Книги нашего детства (архив) "Сказка о царе Салтане"

Ведущие программы "Книги нашего детства" – историк Тамара Эйдельман и писатель Пётр Алешковский.

"Место действия":

П. Алешковский: Сказки Пушкина – это то, что было в нашем детстве всегда. И в литературном детстве, естественно, тоже. Мы могли о них не думать. В какой-то момент они даже могли надоесть. И вдруг начинало казаться, что невозможно столько раз читать одно и то же, но выйти из-под их обаяния было на самом деле совершенно невозможно.

Т. Эйдельман: Невероятно затасканная фраза о том, что Пушкин – это наше всё, оказывалась справедливой в данном случае тоже. Сказки Пушкина были одними из первых книг, которые нам читали вслух, потом одними из первых книг, которые мы ухитрялись прочитать сами, благо детских изданий с красивыми картинками и большим шрифтом было огромное количество.

П. Алешковский: Потом их читали в начальной школе, затем возникали детские спектакли, постановки опер, на которые тоже водили детей. Потом уже даже не надо было снова их читать, они оказывались записанными где-то на подкорку. И цитаты из них возникали по любому нужному или ненужному поводу.

Т. Эйдельман: "У лукоморья дуб зелёный", "царствуй, лёжа на боку", "разбитое корыто" и ещё много-много всего другого. И среди всех этих ассоциаций, постоянно присутствовавших в нашем детстве, далеко не последнее место занимали, конечно же, царь Салтан и князь Гвидон. Ну и, естественно, три девицы под окном.

"Ориентировка на местности":

Т. Эйдельман: Всё это так часто читалось, так часто вспоминалось, что постепенно становилось абсолютно неотъемлемой частью нашей жизни. Можно было рисовать иллюстрации к этой сказке, можно было пересказывать дурацкие пародии, которые должны были показывать, каким образом подобную сказку рассказали бы хиппи.

П. Алешковский: Кто такие хиппи, было не очень понятно. Но в газетах, по телевизору о них рассказывали, но что-то тоже не совсем понятно. Вроде бы все они были против войны во Вьетнаме. Но при этом их почему-то не превозносили, как других борцов против империализма. Какие-то уж больно они были длинноволосые, любили подозрительную музыку, вели себя подозрительно, поэтому их образ был для нашего поколения как-то особенно привлекателен.

Т. Эйдельман: Начать вести себя как хиппи, слава богу, в нашем поколении удавалось далеко не всем. Но немножечко похипповать, чуть-чуть отпустить волосы, насколько это могли разрешить, где-то вставить английское словечко, ну или пересказать, особенно в начальных классах, пушкинский текст с хипповским акцентом, казалось высшим признаком остроумия, особенно с учётом того, что английский учили в те времена далеко не все.

П. Алешковский: Ну, вот пример такого детского школьного творчества.

"Три герлицы под виндом пряли лейтли ивнингом,
Спичёт фёрстая герлица: "Кабы я была кингицей,
Я бы для фазера Кинга суперджэкет соткала".

"Кабы я была кингицей, – спичет секонда герлица, –
Я б для фазера Кинга суперпарти созвала".

"Кабы я была кингица, – спичет сёрдая герлица, –
Я б для фазера Кинга супербоя борнала".

Онли выспикать успела, дор тихонько заскрипела,
Ин зе рум вошел грейт гай – местной стороны кингай.

Дьюринг ол зе тайм спикора хи студал бихайнд зе дора
Спич лейтовый посему грейтли лайкнулся ему.

Полукал он на герлицу и проспичил "Би кингицей,
Ай вил тейк ю эз э вайф, будет жизнь твоя свит лайф".

Т. Эйдельман: На фоне этого дурацкого юмора и вроде бы приевшихся пушкинских текстов все равно приятно было увидеть пушкинских героев на киноэкране и услышать текст, давным-давно знакомый и все равно звучащий как музыка и невероятно красивый.

"Урок географии":

П. Алешковский: В первый раз "Сказку о царе Салтане" поставили вездесущие сёстры Валентина и Зинаида Брумберг, которые, кажется, не упустили ни одного подходящего сюжета из классической русской литературы или из русских сказок. Свой мультфильм они сняли, казалось бы, в самое неподходящее время – в 1943 году, в разгар войны. Наверное, в том момент мультфильм по сказке Пушкина рассматривался как средство поднятия народного духа или для усиления патриотизма. И, кстати, в данном случае можно не сомневаться, что функцию свою он выполнил сполна.

Т. Эйдельман: Фильм шёл всего 35 минут и был сделан в чёрно-белом и цветном вариантах. Всё там было вполне просто и традиционно. Может быть, этим он и был привлекателен в то время – своей традиционностью и узнаваемостью: как будто снова вернулись спокойные времена, и мама читает вслух сказку.

П. Алешковский: Читали сказку, кстати сказать, очень даже неплохие актёры, гордость российского театра. Сватья баба Бобариха – Фаина Георгиевна Раневская, царь Салтан – Михаил Жаров, Царевна Лебедь – Мария Бабанова.

Т. Эйдельман: Сёстры Брумберг, правда, пытались экспериментировать и впервые в своей практике использовали технику так называемого "эклера", когда сначала снимали актёров, а потом делали рисунки, обводя фигуры живых людей и пытаясь сохранить их пластику. В данном случае получилось не очень удачно. Во всяком случае, не так ловко, как в более поздних мультфильмах.

П. Алешковский: Мультфильм сестёр Брумберг больше 20 лет формировал представления советских детей о царе Салтане. Этот мультфильм, да ещё, может быть, "Полёт шмеля" Н. Римского-Корсакова, который исполняли на всех возможных концертах.

Т. Эйдельман: Но вот прошло время, и герои Пушкина снова ожили. На этот раз в игровом фильме. И это был, конечно, шаг вперёд. Александр Птушко, всегда тяготевший к сказкам, будь то "Садко" или "Сампа", или "Каменный цветок", или "Алые паруса", добрался и до Пушкина тоже.

П. Алешковский: В 1966 году был снят фильм, который просто обязан был быть успешным и который прошёл по всем экранам страны. Царицу здесь играла Лариса Голубкина, за несколько лет до этого снискавшая невероятный успех в "Гусарской балладе". Князь Гвидон – дивный красавец Олег Видов. Пик его славы ещё впереди, впереди роли викингов, рыцарей, Мориса, мустангера из "Всадника без головы", отъезд на Запад. Пока что это был молодой, многообещающий актёр, уже сыгравший в "Метели" и "Обыкновенном чуде". Теперь ему досталась роль сказочного героя.

Т. Эйдельман: Царевной Лебедь стала Ксения Рябинкина, тогда ещё молодая, только что начинающая балерина. Выбрана она была, конечно, за грациозную пластику и загадочную, прямо сказочную внешность. Озвучивала её роль другая актриса, но красота К. Рябинкиной оказалось столь экзотической, что произвела впечатление на кумира 50-х – 60-х годов, знаменитого индийского актёра Раджа Капура.

П. Алешковский: После выхода "Сказки о царе Салтане" актрису пригласили в Болливуд, где она сыграла с Раджем Капуром в фильме "Моё имя Клоун". Похоже, что К. Рябинкина могла сделать большую карьеру в Индии, где этот фильм прошёл с огромным успехом, но она вернулась на родину, где заграничным успехам никто особенно не был рад, и в течение нескольких лет балерину не выпускали за границу.

Т. Эйдельман: Красивый, сказочный состав актёров в сочетании с музыкой, съёмками, конечно же, на красивой натуре в Крыму, с цветным изображением, сделанным с особым изяществом одним из самых опытных советских операторов Игорем Гелейном, не боявшимся вводить новаторские для того времени способы работы с цветом. Всё это обеспечило фильму прочное место в российском прокате.

П. Алешковский: Безумно популярным, впрочем, он не стал, не сравнивался с потрясающим успехом "Алых парусов" того же Птушко, ни с "Гусарской балладой", прославившей Л. Голубкину. И, конечно, рядом не стоял с "китами" 60-х – "Белым солнцем пустыни" и комедиями Л. Гайдая.

Т. Эйдельман: И это, в общем-то, понятно. При всей своей красочности и изящности он был всё-таки традиционен. Красив, поэтичен, его могли показывать на детских утренниках или в школах, но прорыва здесь не было, хотя смотреть фильм, безусловно, приятно.

"Литературная карта":

П. Алешковский: Так и продолжала существовать эта сказка как детская сказка, традиционная, добрая, с множеством спецэффектов, с красивыми волнами, с Царевной Лебедь, с белочкой, которая грызёт драгоценные орешки, и с множеством других прекрасных сказочных образов. Ну и, конечно, с замечательными, потрясающими стихами.

Т. Эйдельман: В какой-то момент могло показаться, что дальше браться за экранизацию пушкинских сказок бессмысленно, что они замылены, затасканы, заношены, что теперь их можно воспринимать, только вывернув наизнанку. Вспомним, трагические строки В. Высоцкого.

Звучит песня "Лукоморья больше нет".

П. Алешковский: Но что бы ни происходило, все равно дивную красоту пушкинских строк забыть было невозможно. К ним все равно хотелось возвращаться, да и хочется и сейчас. Так же, как снова и снова можно было смотреть "Сказку о царе Салтане", если её показывали по телевизору.

Но прошли ещё годы, и два прекрасных мультипликатора Иван Иванов-Вано и Лев Мильчин уже на исходе своей деятельности, за несколько лет до смерти каждого из них, сняли новый мультфильм "Сказка о царе Салтане". Эти два человека отдали анимации всю свою жизнь. И. Иванов-Вано вспоминал, как он ещё в молодости оказался очарован этим искусством.

И. Иванов-Вано: "Помню, совсем молодым художником, только что окончившим ВХУТЕМАС и мечтавшим работать в книжной графике и журнальной иллюстрации, я соблазнился неожиданным предложением, сделанным мне другом юности, художником Владимиром Сутеевым. Тёплым осенним днём 1924 года робко переступил порог Государственного техникума кинематографии, занимавшего помещение знаменитого ресторана "Яръ" на Ленинградском шоссе. Пройдя через сверкающий позолотой зал ресторана, превращённый в учебно-съёмочный павильон, я поднялся на второй этаж, в одном из номеров которого обосновалась экспериментальная мультипликационная мастерская. Меня встретили руководители мастерской. Молодые художники, недавние выпускники ВХУТЕМАСа Николай Ходатаев, Юрий Меркулов и Зенон Комисаренко. Хотя их собственный опыт в мультипликации пока исчислялся месяцами, мне устроили строгий экзамен. Они предложили нарисовать занятного мальчишку, расчленить затем фигурку на части, составить из них марионетку, скрепить подвижные суставы тонкими проволочками и произвести соответствующую съёмку.

Художники занимались в большой светлой комнате, зато другое помещение, тёмное, а потому немного загадочное, обвешанное чёрными занавесками, выглядело зловеще. Посреди него между софитами мрачно возвышался съёмочный станок. На верхнем ярусе станка был укреплён старый аппарат "Пате-верблюд". Рядом с ним, почти под потолком, громоздился оператор, вручную кадр за кадром производивший съёмку. Внизу в тёмном углу стоял большой метроном, неторопливо и гулко отбивающий: "Раз…, два…". Под этот такт оператор вертел ручку, а мультипликатор, передвинув под станком руку или ногу марионетки, протяжно, как ворон, кричал оператору: "Кадр-р". Оператор снимал кадр. Мультипликатор чуть изменял положение персонажа и снова "каркал": "Кадр-р". Так снималась вся сцена.

И вот, накаркавшись с непривычки до хрипоты, я снял своего мальчишку. Как я это делал, объяснить невозможно. Скорее всего, по наитию. В руки своего персонажа я вложил листик бумаги и вообразил, будто это разносчик газет. При этом постарался придать марионетке ту скорость и характерность движения, которую привык ежедневно наблюдать на улицах Москвы.

С нетерпением и страхом ожидал я проявления плёнки. А когда, наконец, увидел своего мальчишку на экране, то чуть не задохнулся от радости. Мой бумажный человечек вдруг ожил. Он довольно забавно скакал на экране, нелепо размахивая руками. Это было похоже на чудо. Каждый мультипликатор пережил подобные чувства, увидев свою первую пробу.

Уникальность искусства мультипликации заключается ещё и в том, что оно не имеет границ. Так же, как не имеют границ человеческое воображение, фантазия, вымысел. Мне хочется сказать о нём словами средневекового японского драматурга Тикамацу Мондзаимоно, писавшего пьесы для кукольного театра: "Искусство лежит на границе между правдой и ложью. Оно есть ложь. И в то же время не ложь. Оно есть правда. И в то же время оно не правда. Услада искусства лежит между тем и другим".

П. Алешковский: Л. Мильчин тоже с молодости мечтал о кино, поступил во ВГИК, после чего началась война. Он потерял всю свою семью, погибшую в минском гетто. И после всех этих испытаний всё-таки выбрал такой светлый и оптимистичный путь, как занятие анимацией, искусством, всегда тесно связанным со сказкой.

И. Иванов-Вано и Л. Мильчин вместе работали ещё над "Коньком-Горбунком", мультфильмом, прославившим И. Иванова-Вано в 1947 году. И так до конца жизни они и сотрудничали, решив уже в преклонном возрасте обратиться к Пушкину.

Вот что написал о них Юрий Норштейн: "Последней их работой стала "Сказка о царе Салтане". Это был идеальный тандем: неуёмная натура, человек-воин, фанатик, тиран Вано и интеллигент до мозга костей, не позволявший себе ничего лишнего, но всё понимающий, острый до гротеска Мильчин. На протяжении нескольких десятилетий его стихией, его естественной средой обитания оставалась русская сказка".

Передачу подготовили и вели историк Тамара Эйдельман и писатель Пётр Алешковский.

Над передачей работали режиссёр Лада Широкая и музыкальный редактор Юлия Тихомирова.