Путешествие в Эрмитаж Шедевры livre d’artiste в Эрмитаже
Программу "Путешествие в Эрмитаж" ведёт из петербургской студии "Радио России" Анна Всемирнова.
Думаю, многие знают о таком направлении французского искусства, возникшем в начале XX века, как "ливр д'артист" ("livre d’artiste"). Придумал это знаменитый галерист и издатель Амбруаз Воллар (Ambroise Vollard). Книжную форму он соединил с графическими работами известных художников, причём привлёк к этому знаменитых художников-живописцев, не знакомых с канонами книжной иллюстрации. Для каждой такой книги изготавливалась специальная бумага, подбирался шрифт. Нередко воспроизводились рукописные тексты автора и художника, и это ещё больше подчёркивало рукотворный характер книги. Часто использовалась бумага ручного отлива с необрезанными краями. Тиражи таких книг были принципиально небольшими: от десятков до сотен экземпляров. И каждый экземпляр имел свой порядковый номер. Рассматривать такие книги можно как произведение искусства.
Эрмитажная коллекция "livre d’artiste" или "книг художника" сложилась в 1960-е – 1970-е годы. То были дары Марка Шагала, Лидии Делекторской, секретаря Анри Матисса (Henri-Émile-Benoît Matisse).
Две большие выставки "livre d’artiste" состоялись в Эрмитаже в 2013 и 2015 годах и представили предметы из собрания петербуржца Марка Башмакова. Марк Иванович стал инициатором и создания "Кабинета книги художника" в Эрмитаже, в здании Главного штаба, давно мечтая о музее книги и книжного дела. Здесь прошли уже несколько выставок "книг художника". А на минувшей неделе, в день своего 80-летия, доктор физико-математических наук, профессор, действительный член Российской академии образования Марк Иванович Башмаков сделал подарок Эрмитажу – выставку 20 книг из своего собрания, которыми он решил пополнить эрмитажную коллекцию. Каждая книга – это поиск у галеристов Франции.
М. Башмаков: Всё шло, конечно, сначала от поэзии, потому что мне очень хотелось подобрать иллюстрированные книги французских поэтов, тем более что до этого меня интересовали русские художники, жившие во Франции и что-то иллюстрировавшие. Это Чухраев, Борис Зворыкин, Наталья Гончарова и т.д. И я познакомился там с очень хорошими специалистами. У них не просто магазины, это, как правило, потомственное дело. У них магазин может быть основан и 150 лет назад. И он не столько как магазин функционирует, сколько как галерея. И они стали мне показывать даже то, что они не продают, потому что они очень многое хранят и не продают. И так постепенно увеличивался мой запас просто информации обо всём об этом.
Ну и постепенно стало ясно, что занимались этим многие такие крупнейшие художники, как А. Дерен (André Derain), М. Дени, П. Боннар, М. Шагал и П. Пикассо. Все они занимались книгами. И занимались не как некой заказной работой, наоборот, это стало у всех без исключения большой частью их жизни. А. Матисс и О. Роден этим тоже занимались. И позже А. Майоль и А. Бурдель. Эти знаменитые французские скульпторы тоже как-то к книге имели отношение. У них даже это называлось "от рельефа к тексту". За время этого пути "художника к тексту" скульптуры, тем самым, с одной стороны, близко сходились с живущими молодыми поэтами. И друг на друга очень они влияли. Другие, наоборот, больше классические тексты брали. Вот так и получилось.
В России была своя традиция. Художники и футуристы Велимир Хлебников и Алексей Кручёных создавали футуристическую книгу. Но это направление отличается от "livre d’artiste". Во Франции важную роль играл издатель, который создавал художественный образ особого рода. Недаром на каждом экземпляре книги, как правило, стоят две подписи – художника и издателя.
М. Башмаков: На самом деле мотором были издатели. Только это не были издатели в обычном смысле слова. Потом тоже и такие появились, но издатели в том смысле, что он – владелец какого-то издательского дома, ему хочется сейчас издать "Мёртвые души", он приглашает художника, а у него всё в запасе уже есть. Особенно поначалу было так, что издателями становились люди, не являющиеся профессионалами в данной области. Во-первых, это были галерейщики, от которых художники зависели и которые продавали работы этих художников. Во-вторых, некоторые художники становились издателями. Некоторые брали на себя подготовку выпуска кгиши, потому что им не нравилось, как делают, я имею в виду художников, и они искали просто типографию, где это можно было напечатать.
Так что пути были разными. Но, конечно, вот эти издатели-моторы играли очень большую роль в первый период, скажем, до первой мировой войны, и в период между двумя войнами. И особенно стало расцветать всё это в войну и сразу после войны. Вот этот интервал времени наиболее богат.
Открывает выставку знаменитый сборник Поля Верлена (Paul Verlaine), он называется "Параллельно", иллюстрированный Пьером Боннаром. По всей книге стихи соединены с литографиями. Это одна из самых дорогих книг в коллекции М. Башмакова. Собственно, именно эта книга – образец, с которого, по сути дела, и началась история книг, иллюстрированных большими художниками. Зритель увидит на выставке "Эклоги" Виргилия с иллюстрациями Аристида Майоля, и "Метаморфозы" Овидия, иллюстрированные Пабло Пикассо, "Цирк" Фернана Леже (Fernand Léger), "Слово о полку Игореве", иллюстрированное русско-французским художником-графиком Александром Алексеевым. Продолжает рассказ Марк Башмаков.
М. Башмаков: Фактически нет только двух человек, которых надо было бы включить. Это нет М. Шагала и нет А. Матисса. Но только потому, что эти их книги уже есть в Эрмитаже. М. Шагал сделал очень большой подарок. Эти книги есть у меня тоже. Но просто мы решили, когда всё это будет переезжать на постоянное место жительства, мы тогда вытащим эрмитажные книги и соединим их с этими. А так получилось 20 книг. Ну, например, вот А. Дерен. Он очень много сделал разных книг. Выбрали "Пантагрюэль", который вообще считается одной из самых красивых книг этого человека. У П. Пикассо 100 с чем-то книг. Но "Метаморфозы" Овидия – это была первая книга (1931 год), когда он именно уже как книгу её издал, он как-то вник в это, он вообще был хорошим библиофилом, у него большой очень вкус. Так что здесь каждый раз выбор книги связан с тем, что делал этот художник в книге.
И второе, надо, чтобы она была яркой. Какой красивый цветной А. Колдер (Alexander Calder)! Какой С. Дали совершенно потрясающий! Кроме того, "Дон Кихот" для С. Дали – это центральная тема просто всей жизни.
"Слово о полку Игореве" А. Алексеева... Это ваш любимый персонаж.
М. Башмаков: Я отдельно занимался А. Алексеевым независимо от всего этого. И я хорошо ознакомился с тем, как он работал как мастер, потому что он же очень много сделал для развития техники эстампов. И эта книга в этом смысле тоже значимая, потому что, когда он уже был болен и не мог работать с кислотой, с металлом, со всем тем, что требует акватинта и офорт, ему просто запретили это делать врачи, которые удалили лёгкое, ему очень хотелось сделать всё в виде акватинты, чтобы как раз перенести свои рисунки в "Слово о полку Игореве". И он придумал электролитический способ на металле. Это всё было сделано каким-то особым образом без использования едких и ядовитых веществ. Но сама книга замечательная, она послевоенная, а ведь большинство его книг были довоенными. Мне кажется, что она хорошо вписывается в этот весь антураж.
Стремиться к какой-то цельности здесь, вообще-то говоря, невозможно и, может быть, неправильно. До этого времени я, конечно, был очень сильно всеядным. Ну, вот нравилась книга. Но вопрос здесь такой, что появилось много новых имён. Здесь взяты имена только широко известных, что называется. Вот это должно быть фундаментом. Но после него уже можно ознакомиться с каким-то развитием этого всего.
Собирать "livre d’artiste" сложно. И не только по коммерческим причинам. Многих просто нет на рынке. Ведь эти книги специально издавались непереплетёнными в виде художественных листов. А если галерист захотел вынуть лист, обрамить и продать его, целостность книги этим убивается. А искушение велико. Многие листы могут жить как самостоятельные работы знаменитых художников.
Хранитель коллекции французской гравюры XIX-XX веков в Государственном Эрмитаже Михаил Балан подчёркивает: дар Марка Башмакова заполнил некоторые лакуны в эрмитажной коллекции.
М. Балан: Если говорить об именах, которых не было вообще, то это Хуан Грис (Juan Gris), Рауль Дюфи (Raoul Dufy), Жорж Брак (Georges Braque), Андре Массон (André Masson), Сальвадор Дали (Salvador Dalí). С другой стороны, здесь есть книги художников, которые в Эрмитаже представлены, но этих книг в Эрмитаже не было. Скажем, "Метаморфозы" Пабло Пикассо, испытания выдержав в миру, – это одна из важнейших его работ. Многими считается, что это лучшая его работа.
Нужно, конечно, было начать с "Параллельно" Пьера Боннара. Это такая книга-образец работы именно художника, который не профессиональный иллюстратор, которая показывает, как он относится к книге, как он по-своему её понимает, как он по-своему понимает задачи иллюстрирования. Конечно, можем найти более ранние примеры, но, тем не менее, "Параллельно" – это такая точка отсчёта.
Знаток и ценитель "книги художника" непременно найдёт для себя самый интересный экземпляр на выставке. Посетителя менее искушённого наверняка привлекут иллюстрации Сальвадора Дали к роману "Дон Кихот". Утончённый рисовальщик С. Дали, создавая на одном листе романтический образ знаменитого идальго, другой лист, к примеру, заполняет размашистыми мазками чёрной типографской краски.
М. Балан: С. Дали как раз один из редких художников, которые брались за крупные тексты, за шедевры мировой литературы. В принципе, таких художников было немного. Ну, А. Матисс, например, не иллюстрировал ни Библию, ни "Дон Кихота". Но Пьер де Ронсар есть у С. Дали и у А. Матисса, например. С. Дали отличается тем, что брался за любые тексты и за самые амбициозные проекты, например, иллюстрировал полный текст Библии, за что вообще мало кто брался в XX веке. И даже у М. Шагала всё-таки это только Ветхий завет, а С. Дали – это всё сплошняком. Ну и "Дон Кихот" относится к разряду амбициозных проектов С. Дали.
И, может быть, это на самом деле одна из лучших его книг. Здесь есть очень любопытный технический нюанс. Это первый случай использования изобретённой им техники "булетизма", когда литографский камень обстреливался шариками с литографской тушью, там появлялись брызги. Ну и дальше в этих брызгах художник видел зародыш композиции, потом её дорабатывал. И там, помимо этого "булетизма", ещё всякие ещё разнообразные изобретения С. Дали. То есть, например, вот этот лес. С. Дали это описывает как рисование носорожьими рогами, наполненными мякишем хлеба, который смочен в литографской краске.
И к этой книге прилагалась брошюра с фотографиями и текстом С. Дали. Есть фотографии, где действительно видно, причём где-то на площади Монмартра, что вокруг С. Дали стоят журналисты с фотоаппаратами и камерами, а он сидит и этими "носорожьими рогами" что-то там рисует. То ли прямо на литографском камне, то ли на листе бумаги, что может быть более вероятно.
Точно так же зафиксирован в фотографиях первый выстрел из аркебуза шариком с литографской тушью 6 ноября 1956 года в 16.00. Сама книга появилась в 1957 году. Это на самом деле было такое ещё шоу в некотором смысле. Работа над иллюстрациями заведомо была рассчитана на публику и была в том числе некой игрой на публику. Ну а дальше, как на самом деле происходила работа, я не берусь сказать, потому что понятно, что этим дело не ограничивалось. Дальше были доработки, дорисовки.
С. Дали, безусловно, такую сложную цветную фотографию делал не сам, а с участием профессионалов. Просто это слишком сложный технологический процесс. Такие вещи перепоручались профессионалам не только в случае с С. Дали, но и в случаях с другими художниками, которые, прежде всего, живописцы и технологическими нюансами именно литографии или печатной графики в целом не настолько владели.
В целом, эта работа, помимо того, что она эффектная, крупная, яркая книга, любопытна именно как попытка ввести новые приёмы, последовательно внести какие-то элементы случайности в искусство печатной графики. Вот там как-то разбрызгивать тушью, и вокруг этого что-то выстраивать. С. Дали довольно много об этом рассказывал, что иногда начинаешь думать, что он уже это сочинил. Про то, как где-то положили литографскую пластину, по всей видимости, цинковую, на неё набежали лягушки, оставили жирные следы, и дальше вокруг этого строится композиция. Где-то он пишет, что бросил морского ежа с высоты, и от него остался отпечаток. Может быть, всё это придумано, но даже если это придумано, это такой замысел художника. В любом случае это, даже с чисто технической точки зрения, даже если рассматривать вещи исключительно в рамках искусства печатной графики, редкий и очень любопытный пример.
Для писем: 197022, г. Санкт-Петербург, набережная реки Карповки, дом 43, "Радио России", программа "Путешествие в Эрмитаж", Анне Всемирновой.
Полностью передачу слушайте в аудиофайле программы.
