Путешествие в Эрмитаж Иосиф Абгарович Орбели
Наше сегодняшнее путешествие будет связано с именем одного из легендарных руководителей Эрмитажа – академиком Иосифом Абгаровичем Орбели. Для петербуржцев старшего поколения, которые привыкли себя называть ленинградцами, имя Орбели навечно связано с блокадным городом...
Доцент и профессор Петербургского университета Орбели пришел работать в Эрмитаж в 1920 году, а с 1934 по 1951 год был директором музея. Одной из главных, а может быть, и главной страстью Орбели по воспоминаниям эрмитажников тех лет была перепланировка зданий Зимнего дворца и приспособление его к музейным нуждам. Задача и работа была непростой: в 1917 году в Зимнем насчитывалась 1110 комнат, а в конце семидесятых – 400. Вместе с главным архитектором Александром Сивковым, а иногда и в одиночку Орбели постоянно обходил бесчисленные закоулки Зимнего дворца, который в конце 30-х годов был совсем не тем музейным комплексом, который мы сейчас знаем. Был очень корректно по отношению к старой архитектуре построен мост, который связал здание Нового Эрмитажа с Зимним дворцом. Была превращена в прекрасный экспозиционный зал бывшая дворцовая кухня, что размещалась под Тронным залом в Зимнем.
В архиве Эрмитажа среди документов 1930-х годов хранится красноречивая справка о «засоренности аппарата Эрмитажа». В ней указывалось, что белогвардейцев и жандармов нет, офицеров старой гвардии – 7, фабрикантов – 1, детей служителей духовного культа – 5, из торговцев и купцов – четверо, дворян – 55. К таким выводам пришла комиссия рабоче-крестьянской инспекции по чистке государственного аппарата. Но этим не закончилось. В 1937 году, приходя на работу, сотрудники не досчитывались коллег, арестованных ночью. Обстановка напоминала начало 30-х годов, когда недосчитывались картин. Ценнейшие экспонаты продолжали уходить на продажу за границу. Протесты в разных инстанциях против продаж успеха не имели...
Когда нависла угроза над скифским золотом и Сасанидским серебром, Орбели решился написать письмо прямо Сталину, которое ему передали через Енукидзе, с которым был дружен прежний директор Эрмитажа Легран. Ответ пришел: "Проверка показала, что заявки Антиквариата не обоснованы. В связи с этим соответствующая инстанция обязала Наркомвнешторг и его экспертные органы не трогать сектор Востока Эрмитажа. Думаю, что можно считать вопрос исчерпанным". Это письмо стало охранной грамотой для всего Эрмитажа.
Примечательно, что с началом войны с Финляндией всем музеям Ленинграда и пригородов был отдан приказ срочно создавать планы эвакуации музейных собраний, причем, разделив экспонаты по степени уникальности на очереди, заготовить тару, в которой коллекции могли бы выдержать дальнюю дорогу. Эрмитаж уже знал эвакуацию предметов искусства перед первой мировой войной. И Орбели выполнил эту подготовку должным образом. Добыл разрешение использовать здание Сампсониевского собора, получил кредит на оплату работы бригады плотников, которые больше года работали, имея под рукой все списки и необходимые материалы, составленные хранителями музея.
В Сивковом переходе в одной из массивных дверей красного дерева одно время торчал большой осколок артиллерийского снаряда. Его даже предлагали не вынимать, как напоминание о войне. Эти свидетельства Эрмитаж сохранил в архиве музея и интереснейшей серии книг, названной «Хранитель»
У микрофона была Анна Всемирнова
