Традиции Вхождение Ингушетии в состав России: стереотипы, парадоксы, факты

К 250-летию вхождения Ингушетии в состав России. События до и после, предпосылки. Мы слишком мало знаем историю? Как ингуши выделились среди народов Северного Кавказа?

МИХЕЕВ: Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это программа "Традиции". Сергей Михеев. И сегодня у нас в гостях наш коллега по "Вести ФМ" историк Марат Сафаров. Здравствуйте, Марат.

САФАРОВ: Здравствуйте, Сергей Александрович.

МИХЕЕВ: Да. Спасибо, что согласились в нашей передаче поучаствовать. И я вот о чем сегодня хотел бы поговорить. В этом году, в 2020-м, исполняется 250 лет со дня добровольного вхождения ингушей в состав России. В 1770 году, ну на "склоне согласия", как говорят историки, был подписан соответствующий договор. И по этому поводу президент Владимир Путин уже поздравил Ингушетию и ее жителей. И для меня вот этот сюжет, я как бы его заметил и решил его осветить вместе с вами, с вашей помощью, в том числе и потому, что, во-первых, насколько я знаю, это был акт добровольного вхождения. И вся дальнейшая история службы, в том числе ингушей-воинов, в дальнейшем она подтверждала, так сказать, добровольность их выбора. И в целом это важно, мне кажется, тоже для того, чтобы понять и историю нашего Северного Кавказа, и понять, что там было довольно много очень интересных сюжетов. И вот ингушский сюжет – один из наиболее интересных здесь, потому что я думаю, что мы иногда очень увлекаемся всякой внешней повесткой дня и при этом, в общем, во многом не знаем собственную историю, в том числе историю и на Кавказе.

САФАРОВ: Да, Сергей Александрович, во-первых, хотел бы поблагодарить вас за приглашение поучаствовать в вашей программе и поздравить жителей Ингушетии с этой очень важной датой. Мне кажется, что немножко мы живем в таком стереотипе линейного какого-то восприятия истории. Мы все знаем Кавказскую войну, которая, да, там, может быть, ограничена какими-то датами, но по существу шла весь 19-й век. И представляется, что если имам Шамиль находился где-то рядом, ну так или иначе территориально близки отсюда земли Дагестана, и соответственно с западной стороны адыгские территории (мы все знаем трагедию мухаджирства – вынужденного переселения части, в общем-то, и изгнания этого населения за пределы своей родины), и кажется, что всё это взаимоотношения конфликтные. Ну, на каком-то этапе – да, там происходит какое-то умиротворение. А ведь слово "умиротворение" ведь тоже имеет такой, ну в какой-то степени насильственный такой смысл, потому что оно предполагает принуждение. И вот когда эта дата вошла в такой, я бы сказал, не только научно-академический лексикон, но и многие люди вот этой осенью узнали о том, что, оказывается, уже 250 лет, и присоединение произошло до Кавказской войны, вот это для многих стало новостью. Хотя понятно, что на Северном Кавказе люди эту дату, эти события, во всяком случае этот контекст знают. Но здесь надо напомнить о том, что представлял собой Северный Кавказ и земли ингушей в конце 18-го века. Ну, может быть, непозволительно и неточно сказать, что это буферная зона, потому что понятно, что есть какая-то территориальная самоорганизация, все равно люди жили каким-то своим определенным укладом, но как такового государства здесь не было, вот в нашем таком привычном понимании. А в то же время Россия продвигалась гораздо южнее. И вот такой получился парадокс, что к России стремились и уже фактически присоединялись территории в Закавказье, то есть за горами, а вот здесь образовалась такая земля, которая вроде как-то вот жила сама по себе. Ну мы все прекрасно знаем, что сами по себе территории жить не могут, и, следовательно, кто-то на них будет претендовать, и эти внешние факторы здесь существовали. И вот этот вот акт старейшин, которые определили свой выбор, он фактически не то чтобы выделил ингушей из числа других народов Северного Кавказа, но во многом определил их такую сначала тонкую, но все более и более прочную, упрочивающуюся нить во взаимоотношениях с Россией. Тоже не нужно понимать, что они сразу вот прямо вошли со всеми своими родами, территориями и землями. Они не могли войти хотя бы потому, что Россия еще не пришла к ним. То есть это был во многом еще и символический жест...

Слушайте в аудиофайле!