Путешествие в Эрмитаж Военная галерея героев войны 1812 года
Военная галерея 1812 года предваряет Большой тронный (Георгиевский) зал. Когда в 1826 году Карл Росси создавал проект портретной галереи в Зимнем дворце, в Англии в Виндзорском дворце тоже создавался зал памяти битвы при Ватерлоо, где художником Томасом Лоуренсоном были написаны 28 изображений королей, военачальников и дипломатов.
Александром I было задумано увековечить военные заслуги более трехсот генералов. По приказу царя Главный штаб должен был подготовить списки. Непременным условием было участие этих людей в боевых действиях против французов в кампаниях 1812, 1813 и 1814 годов. Они должны были уже тогда состоять в генеральском чине или быть произведенными в генералы вскоре после окончания войны за отличия, проявленные в боях.
В соответствии с таким условием в портретную галерею не попали генералы Лобанов-Ростовский и Кологривов: они руководили в 1812 году в глубоком тылу подготовкой резервов для действующей армии. Нет портрета и будущего декабриста Орлова, произведенного в генералы во взятом русскими Париже именно за участие в переговорах о его капитуляции. Но исключение из правила есть: портрет графа Аракчеева оказался на почетном месте, хотя в сражениях с Наполеоном не участвовал, как, впрочем, за всю свою жизнь не участвовал ни в одном бою. Современники считали, что рядом с истинными героями запечатлено довольно много лиц придворных, штабных угодников и прихлебателей. Вообще, внимание общественности к созданию этой портретной галерее национальной славы не ослабевало на протяжении почти десяти лет: с 1819 по 1828 год.
На больших портретах в рост были изображены: генерал-фельдмаршалы Кутузов, Барклай де Толли, великий князь Константин Павлович и английский герцог Артур Веллингтон. Он получил чин генерал-фельдмаршала русских войск за победу над Наполеоном именно в битве при Ватерлоо в 1815 году. В торце галереи – конные портреты Александра I и союзников России: короля Пруссии Фридриха Вильгельма III и императора Австрии Франца I.
В январе 1827 года журнал «Отечественные записки» сообщал: «Галерея имеет 77 аршин в длину, свод расписан приличным образом искусным в сем роде художником Скотти. А свет в нее падает сверху через три отверстия и, ударяя на пол, распространяет легкую приятную на глаз тень по всем стенам… По сторонам трех дверей в медальоне из лавровых венков золотыми литерами начертаны 12 знаменитых побед, одержанных российским войсками в продолжении сей незабываемой кампании: Бородино, Тарутино, Клястицы, Красное, Кульм, Лейпциг, Денневиц, Кацбах, Бриен, Фер-Шампенуаз, Лаон и Париж, а над самыми дверями годы 1812, 1813,1814… Сей монумент отечественной славы будет час от часу драгоценнее, священнее для всякого россиянина».
Вид Военной галереи, созданной Карлом Росси сохранила картина Григория Чернецова. Почти одиннадцать лет до пожара в Зимнем дворце в декабре 1837 года. В 1837-39 годах военная галерея была заново отделана по чертежам архитектора Стасова. И в этом виде сохранилась поныне. К трехсотлетию Петербурга в 2003 году была проведена комплексная реставрация и интерьера и живописных полотен. Кстати, в советское время галерея пополнилась четырьмя портретами чинов роты дворцовых гренадеров – особой части, сформированной в 1827 году из ветеранов Отечественной войны. Они несли почетную караульную службу во дворце. Для этой роты была создана особая весьма нарядная форма: медвежьи шапки с золочеными налобниками и мундиры с алыми лацканами, шитые широким золотым галуном. В будние дни в сюртуках и без оружия гренадеры несли службу на 36 постах, наблюдая за порядком в дворцовых помещениях. Рота считалась строевой частью и старшей из всех воинских частей России. Хотя все ее чины были освобождены от строевых учений (им их хватило за всю предыдущую службу!), они несли почетный караул в дни празднеств в Зимнем дворце, и два раза в году 25 декабря – в день изгнания наполеоновских войск из России и 6 декабря в Николин день рота в полном составе выстраивалась в военной галерее и после парада проходила на ней строем мимо портретов своих бывших командиров.
В военной галерее стояло и знамя, данное роте в 1830-ом году с надписью «В воспоминание подвигов российской гвардии». И почетным отличием являлось право, данное барабанщикам только этой роты, при отдаче чести караулом бить сигнал «поход» даже в комнатах дворца. Собственно, сама рота дворцовых гренадеров являлась своеобразным живым памятником Отечественной войны 1812 года. Из 120 человек четвертая часть имели награды, которым в то время исчерпывалось все, чем мог быть отмечен самый храбрый и исправный солдат. 69 были кавалерами знака отличия военного ордена (солдатского Георгия). Четыре офицера роты – также в прошлом солдаты – все были кавалерами солдатского Георгия за Бородинское сражение. Портреты дворцовых гренадеров, выполненные в 1828 году художником Доу с натуры, находились в Екатерининском дворце Царского Села. Для нас они дороги и интересны как чрезвычайно редкие изображения рядовых участников войны 1812-1814 годов.
Английский художник Джордж Доу. Можно сказать, в Россию его привел случай. Но ни одному русскому художнику в России ни тогда, ни позже не было создано таких условий двором и официальным Петербургом. Почти десять лет славы, почета и денег. Предоставлена огромная мастерская в Шепелевском дворце – это здание было на месте нынешнего Нового Эрмитажа, а затем, когда стал популярным, и собственная мастерская на Дворцовой площади. Вернувшись в Лондон, он умер 48 лет от роду миллионером. Джордж Доу, сын гравера, окончил Лондонскую Академию художеств, был хорошо образован, владел четырьмя европейскими языками. Амбиций и воли хватило, чтобы в Петербурге работать как одержимый. Первые два-три года работал один. И как сообщалось в одной из журнальных статей 1820 года, за первый год пребывания в России написал около восьмидесяти портретов для галереи. Потом в его мастерской поселились вызванные из Англии родственники – граверы.
Многие гвардейские офицеры, родовитые дворяне, придворные и министры заказывали ему свои портреты и копии своих изображений, чтобы дарить близким. В 1822 году стало ясно, чтоб темп создания портретов для военной галереи надо ускорить. Генералы, проживающие в Петербурге, уже успели посетить мастерскую художника. И инспекторский департамент Главного штаба продолжал разыскивать генералов, вышедших в отставку, и проживающих в разных городах страны. Еще сложнее было разыскивать родственников тех, кто уже умер. И военная газета «Русский инвалид» поместила объявление о создании в Зимнем дворце портретной галереи и обращение к родственникам – доставлять в Петербург портреты тех, чьи изображения надо было копировать в нужном размере. Поиски родственников могли длиться месяцами. Но, надо отдать должное, если портрета не находилось, а имя героя было в списке, утвержденном императором, тогда в галерею поступала нужного размера рамка, затянутая зеленым шелком с гравированными на золоченой дощечке чином, инициалами и фамилией. В помощь Доу были выделены два молодых помощника: Александр Поляков – крепостной крестьянин генерала Корнилова и Василий, он же Вильгельм Голике. На них англичанин и переложил работу по выполнению копий. За свой труд оба получали гроши Первые портреты для галереи Доу показал на выставка в Академии художеств. И вот, разбирая представленные работы редактор журнала «Отечественные записки» Свиньин отметил: "Общее внимание привлекли к себе работы Дов, коим посвящена целая комната… Дов имеет необыкновенную способность писать скоро и схватывать сходство лиц… Жаль, что он очень спешит и не отрабатывает свои произведения таким образом, чтобы потеряв сходство (то есть когда умрут изображенные на них лица) они могли оставаться картинами…»
Высказывался редактор «Отечественных записок» и по поводу того, что выполнять такой патриотический заказ пригласили иностранца, в то время, как и в России есть хорошие портретисты: «Я один оставался неизменно при моем заключении об отличном таланте г Дова и о непростительной небрежности его кисти в тех произведениях, кои оставляет он в России. Я один осмеливался напоминать соотечественника, что и у нас есть художники, исполненные талантов, требующие покровительства». За художника Полякова вступилось Общество поощрения художников, и в конце концов добилось для него вольной. Надорвавшись от непосильного шестилетнего труда и лишений, художник прожил недолго. И умер от чахотки. Художник Голике до конца жизни работал как второстепенный портретист. В его автопортрете с семьей и покойным уже Доу, английский художник предстает холодным волевым человеком, каким, видимо и был.
В программе использованы материалы книги Владислава Глинки. Читал текст Сергей Молянов.
Автор и ведущий – Анна Всемирнова
