Любить нельзя воспитывать Выпуск 183

Д.ЗИЦЕР: Привет, друзья мои дорогие. Мы снова вместе, сегодня среда, начало шестого. Будем разговаривать о любви.

Спасибо большущее, молодые люди, которые вчера на протяжении эфира писали нам названия песен, композиций, которые они хотели бы услышать в эфире. Продолжайте, пожалуйста, друзья, мы набираем новый список, список на этот год. Ну, а сейчас мы слушаем музыку, настраиваемся и совсем скоро начнем наши беседы.

Первой сегодня дозвонилась до нас Ольга из Московской области. Ольга, здравствуйте.

ОЛЬГА: Здравствуйте, Дима. У меня такой вопрос, про первый класс. В этом году идет дочка.

Д.ЗИЦЕР: То есть пойдет осенью, да?

ОЛЬГА: Да, да, в первый класс пойдет. Хотела спросить, какие правила сейчас по формированию первых классов с учетом, вот были дети в одной группе детского сада? То есть, есть ли какие-то ограничения? И какое мнение у педагогов, надо ли, например, чтобы побольше детей из одной группы попадали в один класс? Или, наоборот, может быть, это…

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, насколько мне известно, во-первых, правил никаких нет. Потому что набор в школы идет разными способами, основа микрорайон и много-много еще чего. Вы все это знаете. Но это точно абсолютно не базируется на идее оставить побольше детей из детского сада, из одной группы или поменьше. Теперь, если мы с вами на эту тему поимпровизируем и подумаем, что хорошо, что плохо, я даже не знаю, что вам сказать, вы знаете, вот по-честному. Мне нравится очень идея, когда группа детей, которая уже, так сказать, сдружилась, и люди, которым хорошо вместе, и у них коды существуют между ними всякие, чтобы они продолжали дальше. Ну, не знаю, мне кажется это и интересным, и правильным.

Другое дело, что, когда они продолжают дальше, хотелось бы, чтобы они попали в руки такого педагога, который умеет, с одной стороны, с ними продолжать, а, с другой стороны, сделать так, чтобы сложившийся такой коллектив был способен принимать других. Чтобы этот коллектив, вот как коллективный разум, понимал, что в этом смысле, чем больше интересных новых людей к нам примкнет, тем мы, в общем, станем богаче. Ну, как-то так я бы сказал, если вы про это спрашивали, конечно.

ОЛЬГА: Да, я именно про это и спрашивала. Не знаю, как мне быть, ну, у меня вопрос, почему возник, я, поскольку в родительском комитете в детском садике, ну, может, мне там заявление, обращение в школу написать, что вот у нас там ребятки такие-то, такие-то пойдут в эту школу, может, нас всех вместе в один класс. Стала гуглить, и вот как раз наткнулась на мнение отдельных людей, что там педагогу очень тяжело будет с такой группой, они там будут болтать и все такое. И вроде как, наоборот…

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. Дети это такие маленькие, на самом деле, подонки, естественно, которые, в общем, должны испортить жизнь педагогу. Они, понимаете, будут болтать, и надо бы вырвать их маленькие язычки, вы понимаете. Это ведь не характерно для детей, это неправильно, когда дети болтают. Дети должны молчать желательно сразу. Сразу зашить рты всем я предлагаю. Слушайте, ну, что мы будем ссылаться на, бог знает, на что. Я понятия не имею, кто и что это написал, но мне кажется, что человек, который пишет, аргументируя свою точку зрения, подобным образом, подтверждая такими аргументами «дети будут болтать», это прекрасно.

Если дети не болтают в первом классе, в общем, надо бы проверить, что происходит с детьми и не слишком ли их зажимает педагог. Прекрасно. Педагог это человек, который эту болтовню умеет профессионально структурировать, извините меня, пожалуйста, за профессиональные термины. То есть сделать так, чтобы, с одной стороны, мы могли разговаривать и болтать всласть, и так далее, а, с другой стороны, чтобы мы при этом, это было материалом и базисом, для того чтобы мы шли вперед и всякое разное исследовали.

Не знаю, мне понятна точка зрения, в общем, вот сейчас убрав все вот это, плач Ярославны на тему болтания детей, мне понятна такая точка зрения, я ее не разделяю, но она мне понятна. Эта точка зрения основана на такой идее древней, древнеримской, которую вы хорошо знаете, которая сформулирована следующим образом – разделяй и властвуй. Значит, мы говорим – для того чтобы нам было попроще, мы разделим друзей, для того чтобы им было посложнее. И тогда, конечно, понятное дело, мы сможем легче дергать за всякие ниточки.

Но еще раз, если говорить серьезно, это не ультимативно то, что я сейчас говорю, поймите меня правильно, это не то, что можно так, а нельзя иначе. Ну, действительно, вы спросили о моей точке зрения, и я ее высказываю. Но мне-то кажется, что когда людям, которые приходят в первый класс, комфортно, а им, конечно, комфортно, когда они приходят с друзьями. Ведь, между нами, им же страшновато, Оль, правда, когда в первый класс они приходят?

ОЛЬГА: Я тоже так думаю, да, да.

Д.ЗИЦЕР: Страшновато кому угодно, любому человеку, любому, а детям тем более. Они приходят в новое место, они приходят в новые условия. И в этом смысле поддержка в виде товарищей, с которыми мы шли вместе, мне кажется, нам очень-очень помогает. И теперь еще, если серьезно, мне-то кажется, что для хорошего учителя это подарок, сложившийся такой коллектив, потому что дети, как мы с вами знаем, в любом случае с восторгом и нетерпением, в основном, ждут первого сентября. И 99 процентов, что у большинства из них, если не у всех, учительница все равно будет самый важный человек на свете, пока она этого не испортит. Я надеюсь, что она этого и не сделает, или он. Самый-самый важный. Это у вас первый ребенок?

ОЛЬГА: Да, который пойдет в школу, да.

Д.ЗИЦЕР: Старший. Вот вы увидите, я могу вам кое-что пообещать, вы увидите, на самом деле, Оль, как вдруг ваш ребенок придет из школы, и выяснится, что учительница, особенно первые дни, больший авторитет, чем мама. И это, может быть, даже немножко неприятно. Но это здорово, это здорово, так это устроено. Так что в этом смысле, наоборот, представляете, они приходят, а учительница говорит – как здорово, вы пришли такой компанией, вы знаете, у меня никогда такого не было. Сейчас вы меня научите, на самом деле, я вас, а вы меня, как у вас принято разговаривать. Ну, вот какой прекрасный замах, нет?

ОЛЬГА: Да, я согласна.

Д.ЗИЦЕР: Так что поговорите, если школа хорошая, если директор готов, директор, завуч, учителя готовы, ну, так посомневаться на эту тему и подумать, мне кажется, да. Мне кажется, они скажут да. Это интересный, уж эксперимент-то, во всяком случае, это точно интересный, если для них это внове, такая история.

ОЛЬГА: Хорошо. Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Да, пожалуйста.

ОЛЬГА: Попробую. Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Удачи вам. Всего вам доброго и веселого первого класса.

Евгения из Москвы, здравствуйте.

ЕВГЕНИЯ: Здравствуйте.

Д.ЗИЦЕР: Я вас слушаю.

ЕВГЕНИЯ: Дима, меня зовут Евгения. Мне очень интересна была тема возвращения к интересу к учебе у детей пубертатного возраста. Мы как-то беседовали в Instagram на эту тему, и у нас сейчас возникла такая ситуация на дистанте, что дети практически перестали интересоваться учебой. То есть они выполняют каким-то образом, ну, необходимые действия, заполняют онлайн…

Д.ЗИЦЕР: В смысле ваши дети, да?

ЕВГЕНИЯ: Ну, в том числе, мой ребенок, да. У меня 14-летний подросток, мальчик, которому совсем перестало интересно учиться. Вот хотелось бы поинтересоваться, что же нам делать? Как вернуть этот интерес? Как из такой строгой необходимости, это твоя обязанность, ты должен учиться, тебе, ну, ты находишься в школе, значит, ты обязан, значит, ты должен. Вот, что делать?

Д.ЗИЦЕР: Евгения, задам вам сложный вопрос сейчас, только не торопитесь с ответом.

ЕВГЕНИЯ: Не тороплюсь.

Д.ЗИЦЕР: А вы уверены, что год назад у него был этот интерес?

ЕВГЕНИЯ: Нет, не уверена.

Д.ЗИЦЕР: Привет. Как это сразу мы с вами шарахнули в болевую точку. Теперь так, вот теперь смотрите, я скажу вам, почему я спросил, я спросил не просто так. Потому что для нас, для людей для всех, мне кажется, свойственно обвинять обстоятельства в разных явлениях. Вот мы заметили, это я не о вас сейчас говорю, я, действительно, говорю об общем явлении.

Вот сейчас, если вы обратили внимание, да вы точно обратили, не могли не обратить, ну, такой стон раздается о том, какой кошмар дистант, дистанционка. Я, в общем, понимаю, откуда идет этот стон, и понимаю, в чем дело, и я, в общем, понимаю родителей, которым тяжело. И я сам-то, в общем, не в восторге, я должен сказать, как учитель не в восторге. Конечно, намного приятнее иметь возможность смотреть глаза в глаза и, я не знаю, сидеть рядышком и так далее.

Но удивительным образом в этом крике, знаете, очень сильна нота следующая – верните ситуацию к той, которой она была, и тогда все будет в порядке. Теперь я должен вам сказать, что мне не кажется, что все будет в порядке. Мне не кажется, что дистант, я в очередной раз выскажу эту мысль, просто обнажил те проблемы, которые существовали и до этого. Потому что до этого бывало такое, еще раз, не принимайте на себя, но бывало такое, что, знаете, по принципу – с глаз долой, из сердца вон. Ребеночек утром в школу ушел – «пока», а вечером мы задали свой дежурный вопрос –«как дела», получили свое обычное – «нормально», и на этом все закончилось. Но кто сказал-то, что в этот момент в школе ему было хорошо?

А дистант сделал так, что система образования в той или иной форме пришла к нам домой. И многие из нас удивились или ужаснулись, или расстроились, или стали раздражаться, ну, и так далее. Но еще раз, дистант всего лишь отражает то, что происходит на самом деле. Потому что, я еще раз повторю эту мысль, которая для меня очень важна, что у хорошего учителя уроки остались хорошими и на дистанте. Вероятно, он столкнулся с какими-то трудностями, хороший учитель, может такое быть. Трудности могут быть технические, могут быть содержательные, могут быть самые-самые разные. Но, если человек профессионал, и он привык относиться к профессии творчески, а не быть говорящей головой, то в дистанте все равно урок продолжал быть творческим.

Теперь так, после того, как я прочел эту речь вам, давайте вернемся к вашему вопросу. А вопрос такой, значит, мы убираем сейчас дистант тогда, если я верно понимаю из вашего вопроса.

ЕВГЕНИЯ: Да, абсолютно.

Д.ЗИЦЕР: И вопрос звучит следующим образом. Человек постепенно потерял интерес к учебе. Как его вернуть, Дима? Возможно ли его вернуть? Вот такой вопрос вы задаете?

ЕВГЕНИЯ: Да, скорее, даже возможно ли его вернуть?

Д.ЗИЦЕР: Тогда у меня есть для вас хорошее сообщение – конечно, возможно. Но дальше у нас с вами зацепочка. Вопрос, что такое учеба? Понимаете, какая штука. Вернуть интерес 14-летнего человека к тому, что его не интересует, уж простите за тавтологию, или то, что кажется ему не нужным, или то, что не кажется ему увлекательным, или то, что не кажется ему имеющим отношение к его жизни, практически невозможно. Если мы говорим об интересе. Заставить его можно.

Теперь, как возвращается интерес? Интерес возвращается следующим образом – нужно вспомнить, как это интересно. Ваш 14-летний юноша абсолютно точно интересуется много-много чем. Вот я уверен в этом совершенно. Даже, если вы мне сейчас скажете, что больше всего на свете он любит лежать на диване и пялиться в планшет, не знаю, все равно ему много-много, чего интересно. И надо вспомнить, как это у него было в детстве. Помните же, как у него в детстве было, правда?

ЕВГЕНИЯ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Он же интересовался всем подряд. Он же задавал тысячу вопросов. Если он был молчаливая натура, он молча задавал тысячу вопросов или две тысячи, он тянул вас за руку в какую-то неожиданную сторону. А потом потихонечку, отчасти, может быть, это имело отношение к школе, а, может, и нет, потихонечку этот интерес стал уходить. Так это не интерес стал уходить, это просто он натыкался раз за разом на то, что, как бы это сказать, то, что его интересует, он не может воплотить.

Ну, не знаю, я, знаете, всегда какой пример привожу. Ну, вот, скажем, человек года от роду, он, практически все самозабвенно швыряют игрушки из кроватки, правда?

ЕВГЕНИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Я швыряю, мама поднимает. Я швыряю, мама поднимает. Исследуя, таким образом, закон всемирного тяготения, правда же? Значит, закон всемирного тяготения при этом, когда молодому человеку предлагают изучить?

ЕВГЕНИЯ: Попозже.

Д.ЗИЦЕР: Я вам помогу, попозже, через 13 лет, Евгения. Надеясь на то, что интерес человека вот к этому самому падению предметов вниз, а не вверх сохранится. Но вообще-то это утопия. И учитель доложен быть, действительно, очень интерактивным и очень ярким, и так далее, для того чтобы это возникло. Это возможно. Но вообще-то по-хорошему, а почему не в первом классе? А почему не в третьем? А почему не в детском саду, и так далее. Я упрощаю сейчас, конечно, сейчас меня, наверное, будут ругать, я не имею в виду, что не надо учить закон всемирного тяготения, или надо в год учить закон всемирного тяготения. Я рассказываю о том, как устроен интерес. Интерес устроен вот так.

Поэтому к рецепту. Если вы со своим юношей замечательным сядете вместе и возьмете по листочку бумажки, и напишете, не подглядывая друг к другу, каждый в своем листочке, что вы любите делать. Вот, что вы любите делать сами по себе. И вы напишете там всякие неожиданные вещи – смотреть телевизор, к слову сказать, не подходит, потому что в этот момент нас как бы развлекают. Что я люблю делать сам по себе. Я люблю строгать, я люблю пилить, я не знаю, я люблю нюхать запах кофе, я люблю петь под душем, я люблю наблюдать за птицами, я люблю сажать деревья, и так далее. Я сейчас вываливаю все, что в голову мне приходит.

ЕВГЕНИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Это будет список интересов. И дальше эти интересы потихонечку нужно начинать воплощать. Там есть один очень интересный момент, Евгения. Во-первых, вы с удивлением обнаружите, что многое из этого списка, хотя вы и любите, вы не делали триста лет уже.

ЕВГЕНИЯ: Да, да, конечно.

Д.ЗИЦЕР: И он обнаружит то же самое. И вы вместе начнете это делать. Сейчас вы зададите мне вопрос, скорее всего, Дима, ну, а какое это отношение имеет к школе? К школе это имеет отношение лишь косвенное, вы правы. Но почему косвенное все-таки имеет, потому что если у человека появляются интересы, чем больше интересов у него в жизни всяких разных, включая бытовых, тем больше у него навык этим интересом цепляться за разные предметы. Вот вы, наверное, видели и наблюдали не раз, может, вы сама такая, любопытные люди даже, если они попадают на скучнейшую лекцию, всякое бывает, они все равно могут интересом за что-нибудь зацепиться, правда?

ЕВГЕНИЯ: Да, обязательно.

Д.ЗИЦЕР: Голос докладчика или какие-то интересные аспекты, или вдруг какие-то картинки, или вдруг от какой-то фразы я оттолкнулся и сам начал про это что-то такое фантазировать, и так далее. Вот этот навык мы тренируем с точки зрения интереса.

Ну, а самое последнее, ну, мне кажется, хорошо бы понять в этой самой школе, которая его вроде как перестала интересовать, что при этом для него остается важным. Не бывает такого, ну, практически не бывает, когда сто процентов того, что человек застает в той или иной организации, ну, какая-то просто полная дрянь. Нет, что-то там есть. И дальше мы можем педалировать вот это самое что-то, помогать ему.

Печальная часть моего сообщения заключается в том, что, если ему скучно, например, на уроке чего-нибудь, там биологии, математики, не знаю, то чуда может и не произойти, и так и будет ему немного скучновато. Но, с другой стороны, есть ведь и другие всякие мотивы и рычаги для человека, на самом деле.

Вот мне пишут тут сейчас, я прочту, подождите: «Дима, это все про гуманитарные предметы». Нет, нет, я упомянул не только гуманитарные. «А про химию с физикой, если не интересуют школьника?» Игорь из Москвы спрашивает. Игорь и Евгения тоже, я скажу вам вот, что. Физика и химия, как мы с вами понимаем, чудесные, интересные, прикладные предметы.

И что в этот момент делать? Ну, что делать учителю, я могу сказать. Учителю, конечно, ловить этот самый интерес, помня о том, что одного человека могут интересовать опыты, то есть эмпирическая сторона вопроса. Другого человека может интересовать теория. А третьего человека может интересовать, я не знаю, что-нибудь еще. Как мы заходим в теорию относительности, как вы понимаете, зависит от учителя и от ученика. Одного может интересовать теория относительности в аспекте, как движутся небесные тела относительно друг друга, другого, как устроены человеческие отношения, такое как бы прикладное, вульгарное такое понимание теории относительности, все в мире относительно, а третий прекрасно понимает, что такое «E=mc²». Ну, и что? Вот три разных входа в одну тему.

Так что, не знаю, я вас заболтал немножко, мне кажется, но проверьте, ответил ли я, на самом деле. У нас еще минутка, готов истратить ее на вас.

ЕВГЕНИЯ: Я думаю, что это очень интересная идея, особенно по списку интересов и соотношение с интересами взрослого. Потому что очень часто, наверное, мы все-таки в погоне за результативностью обучения ребенка, забывает о том, что он должен развиваться и в остальных аспектах. Поэтому мы попробуем.

Д.ЗИЦЕР: Евгения, золотые слова. А, главное, я вам скажу, еще тут же есть дополнительная приятная сторона, главное, мы то же самое забываем о себе. И вообще-то мама Женя, позвольте мне назвать вас так, мама Женя, которая интересуется всем подряд и живет страстно, является в этот момент лучшим примером для юноши 14 лет. Для юноши, обдумывающего житье, так сказать. Даю вам честное слово. Если мама Женя говорит – слушай, дружище, я тут про такой фильмец слышала, мечтаю посмотреть его с тобой, просто говоря. Или выставка, или лекция, или и так далее. Я желаю вам удачи и интересной-преинтересной жизни.

ЕВГЕНИЯ: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Дорогие друзья, мы слушаем новости. Спасибо вам.

А на линии у нас Уфа, Марина, добрый вечер.

МАРИНА: Дима, здравствуйте. Здорово, что удалось дозвониться.

Д.ЗИЦЕР: Я тоже рад.

МАРИНА: Я из Уфы. Знаете, у меня такой к вам вопрос. В связи с удаленкой так сложилось, что у меня, например, получилось такое разочарование и полное обесценивание той школы, той программы, в которой, например, учится мой сын. Потому что, как мне кажется, как вы правильно в одном из постов писали, что какое-то такое вот предательство по отношению к детям произошло. Кто-то из учителей справился на «отлично», кто-то, наверное, все-таки не смог или не захотел.

Вопрос, что делать детям сейчас, что делать учителям, что делать родителям? У меня вот одно, как бы вообще систему, я понимаю, что не поменяю. Вопрос, менять ли вот это очное образование на полностью домашнее образование, уходить на дистанционную форму, потому что нет худа без добра. Сейчас открыто очень много ресурсов, которые могут позволить получить образование.

Д.ЗИЦЕР: Это правда.

МАРИНА: Дистанционно. И вот здесь как бы вопрос, что для ребенка, у меня сын в 8-м классе, то есть 14 лет, что для него в этом моменте важнее, базовое образование, общение? Потому что школа все-таки это не только знания, это социализация определенная.

Д.ЗИЦЕР: Конечно.

МАРИНА: Поэтому вот как бы хотелось бы услышать ваше мнение на этот счет.

Д.ЗИЦЕР: А скажите мне, пожалуйста, что наш мальчик-то говорит на эту тему?

МАРИНА: Сначала он говорил, что классно. То есть мы проходили курсы на зимних каникулах. Как бы ему понравилось. То есть он захватывающийся такой. То есть, если есть интересный педагог или ему интересная тема, то он готов работать, он там с утра до вечера физические эти опыты делал, лабораторки решал. Когда особенно получается, вообще здорово. То есть, вот здесь нет этого. А потом, когда уже все пошли сейчас в школу, я его все-таки оставила на дистанционном индивидуальном образовании, он стал скучать. Ну, то есть какое-то время я могу, а как же вот мои друзья, они же ходят в школу.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, что я имею в виду. Во-первых, так, вот вы в самом начале задали вопрос, как нам быть, потому что, ну, как-то вот и дети, и родители, и учителя, бывает трудно, и что нам всем делать. У меня есть на это ответ, правда, общий ответ. Мне кажется, нам бы надо всем друг другу помочь. Я объясню, что я имею в виду. Мне кажется, эта ситуация, когда учителям очень сильно могут помочь родители и дети, детям очень сильно могут помочь учителя и родители, и родителям очень сильно могут помочь учителя и дети. Вот такой треугольник, правда.

МАРИНА: Это да.

Д.ЗИЦЕР: Ситуация-то ведь, в которой мы оказались, она новая для всех, для всех сторон этого треугольника она новая. И в этой ситуации, если кто-то, какая-то из сторон начинает верещать – я знаю, как надо, это просто ложь, это просто неправда, и это вызывает раздражение у оставшихся двух участников этого процесса. Мы не знаем, мы не знаем, как. А когда мы не знаем, как, нам надо советоваться.

И в идеальном мире, я понимаю, сейчас вы мне скажете, это, может, и невозможно в вашей школе, а, может, и возможно, не знаю, но в идеальном мире, мне кажется, устраивается конференция на базе школы, в которой принимают участие дети, в которой принимают участие родители или представители родителей и учителя. И на этой конференции все вместе в разных формах принимают решения, на самом-то деле, или хотя бы исследуют возможные пути, каким образом нам сейчас быть, каким образом нам учиться. Так что, в общем, должен вам сказать, что это не утопия то, что я говорю. Но я сам понимаю, что эта ситуация, близкая к идеальной, это правда.

Теперь, что касается конкретно вашей семьи, я думаю, что надо поговорить с молодым человеком глубоко и очень-очень хорошо. И прямо сесть вместе с ним, у вас же тоже нет ответа, потому вы ко мне и обращаетесь, да и у меня нет ответа. Поэтому, мне кажется, что, если вы сядете вместе с ним и поговорите вместе, вместе поищете плюсы и минусы каждой ситуации. Вот, если я, предположим, ухожу на домашнее обучение, что я теряю и могу ли я это, то, что я теряю, получить другим способом. А, если я остаюсь в школе, возвращаюсь в школу, что я теряю из того, что я приобрел, не знаю, возможно, за последние полгода, и могу ли я это приобрести другим способом. То есть я бы делал вот так.

Я понимаю, что это несколько общий ответ, но, в общем, мне кажется, что он вот такой. Мне кажется, что этот разговор должен быть очень-очень конкретный, прямо очень-очень. Потому что в противном случае, знаете, мы же все так устроены, если мы ставим перед собой какие-то такие нерешаемые задачи, мы начинаем тонуть очень быстро – боже мой, какой ужас, так не хочется менять, и что же будет, а я поменяю и в этот момент потеряю что-то важное. Поэтому мне кажется, что надо понять, что я важное я теряю, и что важное я приобретаю. И дальше весы.

МАРИНА: Это да. Но это вот достаточно сложно, потому что я сама такая тоже увлекающаяся и жадная до знаний. И иногда мне кажется, что вот я могу, я бы сама с удовольствием смогла быть на дистанционке, я бы освоила, точно знаю, что больше, чем, наверное, в обычной, например, той же самой школе, возможно, по каким-то предметам. Но, может быть…

Д.ЗИЦЕР: Ну, Марин, ну, подождите, давайте быстренько за минутку попробуем хотя бы наметить этот план. Первое. В школе, в которую ходит ваш сын, что его увлекает. Сейчас, вот мы не про друзей сейчас говорим и не про булочки в столовой, а про предметы, про образовательный цикл, то, что называется.

МАРИНА: Ну, ему нравится математика, да.

Д.ЗИЦЕР: Ему нравится математика. И учитель, и предмет?

МАРИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Так, математика. Чего еще? Ради чего туда стоит ходить, короче говоря?

МАРИНА: География. Он считает, что ему тоже интересна география и история.

Д.ЗИЦЕР: География, неплохо. Чего еще? Есть еще или переходим…

МАРИНА: История.

Д.ЗИЦЕР: История, ну, смотрите, пошло дело.

МАРИНА: История, русский.

Д.ЗИЦЕР: История, русский. Если русский, то, возможно, и литература, потому что учитель тот же, скорее всего, да или нет?

МАРИНА: Да, тот же, да.

Д.ЗИЦЕР: Теперь давайте я спрошу у вас, а что, собственно говоря, его выталкивает из этой школы? То есть, что мешает ему получать там удовольствие настоящее?

МАРИНА: Иногда предметы остальные, вот те там, ОБЖ, например, не знаю, с физикой у нас не очень как бы, преподаватель уже в возрасте, и вот ему сложно было перестроиться на этот дистанционный формат. Ну, то есть, как бы не совсем интересно, может быть, ну, в таком усеченном варианте. Конечно, это проходит у него, «четверки», «пятерки».

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, а в классе-то, подождите? Ну, бывает все, бывают технические сбои. А пока этот учитель преподавал физику в очном формате, все было хорошо?

МАРИНА: Сначала было интересно, а потом нет. В самом начале было интересно, а потом как-то разочарование.

Д.ЗИЦЕР: Ну, допустим. Значит, у нас есть ОБЖ и физика. Что еще? Подбросьте что-нибудь еще. Или это все?

МАРИНА: Ну, ему вот, наверное, интересно вот этот труд, например. Точно знаю, что ему, он увлекающийся, вот эти поделки.

Д.ЗИЦЕР: Это очень странный предмет, я согласен. Боже мой, что я говорю. Ну, да, ну, я понимаю вашего сына.

МАРИНА: Да, да. Но больше таких, ну, биология, кстати. С биологией у нас проблемы, там вот вообще как-то у всего класса проблемы с биологией.

Д.ЗИЦЕР: Вот смотрите, что у нас с вами получается, это просто прикидочка сейчас. Сейчас у нас получается, что есть мощный блок, который его удовлетворяет и с точки зрения предмета, и с точки зрения учителя. Математика, география, история, русский, литература, это много, как вы понимаете.

Теперь, мне кажется, что человек 14 лет, особенно вместе с такой замечательной мамой, способен принять решение, ради чего, что важнее, короче говоря. Мне кажется, что учителей этого блока, первого блока найти в интернете, ну, в общем, довольно сложно. Возможно, но довольно сложно. А главное, если они есть дома, если они у меня уже есть, что бывает не часто, поверьте мне, вы нашу программу слушаете, судя по всему, знаете, сколько жалоб бывает на учителей именно этих предметов.

МАРИНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Тут они сосредоточены вместе. Так, может быть, тогда мы можем ОБЖ, физика, что у меня там, труд и биология, мы можем немножко расслабиться, и можем сказать себе – ну, окей, ради первого я готов потерпеть второе и второму дать шанс. А потом, глядишь, я чем-нибудь заинтересуюсь. А потом, ну, окей, хорошо, я по первому буду получать «четверки», «пятерки», а по второму блоку, ну, хорошо, ну, «троечку» я получу. И что?

МАРИНА: Ну, это вообще ничего, да.

Д.ЗИЦЕР: И все. Ну, если вас это не тревожит, ну, что, ваш сын явно не двоечник, явно, я прям точно знаю.

МАРИНА: Ну, да, нет, не двоечник, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и отлично, ну, хорошо, он получит в этот момент «три». И вы ему скажете, например, это один из вариантов подхода, вы ему скажете – слушай, я тебе советую, раз такой выбор происходит, я тебе советую, конечно, ради первого блока оставаться, а второй, ну, немножко подзабьем, подрасслабимся, если нужна будет помощь, я помогу. Или вы скажете, наоборот, он скажет – нет, настолько невыносимы у меня ОБЖ и физика вместе с учителями, что ради этого я даже чудесную учительницу математики и литературы готов забросить и «пойти искать пристанище по свету, где оскорбленному есть чувству уголок». Я думаю, что вот так. Я думаю, что практический разговор.

МАРИНА: Да, да. От добра добра не ищут. Это, когда взвешиваешь, то как-то так раскладывается, да. Согласна. Спасибо вам большое.

Д.ЗИЦЕР: Вот смотрите, я прочту вам одно сообщение из Москвы, Кира пишет мне: «Дима, может, кому-то пригодится. Мы организовали большое дистант-собрание – родители, учителя и руководство. Они выслушали родителей, мы выслушали учителей, был долгий продуктивный разговор, и многое поменялось». Ну, ура, поздравляю и Киру, и вам в этот момент делаю передачу этого мяча. Жалко при этом, что на этом собрании не было детей, потому что это немножко обсуждение судьбы Шарикова без него, извините за цитату. Но при этом, вот, пожалуйста, шаг сделан. Видите, человек пишет о том, что поменялось. Я свидетельствую, действительно, диалоги меняют жизнь, это правда. Прощаемся?

МАРИНА: Да. Спасибо огромное. Приезжайте к нам в Уфу, всегда рады здесь вас видеть.

Д.ЗИЦЕР: Да, обязательно приеду. Просто, видите, я в этом году должен был приехать осенью, но вы же знаете, из-за чего и как все сорвалось в этом году.

МАРИНА: Ну, да. Ну, надеемся, что все когда-нибудь…

Д.ЗИЦЕР: Приеду, надеюсь, что приеду скоро. Очень люблю ваш город. Спасибо вам большущее, всего доброго.

Юля из Санкт-Петербурга.

ЮЛЯ: Здравствуйте, Дима. Я очень рада, что дозвонилась до вас. Здравствуйте. Мне очень нравятся ваша передача, и спасибо вам огромное за нее. У меня такая ситуация…

Д.ЗИЦЕР: Юль, наша задача за 45 секунд успеть задать вопрос, потому что дальше у нас будет реклама, а дальше мы будем отвечать. Давайте.

ЮЛЯ: Я постараюсь быстро. У меня дочка, 3 года. С ней мы часто ездим к моим родителям в гости примерно два раза в неделю. И ей очень нравится проводить с ними время, играть. При встрече бабушка и дедушка, они всегда дарят какой-то подарок, сюрприз, и со временем она стала просить все чаще и чаще эти подарки. То есть, а еще у тебя есть, а еще? И я попросила родителей сократить количество подарков, дарить не каждый раз и вообще не так много. И дочка резко поменяла отношение к бабушке и дедушке, и даже не хочет здороваться с ними при встрече и дружить. А когда она получит подарок…

Д.ЗИЦЕР: Конечно. Все, шикарный вопрос, Юль, спасибо вам большущее. Вынужден вас прервать, ну, на две минутки всего, даже чуть поменьше, а потом мы продолжим.

Юля, ну, досказывайте вашу историю про подарки. Или вы досказали уже, в общем-то?

ЮЛЯ: Нет, буквально пару фраз. В общем, то, что когда он все же получит подарок, то есть додавит бабушку и дедушку, она снова начинает с ними дружить и все в порядке. Я объясняю дочке, что дружат не за подарки. Вопрос, вот какой, что сделать, чтобы дочка не воспринимала подарки, как обязанность и как должное? Так как вообще бывает, что бабушка и дедушка, они физически не всегда успевают к встрече купить подарок. Ну, то есть замотались, забегались, они тоже работают, не успели, а она обижается. Вот такое дело.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, хороший вопрос философского характера. Вот вы говорите, дружат не за подарки. А за что дружат, Юль?

ЮЛЯ: За интересную игру, за отношения, за то, что они открывают мир, новый мир в каком-то смысле этого слова.

Д.ЗИЦЕР: У них получается?

ЮЛЯ: Да, они очень душевно прямо дружат, они любят гулять.

Д.ЗИЦЕР: Да я уверен.

ЮЛЯ: Бабушка любит рассказывать обо всем, о разном, дедушка тоже. То есть ей интересно.

Д.ЗИЦЕР: Нет, подождите, вы рассказываете сейчас про то, что бабушка любит. Слушайте, я уверен, что у вас лучшие на свете бабушка с дедушкой, родители, я абсолютно в этом уверен, я не собираюсь даже бросать камни в их сторону, вы не волнуйтесь. Но речь идет вот, о чем. У этого есть несколько сторон. Сторона номер один. Человеку 3 года. Человеку в 3 года, конечно, приятно получать подарки. Нет, не волнуйтесь, человек не станет продажным от этого. Но человеку вообще-то приятно получать подарки. Это важный момент.

ЮЛЯ: Я согласна.

Д.ЗИЦЕР: Подождите. Теперь, мне не кажется при этом, что подарками можно испортить, особенно от бабушки и дедушки. Сейчас будет вторая сторона, вы не волнуйтесь, сейчас я, может быть, скажу что-нибудь, с чем вы не согласны. Что подарками можно испортить. Подарок это знак внимания, значочек такой внимания. Теперь, мне кажется, с другой стороны, что подарки совершенно не обязательно должны быть дорогими, правда, если подарок это знак внимания?

ЮЛЯ: Ну, так они не дорогие, это как сюрпризики маленькие такие каждый раз. Но они иногда просто физически, ну, забыли, не успели купить, скажем так. И вот уже обида.

Д.ЗИЦЕР: Подождите. Я сейчас научу их, если вы выберите этот путь, я научу их, как покупать заранее все, но мы до этого дойдем. Значит, с одной стороны, еще раз, мне кажется, что ничего страшного в этом нет, правда.

Теперь, вы говорите очень важную вещь, вы говорите, что этого стало так много, что подарки стали затмевать все остальное. Это происходит именно так, даю вам честное слово. Подарки не заменили остальное, а стали затмевать, их стало много. Поэтому мне кажется, что, во-первых, я бы не сокращал никакие подарки резко, а я бы просто, ну, понизил инфляцию, короче говоря. То есть, если вы говорите, что они дарят несколько подарочков за визит, я бы дарил один, если честно. Если они дарят подарочки всякие подороже и так далее, я бы делал подарочки попроще, чтобы они превращались в знаки внимания.

Я бы под подарочками начал понимать всякие другие вещи, а именно, когда приходит 3-летняя замечательная внучка в гости, и бабушка не говорит «у меня для тебя есть новая куколка», а говорит – слушай, я тебе такой сюрприз приготовила, сейчас мы с тобой вместе будем жарить пирожки, печь пирожки, например. И это, уверяю вас, будет прекрасным подарком, особенно, если это будет в соответствующем гарнире подано, так сказать, и соответствующим тоном сказано, это будет чудесный подарок.

Или приходит внучка, а дедушка говорит – слушай, я такое придумал, ты знаешь, прямо подарок тебе придумал. Мы сейчас с тобой такое увидим, и идут, я не знаю, куда они, на площадку, в музей, на аттракцион, я не знаю, куда. То есть, еще раз, мне кажется, что в подарках нет ничего, но подарки это не только материальная часть нашей жизни. Согласны?

ЮЛЯ: Я просто согласна. Но дело в том, что они как бы так себя и ведут, мои родители. Они говорят – вот, я тебе там такое покажу, такое расскажу, давай вместе. А когда, если произнесено слово подарок, все, это, как красная тряпка, конкретный сюрприз.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, дружище, нет.

ЮЛЯ: А, если не произносить этого слова, она все равно говорит – а где подарок?

Д.ЗИЦЕР: Ну, и что? Так она девочка маленькая. Подождите, давайте мы наведем порядок. Во-первых, слову «подарок» ее научили вы, правда, она не сама этому научилась.

ЮЛЯ: Да, да, взрослые, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Очень хорошо, это я вас не обвиняю, не волнуйтесь. Ровно так, как вы ее научили тому, что подарок это что-то, что можно взять в ручки, в течение довольно короткого времени она научится тому, что подарки бывают разные. Поверьте мне, ей 3 года, это тот самый возраст, когда такие новости легко в нас входят. Это первое.

Второе. Смотрите, вы определитесь, либо они так и поступают, родители, и тогда все отлично. Если, действительно, это переключение уже происходит, то тогда просто всего лишь нужно немножко подождать. Если девочка 3-х лет говорит – а где подарок, на самом деле, в этом ничего страшного нет. Чего надо сделать в этот момент? Ну-ка, давайте сами. А где подарок?

ЮЛЯ: Ну, я понимаю, что вы имеете в виду подарить подарок.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет. Как ответить?

ЮЛЯ: В магазине. Не знаю.

Д.ЗИЦЕР: Да почему в магазине-то? Еще раз, внимание, повторяем пройденный материал. Слушай, сегодня подарок будет такой, я его долго-долго готовила.

ЮЛИЯ: Не знаю, что-то придумать другое. Альтернатива.

Д.ЗИЦЕР: Подарок будет такой. Не альтернатива, а это и есть подарок. Сегодня подарок будет вот такой. – Да ты что, бабушка, нет, я хочу такой подарок, который в ручки можно взять. – Слушай, подожди, мы же сейчас с тобой эти пирожки испечем и возьмем их в ручки. И тогда получится, что не только я тебе подарок дарю, но и ты нам всем. Потихонечку.

В том, что человек 3-х лет просит подарок, Юль, не волнуйтесь, в этом вообще ничего нет страшного. Это правильно, что дети просят подарки в 3 года, и правильно, что родители, дедушки, бабушки говорят им иногда – слушай, извини, не получилось у меня, я не знаю, найти, купить и так далее.

Теперь третье. Вы говорите, что у родителей чего-то, подождите, чего-то получается, не получается, у нас сейчас время кончится. Получается, не получается, подскажите им простую идею. Заранее мы покупаем много маленьких сюрпризиков, много. Много это 10 или 20, и тогда у них на 20 визитов есть малюсенькие сюрпризики, если они этого хотят, конечно. Давайте быстро возразите, у нас 20 секунд.

ЮЛЯ: Ну, ситуация такая, мы встречаемся на улице, зачастую сначала гуляем, и, если подарка в руках нет, а бабушка с дедушкой говорят – давай, я покажу тебе там, например, почка распустилась, еще что, каштан принес в руках, это не заходит.

Д.ЗИЦЕР: Все, я понял. Ну, так маленький подарочек подарите и все. Господи, не волнуйтесь, она не станет материальной такой гадкой девицей из-за этого. Не волнуйтесь, дарите подарки, все будет хорошо, честно, услышьте меня. До следующего часа.

Сообщение от Полины: «Дима, несколько мне странно, что вы не понимаете, зачем существует урок труда в школе. На уроках труда дети учатся ставить перед собой цели и достигать их. При этом развивается умение преодолевать трудности, упорство, творчество. Конечно, все это можно развить и посредством других предметов, но именно на уроках труда дети приобретают опыт успеха, который наиболее ощутим и понятен сразу».

Полина, значит, во-первых, я очень прошу вас на меня не обижаться, я совершенно, вне зависимости от того, имеете вы дело к преподаванию труда в школе или нет. Я точно уж не хотел обидеть учителей, надеюсь, не обидел их, да, в общем, не хотел обидеть и предмет. Я попробую объяснить, что я имею в виду. Труд это ведь такой процесс, процесс замечательный, я с вами согласен, когда из какого-то процесса или приятного времяпрепровождения, а труд вообще-то приятное времяпрепровождение, особенно труд творческий, как вы говорите. Так вот, когда из этого делают предмет, мы рискуем, рискуем довольно сильно.

Я согласен практически со всем, что вы пишете. Я согласен и про то, что в людях нужно развивать творчество или должно развиваться творчество и терпение, и умение, и так далее. Но почему мы для этого выбираем только один предмет?

Вы знаете, я, конечно, встречал замечательных учителей труда, это правда. Но вообще-то неслучайно не первый уже сегодня ребенок в нашей программе говорит о том, что труд он не любит. Вот вдумайтесь в это словосочетание «я не люблю труд», в это предложение. Это звучит странно, чтобы не сказать страшновато, вот, что я хотел сказать. Это чрезвычайно досадно, если в результате нашей деятельности из уст наших детей вылетает такая фраза.

Более того, я должен вам сказать, у меня у самого был замечательный учитель труда, прекрасный, милейший человек. Помню, как полгода мы делали лопатки для собирания снега. Я довольно часто рассказывал эту историю и знаю, что многие могут вспомнить именно это. Мы делали что-то, что не было нужно никому. Мы делали что-то, что в нашей жизни нам не пригодилось. Это очень жаль. А, если, действительно, «труд» так называемый назвать каким-нибудь творческим названием, если там мы вместе будем принимать решение о том, что мы хотим создавать, и, если мы вместе будем строить планы, и, если мы вместе их будем реализовывать, я думаю, что это будет чудесно, я думаю, что это будет просто прекрасно.

Так что в этом смысле не хочу быть понятым не верно. Не в том дело, что я говорю – нет, давайте выбросим это из школы. Нет. Давайте сделаем так, чтобы дети бежали туда бегом. Желательно сделать это и с остальными предметами. А, если они не бегут туда бегом, то мы не должны, взрослые, оправдываться тем, что дети просто не понимают – мы замечательно работаем, чудесно работаем. Знаете, это, как про ресторан, у нас замечательный ресторан, он чудесный, клиенты просто этого не понимают, и поэтому к нам не ходят. А вообще мы работаем замечательно. Я очень-очень не хотел бы, чтобы мы, педагоги, поступали подобным образом. Спасибо вам большое.

На линии у нас Ксения из Петербурга. Ксения, здравствуйте.

КСЕНИЯ: Здравствуйте, Дима. Я не буду оригинальной, я, во-первых, конечно, хочу вас поблагодарить за вашу работу.

Д.ЗИЦЕР: А мне приятно даже, если вы не будете оригинальной. Спасибо вам большое.

КСЕНИЯ: Просто очень хочется поделиться коротенько, что, когда мне попалась ваша книга «Любить нельзя воспитывать», у меня детей не было, но было такое, ну, не очень простое детство за плечами. И я все читала, кивала головой и думала – вот правильно, правильно, вот так вот надо с детьми, вот правильно, вот со мной бы так. И когда я наткнулась на вашу фразу о том, что ребенок это любимый человек, с которым мы позволяем себе так, как не поступаем с мужем или женой, вот тут прозвучал гром среди ясного неба, потому что я поняла, что я поступаю так с мужем. И это кардинально изменило мое отношение, в общем, здорово наладило мою семейную жизнь.

Д.ЗИЦЕР: Класс, я вас поздравляю, я очень-очень этому рад.

КСЕНИЯ: Так что вот такой неожиданный…

Д.ЗИЦЕР: Совершенно искренне говорю, здорово.

КСЕНИЯ: Спасибо. А вопрос мой такой. Есть мама, моя сестра, ребенок 8 лет, мальчик с СДВГ. И ситуация уже такая, очень много лет длящаяся в тяжелой, в достаточно тяжелой форме, в трудной. Как вообще, как помочь, как ему выжить в школе? Как, может быть, ей помочь? Потому что все вот эти варианты, насчет ходить там, по музеям, выставкам, остаться на домашнем обучении, это все очень сложно, практически невозможно, потому что сестра на грани выживания, отец не участвует в жизни ребенка. Живут они на съемной квартире, соответственно, ну, таких чисто бытовых проблем очень-очень много. Заниматься домашним обучением его ей тоже трудно.

Д.ЗИЦЕР: Да я все понимаю, подождите. А скажите мне, пожалуйста, у меня вопроса два. Первый вопрос отчасти из любопытства, а почему звоните вы, а не ваша сестра? Я рад с вами разговаривать.

КСЕНИЯ: Вы знаете, я думаю, что моя сестра, я думаю, что уже в таком состоянии, что она просто чисто физически и даже не так, даже душевно уже в жутком истощении. И, наверное, она даже уже не очень верит в то, что что-то можно исправить.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так ведь, что меня волнует, что мы сейчас с вами поговорим, а дальше, что с этим будет? Это же такой, понимаете, испорченный телефон получается.

КСЕНИЯ: Я согласна.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте тогда считать, что это разговор отчасти теоретический тогда, знаете, чтобы у меня комплексы не развивались тоже, что я так сейчас болтаю просто так. Скажите мне, пожалуйста, в чем проблемы-то? Ну, СДВГ, ну, 8 лет, что не так?

КСЕНИЯ: Проблема в том, что у него, знаете, из тех симптомов, которые описывают специалисты, у него там, ну, 10 из 10. То есть он как бы для педагогов, ну, как, для одного, который у них сейчас во втором классе, он просто невоспитанный, гадкий мальчишка, который всем мешает.

Д.ЗИЦЕР: Ну, что делает-то этот гадкий мальчишка? Не описывайте мне школу, а опишите мне, что вы видите дома. Это то же самое в данном случае.

КСЕНИЯ: Он, естественно, очень быстро утомляется, ему сразу не интересно, он сидит под партой, он где-то спит, где-то бродит, разговаривает, может ругаться, может просто ворчать.

Д.ЗИЦЕР: Ругаться, это как?

КСЕНИЯ: По-разному. Вот как-то раз учительницу он прямо-таки послал туда, куда мы любим посылать.

Д.ЗИЦЕР: Туда, куда мы любим посылать. Прекрасно. Так, ну, сейчас про «ругаться» мы поговорим. Ну, дома, что происходит? Сейчас вы пересказываете мне слова училки. А вы расскажите мне, что вы видите сами.

КСЕНИЯ: Ну, он, в принципе, и дома, он не может заняться чем-то, естественно. Ну, как бы я понимаю, что это в рамках диагноза, он не может заниматься чем-то длительно. Причем ничем.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и что? Ну, опишите, кончайте вы про диагноз, господи, сейчас мы с диагнозом разберемся. Это очень относительный диагноз СДВГ. Вот вы пришли в гости к сестре. Что вы видите? Вот опишите мне его час.

КСЕНИЯ: Ну, он, либо ходит, либо он играет в Lego, что у него получается замечательно и очень его увлекает. Либо он телефон все время просит у сестры, в телефон любит посидеть, поиграть. Либо вот, как несколько часов назад, у вас в том году еще звонила женщина и говорила, что ребенок говорит – мне скучно. Вот такой. Но при этом увлечь его, именно привлечь к каким-то общим делам очень трудно, потому что ему, ну, ничего особо не нравится. Как-то так.

Д.ЗИЦЕР: Так, ну, скажите мне тогда, Ксения, скажите мне, какой вопрос вы мне задаете.

КСЕНИЯ: Я хочу понять, как в рамках нашей системы, которую вы знаете гораздо лучше меня, школьной, что можно сделать, что? Потому что они говорят – либо он невоспитанный, либо он у вас настолько больной, что идите вы, значит, к тем, кто ногу волочит и слюни пускает, значит, или там ищите какого-то отдельного преподавателя.

Д.ЗИЦЕР: Ну, спокойно, ногу волочит, слюни пускает. У людей есть разные особенности, но давайте мы сосредоточимся на СДВГ.

КСЕНИЯ: Я никого не хотела обидеть, просто как бы…

Д.ЗИЦЕР: СДВГ, хорошо, все, мы, поэтому аккуратненько обойдем обобщения. Первое, СДВГ, как мы с вами понимаем, это не болезнь, а особенность. Это очень-очень важно. Вы сами просто столько раз произнесли слово «диагноз» и слово «болезнь», что, я, в общем, невольно или вольно должен вас поправить. Нельзя, неправильно относиться к этому, как к болезни. Неправильно. К этому нужно относиться, как к личностной особенности. Особенности довольно сложной не только для окружающих, но и для самого человека. Но это особенность. Если невролог, единственное, что невролог говорит, это СДВГ. Если он добавляет какие-то еще слова, то тогда ситуация более запутанная или ситуация сложнее. Но, если дело в этом, окей. Это первое, это важно. Сейчас вы поймете, почему это важно.

Второе. В том, что вы рассказали, меня почти ничего не напугало, кроме одного, это про «ругаться». Он откуда научился посылать-то?

КСЕНИЯ: Я думаю, от нас, в общем-то. Ну, не то, что, ну, не мы его посылаем, но мы между собой, разговаривая дома о чем-то, чего-то обсуждая, естественно, мы можем как-то, то есть, у меня нет…

Д.ЗИЦЕР: Нет, дружище, нет, дорогая, не естественно. Значит, смотрите, я даю вам честное слово, я совсем не ханжа, я думаю, что вы это слышите, ну, и все мои знакомые и друзья могут это подтвердить. Но в данном случае мы говорим о следующей особенности СДВГ – это люди очень впечатлительные, очень впечатлительные. Вот свою впечатлительность умножьте на 143. Это люди, очень быстро всасывающие модели, воспринимающие модели. Это, действительно, люди, у которых все проявления чаще всего намного более яркие, чем наши с вами проявления. То есть, как я всегда говорю, он не идет, а бежит, он не говорит, а кричит, и так далее.

Значит, в этом смысле, во-первых, нужно быть осторожными, ребята. Потому что, если он слышит, как любимая мама или любимая тетя употребляют вот то самое, что вы сказали, он не понимает, особенно притом, что это всегда эмоционально окрашено, у нас ведь обсценная лексика, она очень эмоционально заряженная и очень эмоционально окрашенная.

КСЕНИЯ: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Он это несет дальше. И тут есть проблемка. Это проблемка, не связанная с СДВГ, это проблемка, связанная с тем, что учителя называю невоспитанностью, во всяком случае, это очень удобная придирка, и надо бы попробовать, чтобы эта придирка ушла. Это важно, это важный пункт.

Теперь, как сделать так, чтобы в системе, говорите вы, он мог адаптироваться. Если то, что вы мне рассказали, это все, я на всякий случай все время повторяю эту фразу, не обижайтесь, то есть, если мы говорим только об СДВГ, нужно искать учителя, учительницу, которая готова с этим справляться. Это сложно, но это не смертельно.

КСЕНИЯ: Вот это самая главная проблема, Дим, самая.

Д.ЗИЦЕР: Ну, дружище, Петербург город большой, я знаю это не понаслышке. И знаю, что в Петербурге есть много-много разных школ.

КСЕНИЯ: Дим, вот, знаете, кто-нибудь, может быть, из тех, кто вас слушает, может быть, кто-нибудь бы посоветовал, во-первых. А, во-вторых, все тоже упирается в место жительства, в возможность обучения, ездить и так далее. То есть это гигантская проблема. Звучит шикарно.

Д.ЗИЦЕР: Нет, дружище, нет, Ксения, не получится вам, вот это я сейчас вынужден буду с вами не согласиться. Значит, надо решить, какую проблему мы решаем. Надо понять, какую проблему мы решаем. Если мы решаем проблему несчастного мальчика, несчастной вашей сестры, и мы понимаем, что главная проблема это учитель, с которым не получается контакта, или учитель, который недостаточно внимателен, или, наоборот, хотят его выбросить и так далее, и называем это проблемой номер один, слушайте, будете ездить на другой конец города, извините. Потому что вторая проблема, которая номер два – нам трудно ездить, ну, придется вам это решить, вы взрослые. Ничего тут поделать нельзя.

Теперь смотрите, правда, вот услышьте меня, это важно. Если вы говорите, что, Дим, слушай, мы не можем категорически никого никуда возить и так далее, и будем ходить только в школу рядом с домом, ну, терпите, ребят. Это вопрос приоритетов. Вы уж простите меня, это жестковато то, что я сейчас говорю.

КСЕНИЯ: Я понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Но я говорю то, что я думаю. Поэтому, если мы решаем проблему с юношей, уверяю вас, в замечательном городе на Неве есть много, не есть, а есть много учителей, которые в первом или во втором классе умеют работать с детьми с синдромом дефицита внимания и гиперактивностью. Которые могут позволить человеку, который устал, выйти из класса и побегать, а потом вернуться. Которые могут позволить человеку, который устал, присесть или прилечь, потому что они в классе позаботились о том, что у них специальный коврик есть в уголочке. Которые притащили в свой класс, договорившись с директором или с завучем, большой-большой мяч, на котором дети с подобной особенностью могут балансировать, и таким образом сосредотачиваться. Ну, я много, чего могу говорить, слушайте, там много-много приемов. Это первое.

Второе. С СДВГ работают, в первую очередь, следующим образом. С СДВГ улучшается ситуация при помощи положительной обратной связи. Что это значит? Это значит, что, если человек, которому верит ваш племянник, говорит ему – слушай, дружище, давай попробуем сейчас вот расстояние, которое ты обычно пробегаешь, давай попробуем его пройти ногами вместе, я возьму тебя за руку, пойду вместе с тобой.

И вот, представьте себе, человек метр не пробежал, а прошел. Положительная обратная связь устроена приблизительно следующим образом – дружище, смотри, как у тебя это получилось, что ты для этого сделал? Вот он, твой успех, на самом деле. И тогда к этому успеху присоединяется следующий и следующий, и следующий. Дома абсолютно то же самое должно происходить – положительная обратная связь.

Но еще раз, но при этом рядом с ним должны быть люди. То есть люди, от которых он чувствует поддержку, тепло, помощь и так далее. Он не больной мальчик, он не больной, если нет ничего, кроме того, что вы мне сказали. Он не больной, у него такая особенность. Особенность очень яркая. Особенность художников, особенность поэтов, особенность артистов, это довольно большая часть творческих людей, это люди с СДВГ. Ну, и что? Вот, что я думаю.

КСЕНИЯ: В целом, ясно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, в целом, ясно.

КСЕНИЯ: Есть какой-то совет, что вот прямо именно сейчас можно сделать в условии того, что из школы напирают с этими уроками. Ребенку, естественно, трудно.

Д.ЗИЦЕР: Сделать можно следующее. Сделать можно, чтобы его мама и его любимая тетя сказали ему, что он замечательный, что они в него верят. Это не пустые слова то, что я сейчас говорю. Нет, нет, не это, а это то, что надо сделать и делать часто. И объяснять ему и говорить с ним…

КСЕНИЯ: Мы этим занимаемся прямо очень.

Д.ЗИЦЕР: Я верю, я верю, я ни в коем случае не ставлю это под сомнение. Но делается это, для того чтобы поговорить с ним о том, чего от него ожидают, с чем нам тяжело, и строить ситуацию, в которой он будет говорить вам, с чем ему тяжело. Ему тяжело, поверьте мне. И с человеком 8 лет можно вести диалог таким образом, что он скажет вам – дорогая тетя или дорогая мама, или дорогая Ксюша, я не знаю, как он вас называет, это то, что я хотел бы поменять. Ну, вы ему скажете – дружище, что ты хочешь поменять? – Это то, что я хотел бы поменять в своем поведении. И тогда замечательная Ксюша скажет – слушай, я тебе помогу, я помогу тебе сделать…

КСЕНИЯ: Выкинуть на Луну учителя.

Д.ЗИЦЕР: Нет, выкинуть на Луну учителя, это, ну, смотрите…

КСЕНИЯ: Вот ответ на вопрос на данный момент.

Д.ЗИЦЕР: Это очень плохой ответ, Ксения, это очень плохой ответ. Значит, у вас в семье не очень привыкли говорить о себе. О себе, что я хочу поменять в себе. Вот вы же рассказали, как вы поменяли взаимоотношения с мужем, правда?

КСЕНИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: В себе. Вы не выкинули мужа на Луну. И в этом смысле 8-летнему мальчику можно объяснить и нужно объяснить, что, когда мы говорим об изменениях, менять мы можем только чего? Себя. И поэтому, уверяю вас, этот замечательный мальчик ваш, он скажет вам то, что вам говорю я. Я, правда, понимаю в этом СДВГ, честное слово, понимаю, потому что сам СДВГшник, если хотите.

КСЕНИЯ: Да, Дима, вы как-то говорили.

Д.ЗИЦЕР: Да. Ксюш, у меня не получается не выкрикнуть на уроке, и это раздражает учителя, и меня. Ксюш, помоги мне, научи меня, как сделать так, чтобы я не выкрикивал. И Ксюша скажет – я тебе положу маленькую конфетку в кармашек волшебную, или я тебе дам маленькую бутылочку воды, или я научу тебя говорить заклинание в этот момент.

И вот он однажды придет к вам, однажды, это через день, через два, не через год, и скажет – Ксюша, у меня получилось. И вы его обнимете и скажете – как ты это сделал? И он зафиксирует метод. Понимаете? Я говорю очень-очень подробно. И так про все. Мы не можем, мир устроен, к сожалению, не так, что на Луну могут исчезнуть все, кто нам мешает, не получается. Это первое, что я бы делал.

А второе, я, конечно, искал бы учителя, с которым ему комфортно, и маме его комфортно, и вам комфортно. Даже, если этот учитель живет на другом конце города. Желаю вам удачи.

Еще одно сообщение прочту вам, чтобы завершить тему детского труда. Илья из Петербурга пишет: «Сегодня моя коллега по работе рассказала мне о том, что в школе, в которой учится ее сын, учеников старших классов по распоряжению директора попросили убирать снег, так как дворника нет и надо убрать территорию. Дети устали от работы, рассказали об этом родителям. Теперь многие родители хотят написать жалобу на директора школы.

Мнения наши разделились. Коллега моя считает, что ничего страшного, труд облагораживает. И в стране, в которой мы учились, мы 1975 года рождения, регулярно нас привлекали к уборке картофеля и тому подобное. А я не согласен с ней и считаю, что не имели права привлекать детей к уборке снега. Хотелось услышать ваше мнение по этому поводу».

Спасибо, Илья. Мнение мое такое. Мне кажется, что нет ничего страшного, если дети помогают убирать школу. При одном условии, если школу, действительно, они ощущают, как свое место, как дом. Тогда, конечно, все здорово, и все абсолютно понятно. Это мой дом, нам здесь хорошо, я хочу, чтобы здесь было чисто, аккуратно, красиво.

Теперь, но тут, дорогие друзья, есть такая проблемка одна. Если дети убирают снег, тогда вообще-то они должны иметь право и плакат музыкальный повесить какой-нибудь у себя в классе, разве нет? Это ведь их место. Спокойно, спокойно, по согласованию с учителями, возможно, после обсуждения и так далее.

То есть, еще раз, с моей точки зрения в том, что детей попросили помочь нет ничего страшного, и в том, что дети помогли, нет ничего страшного. Проблема заключается в том, если ситуация такова, что дети вообще-то не понимают, зачем это нужно, и не хотят этого делать. И в этом случае, Илья, я не согласен с вашей коллегой. Такой труд не облагораживает, такой труд является принудительным. И от такого труда мы бежим с вами, как Мопассан от Эйфелевой башни. Это важный-важный момент.

Еще одна штука. Вот вы пишете, что родители хотят написать жалобу на директора школы. Мне кажется, что жалко писать жалобу на директора школы. А поговорить бы с директором школы, как сделать так, чтобы впредь подобные всякие шаги предпринимались по согласованию с детьми, было бы здорово. Уверяю вас, дети устроены так же, как и мы с вами с этой точки зрения, морально-нравственной. Дети с радостью помогут и с радостью уберут, если их кто-нибудь спросит. В противном случае речь идет не о школе, а о тюрьме, в которой труд принудителен. Вот, что я думаю, Илья. Спасибо вам большое.

А на линии у нас Архангельск и Екатерина. Здравствуйте, Екатерина.

ЕКАТЕРИНА: Здравствуйте, Дима. У меня вопрос, сначала опишу ситуацию. Ребенок ходит в садик, ему 4 года. Он очень сильно расстраивается из-за оценочной системы, из-за оценок. Даже, если ему хорошую ставят оценку.

Д.ЗИЦЕР: А в саду в 4 года взрослые считают важным ставить детям оценки.

ЕКАТЕРИНА: Мой вопрос… В каком саду, вы спросили?

Д.ЗИЦЕР: Нет, не в каком, я просто подтверждаю то, что я услышал, потому что ушам своим не верю – 4-летним детям ставят оценки, говорите вы.

ЕКАТЕРИНА: Да. Звездочка это «пятерка», флажок это «четыре» и еще минусы…

Д.ЗИЦЕР: А за что, простите, пожалуйста, им ставят? Что они оценивают? Что пытаются оценивать эти люди?

ЕКАТЕРИНА: Сейчас объясню. Была математика и что-то, связанное с распознаванием фигур. Я даже сама в первый раз не сообразила, что закрасить надо было одинаковые фигурки соответственно, и зачеркнуть лишнюю фигурку. Ну, он не совсем справился, и соответственно получил звездочку с минусом и флажок с минусом.

Д.ЗИЦЕР: Прекрасно.

ЕКАТЕРИНА: И я думаю, вопрос здесь все-таки во мне, дело здесь больше во мне и в моей реакции не совсем, может быть, адекватной на оценки, что я закипаю сразу, очень переживаю за то, что мой ребенок расстраивается. Или все-таки можно как-то успокоиться мне и научиться спокойно относиться к оценке знаний ребенка?

Д.ЗИЦЕР: Нет, не учиться категорически. Не учиться этому, потому что, на самом деле, мне кажется, что происходит довольно серьезная гадость в том, что вы описали. Еще раз, пусть не обижается на меня никто, я эту ситуацию воспринимаю так, как она мне была рассказана слушательницей. Происходит довольно серьезная гадость. Уже в 4 года, уже не в 7, а в 4 человека учат, обучают тому, что в познании ничего хорошего нет. Что хорошее это получить звездочку без минуса.

ЕКАТЕРИНА: Простите, я вас перебила, извините. Но дело в том, что, когда я разговаривала с воспитателем, мне вообще нужно набраться духа, чтобы с кем-то говорить, я человек тревожный, боюсь, и я просила, говорю, давайте будем акцентировать на том, что получается и как-то поменьше говорить словами «правильно». И вот то, что вы сказали тоже, чтобы не отбить желание учиться. Ну, он такой любознательный у меня ребенок.

Д.ЗИЦЕР: Да я понимаю, как большинство людей в этом возрасте.

ЕКАТЕРИНА: И, знаете, что меня больше всего покоробило в этой ситуации в итоге, почему я решилась на звонок, а для меня это очень, ну, волнительно, страшно, в итоге он закончил свой рассказ тем, что я рисовал знак. Я думала, сейчас он будет говорить о знаках дорожного движения, чему их тоже учат. Знак, какой-то кружок, перечеркнул его. И тут он мне говорит, я думала, сейчас скажет знак дорожного движения, нет. Он говорит, я говорю, что это за знак, дорогой? Он говорит – мама, это знак «неправильно». – Не поняла, дорогой? – Мама, этот знак означает «неправильно».

Ну, в общем, у него нет желания ходить в садик, как итог подытоживаем. Что сделать, чтобы мотивировать его ходить в сад? И он говорит – меня воспитательница, называет ее имя, ругает. Ну, то есть вот то, что ему говорят неправильно, он воспринимает, как ругань. Или, когда ему говорят – не отвлекайся на занятиях, будь внимательным, он тоже это все как-то, я не знаю, в общем, какой здесь выход. Что сделать так, чтобы мотивировать ребенка на детский сад?

Д.ЗИЦЕР: Выход здесь в прямом смысле слова «выход». Нужно выйти из этого детского сада, найти место, в котором люди понимают, на самом деле, с кем они работают. В частности, они работают с людьми 4-х лет, и вообще с людьми. Им никто не дал права оценивать людей, не было такого заказа ни у родителей, ни у детей. Вот, собственно говоря, и все.

Параллельно с этим, мне кажется, если вам не лень, мне кажется, что можно бы и письмишко написать в Департамент образования. Сад государственный?

ЕКАТЕРИНА: Да, сад государственный. Пока я натыкаюсь на абсолютное непонимание со стороны воспитателя.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и все. Нет, вы наткнетесь, вы, поверьте мне, в Департаменте образования вы наткнетесь на понимание. Потому что даже уже это, на мой взгляд, не супер прогрессивный шаг, но вы же знаете, что даже в первом классе сейчас не ставят оценки. Если ставят оценки, это серьезнейшее нарушение.

ЕКАТЕРИНА: Да, конечно, я совершила бы.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Значит, смотрите, это нарушение. Поскольку это сад государственный, в Департамент образования. Не хотите в Департамент образования, бегите оттуда, спасайте, на самом деле, ребенка, потому что, к моему огромному сожалению, оценочная система, в принципе, с ней есть большая проблема. В 4 года очень высоки шансы, к сожалению, что через год или через два он будет делать что-то только за оценку. Вот и все.

ЕКАТЕРИНА: Ну, и такой можно последний еще вопросик уточнить.

Д.ЗИЦЕР: Давайте.

ЕКАТЕРИНА: Все-таки акцентирование на словах «неправильно», мне кажется, тоже, наверное, не очень приемлемо.

Д.ЗИЦЕР: Мы же с вами уже решили. Да нет, в принципе, слушайте, я не хочу сейчас читать вам лекцию по теории педагогики или по практике педагогики, но в двух словах история устроена следующим образом. Человек 4-х лет живет. В принципе, категория «правильно – неправильно», это категория проблематичная очень.

ЕКАТЕРИНА: Согласна.

Д.ЗИЦЕР: В 4 года особенно. В 4 года, что бы человек ни делал, он пробует, для него очень важна обратная связь взрослого, конечно, важна. Но не на уровне «ты молодец», «ты чудовище». На уровне того, что ты хотел, что получилось, посмотри, как у нас, мы прошли эту линию, было бы интересно здесь что-то поменять, ну, и так далее. Обратная связь, у нее есть тысяча вариантов. Как только человеку поставили… Теперь, мы же с вами понимаем, что это штука супер субъективная.

ЕКАТЕРИНА: Конечно.

Д.ЗИЦЕР: Кому понравилась, какая фигурка, и кому не понравилась. У меня есть, вы знаете, у меня есть не очень приличный в кавычках совет, ну, такой совет условный. Когда я говорю, если взрослые хотят понять, что делает оценочная система, попробуйте своему партнеру поставить оценку за секс. Не делайте этого, это шутка.

ЕКАТЕРИНА: Я слышала такое, да, да.

Д.ЗИЦЕР: Поставить оценку за секс. Вот скажите – дорогой, сегодня на «четыре» с минусом. Или, дорогая, сегодня, ты знаешь, обед у нас был на «троечку», или могу натянуть «пять» с минусом. Семейная жизнь разрушится через неделю в этот момент. Потому что партнерство устроено не так. Учеба это партнерство, учеба это понимание, это познание мира, это познание самого себя и так далее. Поэтому, нет, мне не кажется, что в этой ситуации нужно терпеть, мне не кажется. Вот.

ЕКАТЕРИНА: Хорошо. Спасибо вам за ответ, продолжу дальше свои дискуссии с воспитателем.

Д.ЗИЦЕР: Я прощаюсь с вами. Продолжайте, не продолжайте дискуссии. Уходите, в данном случае вот даю такой очень-очень жесткий совет.

Александр из Самары, здравствуйте.

АЛЕКСАНДР: Дима, здравствуйте. Добрый вечер. Дима, вот такой вопрос. Двое детей, одному 7, в первом классе учится, второму 3. По поводу сна вопрос. Ложатся спать одинаково вдвоем, ну, на разных кроватях соответственно. Старший засыпает достаточно быстро, ну, прямо вот 10-15 минут, младший может лежать час, два, два с половиной. Набирает кучу игрушек себе, может просто лежать, выходит, может выходить бесконечное количество раз, придумывает разные причины какать, писать и так далее.

Д.ЗИЦЕР: Утром встают одинаково, и младший высыпается, да, получается вроде как?

АЛЕКСАНДР: Нет, старший встает чуть пораньше, где-то минут на 40, наверное, в школу раньше. Младший, естественно, чуть попозже. Днем тоже спит не всегда. Тут еще такой момент, как бы от мамы еще, она его пытается, скажем так, переломить, то есть забирает игрушки, сидит с ним, заставляет лежать, не двигаться.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, как ни странно, довольно простой вопрос. У нас вторгается в наши с вами отношения реклама, через полторы минутки обещаю ответить.

Александр, я к вам вернулся, а вы ко мне. Ну, так совет-то у меня к вам простой. А зачем он днем-то у вас спит, если он высыпается? Пусть не спит. Все, простой совет.

АЛЕКСАНДР: Днем можно и не спать. Замечательно, а смотрите еще, стоит ли их вместе укладывать, если он все равно там час, полтора лежит? Или ему можно попозже, допустим, лечь, тоже ничего страшного?

Д.ЗИЦЕР: Можно экспериментировать. Слушайте, люди разные. Вы абсолютно правы, чаще всего, то есть большая часть детей 3-х лет с удовольствием спит днем, это чистая правда. Но меньшая часть детей не спит днем или без удовольствия ворочается в кровати. Не исключено, что ваш сын относится именно к этой категории, к меньшей части. Но это не мизерная часть, она просто меньшая. Поэтому поэкспериментируйте, для начала поэкспериментируйте вот с тем, что называется физиология.

Он же сам не может себе помочь. Попробуйте, да, попробуйте исключить сон, посмотрите, чего будет. Могут быть разные варианты, между прочим. Может, он таким бесючкой станет у вас под вечер, а, может, и нет, наоборот. А, может, он с удовольствием ляжет и заснет. Попробуйте отодвинуть его вечерний сон, например, на полчасика, сорок минут и посмотреть, чего будет. Просто посмотрите, просто поисследуйте этот вопрос перед тем, как принимать жесткое решение.

Смотрите, то, что делает ваша жена, отбирая у него игрушки, ну, это решение-то, оно как бы возможное, но оно же ни к чему не ведет, как мы с вами видим. Ну, так он без игрушек там бузит у вас. Так что дело-то не в игрушках, судя по тому, что вы рассказываете, а дело в том, что, действительно, судя по всему, его организм совершенно не хочет спать.

АЛЕКСАНДР: Тогда старший задаст вопрос, а почему это он ложится позже, а мне вот нужно ложиться раньше. То есть все равно еще возраст такой, что…

Д.ЗИЦЕР: А почему? А почему старшему нужно ложиться раньше? Пусть ложится позже.

АЛЕКСАНДР: Ну, у него достаточно большие нагрузки по спорту, и ему вот как раз вот это вот время, ну, то есть он ложится в полдесятого, за 10-15 минут он засыпает, все. Встает он достаточно…

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, Александр, ну, подождите, наша цель же с детьми довольно проста, если у вас другая, вы меня исправите. Мы хотели бы, чтобы наши дети были способны ложиться спать, когда они хотят спать, правда? Чтобы они ели, когда они хотят есть, а не ели себе во вред. Чтобы они в тот, момент, когда они хотят спать, даже, если вокруг есть люди, которые говорят «я спать не хочу», они могли сказать – слушай, спокойной ночи, прости, пожалуйста, а я иду спать. И мне кажется, что это сумасшедшая ценность. И в этом смысле, если мы понимаем с вами это одинаково, то это прекрасный ответ вашему старшему сыну – что значит, почему ты ложишься спать, потому что хочешь. Разве нет?

АЛЕКСАНДР: Согласен. И, Дима, еще такой вопрос, если успеваем. Смотрите, характеры разные у старшего и младшего.

Д.ЗИЦЕР: Минимальный. Могу вам дать в прямом смысле слова минуту, у меня еще один слушатель на линии, так что очень коротко. Если не успею, то извинюсь.

АЛЕКСАНДР: Очень упертый характер. То есть своего добивается, ну, прямо любыми путями. Нужно ли переламывать или дать возможность ему все-таки своего добиваться?

Д.ЗИЦЕР: Переламывать никого не нужно. Младший или старший?

АЛЕКСАНДР: Младший.

Д.ЗИЦЕР: Младший совершенно не упертый у вас. У младшего кризис 3-летнего возраста, вероятнее всего, судя по возрасту. Он пробует сейчас, что такое упорство, дайте ему эту возможность. Ну, не любой ценой, что значит, если вы с ним не согласны, вы скажете ему – мы с ним не согласны. Вы поспорите, вы скажете про что-то «нет», а про что-то «да». Вот, собственно, и все. Переламывать никого не надо. Извините, Александр, прощаюсь с вами.

АЛЕКСАНДР: Спасибо огромное.

Д.ЗИЦЕР: Александра Николаевна из Волжска у нас на линии. Александра Николаевна, здравствуйте.

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА: Здравствуйте, Дима. Коротко хочу поблагодарить вас за эту передачу.

Д.ЗИЦЕР: Нет, пропустим, сразу к вопросу, у нас с вами две с половиной минуты всего, так что сразу к вопросу.

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА: Да, да. Такая проблема. Орландо Блум актер, плохо запоминал, и мама его поощряла выучивание стихов, платила ему за это. И он очень благодарен теперь. У меня с внучкой такая же проблема. Причем память у нее неплохая, она просто не хочет учить. Можно ли деньгами поощрять вот это вот изучение стихов?

Д.ЗИЦЕР: Я не фанат, я не фанат, как вы знаете. Слушайте, стихи, они же прекрасны сами по себе. Попробуйте поэкспериментировать с ней вместе. Вот возьмите чудесное стихотворение какое-нибудь, которое вы считаете чудесным, и которое понравится ей. Прочтите его раз, другой, третий, обратите внимание на слова, обратите внимание на музыку стиха, обратите внимание на логику. И вы увидите, что с третьего, четвертого, пятого раза у нее получится его запомнить. Первое.

Второе. Вы говорите, что у нее проблемы с памятью? Или вы говорите…

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА: Нет у нее никаких проблем. Я хотела сказать, в детском саду, по дороге из садика мы выучили кучу стихотворений просто потому, что я их рассказывала ей. Она знала детских стихов очень много. Сейчас она их уже подзабыла, и не хочет вспоминать, и вообще – бабушка, я не люблю.

Д.ЗИЦЕР: Понимаю. Лет-то, сколько ей, внучке?

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА: 10 лет. Она учится в третьем классе.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, ладно, ничего страшного. Где-то в какой-то момент переучили просто и больше ничего. Если у нее хорошая память, я даю вам честное слово, еще позвоните и согласитесь со мной. Просто исследуйте вместе с ней классные стихи.

Видимо, у нее, знаете, такое отторжение уже возникло из-за того, что, ну, может, вы где-то много про это говорили и так далее, может, она где-то уже действует, знаете, ну, не то, что назло, ну, так сказать, противится просто, потому что много разговоров об этом. Ну, и забейте, ну, и не раздражайте ее таким образом. А вместо этого читать хорошие стихи, читать ей, петь песенки, не попрекать ее тем, что она не помнит. Все будет, ну, все будет точно. Если вы с детства с ней учили, это очень-очень хороший задел, очень хороший базис.

Я боюсь денег. Я услышал ваш вопрос. Я боюсь, потому что в этот момент деньги вмешаются в ваши личные отношения, это бывает опасным. В этот момент выяснится, что стихи мы учим не потому, что они прекрасны, а потому, что нам за это платят, а когда нам не платят, следовательно, мы не учим. Ну, в общем, там есть всякие опасности, которые, я уверен, вы понимаете.

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА: Да, да. Благодарю вас.

Д.ЗИЦЕР: Так что, Александра Николаевна, слушайте, завидую вашей внучке. Если бы у меня была такая замечательная бабушка, которая говорит мне, у меня, кстати, была такая замечательная бабушка с песнями, в основном, и со стихами тоже. Действуйте, вы замечательная. Я, слушай, вспомнила такие стихи, я хочу тебе прочесть вот это, я хочу тебе рассказать вот это, я помню, как в детстве мы пели такую-то песню. И ее песни послушайте, и ее всякие стишата послушайте, которыми она интересуется, включая рэп, возможно, который она вот-вот начнет слушать, если еще не начала.

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА: Уже слушает рэп.

Д.ЗИЦЕР: Прощаюсь с вами. Спасибо вам огромное.

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА: Спасибо. До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Вместе с вами прощаюсь со всеми моими дорогими слушателями.

Ребята, до следующей недели. Все будет хорошо, я уверен. Любви.