Книги нашего детства (архив) Очень недетская сказка
Ведущие программы "Книги нашего детства" – историк Тамара Эйдельман и писатель Пётр Алешковский.
"Место действия":
П. Алешковский: Юрий Олеша был странным явлением в литературном мире нашего детства. Книг-то он написал всего ничего. Взрослые упоминали его с какими-то странными интонациями, в которых уважение смешивалось ещё с чем-то, не совсем нам понятным. Что-то в его жизни было не совсем правильным. Это было понятно. Но вот что?
Т. Эйдельман: Для взрослых Ю. Олеша написал книгу "Ни дня без строчки", а когда-то давно ещё и роман "Зависть". А для детей – "Три толстяка", хотя эта книга была какой-то странноватой, как и жизнь Ю. Олеши. Это вроде бы была детская книга. Это была сказка. Там был мальчик – наследник Тутти, там была девочка Суок, была сломанная кукла, был канатоходец, учёный, были злобные три толстяка.
П. Алешковский: И в то же время написана книга была уж очень не по-детски: причудливые метафоры, удивительное описание. Как-то всё это тормозило чтение и вызывало растерянность. Что это? Детская сказка или взрослая авангардистская повесть?
Т. Эйдельман: В книжке была описана революция, но и революция была какой-то странной, не похожей на то, как такие события описывались с других детских книжках. В результате нельзя сказать, чтобы эта книга стала такой уж любимой. Она была прочитана, безусловно, но многие ли её полюбили, трудно сказать.
"Ориентировка на местности":
Т. Эйдельман: У книг Ю. Олеши странная и печальная судьба. "Три толстяка" были написаны в 1924 году. И, несмотря на то, что автор изо всех сил старался наполнить их революционным содержанием, в то время они не пришлись ко двору. Что-то чуждое увидели в этой красивой книге большевистские критики.
П. Алешковский: Слишком много там было красивого. И сколько бы ни писал автор о народном восстании, о том, что значат слова "Тутти" и "Суок" на каком-то придуманном им языке обездоленных, как ни описывал подлость толстяков и благородство народных масс, а всё равно оказывался под подозрением. К тому же ещё, к первому изданию книги иллюстрации сделал уже живший во Франции Мстислав Добужинский, что сделало книгу ещё более изысканной и ещё более чуждой пролетариату.
Т. Эйдельман: Только к концу 20-х, когда прогремел роман Ю. Олеши "Зависть", высоко поднялась и звезда "Трёх толстяков". И дальше в течение нескольких десятилетий, пока надломленный, не способный вынести окружавшую его действительность и фактически потерявший способность писать Ю. Олеша спивался в ресторане "Националь", книга его приобретала всё большую популярность.
"Урок географии":
П. Алешковский: В 1930 году "Трёх толстяков" поставили во МХАТе. Через несколько лет в Большом театре уже шёл поставленный Игорем Моисеевым балет, где знаменитая балерина Ольга Лепешинская танцевала Суок. В 1954 году Николай Александрович записал на пластинке аудиокомпозицию по этой книге на музыку Владимира Рубина.
Т. Эйдельман: Вот и вышло, что наше поколение уже получило знаменитую книгу, читать которую было трудновато, а одновременно ещё воспоминания о разных воплощениях этой книги. Потом, конечно же, начались экранизации. С экранизациями всё оказывалось гораздо проще. По одной причине: здесь исчезал невероятный язык Юрия Олеши, тот язык, который когда-то О. Мандельштам назвал "хрустально прозрачной прозой". Метафоры Ю. Олеши поневоле убирались, оставался сюжет.
П. Алешковский: Вездесущие сёстры Брумберг, не пропустившие, кажется, ни одного мало-мальски интересного сюжета, который мог бы лечь в основу их замечательных мультфильмов, попытались передать изысканность книги Ю. Олеши живописными способами. Художники мультфильма Лана Азарх и Валентин Лалаянц явно пытались создать какое-то удивительно формалистическое действо.
Т. Эйдельман: Следить за тем, что происходило на экране, тоже было немножко странно, хотя и интересно. Здесь не было девочки Суок и мальчика Тутти, а были странные фигурки на тонких ножках, передвигавшиеся на фоне непонятного абстрактного пейзажа, были жуткие, гротескные толстяки и странно двигающиеся народные массы.
П. Алешковский: Ю. Олеша не дожил до выхода мультфильма на экран, но можно предположить, что ему такие изыски понравились бы. Как он ни старался объяснять читателям, а скорее, наверное, начальству, что главной его задачей было создать книгу о революции и насытить её духом ленинизма, всё равно было понятно, что главной задачей его было создать красивое сочетание из невероятных метафор, а всё остальное – вторично.
"Литературная карта":
Т. Эйдельман: Когда Алексей Баталов в 1966 году исполнил свою давнюю мечту и поставил игровой фильм "Три толстяка", то он убрал большую часть условности: и той, что была в книге, и той, что сохранилась в мультфильме. А. Баталов поставил хороший фильм про хороших людей, которые боролись за свою свободу и добывали её. Мысль была благородной и красивой, исполнена тоже красиво, может быть, слишком просто.
П. Алешковский: А. Баталов приложил огромные усилия для того, чтобы добиться максимальной достоверности. Он сам, игравший канатоходца Тибула, год учился ходить на канате для того, чтобы самому, без дублёра и без каких-либо комбинированных съёмок, пройти на канате над площадью.
Т. Эйдельман: Сам он потом вспоминал: "Сейчас это смешно слышать, когда есть компьютерные технологии и можно сделать всё. А тогда у меня был учитель-канатоходец. К монтажу подготовили кадры с нами, но это был позор: "кирпичные" лица, "синие" ноги. А ведь это центральная сцена: весь сюжет на ней завязан. Я был очень молод и пошёл на риск. В здравом уме такого, конечно, делать было нельзя. Больше года я учился ходить по проволоке и научился. В кадре, где я выхожу с чердака на канат над площадью, видно, что страховки нет".
П. Алешковский: Литовскую девочку Лину Бракните, что сыграла Суок, обучали цирковому мастерству – жонглированию, что, в общем, вполне понятно. Но она же должна была изображать куклу с неподвижным взглядом. И для этого ей наклеивали на веки специальную плёнку. Но и это ещё не всё. В сцене в зверинце девочка снималась с настоящим тигром, которого она должна была водить за собой. И ничего. Сама она с понятной гордостью описывала свои переживания.
Т. Эйдельман: "В эпизоде, когда я, спасая заключённых из клеток зверинца, сталкиваюсь с тигром, я повернулась к тигру спиной. Меня не предупредили, что этого делать нельзя. И вдруг чувствую, на плечи легли огромные тяжёлые лапы. От страха я не поняла, как взлетела наверх по решётке. Полчаса отходила. Но пришлось снова входить в клетку, снимать ещё дубли".
П. Алешковский: Жертвенность и самоотверженность всей труппы понятны. И в результате получилась милая, красивая сказка, снятая на фоне Петергофа в прекрасных костюмах, с чудесными актёрами, где не только А. Баталов был Тибулом, но ещё и Валентин Никулин – доктором Гаспаром, а Евгений Моргунов – одним из толстяков.
Т. Эйдельман: Фильм пользовался огромным успехом. И, конечно, мы смотрели его с удовольствием. Здесь всё было проще, чем в книге, понятнее что ли. Здесь кошка не падала как сырье тесто, а просто происходили привычные сказочные приключения. Но аромат повести от этого куда-то исчезал.
П. Алешковский: Вот этот непонятный аромат, который был не то достоинством, не то недостатком книги, он-то нас, конечно, и смущал. Лидия Корнеевна Чуковская считала, что от этой книги веет холодом, и винила Ю. Олешу как раз в том, что всегда считалось его достоинством.
Т. Эйдельман: "Мир, создаваемый Ю. Олешей в "Трёх толстяках" и во многих произведениях более поздних, – это мир вещей, а не мир человеческих чувств, – писала Лидия Корнеевна. – Но читатели – люди, и трогать, волновать их дано только человеческому. Вещь интересна нам только тогда, когда сквозь неё можно яснее разглядеть человека. В "Трёх толстяках" вещи властвуют самодержавно, тормозят движение сюжета, сосредоточивая внимание читателя на побочном в ущерб главному. Читая "Трёх толстяков", невольно вспоминаешь слова Г. Флобера в одном из его писем: "Излишнее сравнение следует давить, как вшей".
А "Три толстяка" будто нарочно для того и написаны, чтобы все вещи, всех животных, всех людей сравнивать с животными и с вещами. "Большие розы, как лебеди, медленно плавали в мисках, фонари походили на шары, наполненные ослепительным кипящим молоком. Розы вылились как компот. Шпоры у него были длинные, как полозья. Пантера, совершая свой страшный путь по парку и дворцу, появилась здесь. Раны от пуль гвардейцев цвели на её шкуре розами".
П. Алешковский: "А вот о людях. Они бежали к городу, они удирали. Издалека люди казались разноцветными флажками. Целые кучи люди падали по дороге. Казалось, что на зелень сыплются разноцветные лоскутки. Теперь высоко под стеклянным куполом маленький, тоненький и полосатый, он был похож на осу, пользующую по белой стене дома. Зрительно, внешне всё это вероятно так и есть. Падающие люди похожи на лоскутки, человек в полосатом костюме похож на осу, но ведь люди эти падают, поражённые пулями героев, человек, идущий под куполом, совершает геройство. Зачем же автор видит их только извне? Исключительно живописная точка зрения тут едва ли уместна. Если раненые люди кажутся автору, похожими на разноцветные лоскутки, то, по-видимому, гибель их не особенно задевает его. Неудивительно, что и читатель остаётся равнодушен к их гибели".
Т. Эйдельман: Наверное, наиболее адекватный подход лежит где-то посередине – между мультфильмом сестёр Брумберг и фильмом Алексея Баталова, где-то между игрушечной отвлечённостью и стремлением к большей жизненности, пусть даже сказочной. Но сказать это легко, а вот как такого достичь?
П. Алешковский: Уже в 1980 году был снят мрачный кукольный мультфильм "Разлучённые" по мотивам "Трёх толстяков". Мультфильм этот не столько о революции, сколько о судьбе разлучённых наследнике Тутти и Суок. Фильм мрачный, пугающий, весь построенный не на тексте Ю. Олеши, а на стихах Давида Самойлова и на музыке, говорящей за персонажи. Может быть, это и есть самый интересный подход к книге Ю. Олеши. Но, конечно, от детской сказки здесь совсем ничего не осталось.
Т. Эйдельман: А для нас в детстве эта книжка всё-таки казалась, прежде всего, сказкой, непонятной, непривычной, удивляющей, но сказкой. Несчастный Ю. Олеша попытался всеми силами соединить вместе революцию и сказку, свою любовь к красоте и изысканности и сожаление о судьбе обездоленных.
П. Алешковский: Для того чтобы в детстве это понять, надо было понять всю печальную сломанную судьбу Ю. Олеши, который мог стать великим писателем, а стал балагуром и ресторанным остряком, который, конечно же, каким бы революционным он ни был, не прижился, просто не мог прижиться в советской стране.
Т. Эдельман: Этого мы сделать не могли, но почувствовать непривычность тех фраз, которые мы читали, и удивиться им, посмотреть необычный мультфильм и ощутить его причастность к этой необычной прозе – это было возможно даже для школьников.
Передачу подготовили и вели историк Тамара Эйдельман и писатель Пётр Алешковский.
Над передачей работали режиссёр Лада Широкая и музыкальный редактор Юлия Тихомирова.
