Традиции «А еще, господа, читайте Достоевского»

Творчество Достоевского – акт самопознания. Русская литература – это и есть наша национальная идея. Согласны?

МИХЕЕВ: Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это программа "Традиции". Я напоминаю, что мы каждую субботу в 15:00 говорим о традиционных ценностях. Потому что, мне кажется, этого разговора в нашей с вами современности и не хватает. Сегодня у нас в гостях в студии Игорь Леонидович Волгин – писатель, член Совета по русскому языку при Президенте Российской Федерации и глава Фонда Достоевского. Вот насчет Достоевского, Игорь Леонидович, здравствуйте.

ВОЛГИН: Здравствуйте.

МИХЕЕВ: Да. Я вам честно скажу, без всякой рисовки, не то что специально как бы передача, это вообще не мой стиль. Во-первых, я считаю, что читать русскую классику просто жизненно необходимо любому человеку – сварщик ты, писатель или еще кто-то. Просто потому, что там такой кладезь мудрости, там столько в том числе житейской, бытовой мудрости, в том числе столько вещей, которые к жизни применимы, что никакой справочник или никакая там энциклопедия, на мой лично взгляд, столько и не даст. Ну а вот из всех писателей русских, которых я читал, все-таки наибольшее впечатление на меня лично и влияние произвел Достоевский. Это так, я совершенно здесь не кривлю душой, хотя у него разные вещи – некоторые большее впечатление производят, некоторые меньшее. Но в целом Достоевский, на мой взгляд, если не самый глубокий, то по крайней мере произведший на меня самое глубокое впечатление. Ну и вот с кем о Достоевском поговорить как не с вами, тем более, что я знаю, у вас вышел целый семитомник.

ВОЛГИН: Выходит, выходит, да.

МИХЕЕВ: Выходит целый семитомник по Достоевскому. И вот я очень рад был бы с вами поговорить на эту тему.

ВОЛГИН: Вы знаете, один французский профессор в Сорбонне читал лекции по криминалистике. И о чем бы он ни говорил – там о преступлении, о наказании, он каждую лекцию заканчивал фразой: "А еще, господа, читайте Достоевского". В этом есть свой смысл. Вы сказали "вот русская литература". А помните, при Ельцине была комиссия по выработке национальной идеи? Людей посадили на дачах, они должны были придумать национальную идею. А ведь она уже есть, идея национальная, русская литература и есть наша национальная идея. Она заключает в себе все смыслы, которые относятся к этой идее. И Достоевский, конечно, тут занимает особое место. Потому что, смотрите, если, скажем, до Пушкина русская культура жадно впитывала в себя все влияния Запада, частично Востока, она питалась соками во многом внешними, то, начиная с появления Толстого и Достоевского, русская словесность начинает излучать в мир смыслы. Потому что, скажем, мир до Достоевского и мир после Достоевского – все-таки это во многом разные миры. Главное, что мы о себе поняли, как люди мы о себе после Достоевского поняли гораздо больше, чем мы знали до него о себе. То есть это вообще все творчество Достоевского – это в какой-то степени акт самопознания, мы себя поняли, какие-то вещи глубинные, подпольные, скрытые. И, конечно, заметьте, что его популярность в мире, возрастает в моменты критических точек истории. Скажем, Первая мировая война – начали читать его после Первой мировой войны, начали читать после Второй мировой войны активно.

МИХЕЕВ: Читать – вы имеете в виду вообще в мире?

ВОЛГИН: В мире, в мире, да, в мире. Хотя он не мог представить себе при жизни, что будет столь популярен. Он говорил, что не известен народу нынешнему, но будет известен, может быть, будущему. Но он не был всемирно известен, как Толстой, например. Толстой уходит на вершине мировой славы из жизни, Достоевский уходит как национальный писатель только. И, конечно, если брать его биографию (вот чем я занимаюсь в основном), то его биография – это как бы архетип России, он на своей судьбе показывает все моменты. Вот он прошел путь от петрашевцев, скажем, до пушкинской речи. Это гигантская эволюция.

МИХЕЕВ: Петрашевцы (для тех, кто не знает) – это, скажем, предвестники революционных событий начала 20-го века, революционеры...

Слушайте в аудиофайле!