходили в ГМИ имени Пушкина, другие в «Эрмитаж».

ТИХОМИРОВ: И, в принципе, все?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Вот и все.

ТИХОМИРОВ: Ну, ты знаешь, периодически, когда я приезжал в ваш город и брал интервью у простых питерцев на Невском проспекте, через каждые два шага мне говорили: какое-то у вас неприятное лицо, вы что, из Москвы, что ли? Я думаю: вот елки-палки, на мне же не было ничего написано. А почему вы думаете? Ну, такой наглый, такой необычный, не наш, не интеллигентный питерский журналист. Я подумал, что все-таки, наверное, какая-то разница есть.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, возможно, она есть. Но, если бы средства массовой информации не подчеркивали бы ее, возможно, она бы и не так явно чувствовалась.

БАТИНОВА: Разница только в том, что люди, которые живут в Москве, они бегут.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Просто люди любят об этом говорить, вот и все. Люди больше любят об этом говорить, и представлять какой-то ложный конфликт, которого, на самом деле, не существует.

БАТИНОВА: Да, ну, это у нас вообще такой тренд последнего времени столкнуть кого-нибудь с кем-нибудь, чтобы поругались.

ТИХОМИРОВ: Ну, да, зато весело будет. Алиса, почему ты сейчас изменяешь профессии, почему не снимаешься в сериалах, в фильмах, что это такое, ну, как тебе не стыдно? А молодость пройдет.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Потому что… Молодость, да, пройдет. Потому что жизнь значительно шире, интересней, чем съемочная площадка кино и сериалов. Например, я много работаю на телевидении, и для меня это тоже интересная работа и очень полезный опыт.

ТИХОМИРОВ: А что ты делаешь, извини?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Например…

ТИХОМИРОВ: Да, внимание.

ГРЕБЕНЩИКОВА: На Первом канале есть такая программа «Хочу знать», она сейчас временно в отпуске, но, в принципе, скоро вернется на экран.

ТИХОМИРОВ: Ты там работаешь журналисткой, да?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, нет, все равно мы ведущие, нам в любом случае, у нас есть редакторы, которые какую-то рыбу текстовую нам приносят. Мы рассказываем об интересных, любопытных вещах, которые есть в мире. Для этого куда-то ездим. Ведущих очень много работает в этой программе, ну, я в последнее время часто сотрудничала с этой программой, потому что для меня это действительно интересно.

ТИХОМИРОВ: Что тебя поразило?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, например, мы были в Доминикане, и я посмотрела, как добывают янтарь.

ТИХОМИРОВ: В Доминикане?

ГРЕБЕНЩИКОВА: В Доминикане янтарь, да. В Доминикане уникальный янтарь, он возник из смолы доисторического рожкового дерева, которого уже давно нет на просторах доминиканских. И люди, обычная семья, как дачники, у них маленькие деляночки, и на деляночках, участки расположены на горе, и люди роют норы.

ТИХОМИРОВ: Норки.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Норки, ну, обычные, берут молоточек, палочку железную, даже не лом, а небольшой ломик и делают дыры в горе, и ищут, забираются туда с семьей. Причем только мужчины забираются, женщины в этом не участвуют. Поэтому, чем больше мальчиков в доминиканской семье, которая занимается добычей янтаря, тем она успешнее.

ТИХОМИРОВ: Тем это лучше.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, то есть, на мой взгляд, это какие-то я сама себе рисовала картины, что это ковши, экскаваторы, как минимум, а, на самом деле, это ручная работа.

ТИХОМИРОВ: Слушай, и красивый?

БАТИНОВА: А это дорогой камень?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Дорогой, да, но, когда он в необработанном виде, конечно, можно купить за недорого. А обрабатывают там же какие-то десятилетние дети на малюсеньких станочках. Вот, если нет сегодня электричества, то они не обрабатываю янтарь.

БАТИНОВА: Здорово, вообще совершенно другой мир, ну, нет электричества, и не будет работы.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Абсолютно. Не будет сегодня янтаря.

ТИХОМИРОВ: Слушай, но как интересно повернулась твоя судьба, ведь ты хотела в свое время стать журналисткой, и вдруг опять стала.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да. Но, опять же, я бы подчеркнула, что это не журналистика в чистом виде. То есть, это некая перекличка, это как вот чуть ближе, чем играть журналистку в кино, чуть ближе, но, по большому счету, все равно ведущий, он просто доносит информацию. Хотя я сама, как человек любознательный по природе…

ТИХОМИРОВ: Да, ты любопытная, это видно прямо.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да, да, я с удовольствием тоже всегда со всеми разговариваю, когда мы приезжаем на какие-то съемочные площадки, и для себя узнаю много нового. Ну, а так как поток информации большой, то я очень быстро забываю потом все, что я узнала.

ТИХОМИРОВ: Ну, это хорошо, девичья память.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Жесткий диск у меня быстро переполняется.

ТИХОМИРОВ: Слушай, Алис, а, с другой стороны, а как зарабатывать деньги? Посмотри, вот сразу видно, актриса в сериале снимается, у нее и машина, и меха, и все, как говорится, кожа, рожа. Как только не снимается в сериале, все, ходит бедной.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Мехов нет.

ТИХОМИРОВ: Да, мехов нет, да.

БАТИНОВА: И важно ли это для вас?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Меха?

БАТИНОВА: Ну, вот все эти атрибуты.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет, конечно, я люблю меха, потому что я взрослая уже девушка, и мне положено любить меха по статусу. Но, тем не менее, что-то, видите, раз не снимаюсь, значит, не гонюсь за этим длинным рублем. Хотела бы - погналась.

ТИХОМИРОВ: Просто совсем недавно моя знакомая, едем в машине, я говорю: вот, что ты, Люлек, что ты такая грустная? Она говорит: Вадя, так нужны деньги. Я говорю: но у тебя же есть деньги. - Нет, Вадя, это мало. И я думаю, вот жизнь, просто, тьфу, а не жизнь практически, а ведь хороший человек.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, нет, вопрос в наших, действительно, запросах. Если мы многого хотим, некоторые мои знакомые артисты очень много работают и приобретают недвижимость в России, за рубежом для своих близких, в принципе, это правильно, хорошая позиция, они обеспечивают свое будущее. А я, как некая стрекоза, живу сегодняшним днем. И для меня важнее мои впечатления, впечатления для меня и для сына для моего, поэтому мы очень много времени проводим вместе, а это с работой всегда сложно совмещается.

БАТИНОВА: А сколько ему лет?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Четыре.

БАТИНОВА: Четыре. А у вас есть вот то, что возникает у всех мам, о том, что я мало времени провожу, я много работаю, или вы просто так хорошо организовываете, что…?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Я стараюсь грамотно организовывать. Конечно, в минуты депрессии у меня тоже возникают…

ТИХОМИРОВ: Как, у тебя бывают депрессии?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Редко. Это я сейчас сказала, ну, просто, чтобы вы не думали, что они у меня не возникают. Конечно они возникают, бывают, но я, скорее, отношусь к проблеме, как, ну, то есть, я этой депрессией не упиваюсь, тоской, а ищу выход. И выход мой в том, чтобы меньше работать.

БАТИНОВА: Это классно.

ТИХОМИРОВ: Это хороший выход, да.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Или еще удобно, что можно работать, когда ребенок в садике. Театральные репетиции, кстати, прекрасно с этим совмещаются. Мы сейчас репетируем новый спектакль в другом театре по пьесе Людмилы Петрушевской «Три девушки в голубом», и у нас прекрасное время для репетиций с 11 утра. С 11 до 14. Как раз успеваешь и порепетировать, и вернуться домой.

ТИХОМИРОВ: Но, с другой стороны, Алиса, я так понимаю, что, когда спектакль все-таки уже подойдет к сцене, то придется…

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да, придется.

ТИХОМИРОВ: Лак на ногтях поменять.

ГРЕБЕНЩИКОВА: А, вы обратили внимание на мой разноцветный маникюр, очень приятно.

ТИХОМИРОВ: Действительно, очень прикольно, но, к сожалению, театральная сцена этого не терпит.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет, я бы конкретизировала, пьеса Петрушевской, наверное, этого не терпит.

ТИХОМИРОВ: Да, а то она тоже пожалуется.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Потому что «Политеатр», чьи спектакли мы увидим вот-вот, желающие могут увидеть в эти выходные.

БАТИНОВА: Уже завтра мы еще раз повторим попозже, напомним вам.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да, в субботу и воскресенье, там мой лак, любой цветной лак допустим.

ТИХОМИРОВ: И все-таки я думаю иногда, знаю многих актрис, и, к сожалению, часто бывает так, что на сцене это яркие, сочные образы, а в жизни такие прям мышки. Ну, я не хочу сейчас называть фамилии, которые меня потрясли больше всего, потому что это актрисы, перед которыми я преклоняюсь, но я удивляюсь. А ты очень яркая в жизни.

БАТИНОВА: У радиоведущей тоже дома очень тихие и спокойные люди.

ТИХОМИРОВ: Да ладно!

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да?

БАТИНОВА: Да. И я дома вообще не разговариваю, я ангел дома.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, вы и в эфире, Лен, ангел тоже.

БАТИНОВА: Так, с дьяволинкой, конечно.

ТИХОМИРОВ: И все-таки, как ты думаешь, надо ли так расплескиваться в жизни, если ты на сцене должна быть сконцентрированной, яркой, сочной?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Я в жизни очень спокойный человек. Просто сейчас я к вам пришла на эфир, это тоже моя работа быть яркой и интересной, для того, чтобы зрители, в данном случае, слушатели, стали моими зрителями впоследствии.

БАТИНОВА: Спасибо.

ТИХОМИРОВ: То есть, ты просто заманиваешь их, на самом деле, подсаживаешь?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет, это моя работа быть интересной людям, когда есть такая возможность.

БАТИНОВА: Спасибо, потому что, это золотые слова, потому что понятно, что у нас очень много людей приходит, и очень много интервью, и не всегда ты можешь донести человеку: слушай, старик, это твоя работа, мы тебя зовем, мы работаем, и ты тоже работай. Но иногда мы встречаемся, конечно, с такими людьми, которые сидят и вот так, ну, я пришел.

ГРЕБЕНЩИКОВА: А сейчас Лена развалилась.

БАТИНОВА: Да, кстати, у нас есть видеотрансляция. Люди, которые не хотят работать и говорить о том, что вообще они из себя представляют, что они делают.

ТИХОМИРОВ: Но они приходят, понимаешь, в чем дело.

БАТИНОВА: И мы, конечно, всегда бесимся. Но спасибо за эти слова. Это дорогие слова.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Спасибо.

БАТИНОВА: Я надеюсь, их услышат те, кто обычно, вот так сидишь и из него клещами вытаскиваешь.

ТИХОМИРОВ: Скажи мне, пожалуйста, насколько мне известно, один из твоих близких родственников, не будем говорить, по какой линии и как, известный психолог.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Психотерапевт.

ТИХОМИРОВ: Да, скажем даже так.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да. Отразилось ли это на формировании моей личности?

ТИХОМИРОВ: Да, да.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Безусловно. Конечно, потому что среда всегда оказывает влияние на ребенка. И, если папа психотерапевт, воспитывающий один меня папа музыкант, другой психотерапевт, и каждый из них вложил в мою голову и душу что-то свое. И как уж этот дьявольский коктейль внутри взболтался… Ну, видите, зато я отдаю себе отчет, что на работе нужно быть яркой. Это влияние и одного, и второго папы, как мне кажется.

ТИХОМИРОВ: Просто я думаю, ты иногда пользуешься возможностью проконсультироваться?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет. У психотерапевтов есть правило, что нельзя работать с близкими людьми.

ТИХОМИРОВ: Да?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да. Ну, и потом мне не хочется открывать родителям свои секреты. Вот вы, Вадим, рассказываете родителям что-то?

ТИХОМИРОВ: Не-а.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, вот, и мне не хочется.

ТИХОМИРОВ: Зачем их расстраивать.

БАТИНОВА: Ты приходишь, ему свои тайны, а он еще начинает с тобой работать.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Препарировать.

ТИХОМИРОВ: Ну-ка, расскажи-ка мне, Алиса.

БАТИНОВА: Вот, Влад Дуденков спрашивает: «Алиса, а у вас амбиции какого уровня? К «Оскару» есть желание добраться?»

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет, у меня вообще нет амбиций, как у актрисы. Я просто стараюсь, как человек, делать то, что мне интересно. И искать себе тех людей, с которыми мне интересно. И ключевое в этой фразе то, что я сама ищу интересных мне людей.

БАТИНОВА: Потому что, да, если смотреть на ваши работы, то это работа не для того, чтобы там заработать, работа не для того, чтобы засветиться или еще что-то.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Я бы не сказала, что это работа, это просто часть моей жизни. Я имею счастливую возможность проводить свою жизнь интересно и сама ею распоряжаюсь. Пожалуй, это самое ценное. И это дороже денег, мехов и 12-ти «Порш Кайенов».

БАТИНОВА: Это заметно.

ТИХОМИРОВ: Ну, один, и то было бы хорошо. Пришло письмо из Москвы очень короткое, Антон написал: «Я уже подсел».

ГРЕБЕНЩИКОВА: Молодец, Антон. Молодец. Шестого, седьмого, «Политеатр», Политехнический музей, 20.00, приходите, Антон.

ТИХОМИРОВ: Алиса, и прежде, чем мы все-таки послушаем стихи в твоем исполнении, вопрос. Я понимаю, что тебя, наверное, достали эти вопросы, я понимаю, что это каждый второй задает.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, задавайте уже, Вадим.

БАТИНОВА: А зачем ты тогда его задаешь?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Нет, ну, Вадиму интересно.

ТИХОМИРОВ: Мне интересно, у меня тоже есть интерес. И все-таки, я смотрю, что ты самодостаточна, абсолютно яркая и очень необычная актриса. И ведь все равно…

ГРЕБЕНЩИКОВА: Вадим, вы делаете вывод, какая актриса, хотя я еще ничего не сыграла на ваших глазах.

ТИХОМИРОВ: Ничего, ничего, потенциал виден сразу.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Вы можете говорить, как девушка.

ТИХОМИРОВ: Да, как девушка, тем более. Но возникает следующий вопрос, я представляю, как в начале твоей творческой карьеры все говорили.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Хотите, вот скажу?

ТИХОМИРОВ: Да.

ГРЕБЕНЩИКОВА: В лицо никто. Мне в лицо никто никогда ничего не говорил. А что говорили за моей спиной, я не знаю.

ТИХОМИРОВ: Какая ты молодец.

БАТИНОВА: Давайте про «Политеатр» и про новый сезон.

ТИХОМИРОВ: Алис, да, и прочитай нам что-нибудь.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, давайте, Верино стихотворение прочитаю, мне кажется, это будет логично.

БАТИНОВА: Еще раз напомним, что завтра начинается новый сезон в «Политеатре».

ГРЕБЕНЩИКОВА: А шестого октября, в субботу, в 20.00 будет спектакль по текстам Веры Полозковой «Избранные», где кроме самой Веры читает Алиса, Паша Артемьев и Михаил Козырев.

ТИХОМИРОВ: Посмотри, собрали компашку-то.

БАТИНОВА: Классно.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Хорошая компания.

БАТИНОВА: Насчет Миши Козырева я даже не сомневаюсь, Вера Полозкова, Алиса Гребенщикова, а Паша, он какой?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Паша? Прекрасно, во-первых, Паша очень красивый.

БАТИНОВА: Ну, это правда.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, он красивый, ну, я сейчас не имею в виду внешность, а он вообще, в целом, он красивый молодой герой, привлекательный, он свободный.

ТИХОМИРОВ: У него же актерское образование, по-моему, да?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, я сейчас затрудняюсь ответить на этот вопрос, не буду сдавать Пашу с потрохами, но дело в том, что это, скорее, не столько актерский спектакль, сколько возможность людей разного склада мысли поделиться Вериными стихами.

БАТИНОВА: Здорово.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Как в совершенно разных людях стихи Веры находят какое-то свое уютное гнездо.

ТИХОМИРОВ: А поделись с нами.

ГРЕБЕНЩИКОВА:

Как он чиркнет тебе ладонью по ватерлинии - будет брешь
за секунду, как ты успеешь сказать "не трожь",
и такой проймет тебя ужас, такая пронижет дрожь,
что руки не отнимешь и права не отберёшь,
только и решишь обречённо: как же ты, чёрт, хорош,
как ты дышишь и говоришь,
как самозабвенно врёшь.
ну чего уж, режь.

Как ты выбираешь смиреннейшую из ниш,
неподъёмнейшую из нош,
как ты месяцами потом не пишешь и не звонишь,
только пальцами веки мнёшь,
как они говорят тебе по-отечески: ну, малыш,
перестань, понятно же, что не наш,
каждое их слово вонзается рядом с ухом твоим как нож

Эй, таких, как ты, у него четыреста с лишним душ.
Двадцать семь, больше двадцати ни за что не дашь.
Носит маечки с вечных лондонских распродаж,
говорит у подъезда "ты со мной не пойдёшь".
Только вот ты так на него глядишь,
что уж если не здесь, то где ж,
если не сейчас, о господи, то когда ж…

БАТИНОВА: Спасибо, Алиса.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Ну, это, правда, стихотворение из другого спектакля, но это стихотворение из спектакля театра Практика Веры Полозковой «Стихи о любви».

ТИХОМИРОВ: Ну, да, слушай, Алиса, я понимаю, что в каждом слове заложен твой глубинный смысл. Какая у тебя интересная биография была, оказывается. И продолжает быть.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Я ее сама создаю.

ТИХОМИРОВ: Да? Другого пути у нас нет.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Другого нет.

ТИХОМИРОВ: Ну, что, будем выгонять ее или пускай посидит еще.

БАТИНОВА: Да, спасибо, Алисочка, большое. Наши слушатели написали очень много приятных слов, мы вам их распечатаем сейчас и отдадим.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да уж, пожалуйста.

БАТИНОВА: Чтобы они вас вдохновили еще больше. И все приходите, пожалуйста, на спектакли.

ГРЕБЕНЩИКОВА: 6 октября в субботу, в 20.00 «Вера Полозкова. Избранное», а 7 октября в 20.00 драматический спектакль «Выбор героя».

ТИХОМИРОВ: Слушай, и все-таки, Алиса, я вот думаю, надо как-то поменять название. Потому что «Политеатр», некоторые думают, что это политический театр, они думают, что сейчас будут представители Госдумы, какие-то дебаты, а у вас просто театр политехнический.

ГРЕБЕНЩИКОВА: Поли - это от слова много. Это разнообразный театр.

ТИХОМИРОВ: Почему же наши политики об этом не знают.

БАТИНОВА: Только что повысился IQ ведущих.

ТИХОМИРОВ: Алиса, еще раз тебе огромное спасибо, успехов тебе, счастья, и, самое главное, давай-ка ты, знаешь…

ГРЕБЕНЩИКОВА: Приходи к нам почаще.

ТИХОМИРОВ: Да, приходи к нам почаще, нет, и самое главное, театр это, конечно, хорошо, но народ должен видеть тебя. Не прячься в эту пыльную кулису, хватит.

БАТИНОВА: Такой совет бывалого.

ТИХОМИРОВ: Опять, а там «Порш Кайен» как раз сюда же выкатят. Ладно?

ГРЕБЕНЩИКОВА: Да, хорошо, Вадим, я буду искать достойный материал для себя.

ТИХОМИРОВ: Вот, самое главное, достойный материал, потому что другого пути у нас нет. Еще раз напоминаю, что у нас была в гостях Алиса Гребенщикова, успехов тебе и счастья, и любви.