Поэты. Читает Владимир Аверин В. Шершеневич. “Вы появились и свое сердце положили в бронзовые руки поэта…”

1916 год: идёт Первая мировая война, население захлёбывается в верноподданнических чувствах, поэты оспаривают право точнее прочих выразить дух эпохи. Великих отечественных стихотворцев начала XX века вспоминает Владимир Аверин.

Вадим Габриэлевич Шершеневич родился 24 января 1893 года в Казани в семье профессора университета, видного члена Кадетской партии, депутата I Государственной думы. В 9 лет, вместо положенных 10, пошел в гимназию, что потребовало прошения на Высочайшее имя. Но, как писал позже поэт, "Николай II вел себя по отношению ко мне милостиво и прилично и препятствий не чинил". Затем Шершеневич учился в Мюнхенском и Московском университетах на филологическом, юридическом и математическом факультетах.

В 1911 году вышел первый поэтический сборник Шершеневича, в 1913 году - второй. С первых шагов в литературе он старался быть "Брюсовым от футуризма" - не только практиком, но и мэтром, теоретиком с оглядкой на западный авангард от Лафорга до Маринетти, которых переводил.

Во время Первой мировой войны был на фронте в качестве вольноопределяющегося. В годы гражданской войны читал лекции в Пролеткульте, работал в агитационном поезде имени Луначарского и отделе ИЗО Наркомпроса. Вместе с Маяковским писал и рисовал тексты плакатов для "Окон РОСТа".

В 1919 году вместе с Есениным, Ивневым и Мариенгофом написал манифест имажинизма, в том же году стал председателем Всероссийского союза поэтов.

В 1920 году Шершеневич удостаивается редкой для современных ему поэтов чести: его читает Ленин. Правда, происходит это благодаря недоразумению. Весь тираж поэтического сборника Шершеневича "Лошадь как лошадь" в силу "лошадиного названия" отправляется на склад Наркомзема для дальнейшего распространения среди трудового крестьянства. О случившемся "вопиющем факте" докладывают Ильичу...

В 1922 году в личной жизни Шершеневича разразилась катастрофа. Его возлюбленная - актриса Юлия Дижур - после размолвки с выстрелила из револьвера себе в сердце. После этого навсегда оставив поэзию, Шершеневич ушел в театр, работал как драматург, режиссёр, критик, сценарист, переводчик.

Осенью 1941 эвакуировался на Алтай с Камерным театром. Скончался после тяжёлой скоротечной болезни 18 мая 1942. Похоронен на Булыгинском кладбище в Барнауле.

В 1916 году Вадим Шершеневич много работает, издает драму "Быстрь", сборник статей об искусстве "Зелёная улица" и книгу стихов "Автомобилья поступь".

"Разбитые рифмы"

Из-за глухонемоты серых портьер, цепляясь за кресла кабинета,
Вы появились и свое сердце
Положили в бронзовые руки поэта.
Разделись, и только в брюнетной голове черепашилась гребенка и желтела.
Вы завернулись в прозрачный вечер.
Как будто тюлем в июле
Завернули
Тело.

Я метался, как на пожаре огонь, шепча: Пощадите, не надо, не надо!
А Вы становились всё тише и тоньше,
И продолжалась сумасшедшая бравада.
И в страсти и в злости кости и кисти на
части ломались, трещали, сгибались,
И вдруг стало ясно, что истина -
Это Вы, а Вы улыбались.
Я умолял Вас: "Моя? Моя!", волнуясь и бегая по кабинету.
А сладострастный и угрюмый Дьявол
Расставлял восклицательные скелеты.

В гостиной

Обои старинные, дымчато-дымные,
Перед софою шкура тигровая,
И я веду перешопоты интимные,
На клавесине Rameau наигрывая.

Со стены усмехается чучело филина;
Ты замираешь, розу прикалывая,
И, вечернею близостью обессилена,
Уронила кольцо опаловое.

Гаснет свет, и впиваются длинные
Тени, неясностью раззадоривая.
Гостиная, старинная гостиная,
И ты, словно небо, лазоревая.

Ночь... Звоны с часовни ночные.
Как хорошо, что мы не дневные,
Что мы, как весна, земные!