Поэты Н. Гумилёв. “Та страна, что могла быть раем, стала логовищем огня…”

1916 год: идёт Первая мировая война, население захлёбывается в верноподданнических чувствах, поэты оспаривают право точнее прочих выразить дух эпохи. Великих отечественных стихотворцев начала XX века вспоминает Владимир Аверин.

Николай Степанович Гумилёв - поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма, переводчик, литературный критик. Родился 3 апреля 1886 года в Кронштадте в дворянской семье корабельного врача.

Своё первое четверостишие про "прекрасную Ниагару" будущий поэт написал в 6 лет. За год до окончания гимназии на средства родителей издал первую книгу стихов "Путь конквистадоров". Этот сборник удостоил своей отдельной рецензией Валерий Брюсов.

После 1906 года и вплоть до начала Мировой войны много путешествовал. Между поездками стрелялся с Максимилианом Волошиным, печатал сборники стихов и создал объединение "Цех поэтов".

В августе 1914 Николай Гумилев записывается в армию добровольцем. За отвагу в боях получает Георгиевские кресты третьей и четвёртой степени.
3 августа 1921 года Гумилёв был арестован ВЧК. Он и ещё 56 человек, осуждённых "тройкой", были расстреляны в ночь на 26 августа. Места расстрела и захоронения до сих пор неизвестны.

В 1916 году Николай Гумилев выпустил сборник стихов "Колчан", в который вошли стихи на военную тему.

"Рабочий"

Он стоит пред раскаленным горном,
Невысокий старый человек.
Взгляд спокойный кажется покорным
От миганья красноватых век.

Все товарищи его заснули,
Только он один еще не спит:
Все он занят отливаньем пули,
Что меня с землею разлучит.

Кончил, и глаза повеселели.
Возвращается. Блестит луна.
Дома ждет его в большой постели
Сонная и теплая жена.

Пуля, им отлитая, просвищет
Над седою, вспененной Двиной,
Пуля, им отлитая, отыщет
Грудь мою, она пришла за мной.

Упаду, смертельно затоскую,
Прошлое увижу наяву,
Кровь ключом захлещет на сухую,
Пыльную и мятую траву.

И Господь воздаст мне полной мерой
За недолгий мой и горький век.
Это сделал в блузе светло-серой
Невысокий старый человек.

"Наступление"

Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня,
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.

Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.

И залитые кровью недели
Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.

Я кричу, и мой голос дикий,
Это медь ударяет в медь,
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые
Или воды гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.

И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.

"Деревья"

Я знаю, что деревьям, а не нам
Дано величье совершенной жизни,
На ласковой земле, сестре звездам,
Мы - на чужбине, а они - в отчизне.

Глубокой осенью в полях пустых
Закаты медно-красные, восходы
Янтарные окраске учат их -
Свободные, зеленые народы.

Есть Моисеи посреди дубов,
Марии между пальм... Их души, верно,
Друг к другу посылают тихий зов
С водой, струящейся во тьме безмерной.

И в глубине земли, точа алмаз,
Дробя гранит, ключи лепечут скоро,
Ключи поют, кричат - где сломан вяз,
Где листьями оделась сикомора.

О, если бы и мне найти страну,
В которой мог не плакать и не петь я,
Безмолвно поднимаясь в вышину
Неисчисляемые тысячелетья!